Тропой лекаря

Убил бы!

И плевать на благочестие и смиренность!!

Сволочи!!!

* * *

Маркиз все же принял Шантра, хоть и заставил себя ожидать почти час. Но и потом слуге Светлого не пришлось рассчитывать на любезность. Ни угощения, ни уважения. Холодный взгляд серых глаз и краткое:

— С чем пожаловали?

И как тут начать? Тем более, что Шантра в Храме уважали не за дипломатические способности. Больше, за его блестящий ум ученого и исследователя.

— Ваша светлость, я слышал, что у вас случилось несчастье?

— Вы ослышались.

— Н-но я слышал, что вы приболели?

— Допустим. И?

— Не хотите ли вы пожертвовать Храму некоторую сумму, а мы помолимся за ваше исцеление?

Маркиз даже не усмехнулся.

— Предпочитаю жертвовать те же суммы лекарям. Они хоть и не молятся, да пользы больше.

Шантр сделал вид, что обижен.

— Между прочим, один из ваших лекарей, госпожа Ветана — очень благочестивая прихожанка.

— Госпожа — кто?

Шантр понял, что не угадал.

— Госпожа Ветана...

— Женщина? Лекарь?

Маркиз не скривился, у него просто уголок губы дернулся, показывая все отвращение мужчины к таким предположениям.

— Н-ну...

— Любезнейший, я не роженица, чтобы повитух вызывать.

— Эммм...

— Нужны вам деньги, так и скажите, а не приплетайте невесть кого.

— Ваша светлость, но я думал....

— Вы НЕ думали. Избавьте меня от своего присутствия, любезнейший.

Шантр пришел в себя только за воротами особняка, и принялся анализировать состоявшийся разговор. То, что маркиз не любит Храм — это понятно. А вот госпожа Ветана? Была ли она здесь?

Ничего, слуг расспросим.

* * *

Шантр не был бы так самоуверен, если бы слышал разговор маркиза.

— Лорт?

— Да, господин?

Маркиз поморщился, и Лорт тут же изменил обращение.

— Да, Тер?

Наедине они не соблюдали никаких правил. Два пожилых человека, которые и так все знали друг о друге, могли позволить себе откровенность.

— Пригляди-ка за этим умником?

— Стоит ли?

— А ты не понял? Он явно интересовался девочкой...

— Зачем?

— Вот и мне интересно.

Маркиз отлично знал о своей репутации. Храму он никогда не помогал, справедливо полагая, что до Светлого его деньги не дойдут, а храмовники и так найдут на ком нажиться. Проще уж помочь человеку, которому это действительно надо.

И чтобы к нему пришли денег просить? Совсем надо ума не иметь...

Нет, причиной визита были не деньги. А что еще упоминалось? Пра-авильно, госпожа Ветана. Значит, она и была причиной визита. И что храмовнику надо от соплюшки? Девчонка ж еще совсем...

Маркиз не был ни добрым, ни милосердным, но о благодарности он знал. И примерно представлял, чем обязан Ветане.

Не просто продленной жизнью.

Возможностью сохранить свой род в веках, так-то...

Шанс ему дали, теперь дело за ним, а уж он постарается, чтобы имя Терренов не исчезло в веках. А если выпала возможность поблагодарить свою благодетельницу, он ее не упустит. Что-то подсказывало маркизу, что Ветана к храму не лучше отнесется, чем он сам.

Лорт, по счастью, разъяснений не потребовал. Поклонился, да и исчез за дверью. Чтобы скользнуть за слугой Шантром неслышной и практически невидимой тенью.

И — услышать.

Слуга предлагал лакею деньги, чтобы тот сказал, кого из лекарей призывали к господину маркизу. Мол, таких и при храме бы держали с удовольствием.

Конечно, лакей и раздумывать не стал. Назвал несколько имен... в том числе и госпожу Ветану.

С-сука такая.

Лорт положил себе уволить мерзавца, чтобы языком не трепал, где не надо, и направился за Шантром. Никаких сомнений у него не было.

Прижать храмовника в темном углу — и разъяснить, как положено. Чтобы неповадно было...

