— Матрос Засельцев! — раздался вдруг бас, обладателя которого здесь быть просто не могло. Сквозь вертолетный гул прорвался чрезвычайно довольный возглас: — Живой, парняга!

В проеме показались широкие плечи и круглое малороссийское лицо главстаршины Миколайчука. Иван почувствовал, как отвисает челюсть. Его пропавший, а теперь вдруг внезапно нашедшийся кряжистый, коренастый командир был облачен в изодранную и донельзя грязную форму, роскошные усы лохмато топорщились. Миколайчук забрался внутрь и крепко обнял онемевшего Засельцева:

— А я уж считал, один живой остался. Думал, ты канул, сукин сын, да с концами! А этот вон, — старшина кивнул на Феликса, — и говорит вдруг, что мой матрос рядом хулиганит.

— ...Т-тарщстаршина, — Ивана как будто кто-то стукнул по голове увесистым сухим поленом, и звон в ушах до сих пор не утих. — ...А вы что тут делаете?

— Как что?! — возмутился Миколайчук. — Отстаиваю честь мундира доблестной морской пехоты Тихоокеанского флота! Чем я, собственно, еще могу заниматься?

— А...

— Да отстал я, отстал. Из-за тебя, дурака, отстал! — старшина сделал вид, что собирается отвесить нерадивому матросу подзатыльник, но тут же рассмеялся и хлопнул Ивана по плечу. — Долгая история, матрос. Рассказать — никто не поверит. Помотался я по тутошним джунглям, принес, значится, местным бремя белого человека и отвалил всем по пуду. Потом с китайцами встретился, а затем... — он кивнул в сторону Феликса. — ...Прилетел вдруг волшебник в голубом вертолете. И бесплатно показал, етить его, кино. Эскимом только пока не угощали.

— Мы добрались до старшины раньше, чем до вас, — пояснил Феликс. — Они вышли к Салуину и продвинулись по левому берегу, мы успели подобрать их несколько часов назад.

— Э-э-э... их? — не понял Иван.

— А, да, — старшина принял вид смущенный, но гордый. — Я ж тоже того, спасателем заделался. Этих вон девчонок-то ты вывел?

Миколайчук улыбнулся японкам, настороженно притихшим и рассматривавшим странного чужака. Они узнали лохмотья, бывшие когда-то такой же формой, как у Ивана, но громкий голос и панибратское отношение к их спутнику, инстинктивно порывавшемуся вытянуться перед незнакомцем по стойке 'смирно', сбивало с толку.

— Так точно! — Засельцев несколько воспрянул духом. — Амико, Кейко, это мой командир, главстаршина Миколайчук.

— Вот как... — Амико во все глаза рассматривала усача. — Ёросику онэгай симас .

Она склонила голову, Кейко молча сделала то же самое.

— Тю, — улыбнулся старшина. — Ты смотри, и правда японки. Лопочет чего-то.

— Здоровается, — объяснил Иван. — Они... они девчонки хорошие.

— Ага, — Миколайчук подозрительно пошевелил усом. — А скажи-ка, матрос, не уронил ли ты честь мундира в присутствии дам? Крепка ли твоя юдашкинская ширинка?!

Иван побледнел и замер соляным столпом. Крупная капля пота пробежала по виску. Сейчас Засельцев предпочел бы снова подраться с пятком Ансари, нежели выдержать суровый взгляд командира.

Видя, что подчиненному сейчас станет нехорошо, Миколайчук снова рассмеялся:

— Спокойно, матрос! На расстрел я тебя босиком не поведу. Знаю я, Засельцев. Все мне про вас рассказали. Не обижал девок, не обижал.

— Так точно, — пробормотал Иван. — Стойко... э, мужественно терпел тяготы и лишения.

— Ага, — теперь старшина уже не смеялся. — Я тоже.

Феликс, оставшийся стоять у дверцы, высунулся наружу и подал кому-то знак. Обернувшись, он посмотрел на пассажиров:

— Пора лететь. Окно для эксфильтрации скоро закроется. Китайцы сейчас будут здесь наращивать силы, людей станет все больше, и ни к чему, чтобы нас видели лишние глаза.

— Постойте, — встревожилась Амико. — А как же Алена? А Джон?

