— Но их же не я...
— Да не заморачивайся, какая разница кто? Тебе сейчас деньги не помешают.
Марина вскоре уехала, а Вера осталась одна со своими мыслями.
36. Пробуждение
Когда сестра поставила мне укол, я еще какое-то время продолжал думать. Но потом как-то уж совсем быстро наступила темнота. Сколько это продолжалось, я просто не помню. Потом пришли видения. Сначала — очень яркий свет, я пытаюсь зажмуриться, но он проникает сквозь закрытые веки, режет глаза. И вдруг я стою в каком-то парке. То, что это парк, я почему-то знал точно. Светит солнце, ветерок ласкает мне шею, лицо, а я улыбаюсь и подставляю лицо к ветерку. И незнакомые ощущения на ногах.
Я вижу, как ко мне бегут две девушки, обеим лет по шестнадцать, на них школьные платья времен СССР и белые банты. "Это Юля и Наташка, — думаю я. — Стоп, откуда я их знаю?" Я вижу их впервые, но точно знаю, как их зовут. Но они уже подбегают ко мне и, смеясь, тянут меня куда-то. Я бегу за ними, они что-то мне рассказывают, но я не понимаю что. Мы вместе забегаем в какой-то двор. Я понимаю, что это школьный двор, но как? Откуда я знаю? Я ведь тут не был. Пробегая мимо окон, я вдруг боковым зрением вижу наше отражение в стекле и не понимаю, почему нет меня. Я вижу только трех девчонок в коротеньких платьях и белых фартуках, у всех на головах огромные белые банты. Потом опять какие-то лица, я их всех знаю, но никогда не видел, играет музыка, я даже знаю, что за песни.
Затем опять пустота, и вдруг мы стоим с каким-то парнем, я также знаю, что это Влад, но откуда я его могу знать? И тут он начинает меня обнимать и целовать, мне это нравится. Я чувствую, как мое тело дрожит, я даже слышу свое тяжелое дыхание, кажется внутри сейчас все взорвется. Он начинает мне расстегивать пуговицы на платье сзади, Но как? Почему я целуюсь с парнем? Но тут я слышу гитару, вырываюсь из его объятий и, смеясь, убегаю на голос гитары. Выбежав на поляну, вижу группу людей, я их всех знаю, забираю гитару, слышу, как кто-то говорит: "Алинка, ты же играть не умеешь!!!" Но я беру аккорды и начинаю петь:
— Серыми тучами
Небо затянуто,
Нервы гитарной
Струною натянуты.
Дождь барабанит
С утра и до вечера,
Время застывшее
Кажется вечностью.
Мы наступаем
По всем направлениям,
Танки, пехота,
Огонь артиллерии.
Нас убивают,
Но мы выживаем
И снова в атаку
Себя мы бросаем.
Я не помню, откуда я знаю слова этой песни и, тем более, интонации и главное аккорды. Но продолжаю:
Давай за жизнь,
Давай, брат, до конца.
Давай за тех,
Кто с нами был тогда.
Давай за жизнь,
Давай, брат, до конца.
Помянем тех,
Кто с нами был тогда.
Небо над нами
Свинцовыми тучами
Стелется низко
Туманами рваными,
Хочется верить,
Что все уже кончилось,
Только бы выжил
Товарищ мой раненый.
Ты потерпи, браток,
Не умирай пока,
Будешь ты жить еще
Долго и счастливо.
Будем на свадьбе
Твоей мы отплясывать,
Будешь ты в небо
Детишек подбрасывать.
И даже голос делаю ниже:
Давай за жизнь,
Держись, брат, до конца.
Давай за тех,
Кто дома ждет тебя.
Давай за жизнь,
Будь проклята война.
Давай за тех,
Кто дома ждет..
Давай за них, давай за нас,
И за Сибирь, и за Кавказ,
За свет далеких городов
И за друзей, и за любовь.
Давай за вас, давай за нас.
И за десант, и за спецназ,
За боевые ордена
Давай поднимем, старина.
И вижу как все растворяются в тумане, становятся далекими и призрачными. А в голове эхом продолжают звучать незнакомые слова.