Маркиза Лорт любил. Уж как умел, но любил, и благодарность к Ветане тоже испытывал. А потому...

Шантра удалось догнать в одном из переулков. Город храмовник знал хорошо, заплутать не боялся, шел быстро и шел в Храм. А потому выбора у Лорта не оставалось.

Пройти мимо — и словно ненароком взмахнуть рукой. И из рукава вылетает небольшая, но достаточно тяжелая гирька.

Кистень — великая вещь. Для тех, кто понимает, конечно.

Можно убить, можно покалечить, можно оглушить, Лорт выбрал именно последнее. И все у него получилось.

Шантр и понять не успел, почему солнце померкло, просто пошатнулся, и принялся сползать по забору. Лорт обернулся, словно бы невзначай, и ахнул:

— Светлый! Господин, да вам, никак, плохо? Давайте, помогу, что ли....

А дальше картина была для всех и проста, и понятна.

Плохо стало мужчине, вот друг ему идти и помогает. Бывает...

Тем более, что Лорт быстро накинул на Шантра свой плащ, скрывая балахон, и теперь суетился вокруг, проявляя всяческую заботу.

Не первый раз, дело привычное.

* * *

Погода не радовала. Или наоборот? Лил дождь, что как нельзя лучше подходило к моему состоянию. Тучи стояли стеной до горизонта, море шумело и ревело, накатывая на берег, и я думала, что наутро, если прекратится шторм, надо бы сходить на берег.

Поискать что-нибудь вроде красивых раковин, или полезных водорослей, или...

Никогда не угадаешь.

После шторма на берегу будет много людей. Надо сходить. Обязательно надо.

За этими мыслями я даже на стук не сразу отреагировала.

Окно страдало чаще, но и дверь мою не раз сносили с петель. А сейчас лупили кулаками от всей души. Сильно, неловко... невысоко.

Дети?

Да, это были дети. Два мальчика-близнеца лет восьми, явно домашние, чистенькие, с собакой на руках. Точнее, в простыне.

Они ее завернули и так несли ко мне, потому что по одиночке не подняли бы.

— Госпожа Ветана, помогите!

— Госпожа Ветана, пожалуйста!

И такая надежда в детских глазенках. Не прогонишь ведь...

— Входите. Что случилось?

— Дюше плохо.

Я перехватила сверток поудобнее, водрузила его на стол и принялась разворачивать.

Дюша оказалась дворнягой, некрупной, рыжеватой, похожей на лисичку. Есть такие собаки, с удивительно умильной мордой...

— Что с ней случилось?

— Она рожает...

Хотя это я уже и сама видела.

Да, бывает и такое. Собаки не всегда могут разродиться сами, бывает, что щенок крупноват, или идет неправильно, или не так повернулся...

— Давно она у вас рожает?

— С утра.

— Примерно за час до полудня начала.

Близнецы говорили, как один человек, подхватывая фразы друг у дружки и продолжая их. Понимать мальчишек это не мешало, но было немного странно. Неважно. Это сейчас неважно.

Я только зубами скрипнула.

— А родители что?

— На работе... мы ей хотели помочь, а не справились.

— Сразу ко мне нельзя было прийти?

— Мы хотели, а соседка сказала, что без денег вы не примете.

— И мы надеялись, что все будет хорошо...

— А ей плохо...

— Мы отработаем...

— Пошлите вашу соседку туда, откуда щенята на свет появляются, — посоветовала я, прощупывая живот сучки. Хорошо, что шубка у нее длинная, под ней и видно не было, как искорки света бегут по моим пальцам. — А сами брысь на кухню. Там есть полотенца, чтобы разделись, растерли друг друга и выпили горячего. Чайник на огне. Справитесь? Не обваритесь?

— Мы умеем.

— Мы взрослые.

— Родители часто нас оставляют...

— ... и не боятся. Мы бы раньше пришли...

— ... но дождь с утра шел, мы надеялись, что он прекратится...

— ... а он все не перестает.

— Брысь на кухню! — от души цыкнула я. — Вы у своей Дюшки время отнимаете. И чтобы не мешались тут, не то выкину обоих. Вместе с собакой!

