— Я не верю, что ты и впрямь добрался досюда, чтобы заручиться моей поддержкой против Аслана. Это все равно, что отрезать одну руку, чтобы спасти вторую. Твоим хозяевам выгоднее убрать меня, чем его. Какой смысл посылать своего пса грызть не того человека? Каков их интерес?
— Слушайте, генерал, — Сэм почесал висок. — Если хотите меня обидеть, у вас не получается. Я не собираюсь фыркать и подчеркивать свою независимость, поскольку так делают только страшно зависимые люди. Только вот с чего вы взяли, что мне не наплевать на чьи-то там интересы?
— Не будешь же ты утверждать мне, что действуешь из каких-то собственных мотивов.
— Да ладно? — толстяк прищурился. — Тогда скажите мне, дражайший, а у вас какие хозяева?
— У меня нет хозяев.
— Так в чьих же интересах вы чегеварите уже столько лет? Не можете же вы "действовать из каких-то собственных мотивов".
— Не надо сравнивать меня с собой.
Прилив сил проходил. Ногу снова начинало крутить, голова закружилась, ощутилась тошнота. Аль-Йетим сделал над собой усилие и продолжил.
— Я сражаюсь за свободу тех народов, что угнетаешь ты и твои европейские хозяева. Я делаю это не ради чьих-то денег, а ради того, чтобы дети и внуки арабов жили не в трущобах, которые ты оставил за спиной. Я всего лишь пытаюсь вернуть им то, что принадлежит им по праву — их земли, их страны.
— Вы сражаетесь за то, чтобы продолжился цикл.
Ватанабэ не убирал руки с автомобильной дверцы. Стоя вполоборота к пассажиру, толстяк смотрел куда-то в сторону, но говорил с нескрываемой издевкой.
— Вы всерьез считаете, что ваши выпады что-то меняют? Вы всего лишь пища для наемников, которым дали на откуп ваши земли. Пока вы деретесь друг с другом, те, кто сидит в мягких креслах, получают свои выгоды, и никому не нужно, чтобы эти драки когда-нибудь прекратились. Никому из чистеньких белых людей, от богачей до бедняков, не нужны здоровые, богатые и сильные арабы. Просто потому, что вы для них — не люди. И потому для вас — они неверные собаки. Сражается он за свободу. За свободу вариться в собственном дерьме? Как только арабы обретут силу, они начнут точить зубы на тех, кто подавлял их волю. Ничего не изменится, если уйдут Крестоносцы и ЧВК. На их место придут шейхи и исламские фундаменталисты, точно так же режущие головы ради контроля. Так было всегда, и так продолжается до сих пор. Сначала создается напряжение. Потом возникает конфликт. В итоге начинается война. А войны в мире, которым правят деньги, всегда ведутся дураками по указке негодяев. И мне это не нравится ни разу.
— Какое красивое оправдание захватчика.
— Я никого не оправдываю. Я всего лишь не питаю иллюзий на ваш счет. На место чужого подлеца придет свой. Вот и все изменения.
— Легко рассуждать, глядя со стороны. Расскажи о том, что разницы нет, мертвым детям, убитым чужаками.
— Я лучше расскажу об этом женщинам, забитым камнями за то, что вышли на улицу без паранджи. Давайте умерим накал патетики. Я этого дела не люблю.
Неожиданно старик прикрыл глаза и проговорил холодно:
— Ты говоришь мне о чужой подлости так, будто стоишь выше всего этого. Но не думай, что я не понял, кто ты такой. Я узнал тебя. Вспомнил переданные ориентировки.
— Это радует.
Сэм обернулся. На этот раз Аль-Йетим глядел на него с откровенной ненавистью. С той же ненавистью, с какой всматривался недавно в лица убийц своих внуков.
— Ты морализируешь, Ифрит? Ты? Убийца-трикстер, взорвавший "чистую" бомбу в Израиле? Убийца тысяч ни в чем не повинных людей, ты смеешь кого-то обвинять в лицемерии? Тебя помнят везде и всюду. Не пытайся придумать оправданий той мерзости, что совершил ради сохранения власти своих хозяев и сохранения существующего порядка вещей.
