— Так вспоминайте, Косма, вспоминайте, — китаец улыбался, — Тимофеича мы теперь врядли скоро увидим... А эспер нам нужен хороший, не сомневаюсь вы такая и есть. Ну-ка, — ободряюще и слегка насмешливо сказал он, — вглядитесь в тонкий мир!
— Окей, окей, — мне надо настроиться!.. — Косма села на пятки и закрыла глаза. С минуту она сидела молча и неподвижно. Потом ее сотрясла дрожь и она, вскрикнув, вскочила на ноги. Все мы развернулись к ней. Плакса бросила свое барбекью и в два прыжка оказалась рядом.
— Мне надо к воде, — взволнованно проговорила Косма.
— К какой воде? Почему к воде? — Леша не понял ситуацию. Я молчал, не желая мешать ей.
— Не знаю! — раздраженно отрезала Косма (все-таки она изменилась связавшись с Плаксой, или дело было в чем-то другом?) Мне просто нужно к воде, я чувствую, чтобы увидеть нужна вода...
— Незачем всем туда бегать, — сказал китаец, мазнув по мне взглядом, — все остаются здесь. Я провожу.
— Я с ней. — сказал я без выражения. Мне не хотелось сейчас конфликтовать , выяснять отношения, подрывать авторитеты и оспаривать старшинство. Помимо того, что я вообще не люблю такого рода разговоры, — не время сейчас было раскачивать лодку. Просто я почсувствовал что мне нужно там быть, черт его знает зачем, нужно и все. Верная Плакса , видимо , придерживалась такого же мнения. Она молча встала позади Космы, готовая следовать за ней, буквально, хоть в огонь, хоть в воду.
Китаец посмотрел на меня примерно так же как я высказался, — без выражения. Но взгляд его был тяжелым. Сидорцов сзади мягко взял меня за плечо.
— Видишь ли Даня, — начал он , разворачивая меня к себе, и именно в этот момент , я ощутил, что наша маленькая группа потерпевших, мягко говоря, неоднородна. Как видно, знание иностранных языков все же не всегда полезно?.. (ссылка на анекдот — кошка гонится за мышкой, та забегает в норку, кошка над норкой : гав-гав, мышка удивилась , высунулась посмотреть и кошка ее схватила и съела, а потом говорит — вот как полезно знать хотя бы один иностранный язык), — есть...
Не знаю что бы капитан сказал дальше. Но в это время Плакса оскалилась и вся сжавшись пружиной, подняла перья и жутко зашипела. Это был сильный прерывистый звук, от которого у меня , честно говоря душа ушла в пятки, и по спине пробежали крупные мурашки:
— Хш-ч-ч-ч-ч-ч-ч-ч!
Да и выглядела она... Мы замерли. Этот выпад явно адресовался нам. Черт его знает, что она точно хотела этим сказать, но инстинкты точно подсказали нам, что это существо, хотя и друг человека, но далеко не собака. Не знаю, что чувствовали китаец и Сидорцов со своими командирскими понтами и железной волей, а я остро ощутил мягкость и уязвимость, в первую очередь моего живота, который так легко вскрыть этими когтями. Капитан отдернул от меня руку.
— В чем проблема? Пойдемте вместе. — любезно сказал китаец и мы направились к озеру. Косма присела у воды и сосредоточенно уставилась на ее поверхность. Мы трое — я капитан и китаец, сгрудились за ее спиной. Все мы уже попахивали. Но от Сидорцова четко слышался запах одеколона. Я в них не разбираюсь, в одеколонах, но на мой , так сказать нюх, одеколон был хороший. Плакса независимо отделилась от нашей компании и как змея, без всплеска нырнула в воду. Я нагнулся и заглянул через плечо Космы пытаясь понять что она там увидела, и что за фанаберия с водой у нее приключилась. Вода была очень чистой , я даже увидел каких-то мелких рыбок. Затем мне показалось что поверхность озера в этом месте покрывается странной матовой рябью. Я мигнул и в следующее мгновение увидел на воде мягко светящийся зеленоватй квадрат, а точнее, как ни дико это выглядело, экран компьютера, будто монитор лежал неглубоко на дне. Это, черт ее раздери, была карта, вроде Джи-пи-эс, по зеленому полю, с горками и кучками деревьев ползли три точки. Одна точка стояла. Это видимо, были мы, потому что я увидел рядом голубое пятно — озеро. Три другие точки — белая, черная и красная медленно , но неотступно ползли к нам. Слова что это застыли у меня на губах. Косма опередила вопрос:
— Визуализация, — радостно сказала она, — мне такое упражнение задавали в нашем клубе у Каховского. И у меня не получалось. А сейчас я так четко все вижу. Просто вода помогает визу... — ее голос звучал так радостно, что я против воли представил (визуализировал) ее в виде третьеклассницы с косичками, которая делится с мамой успехами в школе. Косма наверное хорошо училась, — подумал я.
