На голову коня надет железный налобник, украшенный вырезанной из вываренной кожи геральдической фигурой дракона. Затылок защищен узким сборным железным гребнем, доходящим только до уровня верхней части форбуга.
Собравшись в противоположных сторонах вокруг герцога и меня, участники турнира выстроились близ ристалища в определенном порядке — за трубачами. Впереди-пеннон сеньора-предводителя, далее— сам сеньор, потом его знаменосец; участники турнира попарно, за каждым — его знаменосец. Все остановились перед барьерами ристалища с обеих сторон.
Солнце сегодня не имеет преград-на небе ни единого облачка. Ослепляющие блики от полированных доспехов бьют по глазам.
Герольд герцога Давингтонского, обращаясь к судьям, просит открыть барьер. Гербовый король удовлетворяет просьбу.
Две колонны рыцарей въезжают на поле ристалища, внутрь ограды. Знаменосцы двоих предводителей располагаются возле входов.
Обе партии разделены расстоянием между канатами, где рядом с трибунами стоит почетный рыцарь Хэрри Эльсинер. Когда все выстроились, гербовый король зычным голосом возгласил: — Приготовьтесь рубить канаты!
Четыре человека, сидя верхом на перекладинах барьера, держат поднятые, готовые к удару топоры. Гербовый король продолжает:
-Слушайте! Слушайте! Слушайте! Сеньоры судьи мои просят и требуют от вас, сеньоры мои бойцы турнирные, чтобы никто никого не разил с размаху или со спины, равно как и ниже пояса, как вами обещано было, не толкал и не тащил. И ежели у кого ненароком падет шлем с головы, никто бы его не касался, пока тот его не наденет. Помимо сего, уведомляю вас: когда сыграют трубы отбой и барьеры отворятся, не оставаться долее на ристалище и не брать никого в плен!
Звучат трубы, судьи командуют шеренгам обеих партий осадить назад; потом гербовый король трижды выкликает:
-Рубите канаты! Да свершится бой!
Канаты рухнули и две массы блистающих всадников ринулись друг на друга. Знаменосцы и воины выкрикивают боевой клич хозяина, но их так много что слышно только рев.
Краем глаза я заметил как трубачи, герольды и персеванты выходят из схватки, укрываясь за барьерами.
Левая моя рука судорожно вцепилась в скобу на передней луке седла. В правой занесен для удара турнирный меч. Я опрометчиво ворвался в строй герцогских людей. С обеих сторон на меня посыпались удары турнирных мечей и булав. На три удара я успевал ответить всего одним. Четверо рыцарей взялись за меня как крестьянские молодцы за молотьбу хлебных снопов. Черт возьми, где же мои рыцари?! Видимо увязли в схватке. Грохот, звон металла, крики, я что-то орал, но не слышал даже самого себя! Клубы мелкой желтой пыли поднимались снизу из— под копыт коней. Блеск стали...Удар, еще удар...
Я не успел порадоваться успешному удару по шлему рыцаря с головой красного коня на шлеме, как кто-то ловкий и наглый рубанул меня по правому колену. От ослепительной, режущей боли я качнулся вперед-оглушающие удары по шлему и я выпал из седла. Правда, мне кто-то помог слева!
Я падал под ноги рыцарских коней и ничего не мог с этим сделать! Мир перевернулся. Удар о землю. Режущая боль в колене. Чудовищной силы удары по шлему и по плечу....Задыхаясь от боли, я улетел во тьму...
Я выплыл на свет. В голове все плыло. Рот пересох. Воды..Воды...
Я лежал в палатке, в той самой, где на меня надевали доспехи. Теперь их с меня сняли.
Пульсирующая боль в плече и режущая в колене вцепились в меня при первой попытки двинуться.
Я был зол. В первые же минуты боя в нарушение правил меня ударили по ноге и вытолкнули из седла?! На что смотрели судьи?!
-Гвен! Томас! Дуган!— мой голос охрип и дрожал.
Оруженосцы стоят рядом. Мальчишки виновато смотрели на меня. Глаза Гвена покраснели.
