Надо заметить, что перед тем, как мы сошли на берег, я сильно удивлялся тому, в каком виде мои знакомые собираются ехать в игорное заведение. Они все, без исключения, были одеты в лёгкие белые брюки и такого же цвета рубашки, с коротким, но очень широким рукавом. Думаю, в такой одежде, допустим в городе ангелов, их бы даже близко к входу в казино не подпустили. А здесь? Как заверил меня наш вожак, там, куда мы стремимся, все будут одеты точно так же, как и они, но я всё же не решился идти в одной рубашке и брюках, и взял с собой ещё пиджак, ну хотя бы для того, чтобы было куда выигрыш складывать.

Пропустили нас, как бы странно это не казалось, без каких-либо замечаний по внешнему виду. Выходит, не преувеличивал мой знакомый, рассказывая о здешних нравах.

В светлом, даже не смотря на дождь, помещении всё переливалось и искрилось, и это при том, что электричеством в этом городе, даже и не пахло. На свечах и лампах, хозяева, как мне показалось, просто сказочного помещения, не экономили. А вот про одежду их сотрудниц, здесь у стола с рулеткой и на карточной раздаче, да даже и в кассе, были только прекрасные девушки, я бы этого не сказал. Одеты они были так, словно только что вернулись с бразильского карнавала. Да и одеждой то, что только прикрывало интимные места назвать язык не поворачивался.

— Ну как. Понял теперь, о чём я говорил? — прошептали у меня над самым ухом.

— Теперь понял — ответил я, не в силах оторвать глаз от полуголой кассирши, менявшей доллары на жетоны.

Когда металлический шарик, запущенный очаровательной обнажённой ручкой шоколадной девушки, остановился там, где и должен был остановиться, я сильно этому удивился. Потому что мой внутренний голос лишь слабо пищал, подсказывая мне выигрышную цифру, не в состоянии переорать вырывавшийся откуда-то из глубины моей груди восторг, по поводу происходящего в помещении, предназначенном для игры на деньги. Если уж мне так не просто, то каково всем остальным. Да, думать о том, куда поставить очередной жетон, когда рядом стоят такие девчонки, да ещё практически без одежды, не легко.

Совсем без выигрыша из казино я не ушёл, но разорять его в присутствии таких сотрудниц, было выше моих сил. Поэтому я его так быстро и покинул, оставив моих друзей самостоятельно принимать решение, как поступить с валютой в их карманах. Долго находится в этом, больше похожем на стриптиз клубе, казино я не счёл нужным, так как это могло плохо отразиться не только на моём кошельке, но и на нервную систему оказать негативное влияние. Я же всё таки не железный.

Отель, в котором поселился на ночь, стоял почти напротив того здания, откуда вышел красный, как рак. Был он не из шикарных, но меня интересовали в нём не красивая мебель и широкая кровать, а возможность принять ванну. Она, в том номере, куда меня поселили, имелась, а большего мне, на эту ночь и не требовалось.

Корабль наш будет покидать порт Гаваны только в шесть вечера, так что вставать рано из постели мне не пришлось, поэтому выспался я великолепно, на показавшейся, после корабельного топчана, просто широченной, односпальной кровати. Перед тем, как покинуть гостиницу, ещё раз принял холодную ванну, выпил чашечку кофе, на первом этаже отеля, запивая им очень вкусный аналог нашего пончика и только после этого вышел на улицу, сразу попав там под яркие солнечные лучи и сильно покрепчавший, за ночь, тёплый ветер.

Мысль, оккупировавшая мозг после десяти минут не спешной прогулки по этому неповторимому городу, так никуда и не делась, до самого отплытия. Я на полном серьёзе раздумывал, а не остаться ли мне здесь на долго, на очень долго, может быть даже на всегда. Работа всегда под рукой и похоже на то, что её тут, как в той стране, откуда уплыл, ещё долго не прикроют. Зной, который на пляжах Лос-Анджелеса был просто не выносимым, здесь почему-то таким не казался, а проходящие мимо меня девушки, не шли не в какое сравнения с теми бледными поганками, которые пытались покраснеть под тенью пальм Малибу. Наверное, так бы и поступил, а почему бы и нет? Но в одном из переулков на меня наткнулся велосипедный рикша, которых здесь было достаточно, вёзший на своих измученных и жилистых ногах, одного из загулявших членов нашей корабельной компании.

— Макс! — заорал он во всё горло. — И ты тут!?

— А где же мне ещё быть? — спросил я, не сразу признав в не трезвом человеке, парня с палубы лайнера.

— Правильно! Настоящие мужики только так и должны поступать. Садись подброшу тебя в порт. Места хватит — двигаясь ближе к противоположному краю сиденья, проговорил совсем не трезвый мужчина.

— Да твой бегут нас двоих не потянет — возразил я знакомому.

— Ничего, сейчас я ему ещё один доллар дам, побежит, как миленький.

Пришлось сесть, хотя велосипедиста было очень жалко, на его выцветшей, когда-то красной рубахе, не было уже не сантиметра сухого места.