— А красная точка , это то самое нехорошее? — спросил Сидорцов, неотрывая глаз от карты и потирая ладонью заросший щетиной подбородок.
Косма резко повернулась к нему и карта тут же погасла. Глаза девушки стали огромными, от удивления она даже приоткрыла рот.
— А вы что, тоже видите?
Она перевела изумленные светлосероголубые глазищи на меня:
— И ты, Данила?
У нас не было времени на удивление. Чудеса задолбали, пора было спасать наши... ээээ... головы. Косма снова развернула карту. Приблизила белую точку и мы увидели, как они бегут, — белые чеширрапторы. Они двигались быстро, но их движение выглядело плавно и величественно, словно они плыли , скользя над колышущимся зеленым морем степной травы. Отчетливо были видны голубые глаза, выделяющиеся на белых мордах и поражающие своим леденящим кровожадно-целеустремленным выражением.Впрочем, было ли так уж страшно это выражение? — подумал я, — виной всему мое воображение, это оно как кузнечный мех раздувает горн страха. Вот закаленный в боях капитан, небось и не видит в них никакой такой запредельной жути, которая мерещится мне. Сидорцов, словно услышав меня, выдохнул:
— Фффух!!! Ну и жуткие же твари!
Косма переключила свой 'телевизор' на черных храйдов. Я , видимо, не объективен, но черные мне отчего-то нравились, они не казались мне страшными, в то время как белые вызывали дрожь ужаса. В момент когда мы их застигли они как раз выполняли планирующее скольжение над землей после большого прыжка. Красиво шли , черти. Объявленные Плаксой количества супостатов и направления их движения подтвердились. Косма оглянулась на нас:
— А этого смотреть мне страшно... — проговорила она тоном маленькой девочки и поежилась словно от холода. Мне захотелось ее обнять.
— Ты не бойся, — сказал китаец, — всем страшно, но мы же вместе...
Косма кивнула и протянула руку к воде, чтобы коснуться красной точки на экране. Экран мигнул, на мгновение погас а затем на нем появилось изображение человеческого черепа с горящими красными глазами-угольками, на снопах темного пламени, вырвавшегося из-под воды, череп как-будто бы выпрыгнул из воды в лицо Косме и щелкнул челюстями, норовя вцепиться. Косма, вскрикнув от неожиданности, отшатнулась и упала на спину. Объемное изображение черепа рассыпалось золотистыми искорками, которые что-то мне напомнили. Что-то из недавних событий. Некогда было вспоминать, я поспешил помочь Косме подняться и присев рядом с ней у воды, обнял ее, шепча на ухо что-то успокаивающее и невнятное, что-то вроде колыбельной. Водяной экран на поверхности воды погас, словно его и не было...
— Ух ты, ничего себе! — Сидорцов перевел дыхание. — А это что за?..
— Чудо, Женя, обыкновенное чудо! — сказал китаец, улыбаясь. — Кажется , Косма Юрьевна, Вас можно поздравить — Вы сильно выросли как эспер, я ведь правильно понимаю, раньше вы не умели таким образом визуализировать? А? Свет мой яблочко?
— Да на тарелочке... — саркастически добавил Сидорцов.
Косма опасливо подползла к берегу и заглянула в воду.