-Воды!
Они метнулись за водой.
Струйка холодной воды потекла в рот, а также заливая бороду и шею вниз. Я пил и не мог напиться. Черта с два я, когда еще выйду на турнир!
С болью что-то надо делать.
Я начал с плеча. Левая ладонь зажала плечо. Боль стрельнула в голову огненным копьем. Я заскрежетал зубами.
-Милорд, не трогайте рану, повязку только что наложили!
Пальцы закололо. Я должен помочь сам себе! Я смогу!
Холод добежал до запястья, а потом вытек через пальцы вон. После боли ее отсутствие — настоящее блаженство!
-Помогите мне!
С помощью оруженосцев я сел на столе. Звон стали, ржанье коней, и крики глухо раздавались снаружи.
-Бой продолжается?
-Да, милорд....
-Кто побеждает?
Парни приуныли.
-Герцог побеждает, милорд...
Но меня теперь больше интересовало мое колено.Малейшее движение отдавалось в нем режущей болью.
Я содрал с него повязку и ужаснулся. Из рваной раны торчали обломки костей. Кровоточащее мясо....Я закрыл рану ладонями и закрыл глаза.
Закололо пальцы. Заледенели кисти...В душной жаркой палатке меня охватил озноб...Зубы застучали друг о друга. Я откинулся на стол.
-Прикройте меня, я замерзаю...
Гвен набросил на меня два плаща сразу. Томас выбежал вон. Послышались голоса.
В палатку вбежала Адель, а следом наш лекарь мэтрФэргюсон.
-Он сказал что замерзает!
-Плохой признак, миледи! Готовьтесь к худшему!
-Грегори!
Адель обняла меня, вглядываясь в мои глаза. Ее зеленые глаза быстро наполнялись слезами. Я обнял ее одной рукой.
-Все хорошо, дорогая...Мэтр Фергюсон не трудитесь, все хорошо!
Но они все же добрались до моих ран.
-Как это понимать, Томас, Гвен? Ран нет?
-Они были, миледи!
-Грегори, ты вылечил себя сам?
-Если я смог вылечить короля, то уж для себя чуть— чуть магии должно было остаться?
Адель целовала мое лицо, в нос, в губы, в брови. Она прижималась ко мне грудью.
-Я так испугалась, Грегори... Я с ума сошла от страха....
Под ее руками оказались не залеченные ушибы. Я охнул.
-Тебе больно?!
-До ушибов руки не дошли— засмеялся я.
Когда я вышел из палатки, нарочно хромая и опираясь на оруженосцев, бои был закончен.
Трубы трубили отбой, барьеры открылись, и первыми выезжают, не дожидаясь своих хозяев, знаменосцы. Понемногу их нагоняют участники и в правильном порядке, как и приехали, обе стороны покидают поле; трубы не должнысмолкать, пока на поле оставался хоть один боец. Почетный рыцарь уехал во главе одной из групп, предшествуемый тем, кто держал его шлем на трибуне дам, и продолжал нести на обломке копья.
Многочисленные слуги высыпали на ристалище, вынося сраженных рыцарей, ловя и выводя боевых коней с опустевшими седлами. На моем Малыше приехал Дуган. Его лицо сияло. Парень обожал лошадей, а проехаться на Малыше для него было наградой.
Трубы затихли, и судьи громко стали выкликать имена победителей. Моего имени там не было. Я был в числе проигравших.
Первым справиться о моем здоровье явился Хэрри.
-Дорогой граф, я рад, что все обошлось и выходка вашего коня, сбросившего вас прямо под копыта не обошлась вам слишком дорого!
-Выходка моего коня?!
-Именно к такому выводу пришли судьи! Кроме того ведь никто не претендует на победу над вами!
Это было "замечательно". Меня изувечили, сбросили из седла под копыта-а виноват, оказался мой Малыш! Но вслух я ничего не сказал.
-Грегори, вы сможете завтра принять участие в копейном бое?
-Безусловно! За ночь подлечу, свои ушибы и завтра буду как новенький!