— И за десант и за спецназ... спецназ, разведка... Бизон, Рысь... Алик... Начинают всплывать позывные... Я слышу, как хрипит динамик в рации:
— ..."Тигр"... "Тигр", ответь "Иркутску", прием... Как слышишь меня, "Тигр"?
Я чувствую даже давление наушника на уши и отвечаю:
— "Иркутск", я "Тигр", слышу вас. Напоролся на засаду, принял бой, отхожу квадрат 1Б, двое трехсотых, тяжелых, один двухсотый. Нужна карусель, квадрат 24 47 по улитке три. Еще 23 31 улитка два, нужно окучить огород.
— Понял вас, "Тигр". Карусель будет через 20 минут. Отходите 24-46. Ждите подхвата... У вас десять минут очистить огород. Через десять минут пахари начнут садить огурцы... Как поняли? Прием.
— Понял вас, "Иркутск", 24-46, десять минут, ждем подхвата. Конец связи.
Мелькает только одна мысль: "Мы выживем". Даю приказ в портативную гарнитуру:
— "Рязань" и "Медведь" прикрывают 5 минут и отрываются. Парни, у вас пять минут будет покинуть огород, как поняли?
— Понял, командир, — весело отозвался "Рязань".
— Сделаем, — услышал я голос "Медведя".
— Остальным отходить 24 46, "Леший" в голове, я замыкаю. Вперед, парни, если не хотим огурцов отведать.
И вдруг все замолкает, опять пугающая тишина, и вдруг какое-то пиканье. Оно доносится откуда-то сбоку. Я начинаю чувствовать пространство. Чувствую напряжение в веках, сквозь них пробивается яркий свет. И тут понимаю, что кто-то приоткрыл мне веко и светит фонариком. Я дергаю зрачком, пытаясь уклониться от яркого света. И слышу голоса на английском:
— Она приходит в себя. Думаю, все обошлось.
— Она выживет?
— Безусловно. Аппарат пока не отключать. Когда придет в себя, сообщите немедленно.
Я слышу удаляющиеся шаги. И снова проваливаюсь в темноту. Откуда-то доносится голос. Скорее, звучат слова у меня в голове:
— Ты не по своей воле занял место другого человека, взвалил на себя его судьбу, тебе придется пронести и ее. Ты должен выполнить все, для чего он был послан в земную жизнь. Ее линия еще не закончена, хоть и изменена. Возвращайся.
И тут меня как будто кто-то встряхнул, я сразу открыл глаза. Вокруг был полумрак. Видимо, была ночь. С боку доносилось монотонное пиканье. Тут же почувствовал сильную жажду, попытался произнести слово. Но на лице что-то было и мешало говорить.
И что на этот раз, теперь на меня надели намордник? Я что, собака? Медленно повернул голову на звук. Рядом со мной стоял какой-то аппарат, и какая-то штука все время поднималась и опускалась. Такую я видел в госпиталях в реанимации. Даже не напрягаясь, вспомнил, что это похоже на аппарат искусственного дыхания, или как он там правильно называется.
Мой слух сразу уловил изменение в частоте подачи сигналов. И тут же открылась дверь, и передо мной возникла девушка.
— Вы очнулись? Как Вы себя чувствуете?
— Еще не понял, как-то так, — я пытался говорить, но маска мешала мне. — Дайте воды... а лучше водки.
Она вышла и через минуту вновь появилась, начала что-то проверять на многочисленной аппаратуре. Вскоре послышались быстрые шаги, и передо мной склонился мужчина.
— Вы меня слышите? Не говорите, просто прикройте глаза, это будет означать да.
Я слабо кивнул.
— Очень даже хорошо. Как Вы себя чувствуете?
— Придурок, что ли? — через маску произнес я. — Сними с меня этот намордник.
— Сейчас я сниму с Вас маску, Вы сможете дышать.
Я не выдержал и сам приподнял левую руку.
— Хорошо, я понял Вас, лежите спокойно, — он отстегнул ремешки и снял маску.
— Пить!! — первое, что я сказал.
— Вы сможете сами попить?
— Ты что, идиот?
Сестра приподняла мне голову и поднесла стакан с водой. Я его практически весь осушил.
— А теперь я хочу спать.
— Хорошо, отдыхайте, — дав еще какие-то указания, он вышел. А я сделал вид, что уснул.
