— Это твое право и никто не в силах его отменить, Мао, — покорно ответила она и добавила без капли горечи или неуверенности: — Даже Я. Ведь ты отвечаешь за врата.
Мне вспомнился случай на озере с Генрихом, поэтому я устремила взгляд на потолок, под которым застыли ДРИГИЕ.
— Ее час не настал. Излечите ее! — В этот раз я не просила. Я приказывала, и разноцветные блики вдруг ожили.
Они принялись плясать в хороводе, который двигался все быстрей и быстрей, переливаясь столькими оттенками цвета, что не хватит всех языков миров, чтоб дать им название.
Хоровод закручивался все быстрее и быстрее, и когда все оттенки смешались, создав единый золотой оттенок, ДРУГИЕ устремились к валькирии и влились в ее рот.
— Когда она придет в себя, скажи ей, чтоб больше не тревожила меня по пустякам, — сказала СМЕРТЬ и обернулась к двери.
Если она пыталась таким образом намекнуть, что ей стоит вести себя осмотрительнее, то получилось у нее не слишком хорошо.
— Как? Ведь она меня не понимает, — в непонимании ответила я, хотя ее заявление о пустяках меня разозлило.
— Неужели? — усмехнулась копия Хейсы, оглянувшись. — Неужели Мао не сможет, поговорит с какой-то валькирией? Ведь именно ты предложила создавать существ из четырех элементов.
— Она никакая-то валькирия! — разгневанно зарычала я. — Она — моя подруга!
— Даже так? — в ее голосе проскользнул интерес, смешенный с легким презрением. — Ты ведь знаешь правду, но... Но кто-то ее заблокировал? Ах, — надменно воскликнула Я, — он как всегда ставит мне палки в колеса. Если бы ты вспомнила правду, то попросту не стала это никчемное существо считать, хотя бы за что-то.
— Она не "никчемное существо" и не "что-то"? — теперь мой рык состоял только из чувства злости. — Не смей так о ней говорить!
Я зловеще улыбнулась и махнула рукой...
Голову вдруг сдавило из-за чудовищной боли, и я провалилась в какое-то беспамятство, в котором ожил знакомый и в тоже время незнакомый голос:
" Наверное, это звучит абсурдно, но каждый бог, торец, создатель, демиург верит в то, что его кто-то создал. Это-то же самое, что если бы ВРЕМЯ вдруг вытащило руку, на которой блестели бы часы и заявило: "Ох, я опаздываю аж на две минуты!". Хотя в чем-то они были правы. Они были почти правы, потому что с НАЧАЛА всегда есть ОДИН.
Один росток, одна секунда, одна клетка, одно ядро, а потом уже росток дает лист, секунда отдает эстафету двойке, клетка делиться, а ядро обрастает слоями.
Все есть все и все есть ничего.
Боги, создатели, творцы, демиурги не ведали, как это называть, поэтому просто понижали голос и с нажимом говорили ОНИ, при этом никак не меняя окончания.
И ОНА была одной из ОНИ.
В тот мир я попал совершенно случайно. У местных богов был обычай: собираться раз в десять тысяч лет и устраивать праздник. На праздник они приглашали богов других миров, и я, волею случая, затесался в гостях из своего мира.
Я не считал себя богом, тем более создателем или творцом. Я знал, кто именно меня создал, но не понимал для чего.
Чувства, эмоции? Кому они нужны? Даже Богине Любви поклонялись больше, чем мне, поэтому я считал себя просто временным помутнением ОНИ, который, как цветок с дерева, через некоторое время слетит и исчезнет в небытие.
В том мире я и почувствовал этот странный... зов, что ли? Что-то тянуло меня на север, притом до такой степени, что один из местных богом это заметил и сказал:
— Неприятно, не правда ли? Но мы уже привыкли.
— А что там? — это было первое, что я сказал за вечер.
— ОНИ, — как и полагается с намеком ответил он, понизив голос. — Не советую туда идти, кто знаешь, что именно там происходит.
И после этого меня, конечно же, одолели множество чувств, начиная от любопытства и заканчивая гордостью, и я, выждав подходящее время, ушел, чтоб посмотреть на ОНИ. Увиденное, навсегда изменило мою жизнь.
Вначале была длинная, бесконечно-долгая пустыня, которая тянула и тянулась, тянулась и тянулась, а потом вдруг неестественные с непривычки яркие цвета, выбивающиеся из каменного сооружения, чем-то напоминающего клетку.
Подлетев ближе, я понял, что-то было дерево: разноцветное, необычно, непонятное.
Между веток я и заметил ЕЕ.
Маленькую, золотоволосую девочку, которая бродила по лестнице, вырезанной в коре.
Я думал, что она меня не видит, но она вдруг резко повернулась и сказала:
— Шева ран?
Это меня удивило. Все языки мира схожи друг с другом, а этот я слышал впервые. Но потом до меня стало доходить, что я его не знаю, только потому что ОНА его СОЗДАЛА!
Я хотел подойти поближе, но ОНИ резко остановила:
— Териваран ивар!
Подняв руки вверх, в желании продемонстрировать мир, я представился:
— Мое имя Уирин и с моего языка переводиться, как "чувство".
ОНИ на секунду задумалась, а потом ответила:
— Оttoreni и с моего языка оно переводиться "един".
Так встретились два одиночества, но только спустя столетия я узнал, что за маской милого лица, скрыт настоящий Хаос.
Зря я тогда не обратил внимание на клетку. Очень зря..."
Боль, так же резко, как нахлынула, отступила, и я уставилась на Я потрясенным взглядом, в котором, скорей всего, застыл вопрос: "Что это было?", так как она цокнула языком и произнесла с легким раздражением:
— Эта часть еще полностью не восстановилась, а он до сих пор силен. — Ее губы разлезлись в предвкушающей улыбке. — Но это уже ненадолго. Надеюсь, в этот раз, Мао, ты выберешь правильную сторону, ведь проклятье с твоего рода до сих пор не снято.
— Какое проклятье? — мой голос дрогнул.
— Этого ты тоже не помнишь? — удивленно хмыкнула Я. — Как удобно! Забыть и не чувствовать ни ответственности, ни раскаянья. — На полминуты задумавшись, она добавила: — Сил у меня хватит, чтоб показать твое предательство.
Копия Хейсы вновь махнула рукой и мою голову сдавили тески боли, только на этот раз был не голос, а картинки...
"Белый ирусан и незнакомый мне мужчина, быстрым шагом шли через город. Он был великолепный: красивый, белоснежно-белый и полуразвалившийся. Некоторые белоснежные дома, необычные здания и каменные изваяния были разрушены, а дорога во многих местах потрескалась или обвалилась, открывая вид на черную пустоту.
Они дошли до круглой площади с непривычной, на фоне белоснежного города, черной аркой в центре. На ступеньках к арке сидела золотоволосая девушка и буравила мужчину ненавистным взглядом. Затем она перевела взгляд на ирусана и презрительно усмехнулась:
— Значит и ты, Мао, предала меня.
Ирусан раздраженно дернула хвостом и прорычала:
— Защищать слабых — не предательство!
— Так значит? — спросила девушка и безрадостно рассмеялась. — Спасибо, теперь я буду знать, как тебя наказать.
Она подняла руки вверх и провозгласила:
— Во тьме они придут за ними.
За теми, кто подобные тебе!
Да будет проклят весь твой род!
И их спасенье зависеть будет лишь
От следующего твоего решенья!
Когда эхо ее голоса поглотила тишина, из дыр в земле стали появляться страшные, черные тени. Они были разные, но все как один уставились на ирусана красными безумными глазами.
— Для тебя у меня есть тоже..."
Картинка перед глазами исчезла, но где-то в голосе она осталась и спустя секунду превратилась в понимание, что жуткие тени преследуют нас из-за Мао.
— Вспомнила? — с предвкушением спросила Я, а затем нахмурилась и раздраженно добавила: — Что-то я не вижу на твоей морде мук совести или хотя бы раскаянья.
— За что? Ведь прокляла ирусанов не я.
— Но они были прокляты именно из-за тебя! — ее голос сорвался на шипение.
— Не из-за меня, а из-за Мао.
— Но ведь ты — Мао!
— Я стала Мао лишь сутки назад и к тому случаю отношение никакого не имею.
На лице Я отразилось непонимание и раздражение.
Я сказала сущую правду. Даже если я реинкарнация Мао, то прошлую жизнь за свою не считаю. Она — это она, а я — это я. В своей жизнь я убегала от тварей, а не была причастна к тому, что они стали преследовать наш род. Снять проклятье с нашего рода я, конечно же, попытаюсь, но брать на себя чужие ошибки не намерена.
Мы животные не склонны к самобичеванию. Порой, конечно, на тебя накатываю чувства, и ты начинаешь вести себя, как какой-то двуногий, но одно нас отличает от них. Мы не склонны утопать в собственных чувствах. Мы легко их принимаем и двигаемся дальше. Наверное, все из-за того, что наши головы устроены иначе, или по тому, что к жизни мы относимся значительно проще.
Вот и сейчас, я отнеслась к услышанному с неким безразличием (ну было, все равно этого не изменить) и надеждой (значит, есть шанс избавиться от проклятья).
— Посмотрим, что ты скажешь, когда все вспомнишь, — произнесла напоследок СМЕРТЬ и проскользнула через дверь наружу.
ВРЕМЯ вновь стало отчитывать секунды.
Тик-так. Тик-так. Тик-так...
Я подскочила к двуногим и увидела, как они потрясенно разглядывают кожу валькирии, на которой не осталась и следа от ран. Сама подруга спала — это было понятно по ее размерному дыханию и спокойному выражению лица.
— Эль, ты...? — Дэрек перевел на меня вопросительно-потрясенный взгляд.
— Да, — с облечением прорычала я, с раздражением понимая, что они вряд ли меня поймут.
Лица двуногих вытянулись в еще большем потрясение, только теперь они смотрели только на меня.
— Что? — меня их взгляды, признаться, слегка настораживали.
Жрец кинул взгляд на дроу и гомункула, потом кивнул своим мыслям и ответил:
— Мы тебя слышим, Эль.
* * *
— Значит, вы утверждаете, что являетесь, двоюродной сестрой Нэрэм Эш'шэр Вальмира — Ивильмирой Троицкой, она же Ин'неир?
— Да, Кассиэль! Сколько мне еще надо это повторить?! — Обычно подругу очень трудно вывести из себя, так что дроу по праву мог занять первое место в этом нехитром деле. Хотя все можно спивать на состоянии валькирии, ведь помимо всего того, что с ней случилось в логове Юлиана, сегодня она чуть не умерла.
Поговорить с подругой я так и не смогла, потому что час назад в нашу камеру вломились дроу и, связав всем пленникам руки, привели их в допросную.
В комнате стояли четыре стула у стены, на которой сейчас сидели Юриэнна, Соль и Дэрек. Ивильмира же сидела за столом, а напротив нее находился Кассиэль с двумя стражниками за спинами.
Я пока не решила просвещать подругу в свою обретенную способность, потому что за нами следили дроу, а они как никто другой знали, что животные по-человечески и тем более по эльфийский не разговаривают. На мои золотые надписи, выглядывающие из-под грязи, они внимание та обращали, но, как и Юриэнна, должного уважения им не выражали. Возможно они, в отличие от безликих и староверов, не о каком Мао знать не знали, а привлекать сейчас к себе ненужное внимание не стоило.
— Тут я задаю вопросы! — не повышая голоса, но очень угрожающе произнес дроу.
— Кассиэль, я тебя с младенчества знаю, так что подобными потугами меня не напугать, — фыркнула валькирия, сложив руки не груди. — Кас, ты должен привести сюда Вальмира, у меня для него плохие новости.
— Говорите мне, я передам, — отстраненно ответил дроу, с безразличным выражением лица. Казалось, войдет ему в сердце сейчас стрела, то он лишь презрительно на нее глянет, выдернет и вернется к допросу.