— 'Джон'... — Феликс изобразил успокаивающий жест рукой. — 'Джон' отправился домой. Ему нужно вернуть зрение, и нам предстоят долгие беседы. С Аленой тоже. Эта девушка представляет большой интерес и давно находится у нас в разработке.

— Вы ей тоже предложите работу? — спросила Кейко, успевшая оправиться после истерики.

— А это уже секрет, — спокойно ответил Феликс. — Ну, нам пора.

Кто-то еще забирался в вертолет. Увидев ее, обе девушки ахнули. Стюардесса. Та самая, что была с ними в клетке, а потом в хижине насильников. Одетая в какие-то странные выцветшие тряпки, с накинутой на плечи камуфляжной курткой, простоволосая — но живая и абсолютно счастливая. Феликс закрыл за ней дверцу. Стюардесса села на скамью рядом с Миколайчуком и, к величайшему шоку Ивана, устало опустила старшине голову на плечо. Женщина прижалась к старому моряку, как кошка льнет к суровому матерому коту, даже обняла тонкими исцарапанными руками. Ошарашенный Засельцев огромными, как пятаки, глазами посмотрел на командира. Тот невозмутимо кашлянул и ущипнул себя за ус.

— Я забыл упомянуть, — произнес Феликс, сев на место. — Старшина Миколайчук также дал согласие работать на нас. К счастью, его свидетельство о смерти посылать было некому.

— Все свое ношу с собой, — весело заметил старшина и положил могучую руку на плечико стюардессы. — Теперь.

— Думаю, это поможет вам освоиться на новом месте, — Феликс зачем-то дернул себя за мочку уха, и вертолет тут же начал набирать высоту.

— Позвольте, — нахмурилась Амико. — Но вы до сих пор не сказали, что дальше. Куда мы теперь?

— Для начала в Ханой, Акеми-сан, — ответил он. — А потом весь мир будет вашим домом.

Эпилог

Еще не успев поднять тяжелые веки, Кейко услышала беззаботное чириканье птиц за приоткрытым окном. Свежий утренний ветерок легко колыхал занавеску, нежно трогал торчащие из-под одеяла растрепанные волосы. Приподняв голову, он протерла глаза и удивленно осмотрелась.

Аккуратная комнатка с двумя узкими кроватями и двумя письменными столами у противоположной стены, циновки на полу, дверцы раздвижного шкафа на стене. Ничего лишнего, хотя отделку и светильники стоило признать изящными и достаточно качественными. Впрочем, простота и минимализм помещения заставляли предположить, что это скорее номер гостиницы или пансиона, нежели частная квартира.

Кейко вдруг поняла, что не может вспомнить это место.

— Где же я?..

Она не чувствовала себя нездоровой, но гул в голове, какой иногда случается после того, как ночью приснится кошмар, не давал сосредоточиться. Нет, память была где-то рядом, и она чувствовала, что скоро сонная одурь спадет сама собой; в голове прояснится, и она посмеется над внезапным приступом ложной амнезии.

Но сейчас Кейко все же очень хотелось разобраться — где она, и что с ней?

Впрочем, мирное утро и прыгающие по потолку солнечные зайчики настраивали на спокойный лад, а умиротворяющее гудение фена из ванной комнаты — и подавно.

— Точно! Я ведь живу тут вместе с кем-то... с кем?.. — озадаченно пробормотала Кейко, взлохматив волосы на затылке.

Словно отвечая на вопрос, дверь ванной скрипнула, и оттуда появилась девушка в школьной форме. Отбросив за плечо блестящие черные волосы, она поправила бантик на шее и безупречно выглаженный пиджачок, а потом взяла заколку, чтобы нанести окончательный штрих.

— Акеми!..

— Кто такая Акеми? — безо всякого удивления переспросила девушка. Заколов волосы, она спокойно уточнила: — Меня зовут Акияма Акико.

Пока ошарашенная Кейко беззвучно раскрывала и закрывала рот, не в силах вымолвить ни слова, подруга шагнула к письменному столу и взяла сумку с учебниками. Взглянув в окно, где наливались тревожным красным цветом осенние японские клены-момидзи, она меланхолично заметила:

— Акияма — хорошо подходит к осени...

Девушка повернулась и направилась к двери. Уже взявшись за ручку, она на мгновение остановилась и добавила:

— Если ты забыла, тебя зовут Маэда Киоко. И не опаздывай, звонок через десять минут.