Я вспоминал свои видения. Они были настолько реалистичны, что я не понимал, где сон, а где явь. Причем тут эта девочка в белых гольфах и с большими бантами? Кто она вообще? Почему я видел себя на ее месте? Почему я получал все ее ощущения? Я почему-то был уверен, что получил ранение в бою и сейчас нахожусь в госпитале в Моздоке или в Ростове. Я даже не обратил внимание, что мы разговаривали на английском.
Уснул я незаметно. Ну а когда проснулся, то меня ждала реальность. Полежав с минуту и ощутив свое тело, почувствовал, что на груди что-то есть, верней грудь есть, и между ног что-то было вставлено в меня, я понял, что это не сон, и это не Моздок и не Ростов. И что я уже не майор и не командир группы спецназа, а всего лишь девчонка, которую я видел во сне, и то, что я видел — это были ее воспоминание о выпускном вечере в школе. Я даже вспомнил как этих девочек зовут: "Синие бантики". Мне вдруг стало стыдно за такое прозвище. Я даже не знал, напилась ли Алина в тот вечер или нет. Но все равно, вспомнив отражение в стекле, эти белые большие банты в волосах и свои наблюдения в прошлой жизни, смутился.
А кто этот парень? Алина, скорее всего, ему не дала, ведь я же помню, что мне ломали целку... Тьфу, какой бред, мне ломали целку... Я вздохнул, соглашаясь с тем, что так оно и было.
Ко мне подошла девушка.
— Доброе утро, — произнесла она. — Меня зовут Сабрина, как Вы себя чувствуете?
— Нормально. Сабрина, ты можешь мне сказать, что произошло, и как я попал сюда?
Она не обратила внимание на мое "попал", видимо в следствии языкового барьера.
— А Вы что, не помните? Ну да, Вас привезли уже в критическом состояние, у Вас была очень большая потеря крови. Вы были ранены в плечо, но, насколько я знаю, ранение не тяжелое, но опасное: кость не была задета, но повреждена артерия, и пуля застряла. Из-за этого Вы потеряли много крови, и плюс еще женский цикл добавил. После операции Вам было лучше, но потом наступила клиническая смерть, Вас еле откачали. Думали, уже все, даже никто не надеялся, что Вы выживете. Вы девять дней были в коме, уже ставили вопрос, чтобы отключить систему жизнеобеспечения. Но Вы, вот, очнулись и даже говорите.
— Мы еще не то можем. А откуда меня привезли?
— Про Вас говорят, что Вы убили большого человека. Сюда уже приезжала полиция. Сейчас тут охрана, но это не полицейские. Мне кажется, это американские военные.
— Понятно, а когда я смогу встать?
— Это зависит от Вас. Как наберетесь сил.
— Можно сейчас? — я попытался приподняться, и у меня получилось.
Она тут же кинулась ко мне и поддержала. И вскоре я уже сидел на кровати. А через минуту, поддерживаемый Сабриной, уже шел по палате. А вскоре я уже сам мог передвигаться. Просто мышцы затекли. Но вскоре сил не осталось, и я опять лег в кровать.
Вскоре появился тот мужчина-врач. Задав несколько вопросов и получив ответы о моем самочувствии, он ушел, довольный собой. И тут же зашел другой человек. Во, блин, а этим что тут надо? Чем я мог заинтересовать ЦРУ?
Я просто узнал его, мы первый раз встретились еще в Афгане. Он постарел, но сильно не изменился. Тогда мы были врагами, но у нас был общий интерес, мы тогда нуждались друг в друге. А сейчас, как ни странно, мы тоже нуждаемся во взаимной помощи. Правда, я еще не знал, что им надо от меня. Но они просто так не интересуются. О том, знают ли они, кто я, не могло быть и речи.
Перебрав все варианты, я догадался, что их может интересовать. Можно поторговаться, но только вот стоит ли? Я никогда не предавал, и не шел на сделки с ЦРУ. Но то я, прежний, даже уже не я. А сейчас? Как бы поступила эта девочка, чтобы спастись и выжить?