На лице Сэма появилась улыбка. Она росла медленно, широко расплываясь на пухлой физиономии, и превращалась в нечто, больше похожее на устрашающую судорожную гримасу. Растянув плотно сжатые губы почти до ушей, Ватанабэ молча стоял и смотрел на старика из-под опущенных век. Тот, против воли, почувствовал неуверенность, молчал.
— А что вы знаете о мотивах, генерал? — произнес, наконец, Сэм, и улыбка начала сходить с его лица. — Тем более, о моих?
— Ничего, — ответил старик. — Я знаю только, для кого ты убиваешь.
— Ничего вы не знаете. Особенно — ради кого я убиваю. И ради чего.
— Не знаю. Но верить тебе не собираюсь.
— Мне наплевать на вашу веру. Мне нужна только ваша помощь в поисках Аслана. И когда одним врагом станет меньше, вы сами задумаетесь о мотивах.
Пару секунд они молчали. Старый израненный боец за свободу арабов и тайный убийца, ненавистный всему арабскому миру. Наконец, Аль-Йетим произнес:
— Хорошо. Ты получишь то, чего просишь. Но только на этот раз.
— Больше мне и не нужно.
Ватанабэ резко двинул рукой, захлопывая дверцу машины. Старик поморщился от оглушительного хлопка и вновь посмотрел в спину уходящего толстяка. Тот, ступив на песок, обернулся.
— Надеюсь, вы раздумали убегать? А то вдвоем мы в вашем средстве эвакуации не уживемся.
— Раздумал. Я останусь в Сирте. С теми, кто умирает под моим началом.
— Как все арабы склонны к драме. Когда я получу нужные данные?
— До того, как окажешься достаточно далеко от города. Даю тебе слово.
— Лучше не нарушайте его. А то снова придется сигать в окна.
Отвернувшись, Сэм зашагал по песку в сторону моря за горизонтом.
Что-то не давало Аль-Йетиму покоя. Что-то оставалось несделанным, недосказанным. Что-то, связанное с этим страшным существом. Но что?
Вдруг он понял.
— Ифрит!
Сэм обернулся, услышав оклик.
— Ты неправ. На этот раз все будет иначе. Мы изменим статус-кво.
— Знаете что, генерал? — отозвался толстяк. — Я буду на это искренне надеяться.
— Ха, — старик усмехнулся. — Ты мог бы покончить с восстанием сегодня. Но прошел стороной. Неужели тебе все равно?
— Наоборот, генерал. Мне далеко не все равно.
— Но ты сохранил мне жизнь. Синоду это не понравится.
— Возможно. А возможно, наоборот.
— Ты готов так рисковать. Зачем?
— Может, мне просто весело.
— Ха, — повторил Аль-Йетим. — Ты прав, я понятия не имею о твоих мотивах. И даже угадать не могу. Но завтра ты увидишь, что произойдет в мире. Мне интересно, что ты подумаешь.
На этот раз на физиономии Сэма не появилось неестественной широкой улыбки. Только извечная кривая ухмылка.
— Вам все равно не скажу. Счастливо, генерал. Приятного сажания на кол моих подарков.
И они расстались. Оставив генерала Бадра на дороге, Сэм добрался до побережья и сумел выбраться из зоны боевых действий по воде. К счастью, Аль-Йетим приготовил себе транспорт. В катере, найденном в том единственном месте, где возможен был незаметный и безопасный выход в залив, нашелся и передатчик, с помощью которого Ватанабэ установил связь с предводителем восстания. Тот сумел вернуться в Сирт и принял командование у одного из помощников. Как и обещал, Аль-Йетим выслал все имеющиеся разведданные об Аслане.
Старик был предусмотрителен. Несмотря на крайнюю осторожность истинной цели Сэма, стремление не светиться, прятаться, Аль-Йетим сумел подкопаться под давнего соперника. Аслан был трикстером, "альфой", входил в ближний круг Лилит и имел зоной своих интересов Ближний Восток. И именно на него указал Фауст как на следующую ступень в "испытании", которому подвергал Сэма таинственный спонсор восстания Аль-Йетима.