Хэрри раскланялся и уехал. Теперь у дам, как почетный рыцарь он имел оглушительный успех и спешил этим воспользоваться.
На ночь мы не вернулись в город, а остались среди своих людей в лагере у ручья. Бернадетте это не понравилось, она надулась и рано ушла спать.
Мои рыцари легко отделались. Только ушибы. Никто не был выбит из седла или побежден. Я залечил обширный ушиб на плече Майлза Гринвуда.
-Я видел, как люди герцога вытолкнули вас из седла, милорд.
-Ты запомнил их гербы?
-Нет, милорд, только навершие шлема одного из них в виде красной конской головы. Нас оттеснили от вас сразу же. За их рыцарями, что атаковали нас, трудно было разглядеть подробности. Но вы не могли сами упасть, я уверен!
-Но судьи ничего не увидели, барон?
-Видит тот, кто хочет видеть, милорд...
В сумерках появился Сэмюэль Фостер.
-Плохие новости, милорд.
Глава 22
ТУРНИР ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Назначенный на второй день турнира копейный поединок рыцарей-джауст должен был проходить по правилам Гештех. Для победы необходимо сбросить противника с коня ударом в щит или сломать собственное копье.
Я послал своего оруженосца Томаса коснуться жезлом щитов герцога Давингтонского и барона Рамсея в знак того, что я вызываю их на копейный поединок.
Доспех для этого поединка был совсем иным, нежели для групповой схватки.
Толстый закругленный панцирь с крюком для копья на правой стороне груди, массивный шлем "жабья голова", вся левая сторона туловища прикрывалась тарчем-вогнутым щитом, а вместо латной перчатки на левой руке неподвижная сплошная рукавица.
Копья для этого боя были полыми и из-за этого легкими, но хрупкими.
Правила запрещали сбивать шлем с противника, если это случится, начислят штрафные очки.
Пока меня одевали в доспехи, Адель была рядом.
Ей очень не нравилось то, что я вызвал на поединок двух противников, но она молчала.
Нижние края палатки были приподняты и свежий воздух мог заходить вовнутрь. Сегодня небо было покрыто облаками, солнце изредка лишь появлялось из-за их белых курчавых громад.
Где-то там, на трибуне среди дам в роскошных платьях красовалась Бернадетта. За завтраком она сменила гнев на милость и пожелала мне победы в поединке.
Копейные поединки должны продлиться еще три дня. Пока меня на поединок никто не вызвал.
Обычно на турнирах множество небогатых рыцарей, приехавших чтобы поправить свои финансовые дела. Ведь победитель получал коня и доспехи побежденного. Но на самом деле побежденный просто выплачивал победителю денежную компенсацию. Неплатежеспособным я не был, тогда почему нет вызовов? Похоже догадки Фостера правдивы. Если корона собирается взять меня за жабры, то зачем рыцарям вступать в конкуренцию с королем по вопросу о компенсации за мою голову?
Переодетый горожанином Фостер эти дни провел в Гвинденхолле, общаясь со слугами и конюхами в различных кабаках. Что знает рыцарь-то знает и его слуга.
В кабаках бились об заклад-когда король прикажет схватить мятежного северного лорда-в последний день турнира или после церемонии вручения приза победителю.
Не зря мне не верилось в признательность короля. Еще Фостер отметил усиление караулов на стенах, и то, что казармы гвардии набиты под завязку вооруженной солдатней. Там готовились к чему-то.
Поэтому на второй день турнира со мной отправились только мои рыцари, оруженосцы и пажи. Всем остальным приказано остаться в лагере и держать на готове арбалеты. Коней завели внутрь лагеря и разместили за повозками.
Адель последовала за мной, уговоры на нее не действовали. Угрожать своей жене я не мог, да и ее трудно испугать. Пусть попробует кто-то другой!
Мой боевой конь Малыш был теперь также снаряжен по другому. На голове глухой стальной налобник. Седло в высокими луками. Толстая кожаная попона подложена под раскрашенную накидку.
-Милорд, герольды объявили о том, что ваша схватка с герцогом первая сегодня!