— Знаете, — задумчиво сказала она, — я думаю что вы, ребята, тоже выросли как эсперы... Я не... Я и не думала делать это для вас заметным... Она испытующе обвела нас взглядом, — ты тоже видел, Данила?
Я кивнул. Косма улыбнулась мне.
— Я знала что ты из наших... Но вы... — она обернулась к китайцу и капитану, — это сюрприз... И как объяснить такое стечение чудотворцев в наших рядах?
— Я думаю это кислород, Косма.— проговорил китаец, словно бы сам не веря в то , что говорит, и присел на корточки , словно у него закружилась голова. Плакса своим катализатором связала его в наших тканях, и он высвобождает в нас дополнительную энергию ци. Слыхали про энергию ци?
Мы молча покивали, — слыхали, мол.
— То-то я чувствую что у меня будто сил прибавилось, — бодрым голосом сказал Сидорцов. Это было правдой, — он действительно дерался молодцом в последнее время, глаза блестели, голос звенел, румянец во всю щеку и т.п. И Косма похорошела, — припоминал я теперь. Ну по китайцу ничего не скажешь — китаец. Он всегда как танк на воздушной подушке (если такие бывают). — Как Илья Муромец от родимой землицы...
Китаец прищурился, — признаешься, что это твоя родина?
— Да тьфу на тебя, — замеялся Сидорцов нисколько не огорченный. — Ладно, братцы, что с нами сталось мы как-нибудь разберемся, а вот что это за бабайка на нас прыгнула? Я так понимаю, это привет от очень плохой красной точки, так ведь?
Вроде не было причин с ним не согласиться.
— Череп человеческий — символ смерти, значит, субъект по крайней мере сориентирован в человеческой культуре. — сказал китаец взвешенно.
— Думаете, это человек? — спросил я. — Это же наш шанс! Черт его знает , что это за человек, но я так понимаю, он один и он умеет переходить на нашу сторону и обратно. Пойдемте ему на встречу!
— Плаксе он не нравится... Плакса боится... — Косма оглянулась. — А где Плакса? Плакса!!! Плакса!!!
— Ну и что? — мне страшно захотелось домой, хотя бы на базу , в относительную безопасность и абсолютный уют. — Мало ли чего Плакса боится? Да что он нам сделает? — и тут меня стукнуло пустым мешком, — я вспомнил где я видел эти золотые искорки. Я пришибленно взглянул на Сидорцова и увидел в его глазах понимание. — О Господи, да ведь это...
— Тимофеич вернулся за нами! — сказал Сидорцов китайцу. Тот сузив глаза, понимающе взглянул на капитана. Мы с Космой переглянулись, напротив, непонимающе, мол, ну Тимофеич, и что?
— Нет, братцы, — сказал капитан, — это не наш шанс, надо уходить.
— Почему? — спросил я.
— Видели его в действии... — просто, без выражения, сказал китаец. — Он очень силен, это он веником прикидывался. И сейчас он не нашей стороне. Надо уходить. Лучше всего было бы стравить его с другими ищейками... Мы постараемся.
— Это не гуманно... — улыбнулся Сидорцов, но улыбка вышла бледной.
— Сами нападут, пусть сами и отбиваются. — серьезно сказал китаец. — Я продумаю оперативную схему.
Сидорцов кивнул.
— Пошли в лагерь, сыграем тревогу.
Все мы сидели на корточках. Косма встала и начала нервно оглядываться по сторонам.
— Да где же Плакса? Плакса! Плакса! — крикнула она вполголоса. — Противная девчонка! Даня, я боюсь за нее... — сказала она мне ломким серьезным голосом.
— Да ладно, — я обнял ее, — ну пошла за дичинкой, может... Она же голодная была, а наш сухпай ей на один зубок, наверное, даже удвоенный... Если честно я не очень был уверен в своих словах.
— Она раньше не уходила, не сказавшись... — проговорила Косма, и снова сдавленно закричала:
— Плакса! Пла...
И тут хляби озерные стремительно разверзлись и из воды торпедой ринулось на нас с Космой нечто черное, страшное, оскаленное жуткими белыми огромными зубами, с выпученными желтыми глазищами-лампами, и разверстой красной пастью, пронзительно шипящее и рычащее и невероятно, чудовищно быстрое!...