Вот так моя мечта и была перепахана велосипедным колесом и пьяным пассажиром, а жаль, такие перспективы открывались.

В одном из портовых магазинчиков затарился бананами. Купил ярко жёлтых плодов, сразу целую корзину и с помощью грузчика доставил их на борт нашего корабля. Потом, вместе с Саввой, прогулялся ещё разок, до ближайшей торговой точки, где он приобрёл африканские сувениры и только после этого окончательно попрощался с землёй, необычайно красивого города. Не знаю, как на счёт того, чтобы на совсем поселиться в этом месте, а вот пожить здесь пару недель, в этом я себе не откажу, пожалуй, и на обратном пути непременно так и сделаю. Теперь же надо думать совсем о другом, о том, как добраться до Нью-Йорка, не затонув случайно в пресловутом Бермудском треугольнике, через который наш корабль будет проходить в любом случае. Мне конечно не известно, есть ли в этом мире по его поводу какие то страшилки или нет, но на душе всё равно, как то не спокойно.

В первый вечер после отплытия, сидя на палубе в обществе мужчин, почти всю ночь прогудевших в казино, я только тем и занимался, что выслушал разные истории об этом благословенном острове. Откуда почерпнули их мои приятели не знаю, но как то уж очень сильно они походили на сказки. Один рассказывал о корабле призраке, в одно и тоже время появляющемся в порту Гаваны, другой о русалках, которых якобы местные рыбаки пачками вылавливают в прибрежных водах, а третий так вовсе клялся в том, что видел у своего дедушки карту острова, на которой указано место, где зарыты несметные сокровища. Удовольствие получил огромное, никакого театра и кино не надо было. А вот на следующее утро, когда ветер подул с такой силой, что нас начало кидать с одного борта на другой, стало не до сказок и мне начало казаться, что воды проклятого места поглотят нас на вечно. Но всё обошлось и на этот раз, благодаря слаженным действиям команды и везению, которое меня здесь почти никогда не покидает. Конечно, сутки, проведённые в самом эпицентре урагана, даром для корабля не прошли и течь у него всё таки появилась, но её быстро устранили и заверили перепуганных пассажиров, что до пункта назначения судно доберётся без труда.

Так оно и случилось, примерно через пять суток. Вдалеке показалась земля, о которой нас оповестил смотрящий ещё заранее, и я с нетерпением стал ожидать, вглядываясь в горизонт, увижу ли я в этом месте статую Свободы или её тут, как и мост в Сан-Франциско, ещё не установили.

Статуи не было, так же, как и небоскрёбов, так что этот город, расположившийся в основном на большом острове, ничем не отличался от городов западного побережья. Может быть только причалов на берегу имелось раза в три по больше, чем в том же Сан-Франциско, да корабли вокруг них стояли по приличнее, вот и всё отличие. Тут были точно такие же дома, не выше пяти этажей, во всяком случае с воды я только такие вижу, тот же принцип расположения улиц, врезающихся длинными стрелами в тело города и такой же пассажирский порт, грязный и неухоженный. Возможно, после Гаваны все большие города будут казаться не красивыми, не знаю, но этот мне не понравился сразу, может ожидал от него большего и поэтому принижаю его достоинства.

На берег мы с Саввой Тимофеевичем сходили одними из первых, даже несмотря на то, что он перегородил дорогу всем остальным пассажирам, стоящим у трапа своими громоздкими чемоданами. У нас здесь только пересадка, в отличии от всех остальных. Поэтому надо быстро изучать расписание движения кораблей до Лондона, а именно туда нам сначала надо попасть, прежде чем отправляться в Россию. Выбравшись на причал оставил Морозова приглядывать за вещами, а сам ломанулся к строению, где по рассказам попутчиков висит расписание и оборудованы кассы.

Судно, в нужном мне направление, выходит из порта сегодня, через восемь часов, но билеты на него остались только в четырёхместные каюты и то только в какой то нижний пассажирский трюм. Следующий корабль пойдёт в Лондон аж через десять дней, так что раздумывать мне долго не пришлось, поплывём в тех условиях, которые предлагают. Сидеть в этом городе, так долго, мне не хочется.

— Сегодня уплываем, Савва Тимофеевич, в девятнадцать часов — оповестил я попутчика, о времени нашего отбытия, из очередного порта.

— Да вы что? Вот это повезло так повезло! — радостно воскликнул он.

— Вы погодите радоваться. Нам достались места в четырёхместной каюте и те, в каком-то нижнем трюме — сказал я, чуть ли не прыгавшему от радости Савве.

— Это ерунда, по сравнению с тем, что мы через двадцать дней будем ещё на шаг ближе к дому. Да и плавал я уже в этом нижнем трюме, ничего там страшного нет. Точно такая же каюта, как и у нас на этом корабле была, только ещё с двумя пассажирами под боком, и всё.

— А верхний трюм тогда, чем отличается от нижнего? — решил я узнать у человека по больше моего разбирающегося в строении корабля, на который только что купил билеты.

— Так у него окна в каютах имеются, через них можно на океан смотреть, если есть на то желание. Да и когда свет дневной в помещение попадает, это тоже плюс, не правда ли? — просветил он меня.