-Хорошо, Томас, выходим!
Адель прижалась к моей груди. Большие зеленые глаза смотрели снизу вверх со страхом и надеждой.
-Я буду молиться за тебя, Грегори...
Герольды зычно повторяли предупреждение участникам о соблюдении правил копейного поединка.
Я уселся в седле, вернее встал в седле. При такой высокой посадке и низких стременах в седле уже не сидишь, а стоишь. Оруженосцы застегнули ремни на трехъярусной стальной юбке, что охватывала низ живота.
Я, с трудом повернув голову, улыбнулся Адель. Она стояла у палатки, такая тоненькая, беззащитная, словно всеми покинутая....
На ристалище гербовый король объявил мой бой. Томас надел на меня шлем и пристегнул его к панцирю.
Теперь я видел мир только через узкую щель и прямо перед собой. Конь двинулся, и я поехал навстречу своему противнику. Копье в руке. Я закрепил его на крюк, просунув под правую подмышку.
Наклонив корпус вперед я, наконец, увидел своего противника герцог в дальнем конце ристалища по левую сторону барьера укреплял копье на своем крюке. Завыли противно трубы.
Шпоры вонзились в бока коня. Малыш мчался, набирая скорость. Наклонив весь корпус вперед я смотрел в щель на несущегося мне навстречу противника. Герцог в броне на боевом коне казался не рыцарем, а сказочным чудовищем горным троллем, как минимум!
Дощатый барьер проносился совсем рядом. Противник приближался с каждым мгновением. Сегодня я был спокоен. Один на один с герцогом и некому налететь сбоку и раздробить колено предательским ударом.
Чтобы смягчить последствия удара за мгновение до столкновения следует откинуть корпус назад, но я наоборот наклонился вперед. Тупой наконечник моего копья был нацелен в тарч герцога. Мы встретились! Удар, словно я вломился в дощатый забор.! Щепки от сломавшихся копий полетели веером! Но удара противника я не почувствовал! Он промахнулся?! Я отшвырнул обломок копья на ристалище.
Крики с трибун, женский визг...
Доскакав до конца барьера, я развернул Малыша назад и поехал шагом, наклонив вперед корпус, чтобы хоть что-то увидеть в смотровую щель шлема. Конь герцога бежал вдоль барьера. Герцога в седле не было! Я победил!
Из турнирного шлема мало, что можно увидеть, но к барьеру бежали люди в ливреях герцога-видимо помогать своему господину.
Я доехал до своей палатки. Томас и Гвен помогли мне спешиться, отстегнули шлем.
-Поздравляем вас, милорд, вы сбили герцога с коня!
Адель была рядом, обхватив мою стальную рукавицу обеими руками, она прижалась ко мне. Восторжено и радостно блестят зеленые глаза.
-Ты победил, Грегори! Я так рада!
Судьи объявили победителем поединка меня. Бедняга герцог сломал при падении спину и лежал в своем шатре недвижимым. Его вассалы были злы как черти, но я им не ровня и вызвать меня на поединок они не вправе.
Мой поединок с бароном Рамсеем назначен на завтра и сегодня я мог снимать нагревшиеся доспехи. Струйки пота уже бежали по моей бедной спине.
Сняв доспехи и умывшись, я поднялся на собственную трибуну вместе с Адель. Отсюда с высоты 7 футов ристалище хорошо видно. Под пологом из сукна была тень, ветерок обдувал очень приятно. До обеда мы наблюдали за поединками. Барон Гринвуд сломал четыре копья и стал победителем в своем поединке с бароном Дагланом из вассалов герцога Лонгфордского.
Обедать мы отправились в свой лагерь.
Сюда и приехал барон Рамсей с тремя тысячами дукатов-моим призом за победу.
Несмотря на жаркий день на бароне была толстая накидка, отороченная мехом и черный берет. Я пригласил его разделить нашу трапезу, но барон вежливо отклонил предложение и пожелал говорить со мной наедине.
Мы присели с ним на раскладных стульях под пологом натянутым на копья, воткнутые в землю рядом с палаткой Адель.