Вот это помогло. Заткнулись и удрали. Я примерилась.

Да, просто первый щенок умер. Задохнулся ли он во время родов, или сразу был мертвым, я не знала. Но такое бывает.

Главное было сейчас его вытащить, это даст возможность спасти остальных.

Плохо то, что собака обессилела.

Ну что ж...

На столе лежит маленький темно-вишневый комок. Животик у собаки пульсирует алым, щенки видятся крохотными голубыми точками, сама собака — желтовато-зеленые тона усталости и страха.

По пальцам бегут золотистые искры.

Их много, так много, они собираются в густой шубке, исчезают внутри собачьего тела, они возвращают силы бороться.

Ты справишься, девочка, ты справишься.

Я не знаю, кого я подбадриваю, себя или собаку, но Дюша в очередной раз принимается тужиться.

Показывается мертвый щенок, и я подцепляю его пальцами. Почему-то осторожно-осторожно.

Маленькое тельце в моих руках вызывает приступ боли.

И пожить-то не успел...

Но горевать мне некогда. Мне надо помочь...

Искры все чаще слетают с моих пальцев, собачка благодарно скулит, я глажу тугой животик, и медленно на свет начинает появляться второй щенок.

По-хорошему ей бы подождать, хоть с полчасика, но щенята и так слишком долго находились внутри. Есть опасность для их жизней...

Да и сил я ей отдала — с лихвой хватит.

Второй щенок явно жив. И третий тоже. И четвертый. Я осторожно перерезаю пуповину, укладывая малышей под бочок к маме. Они мокрые и скользкие, попискивающие и слепые...

Дюша благодарно лижет мне руки. Я стелю на пол старое одеяло и осторожно перемещаю всех с рабочего стола на импровизированную подстилку. Стол надо отмыть.

Беру в руки первого щенка.

Не успела.

И на крохотное тельце падает слезинка.

Вторая, третья...

Последний раз я плакала, когда умерла бабушка. А сейчас я смотрю на малыша — и мне больно, больно...

Неужели это тоже моя судьба? Когда вот так впиваются в сердце чьи-то острые коготки, и по пальцам бегут золотистые искорки, а по щекам слезы...

И вдруг крохотный комочек в моих руках шевелится?!

Я что...

Как...?!

Но щенок явно... оживает?!

Нет, на такое ни одна магия не способна. Никто не может вернуть мертвого, даже некромантия. Она просто создает иллюзию жизни, но ведь это не жизнь? Это все равно смерть, только чуточку другая. А щенок шевелится все активнее. Я кладу его к маме — и он притискивается к родному теплому боку. Скорее всего, он просто задохнулся за пару минут до того, как пришла помощь. Когда я начала вливать силу в собаку, немного перепало и ему, а сейчас, когда я взяла его, остатки силы перелились в малыша. Если уж моей силы хватило поднять на ноги полудохлого маркиза, то на щенка, который на ладошке умещается, ее и подавно хватит.

Да, скорее всего, именно так.

Оглядываюсь вокруг.

Близнецов нет, это хорошо.

Вытираю стол и отправляюсь на кухню. Там мальчишки. Сидят тихие, словно две осьминожки, если бывают осьминожки, так густо перемазанные вареньем. Черничным.

М-да...

Умяли чуть не всю банку.

— Вы не слипнетесь?

Дружно мотают головами.

— Не слипнемся.

— А Дюша как?

— Как-как... четыре щенка.

Мальчишки переглядываются.

— Госпожа Ветана, мы заплатим...

— Прекратите говорить глупости, — отмахиваюсь я. — Вот где вас родители будут искать?

— Мы соседке сказали, что пойдем к лекарю...

— А она сказала не заниматься ерундой.

— А это не ерунда...

— Четыре щенка!

— Госпожа Ветана, вам щенок не нужен?

— Я потом подумаю, — ушла я от ответа. — Ладно. Сегодня я вас никуда не отпущу. Давайте я вас спать уложу, а завтра отведем вас домой вместе с Дюшей.

— Спасибо, госпожа Ветана.

Вот это сказано в один голос.

