Поддерживая друг друга, спутники вступили под своды подозрительного отнорка. Сразу стало тяжелее идти — донный ил загустел и сковывал движения.
— Давно никого не было. И решетка была сплошной, заметил? Ни дверцы, ни запора. Просто преграда.
Али кивнул.
— Не только это. Здесь еще что-то. Странное. Какое-то колдовство давит на мою защиту.
Вокруг бредущего по пояс в жидкой жиже мага светились десятки искорок. Магические светлячки показывающие дорогу мерцали.
— Эй, может мня прикроешь? — Занервничала эльфа. — Воспоминания о глинистых, наполненных дикой магией тоннелях, где она добывала себе кристаллин, были еще сильны, и повторения тех ощущений не хотелось.
— Я прикрываю. Эта штука не вредная. Просто не может ужиться с другим волшебством. Словно пьет его. Я уже снизил мощность защиты, чтобы не тратить зря силы.
Вскоре пол начал подниматься и, саженей через сто, вода исчезла окончательно, уступив место растрескавшейся кирпичной кладке. Проход затянуло пыльной паутиной, облепившей идущих с ног до головы. Из щелей в стенах недружелюбно поблескивали черными глазками довольно крупные пауки.
— Они не ядовитые? — Поежилась гончая, рассекая очередную невесомую сеть.
— Ядовитые, теоретически. Только кожу им не прокусить. Жрут всякую мелочевку. Мы для них крупноваты. — Ответил повеселевший Али. Его заклинания уже усердно трудились над просушкой и он согрелся. — Но ты права. Паутина достала.
Волшебник махнул ладонью, прошептал несколько слов.
Безвредные раньше светлячки налились жгучим бирюзовым пламенем и рванулись вперед в облаке грозовых разрядов! Соприкоснувшаяся с ними паутина полыхнула мгновенно, оседая жареной копотью на стенах. Огненный водоворот унесся вдаль затерявшись в изгибах хода. Лишь кое-где остались тлеть потемневшие полотнища. Вокруг Али завихрилась новая группка таких неопасных на первый взгляд светильников.
— Проход открыт. Идем!
Более ничего необычного под землей им так и не повстречалось. Буквально через несколько поворотов они оказались перед простой деревянной дверью. Та оказалась не заперта и спутники ввалились в новый погреб.
— Странно. — Сказал Али, оглядываясь в практически пустом помещении. — По моим расчетам нам еще идти и идти. Мы сейчас должны быть под мостом, по идее. Как раз там, где арки пересекаются.
Лиса пожала плечами. — По-моему, куда более странно то, что из этого подвала нет выхода.
— Как так?! — Не поверил Малона, ища глазами лестницу.
Лестницы так и не обнаружилось. Помещение было бы совершенно глухим, если бы не подвальное окно, не замеченное сразу из-за отсутствия за ним освещения.
— Не рановато ли для ночи? — Удивилась Данаэ.
— Пойдем, проверим.
Вдвоем они с трудом протиснулись к решетчатым ставням утопленным в метровой толщины кладке. Проем окна располагался горизонтально, в верхней части небольшого каменного мешка, выступающего за общий периметр здания.
Щели в ставнях оказались достаточно широкими, чтобы разглядеть окружающий безрадостный пейзаж. Подвальное окно выходило на небольшую круглую площадь, окруженную странно тяжеловесными, угрюмыми стенами домов. Слепые провалы окон щерились осколками стекол из обветшалой темноты. Обшарпанные строения громоздились впритирку, не давая возможности обнаружить заваленные мусором до верхних этажей проулки.
Там, куда утекала мощеная кирпичом дорога, творилось нечто совсем невероятное. Верхние этажи зданий словно изгибались навстречу друг другу, скрадывая перспективу, а надо всем этим нависало угрюмое, затянутое облаками небо без единой блестинки.
