Эти слова задели Калена по-настоящему. Он прекратил заваливаться и крепко встал на ноги, обратив на Тэби страшный звериный взгляд. Сони, который был сосредоточен на том, чтобы подкрасться к предателю, пробрало дрожью по позвоночнику. Командир походил на бешеного волка, который собрался перед последним прыжком на жертву. Это, конечно, был отличный отвлекающий маневр, но Сони вдруг забеспокоился еще больше. Если Кален в самом деле ринется в драку, то погибнут они оба, а Тэби как раз выживет, потому что у него хватит энергии защитить себя. Нужно было поторопиться, и поэтому Сони, перехватив покрепче рукоять ножа, ускорил свой шаг.
Но это оказалось именно тем, что делать не следовало.
Наверное, Сони из-за спешки издал какой-то звук или слишком резко двинулся, потому что Тэби внезапно повернулся. В это мгновение Кален, который то ли решил отвлечь его на себя, то ли просто вышел из себя, бросился на предателя, швырнув в него железную сферу. Держава попала Тэби в плечо, и копье из энергии, которое предназначалось Сони, как нож в масло, воткнулось в стену святилища.
Мощным ударом командир сбил предателя с ног и повалился на него сверху, молотя кулаками. Золотая струйка из камня королей медленно потянулась к Калену — слишком медленно, несмотря на то что Сони бросился ему на помощь. Чтобы победить Тэби, требовалось нечто большее, чем два человека, из которых только один мог воспользоваться магией, да и тот был обессилен.
Золотистая аура ночного мага уплотнилась за долю мгновения, и волна энергии разметала Калена и Сони в разные стороны, пошатнув постаменты. Сони врезался спиной в угол двери, рассадив спину и застонав от накатившей боли. После падения в глазах плавали черные круги, но он все же сумел рассмотреть, что Тэби формирует два копья. Кален лежал на полу лицом вниз и не шевелился.
Все, это смерть? Как глупо...
Сони опустил усталый взгляд. Он даже бояться уже не мог. Столько смертей, включая его собственную, и все ради вот этого вот проклятой державы...
Он вздрогнул. Железный шар тоже отбросило магической волной, и он лежал всего на расстоянии вытянутой руки от Сони. Кален говорил, что ее способен открыть только король Кинамы. А что делало короля королем? Корона. Осколок которой был привязан к Сони.
Он дотронулся до сферы. Сбоку на ней находилась маленькая защелка, которая скрепляла две половинки державы. Интересно, удастся ее открыть? И послушаются ли его када-ра?
После тихого щелчка Тэби оцепенел.
— Ты этого не сделаешь, — произнес гвардеец, со страхом глядя на него.
Сделает. Ему уже все равно, что будет.
Половинки державы с легкостью отсоединились друг от друга. Мир сразу наполнился шепотом. Это был совсем не тот шепот, каким ночью девушка зовет своего возлюбленного, и не тот шепот, которым заговорщики пересказывают секреты. Это был шепот тысячи бестелесных глоток, ужасающий, скрипящий, душераздирающий. В этом сонме не звучало ни единого чистого голоса, каждый из них хрипел, свистел и омерзительно шелестел. Все они были тьмой.
Наконец-то обретший способность пугаться, Сони отбросил от себя державу, из которой полился черный мрак. Металл падал ненормально медленно, словно плыл в густой жиже, а не летел в воздухе. Взглянув на Тэби, чьи растрепавшиеся волосы горизонтально повисли над плечами, Сони понял, что время замедлилось.
По сравнению с солнечно сияющей энергией вытекающая из державы мгла казалась черной, как первозданный Хаос. Постепенно из общего потока стали выделяться щупальца, которые отрывались и приобретали форму размытых человекоподобных теней. Они не умолкали ни на мгновение, кружась по святилищу с такой скоростью, что за ними не мог уследить глаз. В их голосах и движениях чувствовалось возбуждение.
— С-свобода...
— Еда близко...
— А-ах, больше нет тесноты...
— Мы чуем еду...
Но чаще всего раздавался вопрос:
— Хозяин отпустил нас?
Сони вжался в стену и сцепил заледеневшие руки. Все его знания о Детях Ночи росли из сказок, в которых они представали кошмарными зубастыми и когтистыми чудовищами с дом высотой. Ими управлял сам Шасет, и они занимались тем, что не оставляли от его врагов и мокрого места, в свободное время опустошая города. С тем, что Сони видел перед собой, сказки не имели ничего общего. Все было намного хуже.
Када-ра становилось больше и больше, они заполонили собой всю комнату, источая черноту из своих тел и затмевая свет единственной лампы. Ее огонек должен был застыть, но он метался, как сумасшедший, хотя Сони не ощущал ни ветерка. Воистину создания Шасета непостижимы... Что же теперь с ними делать?
Тем временем гул нарастал. Слово "хозяин" повторялось с разными интонациями и все громче, пока одна из теней не закричала настолько пронзительно, что у Сони чуть не лопнули барабанные перепонки.
— Хозяин здесь!
В то же мгновение сгустки мрака замерли, уставившись на Сони тем, что можно было бы назвать лицами.
— Это х-хоз-зя-аин? — удивленно прошипела маленькая тень. Ее широко раскрытая пасть не двигалась. Голос звучал как будто прямо в голове Сони и не пропадал, даже если он пытался заткнуть уши.
— Связь слаба! Это не он! — выгнувшись, презрительно бросила другая.
Ее морда с туманными дырами вместо глазниц и рта неожиданно оказалась так близко к Сони, что он отшатнулся, ударившись затылком о стену. Но не успело чудовище напасть, как на него набросились остальные када-ра. Дети Ночи снова замельтешили с противным скрипом, и от сомневающейся тени осталась только дымка, которая растворилась в воздухе. Сони задержал дыхание, боясь вдохнуть ее клочки. Сейчас ему было страшнее, чем месяц назад, когда он попал к гвардейцам и ждал расправы над собой. И этот кошмар будет ждать его в Бездне, если он умрет, не исправившись? Помилуйте Небеса всех воров!
Когда он моргнул, армия теней снова пришла в полное спокойствие, повернувшись к нему.
— Связь слаба, но сейчас он — наш хозяин, — провизжала одна из теней.
— Хозяин, приказывай, — потребовала от него тысяча глоток.
От жуткой какофонии, которую они производили, кожа покрывалась мурашками. С великим трудом Сони поборол страстное желание приказать Детям Ночи исчезнуть. Сначала следовало разобраться с Тэби, иначе все это было зря.
— Заберите его в Бездну, — произнес Сони, указав на застывшего мага.
В одну долю мгновения недвижимые када-ра еще смотрели на него, а в другую облепили Тэби так, что он стал похож на кокон из мглы. Яркий свет энергии через него почти не пробивался, а потом и вовсе погас, пожираемый Детьми Ночи. Когда они отступили от Тэби, его безжизненное тело, таращась стеклянными глазами в пустоту, рухнуло на каменный пол. Предатель был мертв.
Когда возле Тэби потухла последняя золотинка, тени снова разделились и заполонили помещение, пристально глядя на Сони.
— Мы все еще голодны, — раздавались повсюду шепотки.
— Мало еды...
— Мы хотим есть!
— Отдай нам души...
— Не смейте трогать моих друзей! — выкрикнул Сони. Еще не хватало, чтобы они сожрали его самого и магов, ради которых он освободил этих чудовищ!
— Не тронем. Но мы выполнили приказание, — не менее настойчиво напоминали остальные чудовища.
Сони показалось, что они стали ближе к нему. Свет от лампы почти не доходил до него, теряясь за силуэтами Детей Ночи.
— Мы можем идти, хозяин? — наклонившись к нему, вкрадчиво спросила тень.
— Идите, — прошептал Сони, отодвигаясь от нее. Возвращайтесь в Бездну, проклятые твари...
Када-ра восторженно завизжали. На сей раз Сони не удержался и все-таки прижал руки к голове, пытаясь заглушить дикие крики. Тени ускользали через главный коридор и потайной ход за его спиной, а некоторые уходили сквозь камень. Когда исчезла последняя, Сони с облегчением вздохнул. Фитиль в плошке с маслом наконец-то стал гореть ровно.
Сони поднялся и направился к Калену, отворачиваясь от Тэби, превратившегося в пустую оболочку. Командир уже пришел в себя и смог сесть. Он сильно побледнел, но вряд ли от испуга, скорее от усталости и того, что потерял много крови. Его покрывали порезы, некоторые достаточно глубокие, и он тяжело дышал, но его взгляд был ясным, а брови — сдвинуты, словно он обдумывал какую-то серьезную проблему.
— Ты как? — спросил Сони. Раны Калена следовало перевязать, но его жизнь определенно была вне опасности.
Командир перевел обеспокоенный взгляд на него.
— Сони, что ты натворил?
Он так опешил, что сразу не нашелся, что ответить. Впору было ждать благодарности за спасение, но от Калена ничего такого, видимо, не дождешься.
— Я спас тебя, идиот, — буркнул Сони. — Тебя, Виньеса и Дьерда. Они живы.
Это известие как будто совсем не обрадовало Калена, потому что он опустил веки и поджал побелевшие губы.
— Посмотри туда. Что ты видишь?
Сони нахмурился. Командир указывал на Тэби... Нет, на пустые половинки державы. Пустые? Великая Бездна...
— Дошло, да? Если мы живы, то это ненадолго. Сони, ты выпустил на свободу страшнейших чудовищ, которые есть в этой части мира.
* * *
Отряд покинул храм Шасета только после рассвета. Много времени понадобилось, чтобы вытащить из-за завала Виньеса и Дьерда, а потом устроить достойные похороны Лейни и Келси. Гвардейцы решили, что нельзя оставлять мечника на алтаре враждебного ему бога, а Дьерд отказался бросить тело лучшего друга погребенным в горе — пещеры считались дорогами в Бездну, и душа Келси могла заплутать в них и не попасть на Небеса, к всепрощающей Богине-Матери.
Руки Сони — чистые руки вора — после разбора каменного завала и поиска сухих веток для погребального костра стали грязными, ободранными, ногти на них поломались. Он об этом не жалел, с искренним рвением высматривая в предрассветной мгле топливо и натыкаясь на острые сучья. Хоронить людей, которых ты уважал, приходится не каждый день. Можно и потерпеть.
Невзирая на старания, погребальные костры разгорелись слабо. Настроение отряда, и без того угнетенное, упало еще сильнее, хотя все знали, что причина не в богах, которые не хотят принимать своих верных слуг, а в усталости и спешке, которые не позволяли сложить основательные костры и дождаться, пока топливо прогорит до конца. Кален приказал срочно возвращаться в город, поэтому отряд, подпалив ложа из веток, направился обратно в Аримин. Дьерд глотал слезы, отворачиваясь от занимающегося пламенем друга.
— Какой Бездны он постоянно кидался вперед меня? Дурак... Это я должен был его защитить, — прошептал Дьерд, глядя в сторону. Больше он ничего не произнес за целые часы.
Всю дорогу — ту самую, которую Сони никак не мог найти вчера, — гвардейцы почти не разговаривали. Усталость была настолько сильной, что от нее возникло странное онемение — и языка, и мыслей. Не обсуждали даже Тэби, хотя в сопровождающей их тишине чувствовалась не только скорбь по Лейни и Келси, но и злость, боль от предательства человека, прожившего рядом с ними семь лет.
Оживление вызвали лишь попытки установить, есть ли у Сони связь с када-ра, как с камнем королей. Сони мучили добрых полчаса, пока не решили, что если она и существует, то никак не проявляется. Приказывать созданиям Бездны он больше не мог — ничего не происходило. Это открытие разочаровало гвардейцев. Сони не понимал почему. Ему и за все сокровища мира не далась связь с такими чудовищами. Разве не хорошо, что они пропали?