— Соглашусь с вами. Может надо было остаться здесь и уплыть чуть позже, но в более комфортабельных условиях? Как вы считаете? — спросил я Савву.

— Да нет же. Я же говорю, двадцать дней это сущий пустяк. Не успеете заметить, как они пробегут.

— Почему двадцать? Мне в кассе сказали, что через пятнадцать суток мы прибудем на место.

— Странно, а я плыл двадцать. Как же они за это время смогли так ускориться? — не поверил Савва Тимофеевич услышанному.

Судно до Лондона отплывает с третьего причала, а мы сейчас стоим на первом. Пришлось нанимать извозчика на эти пятьсот метров, разделяющие места швартовки кораблей и всё потому, что господин Морозов возжелал сделать из своего чемодана неподъёмный сундук. Ладно что извозчик согласился подбросить нас на это расстояние за пятьдесят центов, а взял бы дороже ни за что бы не повёз я Савву, пускай бы сам раскошеливался или пешком топал, со своим не подъёмным барахлом.

Возле нужного корабля даже ещё не пахло пассажирами. А чего им тут делать за семь часов до отплытия? Решили и мы, что нет смысла нам обоим всё это время тут торчать, можно хотя бы сходить, по очереди, по обедать, да и в дорогу с собой чего нибудь из съестного купить. Савва, вспоминая свою поездку сюда из Европы, не очень хорошо отзывался о корабельной кухне. Первым пошёл проветриться мой спутник, он заверил меня, что вернётся очень быстро, поэтому я и согласился идти после него, а кроме этого мне хочется по внимательнее рассмотреть конструкцию корабля, на котором нам вскорости предстоит выходить в море.

Был этот корабль по шире и по длиннее того, который покинул примерно часа два тому назад. Мачты его, с пока что сложенными парусами, тоже казались более высокими, хотя и было их ровно столько же, три. И борта, этого межконтинентального лайнера, явно превышали всё, что довелось видеть ранее, поэтому, наверное, два пассажирских трюма и смогли поместится на судне. Подошёл не много по ближе, чтобы рассмотреть странные вставки, расположенные почти вдоль всего правого борта.

— Вот оно значит, как, за верёвочку дернул, окошко и открылось — сообразив в чём дело, проговорил я вслух.

Не хитрая конструкция, но сколько преимуществ даёт она обитателям кают первого класса, да и владельцы судна на ней наверняка не плохо заработали. Мне кажется одному из членов экипажа не сложно утром открывать окно, а ближе к вечеру возвращать ставни в обратное положение, с помощью тонкого каната, прикреплённого к металлическому кольцу на задвижке. Вот надо чем на досуге заниматься, придумывать разные технические мелочи, а потом внедрять их в жизнь и зарабатывать на этом.

Пассажиры начали появляться возле корабля примерно за полтора часа до отплытия. Сначала приходили более скромно одетые люди, потом стали подъезжать на экипажах более обеспеченные, а после того, как появилась возможность начать посадку, на причал въехало несколько автомобилей, с какими-то важными господами внутри. Мы с Саввой Тимофеевичем вполне соответствовали, своим внешним видом, тому месту которое было указано в наших билетах, поэтому на корабль попали в первых рядах. Спускаться в самый низ пассажирского трюма оказалось не сложно, туда вела широкая и довольно надёжная лестница. Даже господин Морозов, с двумя своими тяжёлыми чемоданами смог по ней нормально идти.

По всей длине коридора горели керосиновые фонари, поэтому мы без труда нашли каюту под номером одиннадцать и зашли в неё. Пока не появились попутчики стали раскладывать своё имущество под нижним топчаном, с той стороны, где были наши места. Савве я сразу же предложил занять нижнюю полку, чтобы не получилось так, как было на предыдущем маршруте, когда на третий день плавания он заявил, что не в состоянии спать на верху. Отказываться он не стал и тут же приступил к распаковыванию одного из чемоданов, того, где у него хранились вещи необходимые во время плавания.

Соседи наши пришли одновременно, хотя до сего дня даже не были знакомы друг с другом. Оба они из Англии, каждый из них в Америке живёт чуть меньше года, а сейчас эти бравые парни возвращаются на родину, чтобы вывезти оттуда семьи. Об этом они сообщили нам сразу же во время знакомства. Мы так же представились, но ограничились тем, что поставили в известность временных соседей о своей национальности и о конечном маршруте.

Время для ужина пришло незаметно, и мы дружной компанией стали подыматься на верхний уровень, где находился ресторан. В нём уже должны были перекусить пассажиры первого класса, теперь и нам можно там появиться. Когда мне сообщили о таких странных правилах, имеющих место быть на этом корабле, возмущению моему не было предела. Меня, человека, который может купить их задрипанный пароходик с потрохами, держат за представителя второго сорта. Я конечно не стал распространятся о своём состоянии, но попутчикам дал понять, что мириться с такой несправедливостью не собираюсь. На что они только пожали плечами. Когда англичане вошли в коридор чужого трюма, Савва, понизив голос до самого тихого, сказал мне: