На одном из участков граница проходила по гористой местности — низкое, изрезанное длинными ущельями плато. Внешний край его был ровный, как стена. А под стеной — в несколько десятков рядов наклонно и часто углублённые в породу стволы деревьев с обитыми металлом остриями — те смотрели вверх под таким углом, что вздумай что живое упасть с высоты — не долетело бы до земли, потому что колья встретили бы это тело в воздухе. Так можно было бы остановить сквабаров, вздумай они прыгать с края плато. Но в горах были сквозные узкие проходы, как коридоры, высеченные в толще камня — точно такие, в какой попал Лён, только он угодил в глухую щель, без выхода наружу. Вот эти проходы у самого края стены были плотно заложены камнями. И вскоре стало понятно — почему.
Внизу по горному проходу шли люди — длинная человеческая вереница, среди которой были лошади и ослы, несущие кладь. Это беженцы, стремящиеся покинуть заражённую местность. Они двигались к искусственной преграде, как будто не знали о её существовании.
Летящая на своем Светанго Брунгильда вдруг заложила крутой вираж и пошла вниз — к скоплению палаток и складам дров.
— Тревога!! — крикнула она, пролетая перед наблюдательной вышкой.
А в лагере уже бежали дивоярцы и вскакивали на коней, поспешно слетающихся на призывный вой труб — всё пришло в движение. Крылатые стаи залетали над местом, где намечался прорыв, а в тесноте каменного лаза, уже началось разрушение заграждения. Мужчины с кирками, верёвками и молотами упорно лезли по неровностям камней наверх и вбивали в щели длинные штыри, к которым вязали верёвки. А далее при помощи животных раскачивали камень и тянули. Кладка начинала шататься, отдельные камни уже падали, но это не смущало людей. Их не смущало и присутствие дивоярцев, которые кружили над скоплением народа и громкими криками предупреждали тех.
Лён спустился ниже, почти до самого края ущелья, и увидел тех, кто пытался вырваться из заражённой области.
Не было на этих лицах ни следа болезней и страшного недуга, были они лишь запылены и усталы, и присутствовало в них какое-то ожесточение.
— Уходите! — кричали сверху дивоярцы, — Уходите, иначе будете уничтожены!
— Мы не заразные, — отвечали снизу и не переставали рушить стену.
— Мы вас не выпустим наружу!
— У нас дети, — говорили беженцы и поднимали над головами младенцев.
— Здесь вас ждёт смерть! — громовым голосом крикнула Брунгильда, — Ни один из вас не получит спасения, потому что мы не можем рисковать!
— Вы клялись защищать нас! — отвечали снизу, — Вы — дивоярцы!
— Они не остановятся, — сказал Вольт, опустившись на край высокой стены рядом с Лёном.
Женщины и подростки стали подбирать камни, обильно валяющиеся под ногами, и принялись швырять их в дивоярцев, собравшихся по линии обрыва. Никогда ещё Лён не видел на лицах простых селембрийцев такой ненависти к волшебникам небесного города. Этим несчастным нельзя выходить за границы заражённых земель — их уделом была смерть.
Умом Лён понимал, что действия дивоярцев — единственное верное средство для защиты остальной страны, ибо ничто не смогло бы сдержать убийственную заразу, проникшую сюда из дьявольских миров. И он не удивился, когда на стены были занесены огнемёты, и горючие жидкости потоками полились на толпу, и заполыхал огонь, из которого понеслись вопли и проклятия, и вся узкая каменная тропа превратилась в жаркую топку. И лунные кони плакали и кричали, паря над местом гибели своих бескрылых собратьев, и в лицах дивоярцев застыло ожесточение и боль. Они губили тех, кого должны были защищать. Вот это был малый пример того, что происходило по всему периметру — для этого служили рвы, в которых не иссякал огонь и в которых горели древние леса Селембрис. Такая страшная рана была на лице прекрасной волшебной страны. Вот о чем говорили Хроники Героев Дивояра. Всё это было. А вот и тот, кто виноват в этой ужасающей трагедии. Купил бы он такой ценой спасение Пафа, знай он о таких последствиях?
