| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Capitano, sono al vostro servizio. совершенно искренне улыбнулся Рыба.
— Выпейте со мной, пока это всё ещё вы и это всё ещё я.
Межреальность. Бордель мадам Жоржет. 3016 год после Падения Небес.
И вот опять я вынужден писать то, чему не нашлось места в основном повествовании, но чем мне всё равно хотелось бы поделиться.
Вообще, по-хорошему, надо было попытаться вставить эти небольшие измышления в какую-нибудь из глав, но ничего поделать с собой не могу хочу отвести им отдельную главу главку главёнку
Встретился мне декаду или около назад один донельзя забавный тип.
Миссионер из грязных. Пришёл он значит, к главному входу в бордель и давай выть стихи разные, от которых у дочерей мадам Жоржет, причём у всех сразу, приключились несварение желудка и сыпь в самых неподходящих местах, а у посетителей полный упадок сил, сделавший нахождение их в борделе бессмысленным.
Анатиэль найти не удалось. Как выяснилось позже она только к вечеру, когда миссионер уже давно заткнулся, смогла выбраться из туалета, после чего суккубара напрочь отказалась рассказывать о том, какие страдания она пережила.
Сёстры же мадам, по обыкновению своему дремавшие в саду, отмахнулись от просьбы унять миссионера, заявив, что дочерям иногда полезно пострадать, чтобы начать больше ценить окружающих рай.
Асфаэль успокаивать человека не стала — по религиозным соображениям — и винить её за это нельзя.
Как обычно надменные и безразличные ко всему и всем, кроме своих непосредственных обязанностей, Гадюки никакого интереса к происходящему не проявили, а сами обращаться к ним за помощью дочери мадам не стали, поэтому пришлось идти мне.
Если опустить ненужные подробности, то миссионер этот, назвавшийся Матэусом, решил во славу Истинного, число имён которого десять, привести сию обитель порока к свету.
Желание более чем благородное, о чём я ему, конечно, сразу и сообщил, чем вынудил начать со мной диалог и прекратить наконец свой монотонный вой.
В процессе разговора выяснилось, что все существующие люди и не-люди молятся не тому и не так, а всё потому что неверно истолковали события трёхтысячелетней давности, известные как Падение Небес. А он-то всё понял и теперь вот ходит, делится, по мере возможности. Не спрашивая, правда, есть ли нужда в таких вот подарочках.
Ну вот я ему и порекомендовал записать умные мысли в книжку, так сказать для лучшего усвоения массами, да пообещал продолжить приведение к свету обители порока всеми доступными мне силами, на чём мы и расстались.
Мы расстались, а идеи им изложенные остались при мне.
Интересно выходило.
Оказалось, что не было никакого сражения на поле Последней Битвы.
Не было Небесного Воинства с Богом Сотворённым и Десницы, что вышла супротив них, а был Сын Истинного.
Не Бог Сотворённый, скорчившись от моих ударов, принял смерть под печатью Семипечатника, а Сын принял смерть за грехи всего Мира.
Грехи Мира есть, а Последнего Греха и в помине нет.
Да и десять имён Бога не дают покоя Десница и Шуйца как раз десять нас наберётся.
И самое смешное после смерти, воскрес, значит, Сын да стал направлять детей возлюбленных своих на путь к свету и направлял до тех пор, пока не призвал Его обратно Истинный.
Но обещал Сын вернуться, в третий раз, значит
Вот оно как всё повернулось.
Может, если идея приживётся, лет через пятьсот никто и не вспомнит, как оно было.
Оно, может, и хорошо, что никто не вспомнит, как оно было?
И мне спокойней, и вообще
Асгард. Год 3018 после Падения Небес.
Заставы горят.
Эйнхерии, поднявшись в атаку на заре, гибнут, чтобы вечером, расплёскивая мёд из чаш, похваляться удалью и грезить о новых боях, что будут завтра. Ваны один из отравленных плодов Города умирают на поле боя, разменивая десяток, а то и несколько десятков своих за одно аса, но и для них эта смерти мало что значат, ведь умерев, встают они с алтарей Города и вновь идут в бой.
В общем, заварушка с ванами у асов вышла что надо.
Не без моего вмешательства, а также Двукрылого департамента но всё ж это ничего не стоило, не будь желания у Отца Дружин устроить нечто подобное.
Но не о них разговор, а о том, что я всё же проник в Асгард.
Правда, здесь я не Бродяга, что ютится в комнатушке под крышей борделя мадам Жоржет и выполняет любую работу, которую ему велят выполнить, я здесь эйнхерий Будли, славный воин, умерший с оружием в руках, как раз в тот момент, когда рядом пролетала валькирия.
По крайне мере, так оно значилось в записях, что ради меня подделала Скульд.
Конечно, второй раз мне так в Асгард не проникнуть, да ничего, в запасе у меня ещё осталась пара-тройка способов попасть в Асгард?
На всякий случай, так сказать подготовил, хотя и уверен, что этот самый случай вряд ли представится. Из Фронтира пока ещё никто не возвращался. И я не собираюсь быть первым, кто это сделает. Собираюсь же я свершить промолчу, не стоит раньше времени об этом упоминать не стоит хотя бы потому, что это история о том, что было, а не что будет.
— Эй, Летописец! проходя мимо уходящих под потолок книжных полок, ору я что есть мочи. Где ты есть?
Орать что-то в общем случае смысла никакого не было, ведь тот я, которым мне никогда не стать, вряд ли бы отвлёкся от своей писанины даже если бы в библиотеке начался пожар, но я, ведь мне хотелось это делась, а ещё потом, что в крови моей тёк огнём выпитый мёд, который давал лживую уверенность, что я и есть Будли, равно любящий жаркие объятия дев, незнающее пощады северное море и рёв десяток глоток бойцов идущих в бой.
Шагать по каменному полу библиотеки было приятно. Эхо подкованных сапог разносилось в стороны, создавая иллюзию, что моя шаги и есть мерило времени в этом месте. Топ-топ-топ-топ
— Летописец! вновь ору я и к моим размеренным топ-топ, добавляется спешащий шорох шагов.
На пожар он внимания мог и не обратить, но вот имя. Да, на это имя нельзя было не обратить внимание. Мало кто его и раньше-то знал, а теперь, спустя больше трёх тысяч лет после Падения Небес, думается мне, тех знающих стало ещё меньше.
— Забудь это имя. Впредь зови меня Вёльва или Вала, или Спакуна, или — шипит мне злобного вида старикан.
— Да знаю я, как тебя нынче зовут. Но без этого крика, как ты бы понял, что я из своих?
— По запаху. морщится Вёльва. От тебя за версту несёт протухшим сюжетом.
Это да. Всего одна страница ушла на Будли да ещё и история его не то чтобы оригинальная, даже как раз наоборот. Но сработало ведь, так чего теперь грустить-то?
— Наверное, надо было заявиться сюда в платье мне вот недавно заявили, что я в юбке смотрелся бы лучше, чем в штанах — поправляю я ремень, на котором за спиной висит щит.
— Зачем пришёл?
Наверное, грубое отношение Летописца несколько задело меня, ведь я заметил, что неосознанно расправил плечи и весь подтянулся, стараясь выглядеть как можно более устрашающе, потому и ремень стал жать.
— Слышал ты пишешь историю Великого Пустого.
— У тебя есть уши, так что ничего удивительно в том, что ты что-то слышал, не вижу. наш разговор явно раздражал его.
— Могу помочь.
— Тем, что уберёшься прямо сейчас?
— У меня есть несколько фраз, точно произнесённых им, а также место, время и обстоятельства их произнесения.
— Легион?..
— Она записала всё в дневник.
Разумеется, единственная достоверная информация о Великом Пустом могла быть только от Безымянки. И Летописец за ней уже приходил, только ушёл ни с чем, а у меня через несколько дней появился небольшой дневник, в котором Безымянка изложила всё, что нужно было Летописцу.
