| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Рассеянно вслушиваясь в тишину, я размышляла о ранчо, о вчерашнем дне, о своей жизни, но больше всего о Халке.
Какой он? Действительно ли он верит, что все серьезно, а если так, то будет ли готов открыться?
Мне отчаянно хотелось знать больше: чем Халк занимался в прошлом, что привело его на ранчо и заставило осесть в Тали, ведь по всему видно, что не того характера он человек, чтобы добровольно растить пшеницу. Чувствовалась в нем сила воли, которой хватило бы на десяток людей, чувствовались так же и внутренние заслоны, которые ни открыть, как ни старайся, если не будет на то позволения.
Какие секреты хранил этот человек? Откуда такая закалка, железные нервы и какие-то непонятные способности, о которых никто ничего не знает? Если Халк с такой легкостью умел управляться с памятью другого человека, как с бумажным самолетиком, то что еще он умел? И почему? Ведь не учат такому отдельно от другого.... Но чего именно другого?
Должно быть сюда как-то замешана Комиссия.
Я мало что знала о ней. По крайней мере, не больше других. Власть всех городов держалась именно ими — странными людьми в серебристой форме с двумя белыми полосками на рукавах. У них не было офисов — этаких высотных зданий с вывеской "Комиссия", куда можно было бы обратиться с жалобой или предложением, но, тем не менее, они видели и слышали все. Другое дело, что вмешивались только туда, куда считали нужным. Кто-то боялся их, кто-то боготворил, я же лично никогда не встречалась лицом к лицу ни с одним из них.
Одни говорили, что первая встреча — всегда последняя, другие наоборот, надеялись пронюхать больше, только вот никто не мог точно сказать, что нужно сделать для того, чтобы такая встреча произошла. Люди путались и гадали, предполагали и домысливали, боялись и уважали, пытались подобраться ближе и держались на расстоянии.
Нельзя понять то, о чем практически ничего не знаешь.
Комиссия не била по рукам за нарушения, не накладывала штрафов, не вещала с экранов телевизоров, не предлагала избирать собственных членов, да и вообще проявляла себя только в исключительных случаях. И все же она существовала.
Это знали все.
И я могла поставить зуб на то, что только Комиссия могла научить Халка тому, что он знал.
Кто же он такой? Может, наивная я, думая, что по своей воле никто не захотел бы жить в Тали? Может, Халк именно сам выбрал это место, зная, что здесь можно хорошо заработать и быть не обделенным властью над другими? Ведь ходил же он в местные клубы, выпивал и играл с другими оунерами, позволял нещадно колотить работников и вообще выглядел весьма спокойным, обитая на ранчо. Да еще и одним из самых жестоких считался....
Странно все это. И как-то нелепо.
Если смотреть со стороны, как бы с позиции логики, то все было вполне закономерно. Человек, который хотел высоких доходов и положения в обществе (пусть даже и таком обществе), мог приехать в Тали, получить соответствующие документы и поселиться здесь, наслаждаясь жестокостью местных законов, которые позволяли нещадно эксплуатировать труд заключенных себе в угоду.
Но был ли таким Халк?
Действительно ли он наслаждался избиением заключенных, этим пустынным ранчо и жил ли припеваючи, по-барски раздавая указания охранникам и собирая прибыль с бесчисленных урожаев?
Что-то внутри меня отказывалось верить в эту идею. Не тот у него характер. Слишком много справедливости он показывал в тех ситуациях, на которые, будь он на самом деле эгоистом, мог бы закрыть глаза.
Да, заключенные все же умирали. Значит, Халку было зачем-то нужно поддерживать эту видимость "жестокости". Но внутри он жестоким не был. Я могла бы в этом поклясться.
Тогда кто он — тот человек, что спит на расстоянии вытянутой от меня руки? Почему он здесь? Почему делает то, что делает, хотя это не вяжется между собой логически?
— О чем ты думаешь?
Я вздрогнула от звуков голоса. Я не заметила, когда он проснулся.
— У тебя болит голова? — встревожено спросил Халк и дотронулся до моего лба.
Я неосознанно подтянула одеяло ближе к подбородку, будто оно могло помочь мне скрыть недавние мысли и сомнения.
— Нет, голова не болит. Я.... просто... размышляла.
— О чем?
Вот же какой! Только проснулся, а уже хочет все знать. Говорить или нет? Сказать, что думала о себе, или признаться, что думала о нем? Ай, была не была!
— О тебе, Халк.
Зашуршали простыни, прогнулся матрас — Халк приподнялся на локте и теперь, наверное, смотрел на меня. Через секунду осторожные пальцы погладили мою щеку, а лба коснулось его дыхание.
— О чем именно?
Я замялась. Не знала, как правильно сложить слова в единую конструкцию, которая бы точно и ненавязчиво выразила мои мысли. Ведь здесь либо быть честной до конца, а там будь что будет, либо юлить и вызнавать крупицы информации по песчинкам, не боясь нарваться на какой-нибудь ответ, который впоследствии придется не по душе.
И так не вовремя его пальцы принялись ласково гладить щеку.
Но юлить не хотелось. Если суждено мне увидеть отпор, то пусть так оно и будет. Зато я буду знать сейчас, а не потом. И я решилась.
— Я думала о том, что все между нами идет к сближению.
— И?
Вопрос прозвучал не раздраженно, а с любопытством. Это обнадеживало.
— И это будет означать, что из просто двух людей, которые испытывают влечение друг к другу, мы превратимся в... нечто большее.
Халк молчал. Ждал продолжения.
— Правильно?
— Правильно. Тебя это пугает?
— И да, и нет, — я снова задумалась. Объяснить оказалось труднее, чем я думала, но я не сдавалась. — Меня не пугает мысль о том, чтобы быть с тобой. Нет.... Наоборот. Я этого.... хочу....
— Тогда что тебя пугает?
— Меня пугает, что я хочу знать о тебе больше. Хочу, чтобы ты был со мной открыт.
— У тебя ведь есть какие-то конкретные вопросы, так?
— Да.... — я смутилась.
Может быть, он вообще не планировал никакой серьезности в наших отношениях, а тут я — с утра пораньше, да еще и с такой запутанной женской демагогией. Надо было мне все-таки промолчать.
Я мысленно выругалась: нет, ну надо же было начать эту тему ни свет ни заря! Человек только проснулся, а я уже пытаюсь вывернуть его наизнанку. Так что же делать? Продолжать тянуть из него жилы или замолчать, тем самым пойти против себя?
Халк сам помог вывернуться из этой неловкой ситуации.
Но совсем не так, как я ожидала.
Вместо слов он приподнял одеяло и прямо под ним перекатился на меня. Его бедра теперь покоились между моими раздвинутыми ногами, а локти с двух сторон уперлись в подушку.
Я не успела даже пикнуть.
— Хорошо, давай поговорим.
Поначалу я не смогла издать ни звука. К моей промежности теперь прижималось нечто большое, затянутое тканью плавок, но оттого не менее твердое и горячее, а моя нижняя часть была плотно припечатана к кровати весом мужского тела.
Я лишь судорожно выдохнула, осознав, насколько беспомощной кажусь даже самой себе, и оттого, что уже нехотя отреагировала на подобную близость конвульсивными сжатиями мышц живота.
Что со мной творится? Слепота лишь добавляла беспомощности, заставляя чувствовать и воспринимать тактильные ощущение острее, чем когда-либо.
Халк замер. Он вовсе не торопился действовать, чего я поначалу испугалась, но просто лежал на мне, будто давая привыкнуть к ощущению близости его тела. Даже притом, что он не шевелился, та выпуклость, что вдавилась в мою промежность, заставляла изрядно нервничать. И не потому, что я боялась того, что может произойти, а потому, что мое тело слишком остро на нее реагировало.
Никогда еще возбуждение не приходило так быстро. Это было ново, почти болезненно-приятно, неконтролируемо и совершенно для меня необычно.
— Я не могу говорить.... так....
— Можешь, — губы Халка щекотали висок. — Именно так я и хочу говорить с тобой. Чтобы донести то, что я хочу сказать.
Я непроизвольно дернулась вверх, чтобы хоть немного уменьшить контакт с выступающей мужской частью, но моя попытка не увенчалась успехом: позади головы оказалась подушка, которая уперлась в спинку кровати. В итоге я лишь еще раз потерлась о то, чего так пыталась избежать. Место соприкосновения сделалось еще более чувствительным и начало едва заметно пульсировать, посылая теплые волны от низа живота по всему телу.
Я сглотнула, еще раз дернулась и затихла.
Халк, конечно, заметил это.
— Тихо-тихо.... — его пальцы ласково поглаживали виски и лоб. — Мы просто поговорим сначала. Не надо волноваться.
— Поговорим? — я едва могла совладать с тем, чтобы хоть как-то контролировать мысли.
— Да, поговорим. Я хочу, чтобы ты поняла и осознала важность того, что я скажу. Хорошо?
— Я попробую.
Он продолжал гладить меня по волосам.
— Я взрослый мужчина. И я пришел в твою жизнь не на два дня и не для того, чтобы из нее уйти. Я понимаю, что такое быть "вместе", и понимаю, почему близость во всех аспектах важна для тебя.
Его слова звучали тихо и серьезно, и мне было отчаянно жаль, что в этот момент я не могу увидеть его лица, выражение глаз, отраженные в них эмоции.
— ....И я готов рассказать тебе о себе все, о чем ты спросишь.
Я задохнулась от облегчения.
— Правда?
— Правда. Но есть темы, на которые я не имею права говорить даже теперь. Тебе придется понять это. Их немного, но они существуют.
— Я понимаю.
В первый раз за все это время я разрешила себе положить руки на его мощные плечи. Обнять их, провести пальцами по коже. Затем по шее. Она была напряжена, лицо покалывало щетиной....