Пришлось сопоставлять уже имеющиеся данные с теми, что передал генерал. В итоге выходило, что единственным подходящим вариантом для поисков была база, расположенная в горах на границе с Алжиром. В "CDM" знали, что она есть, но не имели точных координат, Аль-Йетим же сумел вычислить примерное расположение убежища старого противника, но не мог атаковать. Да и вряд ли старый бунтарь так уж тяготился присутствием в Ливии кого-то, кто мог оттянуть на себя часть европейского гнева. Как всегда, на войне старались придерживать карты.
Сэм перемещался водой, выбираясь из Сирта, затем воздухом, добираясь до пограничного городка Гат как можно скорее. К вечеру того же дня он выехал из Гата на восток в одиночку. Судя по тому, что Ватанабэ получил от Аль-Йетима, Аслан совсем недавно был замечен в Алжире и сейчас, скорее всего, скрывался в горах Акакус.
Сейчас на окруженные пустыней горы уже легла ночь. Сэма темнота не беспокоила. Она даже играла на руку. Остановив машину, мужчина достал наладонник, заменивший боевой наручный дисплей после возвращения из Сирта. Карты и спутниковые снимки горного массива позволяли предположить, где было бы удобнее всего устроить базу, незаметную тому, кто не ищет ее специально. Он мог бы неделями бродить и лазить среди камней, так и не найдя ни намека на тайное убежище Аслана. Однако старый бунтарь отрабатывал жизнь и подарок на все сто.
Выйдя из машины, Сэм двинулся к горному образованию севернее своей позиции. Уверенно шагая, он притронулся указательным пальцем к правой линзе на своих черных очках. Подсвеченное зеленым изображение гор заслонило окно с надписью: "Устанавливается связь со спутником".
Аль-Йетим сузил район поисков до нескольких километров. Это чертовски сильно помогало, но даже на этих километрах скрытый вход на базу можно было проворонить. Однако у Ватанабэ и без арабских союзников имелись тузы в рукавах. Проходивший над этой частью земного шара спутник отозвался быстро.
"Начинаем сканирование", — сообщило окошко, пока Сэм разглядывал безбрежный океан песка с одной стороны и кривые, но солидные очертания камня в другой. Здесь было очень просто потеряться. Безлюдные пустые места, затерянные посреди пустыни, отчетливо давали человеку понять, насколько незначительно отдельное дышащее тело в сравнении с гигантским организмом Земли. Даже уложи все горы костями таких, как Сэм, пустыня не заметит. Сами горы — крохотная морщинка на лице Сахары. Подобные пейзажи всегда наводили Ватанабэ на размышления о вечном. Если было настроение.
Где-то на орбите с холодной точностью работал спутник, принимающий и отсылающий сигналы, направленные с точностью копейного острия на эти самые горы. Пусть визуально базу обнаружить было почти невозможно, она должна была выдавать себя хоть немного иными путями. Тепловые, радио и иные излучения могли исходить от места, где прятался Аслан. Горы хорошо маскировали, но идеального убежища не бывает. Даже если прямых следов не остается, всегда есть шанс, что прячущийся допустит последнюю ошибку.
Так и случилось.
"Обнаружен экранированный участок", — сообщило информационное окошко. Сэм шевельнул глазом, выводя данные на передний план. Чуть западнее, в стороне от песков, на труднодоступном участке гор, имелась некая структура, впаянная в камень и не засекаемая никакими средствами обнаружения. Голый камень и песок, абсолютно ничего. Но аппаратура спутника "CDM" намного превосходила ту, что использовалась когда-то старыми сверхдержавами. Сканер типа "Дельта" поймал аномалию. Под землей на указанном участке угадывалась пустота, похожая на подземную пещеру. И эта пустота отражала сканирующие сигналы. Блокировала их.
Ватанабэ сверился с наладонником. Геологическая разведка указывала на наличие подземных пустот в этом районе. Информация от Аль-Йетима четко указывала на этот сектор. Выходило, что базу он все-таки нашел.