Центр площади был оформлен виде большой клумбы, с горкой засыпанной жирной черной землей. Из нее вырастало причудливое, почти не отличимое по цвету от фона дерево. Несколько десятков стволов вылезало из грязи нарочито без всякой симметрии. Едва оторвавшись от земли, уродливые толстые коряки начинали ветвиться, истончаясь на высоте пары сажен до тоненьких белесых прутиков. В глубине их переплетения веточки обретали более насыщенные оттенки, преимущественно алый, от чего все это напоминало нарисованный сумасшедшим художником цветок орхидеи. Вокруг дерева стояли с воздетыми руками четверо. Приметные балахоны выдавали в них старых знакомых.
— Любопытно, — Прошептал Али, — Такое ощущение, что мы попали на какой-то ритуал. Все магические потоки движутся упорядоченно сквозь эту штуку. — Ткнул он пальцем в сторону дерева. — И здесь все пропитано каменной зеленью. Похоже она экранирует обычный магический ветер начисто! Если бы не та истекающая магией штуковина, к которой так упорно тянут руки наши святоши, здесь вовсе не вышло бы колдовать.
— Но Данаэ уже было не до научных изысканий! Она во все глаза смотрела в сплетение ветвей черного растения. — Штуковина? Неужели ты не видишь? Али! Там же человек!
В гуще прутьев, проталкивающих по своим капиллярам густую субстанцию бессильно распласталось человеческое тело. Корявые лапы дерева обвивали его туловище, поддерживая в нелепой изломанной позе. Белые иглы врастали в плоть, жадно пропарывая сосуды. По некоторым из них вытекала кровь, по другим в тело заползала липкая зеленая смола.
— Вот шипохвостом их об колено. — Потрясенно выругался маг, разглядев отвратительное зрелище. — Проклятие. Чего, чего, а попов — кровавых монстров я в своей практике мироспасателя еще не встречал. Ну нет, эти фокусы мы так не оставим. Сейчас..
В этот момент, что-то мягко и ненавязчиво ткнулось в сапог Гончей. Лиса оглянулась, бесшумно обнажая клинки, и дальнейшее даже ей запомнилось как самая настоящая круговерть. События рванули в галоп!
Подвала за их спинами больше нет!! Его затянули колышущиеся лианы темноты.. Даже стены в непосредственной близости от друзей уже оплыли, махрясь живыми отростками. Извивающаяся масса нависает грязной волной. Действуя на одних рефлексах, эльфа ныряет в искаженное время. Отпускает клинки, позволяя им зависнуть в воздухе и с отточенной яростью всаживает острия когтей в несущуюся, готовую обрушиться на них лавину! Вспыхивают холодной яростью ледяные руны. Вместо липкой смерти ее окатывает град звонких и жгучих осколков! Они в просторной яме со сколотыми застывшими краями.
Но сквозь потрескавшиеся грани изломов уже тянутся, недовольно шипя, новые нити черноты. Сияние же татуировок гаснет, исчерпав в едином предельном выплеске всю доступную рунному колдовству ману.. Время возвращает привычный бег, и гончая подхватывает клинки, закидывая их в ножны. Мифрил бесполезен, когда нечего рубить!
Подавив секундную растерянность, в игру вступает Али. Жгучие пульсары бывших светляков лопаются плазменными струями, прожигают целые траншеи в массе чудовища! Воронка смерча закручивается вокруг ног мага, вознося своего хозяина, а заодно и вцепившуюся в него Лису, над площадью. Разряды молний озаряют сбросивший ненужную маскировку Посох! Срываются вниз, на обезумевшую твердь, пробивая в ней новые и новые каверны.
— Не думала, что ты так умеешь без подготовки! — Подает голос ошалевшая эльфийка.
— Я сам не думал! Это был экспромт. Талантливая импровизация с большого перепугу. Должен же я тоже иногда тебя удивлять?! — Перекрикивает свист ветра Али. Потом, досадливо поморщившись, дорабатывает заклятие так, что шумовой фон становится приемлемым.
— Ага. А какой у нас план?
— Во-первых, отпустить мою шею. Во вторых, завалить всех, кто не с нами.
— Красотища. И они об этом знают? — Эльфийка кивает в сторону малость позабытых было "священников". Вороные волосы с серебряными кольцами разметываются под порывами волшебного урагана.