"Наверно, нет...", — отрешённо думал Лён, улетая следом за Громуром и Брунгильдой от пекла, в котором сгинули десятки жизней, которые, скорее всего, так и так были уже обречены.
О, если бы мог он изменить это прошлое! Если бы вернуться обратно, в тот момент, когда нашёл он этот Красный Кристалл, в котором покоился Паф! Ведь говорили же пророчества, предупреждали, об этом писал Скарамус Разногласый — прихода Румистэля ожидали, именно он открыл дороги в адские миры, и попёрла в эти пространственные норы всякая смертельная нечисть! О, если бы он был внимателен и слушал то, что говорил ему герцог Ондрильо, который вовсе не напрасно пытался отговорить Румистэля от его затеи добыть Кристалл! Подсовывал ему богатство, предлагал власть, унижался, был готов отдать и свою любимую невесту, только не тронь Кристалл, Румистэль! А он пёр с горделивостью не знающего сомнений идиота! Что бы сделал он, зная все последствия своего поступка? Имея Перстень — всё! Он мог бы перенести Кристалл с телом друга в любой безжизненный мир и там раскрыть его! Это было бы при возможностях Гранитэли совершенно просто! Ох, как он сейчас нуждался в разговоре с ней! Как хотел вернуться и заглянуть в сумеречную зону, чтобы спросить принцессу: знала ли она о последствиях раскрытия Кристалла? Ох, что ты натворил, глупый Румистэль!
Его сознание как будто раздвоилось: одна часть испытывала муки вины за все то, что он увидел, а вторая расчетливо прикидывала — как ему оторваться от своих спутников и попытаться отыскать руины Дерн-Хорасада, где покоится тот каменный шар с эльфийскими кристаллами. Где-то там, среди разрушенного города, на месте дворца регентов ждёт его это хранилище кристаллов, собранных королём Гедриксом. Он не сомневался, что его сокровищница уцелела во всеобщем хаосе, который постиг великий город. Но валькирия и будущий ректор университета как будто считали своим долгом быть ему неотлучными гидами — они так и летели по обе стороны, словно конвоировали.
По прилёте в лагерь Брунгильду вызвал к себе архимаг Корс Филфхариан — наверно, для того, чтобы услышать про обстановку на линии обороны — в палатку главнокомандующего то и дело вскакивали с донесениями гонцы и патрульные.
* * *
— Ну, что? — спросил Брунгильду Корс, едва они на минуту остались одни в палатке — всех остальных он выслал.
— Пока никак, — доложила валькирия, — случая не было, наверно.
— Найди предлог лететь внутрь области, — быстро приказал Филфхариан, — вынуди его проявить себя.
* * *
— Наблюдатели доложили о приближении пары монстров, — сообщила Брунгильда, выходя из штаба обороны.
— Ну, с парой мы справимся своими силами! — небрежно бросил Вольт Громур.
— Ты хочешь, Румистэль, так оставайся здесь, — озабоченно обратилась к гостю валькирия, — это опасно. А мы должны лететь — чем дальше встретишь тварей от границы, тем лучше.
Он усмехнулся: да, конечно, сиди тут, Румистэль, а то опасно — сквабары поцарапают да так, что личико посинеет!
Конечно, он воспользовался предложением заглянуть вглубь зоны поражения — чем дальше, тем лучше.
Увиденное его поразило. Он ожидал увидеть картины полного вырождения области, какой она была, когда встретил он кочующее племя. Но, едва летающие кони пересекли широкую полосу выжженной земли, глазам открылась вполне мирная картина: зелёные поля, леса, совершенно невысохшие озёра, реки. В туманной дымке ближе к горизонту явно угадывалось море. И целы были города, но прятались за высокими крепостными стенами. И только приглядевшись, он понял, что поля заросли сорной травой, и деревенские поселения покинуты — их затянула буйно разросшаяся зелень. Дороги были пустынны и местами вообще терялись, затянутые жадной растительностью.