— Хорошо быть суперагентом, — сказал сам себе Сэм, снова нажимая на линзу. "Отключаем связь со спутником" — сообщило окошко. — Ну что, пойдем прятаться в утесах.
Триполи
За закрытым окном густыми арабскими чернилами разливалась ночь.
Мегуми поймала себя на том, что уже несколько часов лежит, не шевелясь и даже не раздевшись, и таращится то в одну точку, то в другую. Воспоминания, слившиеся с размышлениями, незаметно отгрызали много времени. Впрочем, этого самого времени у девушки было предостаточно. Два дня подряд она не покидала пределов гостиничного номера и откровенно маялась бездельем. В отличие от Кэтрин, спокойно спавшей у себя, Канзаки никак не обрела покоя. Особенно теперь, когда в Сирте начались бои. Женщины узнали о случившемся, ради интереса взявшись смотреть медиа-терминал после обеда. Выход в Интернет был плохонький, но на выпуск сетевых новостей его хватило.
Не нужно было быть гениальным аналитиком или экстрасенсом, чтобы понять, куда это пропал Ватанабэ. Канзаки была уверена, что он сейчас в охваченном бунтом городе. Подробностей в новостях, как обычно, не давали, только общие обтекаемые фразы и обрывки видео. Кэтрин, посмотрев новости, нахмурилась. Очевидно, певица подумала о том же, о чем и японка. Но виду Винтерс не подала. Мегуми не стала приставать.
Сегодня они вообще общались далеко не так беззаботно, как вчера. Ведь прошлым вечером Канзаки, наконец, рассказала Кэтрин о себе и о Сэме: на кого они работают, как познакомились и чем занимались до встречи с ней в отеле. Избегая лишних секретных подробностей, девушка окончательно развеяла сомнения собеседницы: Сэм был прожженным шпионом и трикстером. Винтерс это, казалось, не удивило. Американка просто покивала, услышав такое, от чего у иной женщины волосы бы встали дыбом, и сказала умолкнувшей Канзаки:
— Собственно, чего-то другого уже и не ожидала...
Ни о своей дальнейшей судьбе, ни о подробностях случившегося женщина не расспрашивала. Она лишь посмотрела мимо японки задумчивым взглядом и пожала плечами. Спокойствие Кэтрин удивляло после той слабости, что она испытала, отходя от инцидента с похищением. Мегуми в который раз поняла, насколько необычна эта женщина.
Очень необычна. В прямом смысле. Ведь тогда же Винтерс рассказала ей секрет, за которым столько лет охотились трикстеры.
Внезапный звук, который не должен был раздаться, оборвал воспоминания. Канзаки мгновенно напряглась. Несмотря на ленцу, жирком наплывшую на сознание, тело сохраняло тренированную готовность. Уши уловили, как кто-то щелкнул замком в соседнем номере. Несмотря на беззаботно проведенный день, Мегуми оставила дверь между их с Кэтрин апартаментами открытой. И сейчас в комнату певицы проникали посторонние.
Рука японки беззвучно скользнула к пространству между выпуклой спинкой и пышной подушкой дивана. Вчера, надев вещи из чемодана, Мегуми обнаружила в подарке от Сэма еще кое-что. Под аккуратно сложенной одеждой лежал классический пистолет P-226, разрешенный к ношению по достижении восемнадцати лет и продающийся в онлайн-магазинах крайне бойко. Рядом нашлась запасная обойма старых пороховых патронов, съемный прибор бесшумной и беспламенной стрельбы и небольшой складной нож. Не самый великий арсенал, но качественный ширпотреб. Не ленясь и помня наказ толстяка, Канзаки снарядила оружие. Как выяснилось — не зря. Сейчас она вынула пистолет из широкого углубления дивана.
Неизвестных было двое. Действовали они слаженно и быстро. Один, сделав пару едва слышных шагов, затих. Второй двинулся ко входу в комнату Мегуми. Женщины не шумели, очевидно, уже заснув. Мужчина крадучись проник в соседний номер.
Диван был пуст. Цели нигде не наблюдалось. Какого черта?