"Святые отцы" же бросили свое занятие и направляются к ним. По затянутым в коричневую кожу перчаток ладоням ближайшего растекается знакомое каменное сияние. За их спинами опадает каплями живой ртути дерево, смешиваясь с псевдоземлей в единое целое. Колышущаяся масса клумбы начинает выплескиваться из каменных берегов. Казавшийся безнадежно мертвым пленник ветвей, обретя свободу, приподнимается на локтях! Сквозь матовую кожу видно как пульсирует, истекая зеленью, камень в жилах.
Гончая выхватывает "Осквернитель" и продолжая обнимать мага одной рукой за шею открывает ураганный огонь! Два снопа пламени вырываются из дул и злые сверкающие осы находят свою цель. Слишком самоуверенный "святоша" оседает на землю грудой разорванной плоти. Другие останавливаются и их окружает стена черных щупалец. Лиса для пробы разряжает пистоль в одну из таких преград, но серебро бессильно вязнет в странной субстанции. Растерзанное и, казалось, безнадежно мертвое тело первой жертвы подергивается силясь вытолкнуть стрелки.
— Али, можешь пробить?
— Знаешь, Лиса, я бы не хотел тебя расстраивать.. — Шепчет помрачневший Алаэн, — Но я тут внезапно обнаружил, что в округе кончается мана.
Не надолго прервавшись он подставляет под ответный удар врага обсидиановое навершие посоха. Великий артефакт неярко мерцает, без следа развеивая чужеродную силу.
— А они как?
— А это не магия у них. Я уже говорил! Больше похоже на внутреннюю энергетику, как у тебя, только мощнее...
— И что ты предлагаешь?
— У меня кажется созрел план Б.
— План Б?
— Да. Ты жить хочешь?
— Не отказалась бы...
Ну вот! Тогда сейчас мы слаженно и очень громко орем "Помогите!!!"
Глава 22. Властитель
Епископ сидел за тяжелым выполненным из черной вишни столом, облокотившись на матовую поверхность. Тусклые полосы теней от витражного окна покрывали пустую столешницу неровным колышущимся узором, словно и сам свет превратился в проклятый дым.
Все шло не так. С самого начала. Еще когда Ктинр привел к нему на порог того странного прихожанина, ему следовало догадаться. Да что там догадываться? Все было и так ясно. К Черному ложь пред самим собой! Острые уши мятежного темноэльфийского мага торчали из всей этой истории так, что и слепец бы углядел. Но.. Церковь переживала не простые времена. Глядя правде в глаза, у возглавляемой им секты простых времен не было никогда. Эмрус не был восторженным романтиком и фанатиком. Еще в юности, ступив на порог храма молодого тогда учения, становясь послушником, он прекрасно понимал слабость церковной доктрины. И предполагал о царящих внутри "разногласиях". Его это полностью устраивало. Выходца из низов прельщал шанс подняться из грязи, и возможные жертвы его возвышения в расчет просто не принимались. Все, что говорилось на проповедях было для него не больше чем считалочкой для запудривания мозгов армии дураков, что шла и шла к ним. И он не обольщался — подавляющее большинство его "братьев" жила точно такими же соображениями. Не способные приспособится в миру, но слишком умные, чтобы принять преступную среду эти хищники нашли для себя идеальную нишу и уже десятки лет жили припеваючи. Возможно, удовольствуйся будущий епископ ролью незаметного служителя, и так бы оставалось до сих пор. Да и он сам жил бы, не испытывая недостатка ни в чем. Для этого вполне хватало имеющихся прихожан. Но душа так и не изжила в себе стремления верховодить. Эмрус жаждал большего. Этой дороге было отдано столько сил, что он добился таки своего. К сожалению, он не учел, что веру в людях надо поддерживать не только точным следованием традиции и обрядовым процедурам. Нужны те, кто умеет зажигать сердца словом и делом, те, кто может привлечь на свою сторону самого отъявленного скептика. Ибо верит сам. Фанатично и преданно. Эмрус же был расчетливым прагматиком, в этом, как ни странно, крылась его главная и слишком поздно осознанная ошибка.