— Хорошо, — по слогам произнесла Ивильмира, а затем резко поднялась на ноги, ударила связанными кулаками по столу и закричала: — Хейса умерла!
Маска холодной отстраненности на лице дроу дрогнула. Его глаза расширились от шока и недоверия, скулы напряглись, а губы сжались.
— Ее не просто убили, она убила себя сама, чтоб спасти меня, Юриэнну и ребенка Вальмира!
Кассиэль резко поднялся, быстро вышел из комнаты и с ненавистью хлопнул дверью. Буквально через несколько минут в комнату влетел Вальмир. Он с недоверием, страхом и ужасом спросил:
— Это правда?!
...Через полчаса нас отпустили на свободу.
* * *
— Я не могу поверить... Мать, сестра... — Вальмир замолк и отстранено посмотрел на потолок. — Все когда-то уходят, но... но они еще не должны были!
Ивильмира сжала плечо брата.
— Вальмир...
— Прости, Ива, — мягко перебил он ее, — я понимаю, что тебе сейчас должно быть намного хуже... Просто, все случилось так неожиданно, а я не могу даже траур объявить, ведь теперь я король, — но презрительно усмехнулся. — Прости за все это.
Перед тем как дроу пришел в нашу комнату, мы с ней разговаривали... точнее говорила я, так как подруга жаждала узнать о моей жизни. Я рассказала ей все, начина с того, как меня поймали и вывезли на рынок и заканчивая тем, как я пришла их спасать. Подруга слушала меня внимательно, не перебивая, только иногда она гладила меня по голове, особенно когда я рассказывала, про него и детей. И вот когда я дошла до момента ловли Мелкой, в комнату вошел Вальмир.
Брат с сестрой долго разговаривали. Ивильмира рассказала ему о том, что когда они выехали из Лэстэрина, то она почувствовала странный зов, которому не могла противиться. И когда они добрались до его источника, это оказался Юлиан, который перенес их в камеры. Долгое время про них, казалось, совсем забыли, а потом привели в пыточную камеру, где была Хейса. Ее поставили перед выбором: или она выпивает яд, или их на ее глазах пытают. И когда пришла очередь Юриэнны, та закричала: "Только не по животу" и Хейса выпила яд. Затем она рассказала, про храм и про то, что случилось потом. Ивильмира так и не сказала ему, что чуть не умерла в тюрьме. Наверное, она, попросту, не хотела наваливать еще больше мук на плечи брата.
— Я пойду, а ты отдыхай, — сказал Вальмир и поцеловал сестру в лоб. — Спокойно ночи.
— Спокойно ночи, — ответила валькирия и улеглась поудобнее.
Дроу потушил свет и вышил.
Подруга заснула почти мгновенно, а я лежала и счастливо слушала ее размерное дыхание. Было несказанно радостно осознавать, что подруга рядом и в безопасности.
Когда сон сморил и меня, я зевнула, свернулась калачиком и попыталась заснуть. Правда сон мигом пропал, когда я почувствовала странно чувство в животе. Я прислушалась к ощущению и... и в друг четко осознала, что во мне прорастает новая жизнь.
Глава девятнадцатая
Рассвет
У дроу, как и у большинства двуногих, мертвых сжигали. Только если темные потом рассыпали прах по ветру, то дроу собирали его в урны, которые оставляли в пещере Скорби. Для правящей семьи была своя пещера и именно в ней я, Вальмир, Юриэнна и Ивильмира сейчас находились.
Камни здесь светились слабее, чем в других пещерах, словно пытаясь придать этому месту траурную обстановку.
— Она была выдающейся женщиной, — тихо сказала Ивильмира, когда положила возле урны букет лунных лилий.
— Но не слишком выдающейся матерью, — с горечью ответил Вальмир и грустно улыбнулся. — Порой мне казалось, что ко мне и Юэнн она не чувствует никаких материнских чувств. С Юэнн она вообще поступила не справедливо.
Юэнн было эльфийское имя Хейсы, так же как у подруги Ин'неир.