— Там всё сейчас кишит червями, — сказала валькирия, заметив его интерес, — Нельзя есть ничего, растущего в земле — никаких корнеплодов. Пока люди разобрались в этом, много народу перезаразилось. Кто уцелел, попрятались в городах, но у них сейчас трудно с пропитанием.
Это же говорил Лёну и старый Лялямбр Клопфеникус, торговец редкостями в городе Дюренвале!
— Мы сбрасываем сверху мешки с продовольствием, но у них развилась такая спекуляция! — продолжил Громур.
— Животноводство у них практически уничтожено, — снова вступила валькирия, — кто ел заражённое мясо, все заболели. Беда в том, что у поражённых червями долгий период до появления первых признаков болезни, и он успевает заразить кучу народу, пока не начнёт блевать червями.
— Среди наших заражения были? — догадался спросить Лён.
— Были, — печально ответила Брунгильда, — погибли несколько целителей, причем, лучших. Мы же не сразу выявили болезнь. Вот почему у нас сейчас такие проблемы с лечением. Мы вынуждены прибегнуть к полной изоляции местности от прочих земель Селембрис.
С каждой минутой выявляются всё новые и новые подробности бедствия. Да, теперь понятно, отчего жители этой местности так ненавидели волшебников и магов — вот во что вылилась эта изоляция. Во время герцога Даэгиро казнили за одно подозрение в колдовстве. А что сейчас там, внизу за время — до или после Кореспио?
На засаду они попали внезапно: похоже, их выслеживали, пока они летали в небе. Внизу, на весёлой, светлой полянке, стоял новорождённый оленёнок, покачиваясь на тонких ножках возле мёртвого тела своей матери. Он поднял узкую головку с большими торчащими ушами и жалобно заблеял, словно просил защиты у странных летающих созданий.
— Даже не думай, Румистэль, он болен, — заметила Брунгильда, доставая короткий дротик.
Сияр замедлил и перешёл на планирование, почувствовав неуверенность своего всадника — тот в самом деле думал опуститься и осмотреть новорождённого. Все трое зависли над поляной, и в этот миг из кустов метнулись змеистые тела, снабжённые перепончатыми крыльями — это оказались засевшие в засаде змееголовы. Быстрые, как молнии, они сразу ринулись к горлам людей. А те не были готовы к нападению, и даже оружие их было в ножнах.
Мгновенное чувство опасности пронзило Лёна ещё до того как он увидел стремительные серые силуэты, но сотой доли секунды ему хватило, чтобы в его руке сам собой возник его волшебный меч Джавайна, который звали в Дивояре Карателем. Это была его работа — убивать чудовищ. И ещё долей секунды позже, даже не вникая в суть, чисто рефлекторно, тремя точными движениями Лён разрубил влёт три серых тушки, раскромсал прямо в воздухе, и только чёрные ошмётки ударили в Брунгильду и Громура.
— Вот это да! — воскликнул Вольт, так и не успев достать свой дивоярский меч.
— Ты мастер! — с уважением отозвалась валькирия, во все глаза рассматривая меч в руке гостя.
Ответить он не успел: из тех же зарослей послышались нежные курлыкающие звуки, как будто самка лебедя звала своего избранника к любви.
— Что это? — изумился Вольт Громур, и в глазах его появилась томная поволока — он как будто попал под гипнотическое влияние.
— Стой, Вольт! — крикнула Брунгильда, — Это же сквабары!
Послав своего Светанго прямо на коня Громура, она едва не сшибла последнего с седла, но успела ухватить за шкирку. Но тот уже и сам пришёл в себя, ошалело моргая глазами и испуганно глядя вниз. А там уже выскочили из кустов и выделывались, высоко подпрыгивая и трепеща грубыми крыльями, пять сквабаров.
— Иди сюда, котёночек! — звали они курлыкающими голосами и тут же хрипло гоготали.