Командир еле ковылял, опираясь на наскоро обтесанный посох, но не давал себе отдыха, стремясь быстрее попасть в город. Он объявил, что успокоится только тогда, когда убедится, что Гередьес не послал за Тэби еще одного своего человека и что Дети Ночи провалились сквозь землю. По его словам, было чудом, что када-ра не тронули Виньеса и Дьерда, и еще большим чудом будет, если они исчезли где-то в горах. Все это звучало как осуждение, а не как признательность Сони за его помощь. Виньес тоже не расточал похвалы, но он хотя бы поблагодарил за спасение. Впрочем, он сделал это до того, как узнал, что оно было достигнуто ценой освобождения када-ра. Дьерд и вовсе промолчал, хотя его Сони как раз понимал. Когда убили Дженти, Сони, наверное, соболезновали многие, кто знал и уважал двух братьев, но ему было настолько плохо, что он не сознавал себя и вряд ли отвечал на сочувствие. В такие дни человек должен оставаться наедине со своим горем.
Сони, спеша за друзьями, тихо кипел от гнева. После расспросов о том, какой Бездны он отпустил када-ра, создалась тягостная атмосфера, и он чувствовал в ней немой укор за то, что отпер державу. Виньес бурчал больше всех, возмущаясь тем, почему новичку приспичило ее трогать. Гвардейцы были им недовольны. Неужели они не понимали, чего для него стоило переступить через себя и броситься к ним? Он давно зарекся рисковать своей жизнью и отказывался от всего, что может поставить его под удар. Да он целый подвиг вчера совершил — пошел, считай, на самоубийство, зная, насколько силен Тэби! Может, не стоило этого делать, и тогда Кален, конечно, обязательно был бы счастлив. Правда, умер бы раньше, чем успел это понять.
И вообще, почему када-ра должны были обязательно остаться здесь и приносить бедствия? Может, они улетели в Бездну, к своему папочке Шасету. Разве это не было бы нормальным поведением для кого угодно, пусть и ужаснейших чудовищ на свете, — после долгого заточения со всей скоростью нестись домой?
С каждым шагом горнило внутри Сони, в котором тлели обида и злость то ли на себя, то ли на гвардейцев, раздувалось все сильнее, скрывая прячущийся под ним червячок страха. Что если Кален прав? Жрецы рассказывали, что в конце времени перед тем, как смешаются Небеса и Бездна, када-ра выйдут на свободу и уничтожат Кинаму, пожрав всех ее жителей. Особенно хорошо живописать этот момент получалось у того жреца Бездны, который пел на могаредском кладбище преступников. Реки крови покроют землю, повсюду будут раздаваться горестные вопли, дым от пожарищ спрячет под собой кости погибших и так далее. Жуткое зрелище. Сони не любил слушать его проповеди, иногда звучавшие на Храмовой площади, но они, как ни странно, собирали много людей.
Недавно перечитанная легенда о Маресе Черном Глазе и его победе над када-ра тоже не обнадеживала. История гласила, что Дети Ночи появились по просьбе одного чересчур усердного почитателя Шасета. Они исполнили его желание — убили недругов и по счастливой случайности заодно ослабили Каснар, который на протяжении веков угрожал благополучию Кинамы. Многие погибли и еще больше сошли с ума, увидев када-ра. Поглотив своими бездонными глотками все приграничное население Каснара, злобные духи вернулись на Север Кинамы. И тут был бы ему конец, если бы не Марес.
Легенду рассказывали каждый по-своему. Некоторые утверждали, что Марес сам на свою голову вызвал чудовищ, некоторые — что это сделали каснарцы, но по глупости натравили их на себя, а уж подробности приключений Мареса отличались у каждого менестреля в меру его буйной фантазии. На самом деле все это было не важно. Даже если было бы доподлинно известно, как именно Марес умудрился загнать божественных существ в железную сферу, главная проблема заключалась в том, что в нынешние времена в Кинаме не было подобного ему волшебника — об этом говорили сами маги. Тэби, который обладал выдающейся силой, только что погиб, причем он не смог не то что хоть как-то защититься от Пожирателей Душ, а даже пальцем шевельнуть. В прямом смысле.