Когда он начал внутреннюю незримую, казалось, войну за епископский балахон ее отголоски оказались непростительно сильны. Они вышли на площади, стали предметом пересудов. И люди разочаровались. Нет, не все. Не сразу. Но тогда церковь Белого потеряла многих. Может даже слишком многих. А главное, выродилась, перешла на стадию догм, расколов и споров о правах и возможностях, так и не став при этом всеобъемлющей народной религией. Он попытался собрать свое рассыпающееся королевство. Очень хорошо попытался. Он ведь оказался талантлив, выше и умнее всех своих врагов. У него не могло, не получиться. Интриги, союзы, договоренности с представителями власти. Взятки, богатые пожертвователи. Распад остановился. И даже внешне детище всей его жизни стало сильнее. Вот только изнутри, по-прежнему, все гнило и только его воля удерживала готовое обрушиться здание. Где уж тут говорить о верующих? "Тех"дураков" оказалось, не так уж много. Больше того, уже кое-где начали поднимать головы его конкуренты, вырастающие из благодатной почвы всем известного и всеохватывающего, но слишком аморфного и дряхлого культа тысячи богов. Пока мелкие, они уже переросли "каждой деревне свое божество" и научились огрызаться. Там хватало горячих сердец и пламенеющих глаз, что грозило стать очень большой проблемой.
Иногда епископ даже удивлялся — почему же "посетитель" не пошел к ним? Если тут замешан тот, кто назвал себя Темным, то какая, в сущности, ему разница? Эффект же был бы куда более несомненен.
Впрочем, подобные вопросы остались в прошлом. Предложение состоялось и оказалось настолько удачным решением наболевших проблем, что епископ предпочел не заметить многих странностей. Теперь оставалось только раскаиваться..
А
А всего то и делов было — отдать десяток человек с минимумом магических способностей в обучение в некоей тайной обители. А потом еще десяток. И еще. Уж больно удобно решались все проблемы. Слишком эффективным было то обучение. И пускай появлялись за аколитами после посещения "тайной обители" некоторые странности вроде любви к глубоким капюшонам и немногословности, но, зато, каков дар убеждения! И ведь он проверял! Никакой нежити. Ни с чем подобным он бы просто не стал связываться.. Нет, вернувшиеся были людьми. Пускай и не совсем такими, какие уходили, но подобное и не могло насторожить. В конце концов, главная задача любой церкви и есть изменение личности и сознания — так на что тогда пенять? И как мало оказалось надо, чтобы влить новую струю в застоявшееся болото организации. Распространится в провинцию. Вот только сами методы миссионерства могли напугать кого угодно. Закрытые проповеди. Пустые глаза новообращенных. Слишком уж странная убедительность речей, пронимавшая даже его, немолодого и циничного.. Стремление новообращенных к путешествию во все ту же обитель в конце то концов.. Но он и его доверенные решили промолчать. Рискнуть, откусить от явно чужого, но такого заманчивого пирога. Откусили, нечего сказать. Итог — измена Империи. Пока тайная, но...
"А Ктинр оказался фанатиком, но не дураком" — Свернули мысли Епископа на новую дорогу. — "Все видел." Собственно дураков среди его людей и вовсе не встречалось, просто этот оказался слишком уж.. Впрочем это его не спасло..
"Интересно даже, не способ ли самоубийства тот пожар? Может просто святой отец не смог принять свою новую суть? Если она была конечно".. Да нет, была.. Епископ лично видел эти мелкие резанные ранки, наполненные битым стеклом. Стеклом и кровью, при чем вовсе не одной человеческой. Когда проклятый Курт сбежал, то магией расшвыряло их всех, но не повезло только святому отцу Ктинру. Это же надо, вляпаться прямо в осколки разбитой ампулы с вампирской кровью. Шансы у него, конечно, были, все же не классический тип заражения, но.. Нет, будем исходить из того что Ктинр понял, что умирает и предпочел сжечь себя вместе с храмом. Лучше умереть быстро, чем мучатся в обличии упыря. Все должно быть так, а предчувствия и мысли это просто от нервов. Не стоит умножать сущностей, когда есть столь рациональное объяснение. И, в действительности, никакой беды не случилось. Ну, сгорел храм, бывает. Отстроим. А Ктинр все равно был слишком опасен и знал слишком много, а, значит, исчерпал свою полезность. На том и погорел. В буквальном смысле.