* * *

Дети сворачиваются клубочками на моей кровати и быстро засыпают, а я еще долго сижу рядом с Дюшей.

Собака словно понимает, чем она мне обязана, благодарно смотрит, поскуливает, лижет мне руки, я машинально глажу ее по голове, кажется, добавляя сил.

Эх, Дюша-Дюша...

Только сейчас я понимаю, какой страшной силой одарены маги жизни.

Поставить на ноги обреченного, позвать уже ушедшего... это ведь сейчас я со щенком, а потом, наверное, смогу и с младенцем? Это жутковато.

Не успокоившийся еще дар поет в моей крови. Собака маленькая, маркиз крупнее.

Кто-то скажет, что нельзя сравнивать собаку и человека. Зато собака людей любит, а маркиз — нет. Собака никому зла не делала, а маркиз — наверняка. Вот и как тут выбрать?

Я не удивлена, что маги жизни рано или поздно попадаются. Мы управляем своим даром, это верно, только и дар стремится развиваться, расти, разворачиваться во всю ширь. Требует все более сложных случаев, приказывает не останавливаться на достигнутом. И рано или поздно, проявляет себя.

Остается только надеяться на лучшее. И попросить у маркиза книги по магии. Может, есть какие-то способы контроля дара?

Светлый, да за что ж мне это!?

А хотела бы я отказаться от дара? Стать обычной, жить, как все...

Собака лижет мою ладонь. Нос у нее мокрый и холодный.

Нет. От дара я отказаться не смогу. И не хочу. Я буду делать, что должно и будь, что будет.

* * *

Возвращение сознания Шантра не порадовало. Сознание-то неплохо, но и свободу бы хорошо вернуть.

А лежал он в маленькой пещерке, судя по виду, за городом, шумело море, рядом сидел разбойничьего вида старик и многозначительно поигрывал ножом.

И взгляд у него был, ой, недобрый....

— Поговорим, храмовник?

И как-то так это было сказано, что Шантр сразу понял — не надо врать. И ругаться тоже не надо, и требовать ничего не надо...

Убьет ведь.

И с удовольствием убьет, и ни минуты об этом не пожалеет.

Шантр хотел бы хоть что-то сказать, но из горла вырвался придушенный писк. Кляп — он вообще разговаривать мешает.

— Поговорим, — правильно истолковал мужчина, сильно налегая на букву 'и'. — До-олго говорить будем...

Шантр кивнул.

Как-то не привык он к такому. Не принято храмовников оглушать, воровать, пытать, допрашивать... Лорта такие мелочи не смущали.

Блеснул нож. Кляп вытащили изо рта Шантра и к губам поднесли флягу с водой.

— Вот так... хорошо. Смочил горло?

Шантр закивал.

— Тогда поговорим. Ты кто такой?

— Слуга храма. Шантр Лелуши.

Свой статус Шантр называл даже с надеждой. Пусть испугается...

Наемник надежд не оправдал.

— Не из простых свиней свинья. А с каких это пор у нас слуги храма по маркизам побираются? Что, холопов отменили?

— По маркизам же! — к Шантру начала возвращаться наглость. — Абы кого не пошлешь, да и маркиз ваш, уж не обижайтесь, тот еще безбожник!

— Верно. Только вот денег ты сильно не просил...

— Понял, что не даст, и вымаливать не стал.

— А про лекарку спрашивал?

— К слову пришлось, — не растерялся Шантр. — я ж знаю, что она у вас была.

— Э, нет. Ты и у слуги про нее спрашивал, — прищурился Лорт. — Зачем?

— Она — хорошая прихожанка. Я бы с ней поговорил, а она бы маркизу намекнула, — вывернулся Шантр.

Неубедительно.

Лорт прищурился и продемонстрировал лезвие ножа.

— Тебе какое ухо не дорого? Левое, правое?

Шантр завизжал свиньей.

— Да за что!? Я же правду... УУУУУУУУУ!!!

Лорт начал с левого уха. Кровь хлынула потоком, пятная балахон храмовника. А поскольку Шантр продолжал упорствовать, с правым ухом ему тоже пришлось расстаться. И с несколькими пальцами. И...