Дверь в коридор закрылась, и Кейко осталась в одиночестве.

— Ну да, конечно... — вскочив с кровати, она бросилась к окну. — Как я могла забыть!..

Глазам открылась территория школьного кампуса с маленькими аккуратными корпусами дормиториев; чуть поодаль — учебные корпуса интерната, куда по дорожкам среди краснеющих кленов и живописно подстриженных кустов направлялись группы школьников; еще дальше, за внешней оградой — уходящие по пологому склону к недалекому океану жилые особнячки, среди которых торчали столбы, увитые бесчисленными проводами; приглушенный гудок электрички издалека — типичный, привычный, успокаивающий нервы японский пейзаж.

— Я ведь уже дома... ну, практически...

Прикрыв глаза, она вздохнула, набрав полную грудь на удивление свежего осеннего воздуха. Но долго помедитировать Кейко не удалость — до ее ушей донеслись звонкие голоса. Невольно навострив уши, она поняла, что на улице, практически под окном, оживленно щебечут какие-то школьницы. Вроде бы даже смутно знакомые — чуть ли не новые одноклассницы.

— ...Вы очень хорошо говорите по-японски для иностранца!

— А вы любите караоке?

— Наверное, скучаете по дому, по родным?..

Удивившись, где это они нашли в обычной японской школе иностранца, Кейко уже наклонилась, чтобы выглянуть наружу, когда ее настигла следующая реплика:

— Базилио-сан, вы ведь недавно переехали к нам из Перу? А правда, что у вас там много японцев?

— ...Ба...базилио?!

Вытаращив глаза, он стремительно высунулась, чтобы увидеть прямо под окном совершенно невероятную картину.

На проходящей вдоль дормитория дорожке, выложенной плиткой и окруженной кустами декоративной керрии, возвышалась рослая фигура, которую — несмотря на вопиющую невозможность ее появления здесь, в мирной Японии — так же невозможно было не узнать. Свободно развернув могучие плечи, обтянутые серой тканью школьного пиджачка, там преспокойно стоял Иван. Натянув личину обычного старшеклассника — если не считать роста, мускулов и славянских черт лица — он с удовольствием сытого удава улыбался, отвечая на вопросы тесно окружившей его стайки заинтригованных японских школьниц.

— А правда, что такие большие люди вырастают из-за горного воздуха?..

По дорожке простучали каблучки, и из-за угла появилась Акеми. С достоинством неся строгую красоту Ямато Надэсико, она окинула происходящее прохладным взглядом. Только хорошо знающий ее человек заметил бы легкое неудовольствие на лице.

— Мартинес-сан, нам пора в школу.

Школьницы разом замолкли, отвешивая уважительные поклоны, а Иван с несколько странным ѓ(знающий его человек определил бы, пожалуй, что анимешная душа Засельцева внутренние гогочет и издает варварские вопли, цинично наслаждаясь ролью эталонного ОЯШа) выражением лица кивнул:

— Хай , Акияма-сан. Я помню: надо учиться, учиться, и еще раз учиться.

— Именно. Как завещал нам великий Р енин.

Стайка девиц-ояшек осталась на дорожке шушукаться, с восторгом глядя в спины удаляющейся впечатляющей пары. До Кейко донесся слегка озадаченный голосок:

— А кто такой Ренин-сан? То есть, нет — Ренин-сама?..

Словно услышав вопрос, удаляющийся Иван оглянулся и подмигнул, а потом, переведя острый взгляд на маячившую в окне поодаль Кейко, призывно махнул рукой — дескать, догоняй.

Спохватившись, что время уходит, она заполошно метнулась к вешалке и принялась натягивать школьную форму. Уже сцапав портфель — 'кабан' по-японски — и метнувшись к двери, запыхавшаяся Кейко бросила взгляд в миниатюрный кухонный уголок. На тарелочке лежал оставленной заботливой подругой классический поджаренный тост. Прямоугольный, с румяной корочкой, в должной мере хрустящий, но сохранивший и определенную гибкость.

— Ну, куда же деваться?! Придется соответствовать канону...

Кейко схватила кусок хлеба, сунула в рот, зажав зубами уголок, и пулей вылетела в коридор — вдогонку за друзьями.

123 ... 394041

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