Сказала, что такому бедовому парню как я позарез нужно иметь козырную карту.
Мне, Богоубийце, незнающему смерти, такая карта нужна, а ей нет.
— Что хочешь?
Летописец, как это ни странно, не стал проверять правдивость моих слов относительно дневника, так что, как это часто и бывает, выяснилось, что я зря к этому готовился и запоминал четыре фразы из тех несколько дюжин, что Великий Пустой произнёс на Вербурге.
— Мне нужно, чтобы ты написал счастливый конец для одной истории. сообщил я то, зачем пришёл.
— Конкретней.
— Я отправляюсь во Фронтир, со мной будут попутчики так вот мне нужно, чтобы вне зависимости от того, что там случится, у этой истории был счастливый конец.
— Если бы я был одной из шлюх, с которыми ты привык общаться в своём борделе, то я бы, конечно, был удовлетворён таким ответом. Но ты что видишь на мне кружевное бельё или моя библиотека напоминает тебе будуар?
Летописец даже не старался скрыть раздражение от моего присутствия, хотя и мог бы, я ведь вроде бы как предлагал товар, который ему после пропажи Безымянки нигде не достать.
С другой стороны, и у него был товар, который мне нигде больше не достать.
И пусть Легенды давно уже нет, и пусть у Летописца также давно нет былых сил: никто, из известных мне обитателей Лоскутного Мира, как бы это странно не звучало, не способен написать реальность. Правда, для этого теперь требовалось куда больше, чем раньше. Чего конкретно и в каких количествах требовалось, я не совсем уверен, но в наличии одной вещи сомнений у меня нет — Летописцу нужна достоверная информация о предмете, о котором он будет писать. И чем глобальней то, о чём он будет писать, тем больше требовалось информации.
Эта библиотека, в частности, на сколько мне известно, посвящена всего одному пророчеству Летописца-Вёльвы задуманной Отцом Дружин, Гибели Богов. Уничтожению Лоскутного Мира с целью рождения из его пепла более совершенного Мира. Только вот нервничать по такому, казалось бы, серьёзному поводу пока ещё слишком рано: полки-то по большей части пусты и пройдёт ещё не одно тысячелетие пока они будут заполнены.
Но то Гибель Богов, а то история о компании отправившейся во Фронтир для такого хватить и моей писанины.
— Конкретика будет. Отец Дружин скоро явится сюда и потребует найти меня и то, что я украл у него, а ты попросишь принести все бумаги из моей коморки. Там будут листы, на которых я записал свою истории, и оплата за работу дневник Безымянки. отвечаю я. И ещё писанина Тринитаса её там много.
— Тексты Безымянки и Тринитаса это хорошо, а вот объективность изложенного в твоей истории под сомнением.
— Там будет одна глава, о нашей встрече и немного о том, как Великим Пустым были сотворены и Десница, и Шуйца. На основе различий между тем, что было на самом деле, и тем, что я записал, ты сможешь скорректировать и всё остальное.
Хотел ещё добавить, мол, из нас двоих Летописец ты, а не я, да не стал. Зачем грубить почём зря? Тем более взаимовыгодная договорённость всё же достигнута.
— Будут пожелания?
— Пусть все будут счастливы сможешь ведь?..
Межреальность. Город. Орочьи Болота. 3015 год после Падения Небес.
Лучше бы я тогда умер тогда бы не пришлось терпеть эту боль.
Невыносимо жить, зная, что их со мной больше нет.
Невыносимо жить, зная, что и это тоже моя ошибка.
Фронтир. Спасательный шлюп Весёлой Клюки. 3002 год после Падения Небес.
То, что Многоликий Бог, обречённый дрейфовать через Фронтир в Пустоту, где его вне всяких сомнений ждала гибель, полагал роковым стечением обстоятельств, таковым было, но лишь отчасти.