Сидорцов с китайцем стояли чуть поодаль и ни за что не успевали нам на выручку. Мы с Космой застыли на месте, как примороженные, как парочка зайцев, застигнутых автомобилем на ночной дороге, и пойманных в силки желтыми парализующими лучами противотуманных фар. Затем был момент когда я ничего не помню, а потом все полетело вниз и бешеный озерный гад тоже...
Когда я пришел в себя, то обнаружил нас с Космой, стоящими обнявшись на ветке большого дерева, метрах так в пяти-шести над землей. Капитан и Леша-китаец так и стояли на своем месте и держась за животы, извините за выражение, просто ржали...
Плакса (чешир-мать-ее-раптор — это она нас напугала, вынырнув из озера) стояла под деревом в позе, до изумления напоминающей избоченившуюся украинскую дивчину, и тоже , по-своему, смеялась.
— Кхырг— грхх-гхррх!!!
— Ну я тебе... — Косма погрозила ей с дерева кулачком, и снова схватилась за грудь свободной рукой, — мы все еще не могли отдышаться, будто только что пробежали стометровку.
Плакса весело скалясь снизу, сказала:
— А помнишь как ты тогда на меня прыгнула?..
— Ну и способности у вас ребята! С двух ног на шесть метров! Карьера в армии вам обоим обеспечена! — крикнул нам капитан и китаец помахал нам рукой. — Слезайте...
— В какой армии?.. — мрачно спросила Косма...
— Да, сестра, — похрюкивая от удовольствия, говорила Плакса по пути к лагерю, — если бы я знала, что ты так умеешь, я б с тобой тогда не нянчилась, как с яйцом...Ты б у меня сама по деревьям прыгала, а не на спине у меня сидела!
Косма смотрела в сторону, скрывая то ли обиду, то ли приступы смеха.
— Юмористка, — сказала она наконец повернувшись к Плаксе лицом, и хлопнула ее ладонью по носу, та взвизгнула и присела, — ты не знаешь, — деловито спросила Косма у меня, — на кого она больше похожа: на Елену Степаненко или на Елену Воробей?..
— Ты же говорила , что не смотришь телевизор? — спросил я.
— Это я сейчас не смотрю, а когда-то давно смотрела... Этих людей забыть невозможно...
...уходя от преследования наш отряд скользнул в джунгли, как щедро смазанный маслом ключ в некий таинственный замок от неизвестной, ненайденной, таинственной двери.
Глава 23. Козырный ферзь.
Старенькая мать Хока плакала. Известие принесенное одноглазым Кхайку, будто бы выпустило из нее всю кровь и все дыхание. Мокрых слез не было видно на ее белой морде, а может их не было и она плакала воздушными слезами. Так иногда бывает. Бросив работу, она тяжело опустилась на поваленное дерево у входа в ллхамму (хижина из энергетически уплотненной хвои), и обессиленно склонила голову на усталые лапы. Подросток Хики, младшенький, смотрел как дрожат ее плечи и чувствовал такую боль, словно тринхи длинными когтями пронзил ему грудную клетку и разорвал сердце. Старшего брата он любил, (Хок был добрый и справедливый — приносил еду и не кусался), и гордился им, потому что не каждому охотнику выпадает честь держать на плечах Белую гору. Хок был лучший. Но Хики сейчас не чувствовал его мертвым, хотя Кхайку так сказал. А Кхайку всегда говорит правду. Только правда эта была какая-то кривая — он сказал что Хока сожрали лунные духи-мертвецы. Потому и тела нет. Вот чушь. И сам-то Кхайку вел себя не как обычно, — мялся и кряхтел. А сердце у Хики разрывалось за мать, не мог он смотреть как она плачет... Он хотел уйти, убежать в лес. А вместо этого обнял мать, прижался лбом к ее шее, и стал покачивать маму вперед-назад. Детишек это вроде бы всегда успокаивало, — смутно помнил Хики, ведь она и сама качала его так, вот этими ласковыми, сильными лапами...