А вообще, при чем тут какая-то девочка? Эта девочка — это я, а значит никакого предательства. Стоп, а какое предательство? Я что, на кого-то работаю? Про меня никто и не знает, ну может быть уже знают, что Шах убит, но, скорее всего, их не интересует, кто это сделал. И искать, а тем более помогать они не будут. Так почему бы не пойти на сделку с американцами. Они уж точно отмажут от полиции. А потом, получив гражданство США, можно будет и в Россию приехать. "Стоп, что за бред?" — остановил я себя.
— Вы кто? — спросил я у Джона. — И что вам надо?
— Надо же, не ожидал такой наглости, — улыбнулся он широкой улыбкой, но глаза оставались напряженными. Это были глаза хитрого лиса. Недаром у него было прозвище Лис. — Я вижу, Вы готовы к диалогу и понимаете, что все, в том числе и Ваша жизнь, зависит от нашего разговора.
— Я не понимаю Вас, что Вам от меня надо? И какая жизнь? — Я его прекрасно понял, даже был готов согласиться с ним, но решил пока включить дурака, верней дурочку. — Вы что, убьете меня?
Он проигнорировал этот вопрос.
— Можете называть меня Стивом, я представляю одну европейскую благотворительную организацию.
— Ага, а я тогда папа римский, тоже выполняю тут благотворительную роль, — Усмехнувшись, ответил я, но о том, что от ЦРУшника за версту несет, я промолчал.
— Давайте только без иронии, это в Ваших же интересах.
— Ну да, конечно, когда это ЦРУ действовало в чьих-то интересах? Раз Вы ко мне пришли, значит Вам что-то надо. Я что, не прав?
— Давайте, начнем с того, что я открою карты, — продолжил он, не обратив внимание на мое "не прав..." — Во-первых, Вы гражданка России, Аникина Алина, были похищены мафией, насколько нам известно. Вас готовили к продаже, даже сделали пластическую операцию в одной из подпольных клиник. Но вам с подругами удалось бежать. Мы также знаем, что Вы стояли за побегом, но это не наше дело. Также нам известно про ваши хождения по Сибири.
— По вашему, я вообще Ермак, — я усмехнулся, надо же такое сказать — "хождение по Сибири". — Еще скажите "завоевание Сибири", не надо приписывать мне подвиги Ермака.
"Интересно, откуда такая осведомленность?" — думал я.
— Но нам также известно, что Вы не выполняете чье-либо задание, за Вами никого нет.
— Ну и что дальше?
— Вот как Вы попали сюда, для нас секрет. Может, Вы поясните?
— Ха! Вы что, только для этого и приехали, чтобы узнать, как я сюда попала? Тогда разочарую: я сама не в теме.
— Продолжим, — он вздохнул. — Дальше Вы попали к известному Вам Али-аим-Шаху, Потом, убив его, Вы сбежали, я так все говорю?
— Ну, во-первых, мне не известно кто такой этот... Али-аим-Шах. А во-вторых, Вы бы согласились на те условия проживания, которые он мне предлагал?
Я уже понял, что им действительно много известно и решил играть в открытую. Но при этом нужно было как-то состроить простушку. Но тут же я делаю ошибку.
— И вообще, давайте ближе к делу. Насколько я понимаю, Вас не интересует мое прошлое.
— Отчасти, Но хорошо: при побеге вы похитили ноутбук с информацией.
— Ну да, — а я-то думаю, что им надо? — Короче, я понятия не имею, где он.
Он откинулся в кресле и достал сигарету.
— Тут не курят, Вы забыли?
— Хорошо, давайте так. Вы нам — все то, что Вы прихватили с собой, а мы гарантируем Вам полную безопасность и плюс гражданство и работу.
— Вы хотите сказать, что работу у Вас?
— Возможно.
Конечно, при определенных условиях это все реально, но не в моем случае. Нет, если бы я выразил свое согласие и отдал им то, чего у меня не было (ведь я понятия не имел, где то, что я выудил), то прикрытие мне бы обеспечили. Или, в крайнем случае, вывезли бы меня в США. Но это было как-то против моих правил, ведь я их всю жизнь считал врагами, и если начну с ними работать, то я — предатель. Нет, лучше уж последнюю гранату использовать. Так меня воспитали. Но в данном случае это не имело значения, ведь у меня не было ни информации, ни, тем более, гранаты.