Нет, это не был чей-то замысловатый план, ведь встреча с Васко Калони действительно была чистой случайностью.
Не было случайностью то, что в Мире существовали люди, готовые умереть ради того, чтобы прервать существования Многоликого.
И их было много, и пути они выбрали разные.
Кто-то, исследуя принцип уничтожения Пожирателя, разработал способ превратить тело человека в темницу, из которой Многоликому не сбежать.
Другие достигли похожей цели, но основываясь на системе Пауля Карты, — и они могли сковать тело, в котором уже находился Многоликий.
Особо пытливые умы, из людей начала-и-конца, обратились к наработкам по Легиону, готовясь упрятать Многоликого в глубинах, из которых нет возврата.
Иные нашли способы сделать невозможным подчинение своего разума Червём и передали эту чудесную способность своим потомкам.
Не стоит и говорить о магах разных мастей и калибров, жаждущих поработить Многоликого или даже занять его место их тоже хватало, как хватало у них оригинальных идей для достижения поставленной цели.
Червь был обречён с того самого момента, когда впервые от созерцания чужих страданий на его лице появилась улыбка и если так уж сложилось, что именно Злюка оборвал его никчёмное существование, то это было случайность только лишь отчасти.
Орн. Харчевня Маг и Русалка. Год 2799 после Падения Небес.
— Кругом одно вранье. не обнаружив в харчевне ни мага, ни русалки сплюнул Долго Рыбина.
— История это тебе ж, дурень, только что объяснили. отвлёкший от кормления спасённых детей, сказал Пройдоха.
— Нету русалки. расстроенный орк начала пытаться забраться на стену харчевни явно вознамерившись оторвать табличку с названием заведения, обманувшим его ожидания. И мага нету
Остальные орки их небольшого отряда к происходящему относились сдержанно-одобрительно нечего обманывать посетителей так бы и написали харчевня Старый мужик, а то Маг и Русалка.
И былые времена Пройдоха скорее всего придумал что-то куда более веселое, что просто оторвать таблицу.
Он в былые времена и придумывал вещи куда более веселые.
Долго, который Рыбина стал благодаря гоблину, не даст сорвать а как не стать, когда на спор Пройдоха предложил Долго осчастливить одну из девиц, что плескались в речушке, протекавшей рядом с их походным лагерем. Орк, конечно, согласился, — кто ж орку-то откажет, тем более, когда у него за спиной лагерь стоит, а армии, способной их перебить, не видно?
— Рыбина! удивлению Долго не было предела, когда он извлёк из воды пойманную девицу, оказавшуюся русалкой.
С тех пор и повелось Долго Рыбина.
— Прекращай людей пугать и нас позорить. окликом остановил товарища Поллица Дори, а потом обратился к хозяину харчевни. Вы уж прости те нас, — за доставленные неприятности я сверху накину сколько скажите.
Убедившись, что ситуация разрешилась без его, Пройдохиного, участия, гоблин поделился и детьми простой истиной:
— Если кто-то иной может работу сделать, то тебе её делать совсем не обязательно.
А потом, подумав, добавил:
— Работа она дураков любит.
Одна из близняшек вновь открыла рот.
И гоблин поднёс к её губам очередную ложку с молочной кашей.
Этот же гоблин много веков спустя выменяет у дракона Ёрмунда этих же близняшек, которые всё же смогли вернуть Лоскутному Миру Богов Хаоса славных братьев-богов Сурхву и Морхву.
Межреальность. Город. Кобольтовы Шахты. Типография Доу. 2901 год после Падения Небес.
Последние годы к имени Доу всё чаще прибавляли Толстый.
На то была вполне объективная причина живот Доу, который год от года рос, однозначно свидетельствуя о том, что у его хозяина дела идут отлично.
И в том не было ничего удивительного Администрация на регулярной основе размещала заказы в его типографии. Не самые престижные заказы в основном учебники, для школ в бедных районах. Но всё окупалось объёмами этих заказов и тем, что они поступали на регулярной основе.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