Достоинство Халка отреагировало мгновенно, вдавившись в мои трусики, в то время как сам он даже не пошевелился, ни на секунду не дал себе утратить контроль. Вместо каких-либо движений, Халк произнес:
— Чтобы доказать тебе, что я действительно готов пойти навстречу, чтобы избежать ненужных сомнений в серьезности относительно тебя и меня, я готов ответить тебе прямо сейчас. Спрашивай.
Это было нелегко.
Лежать под мужчиной, чувствовать, как сильно тот возбужден, пытаться сдержать собственное возбуждение и при этом еще и думать. Но я заставила себя собраться. Это было важно — услышать, что Халк говорит со мной. Говорит на те темы, которые закрыты для других и открыты только для той единственной, которую он считает "своей".
— Хорошо, — мой мозг лихорадочно работал, в то время как низ живота мучительно требовал продолжения чувственных игр. — Кем ты был до того, как попал в Тали?
Халк осторожно провел губами по моей щеке, потерся носом о нежную кожу на шее и ответил:
— Я работал в отряде специального назначения. Выполнял задания по поручениям Комиссии.
— Кем?
— У нас нет специализированных имен. Отряд обучен множеству вещей.
— В том числе убивать?
— Да.
Я почти не удивилась.
— Сколько человек в вашем отряде?
— Двенадцать, — губы Халка медленно коснулись уголка моего рта, запечатав на нем поцелуй.
— Имена? — я явно входила в азарт, но приходилось прилагать усилия, чтобы игнорировать изощренные медленные ласки.
— Не могу назвать.
— Хорошо, — я на секунду задумалась. — Ты сам выбрал жить в Тали?
— Нет.
Я заволновалась.
— Ты можешь его покинуть?
— Нет.
Вот так. Я на какое-то время осеклась, осознав, что получила кусок информации, который сильно менял нарисованную ранее моим воображением картину. Значит, даже оунеры здесь не настолько свободны, насколько кажутся. Или же это касается только Халка. Нужно будет уточнить позже. Мозг поспешно уложил эту информацию куда-то вглубь, неспособный долго сосредотачиваться на логических цепочках.
Губы Халка уже полностью завладели моими, его язык медленно и ритмично исследовал, поглаживал. Мысли путались и ускользали, кровь наполнилась жаром. Скоро все это невозможно будет игнорировать. Мне отчаянно хотелось завязать с вопросами, но представившаяся возможность была слишком удобной, чтобы ее так скоро бросить.
Тяжело дыша, я тщетно попыталась хоть немного свети ноги. Влага уже просачивалась сквозь тонкие трусики, тело яростно хотело того, чтобы это нечто — тяжелое и горячее, так сладко давившее на вход — наконец, проникло внутрь — раздвинуло, вторглось и заполнило.
— Ты играешь нечестно! — выдохнула я, царапая ногтями мощную спину.
— Нет. Я просто слишком сильно тебя хочу, — дорожка из поцелуев теперь проложилась по шее. Грудь пульсировала в ожидании, когда ее накроют жадные до дарения ласк губы.
— Я не в состоянии спрашивать, когда так сильно хочу, чтобы ты....
— Чтобы я что?
Халк улыбался. Я не видела этого, но знала.
Мне было уже не до девичьей стыдливости:
— Хочу.... Чтобы ты вошел в меня.
Неуловимое движение рукой, и обнаженная головка члена — распухшая, толстая, требовательная — нагло протиснулась в скользкий вход. Но лишь на несколько сантиметров. После чего застыла.
Я резко выдохнула и подалась навстречу — все, он мой, почти во мне, так сладко может чувствовать себя только победитель и проигравший одновременно... но Халк припечатал мои бедра к кровати, не давая двинуться с места.
— Нет. Прежде чем это произойдет, я хочу, чтобы теперь ты ответила на мой вопрос.
Я затихла, ожидая вопроса.
— Да, я играл не совсем честно, но я готов в любой другой момент ответить на твои вопросы, можешь не сомневаться. Однако ты теперь знаешь обо мне достаточно, чтобы принять решение. Шерин, ты хочешь, чтобы я стал твоим мужчиной?
По тому, как напряглись его руки и шея под моими пальцами, я поняла насколько важно ему, как и мне, услышать ответ на свой вопрос. Неужели Халк по-своему боялся, что я могла ответить ему отказом? Пусть даже он и признался, что принадлежал к отряду убийц (что не пугало, а почему-то странным образом возбуждало меня).
— Ты, конечно, плохой мальчик.... — не удержалась и поддразнила я, на что Халк отреагировал рыком и протиснулся внутрь еще на пару сантиметров, заставив меня резко втянуть воздух от наслаждения. — Но ты теперь мой. А я не умею любить наполовину.
— А любить вторую половину ты умеешь?
— Вторую?.....
— Да, Шерин. Потому что я твоя вторая половина.
Эти слова прошли, минуя всякие заслоны, прямо под кожу. И как только они достигли центра сердца, Халк медленно и неотвратимо вошел в меня.
Прочитать о том, как получить полную версию романа можно вот здесь.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