Достать летающих дивоярцев твари не могли, зато издевались над ними в свое удовольствие.
Лён и забыл, что сквабары умеют говорить! У этих тварей был странный и чужой разум, направленный на уничтожение всего живого. Они мгновенно порвали в тряпки новорождённого оленёнка, даже не пытаясь съесть его, и теперь топтались и подпрыгивали среди кровавых останков малыша.
— Мальчик мой, — нежно ворковала огромная медвежья туша, и странно было, что эти удивительные звуки извлекала жуткая крокодилья глотка с синим языком и длинными чёрными зубами. — Иди ко мне, малыш, я тебе что-то покажу.
Обращались они почему-то исключительно к Громуру, а Лёна и валькирию как будто игнорировали.
Кони протестующее заржали и попытались подняться выше — им были гадки эти твари.
Сами собой пришли на память строки из книги отца Корвина, или Скарамума Разноглазого. Этот косоватый молодой служитель церкви описывал в своей книге странные повадки сквабаров, и было это, несомненно, плодом большого опыта, а Лён на то внимания не обратил! Застенчивый, худой отец Корвин написал в своей книге о том, что сквабары заманивают мужчин обольстительным говорением из укрытий и придорожных кустов. Кто вышел за пределы заграждения, тот и погиб! Теперь только он понял, что это был гипноз!
— Смотри сюда, тварь, — вскипев гневом, сказал он, и в руке его воссиял ослепительным светом его меч Джавайна.
При полном молчании обеих сторон он обвёл своим оружием себя и своего коня, и окутался ярким сиянием непробиваемых доспехов, и конь его Сияр сделался неуязвим. И тогда ринулся, как молния с небес, прямо в кучу застывших от удивления сквабаров, как коршун в стаю уток. Один — на пятерых.
О, было время, когда его боялись не какие-то там жалкие пять тварей — он победил целое войско во время путешествия по этому краю! В те дни, когда уничтожили эти порождения преисподней всё живое на выжженных равнинах, раскатали по камешку все города и выели все селения, он убивал их, проливая на обесплодевшую землю их мерзкую чёрную кровь — вот это была месть! Как гнал он их к пылающей адской глотке, из которой вышли они и куда спасались! Как устал он от воспоминаний о своих ошибках, как жаждал хоть что-то сделать в отмщение за этот несчастный край! Он во всем виноват, во всех потерях дивоярцев, во всех смертях, в погибели прекрасных и талантливых людей — Ондрильо и его сестры, в уродстве Даэгиро и принцессы Фантегэроа, в страданих мутантов, сожжённых на кострах и многом, многом другом!
Как мало врагов! Как мало ему этих пятерых сквабаров! Пять жалких тварей вместо армии, какую уничтожил Гедрикс! Какая сила им сейчас владеет, какая ярость! Как свирепо поёт его волшебный меч Джавайна, делая свою работу — уничтожая и отправляя в лимб чудовищ! Умрите, мрази! Сдохните! Сгинь, зараза!
Его клинок погас, потому что больше не было врагов — кругом смердели разрубленные туши, залитые чёрной кровью. Один прыжок — и вынес Сияр всадника из смердящего месива. Тогда сошло на нет сияние, делавшее коня и хозяина неуязвимыми, и сам собой пропал клинок в руке. И вот он видит спешащих к нему дивоярцев — изумление и страх в глазах Громура, торжество и радость — у Брунгидьды.
— Ты великий воин, Румистэль! — воскликнула она, как будто он в самом деле совершил подвиг! Подумать только — искромсал пятерых сквабаров! Да их тут полчища потом будут! Это же только первые "ласточки"! Дивоярцы не понимают, что их ждёт! Если эта область ещё не превратилась в полные руины, то это значит, что нашествие ещё толком не началось! Ещё не открылись дыры, через который войдёт сюда адский огонь! И это всё при том жалком оборонном мероприятии, которое они только и сумели наладить?! Где мощь Дивояра?! Где его власть?!
