Антон кивнул.
— Это означает, что мы решили нанести немедленный удар, — сказал он.
— Да, это так... Тут даже дипломатическая подготовка не понадобится. Разговаривать мы будем только с той стороной, которой потом сможем... все объяснить. Но силы у Пандемоса собраны серьезные. Шесть линейных крейсеров, несколько линкоров... Здесь я уже затрагиваю компетенцию наших военных коллег, — Гаррис двинул подбородком в сторону молчавшего адмирала Бертона. — Насколько я понял, корабли класса "Венизелос" для византийских линкоров неуязвимы. Если, конечно, те не подойдут уж совсем вплотную... Но при таком неравенстве сил вам все равно нельзя рисковать. Поэтому нужна полная внезапность, — Гаррис посмотрел на Бертона, тот встал и подошел к экрану.
Перед ними засветилась кинематическая карта системы Фламмариона. Вокруг красного солнца ползли по орбитам восемь планет, из которых пятая — Таларктос — была выделена цветом, и вокруг нее крутилась голубая точка.
Крепость Пандемос. Их цель.
Эпицикл, подумал Антон.
— Их основные силы сейчас занимают позицию в точке Лагранжа в стороне от планеты, — на карте зажегся треугольник. — Судя по всему, угрозы они не ждут. Главная задача — выйти на их соединение неожиданно. Чтобы хотя бы первые три-четыре корабля были... выведены из строя сразу же, до того, как они вообще поймут, в чем дело. Тут, конечно, понадобится очень тонкое управление огнем...
— Я не артиллерист, — напомнил Антон.
Гаррис и Бертон одинаково улыбнулись.
— Если бы нам был нужен на роль командира артиллерист, мы бы его нашли, — сказал Бертон. — А нам был нужен навигатор. Умеющий прокладывать новые маршруты и привыкший обеспечивать выживание своего корабля. Разумеется, корректировать огонь вам лично не придется. Вам нужно вывести корабли на цель в нужный момент. Мы ведь в этом секторе раньше никогда не ходили, даже лоций толковых нет.
— Понятно... Но я ведь только командир линкора. А кто будет командовать всей эскадрой?
— Лично я, — сказал Бертон. — Но я пойду за вами. Не на "Венизелосе", а на небольшом корабле связи. Именно чтобы... не нависать над вами, — он усмехнулся. — К счастью, наша эскадра не так велика, чтобы управление было сложным.
— Понятно, — повторил Антон. — Скажите, а что вы вкладываете в понятие "вывести корабли из строя"?
Бертон и Гаррис переглянулись.
— Они должны стать неспособными к боевым действиям, — холодно сказал Бертон. — Как мы этого добьемся, безразлично. Если удастся разрушить двигатели, сохранив жизнь экипажей — хорошо. Артиллеристы будут проинструктированы в этом духе. Но велика вероятность, что это не удастся. Мы же не на полигоне будем стрелять, к сожалению. Полное уничтожение кораблей совершенно не исключено. Кстати, нам будет угрожать то же самое... Это война. Мы будем стремиться свести потери к минимуму... но совсем без них не обойдемся. Как-то так.
Антон кивнул. Конечно, а чего он ждал...
Эдмунд Гаррис встал с кресла и тоже подошел к экрану.
— Антон, я не хочу, чтобы вы считали меня лицемером, — сказал он. — Меня действительно огорчает то, что приходится делать. Именно поэтому я и здесь. Чтобы принять на себя часть ответственности. Если мы хотим уменьшить общие потери, нам надо действовать жестко и точно. Не исключено, что подавление группировки на Пандемосе вообще окажется последним сражением этой войны. Уверен, что вы все понимаете...
— Я понимаю, — сказал Антон.
Этот корабль напоминал Антону китовую тушу. Черный даже на фоне темноты, громадный даже на фоне самых больших линкоров других типов, он умел поворачиваться с внезапной грацией. Конструкторы Северного альянса поработали на совесть.
У классического космического линкора орудия расположены только на носу и на корме, но не на бортах: весь корпус, кроме оконечностей, в бою прикрыт силовым полем, стрелять через которое невозможно. Долгое время этот факт определял всю тактику линейных сражений. Но в конструкцию кораблей серии "Венизелос" был введен совершенно новый элемент: синхронизатор, позволяющий вести огонь прямо через силовое поле, выключая его на момент залпа. У линкора появились ряды орудий в бортах — в точности как когда-то у морских парусных многопалубников, предназначенных для линейного боя в первозданном значении этих слов. И — дополнительные двигатели для маневра, чтобы корабль мог реализовать свою способность вести огонь в разные стороны. Впрочем, силовая защита тут была тоже усилена.
Все это обусловило огромный размер как самого корабля, так и экипажа. И огромную цену.
Теоретически "Венизелос" было невозможно сбить, если только он не столкнулся бы с авианосцем. И даже в этом случае шансов у него было много больше, чем у любого другого линкора. Но одно дело теория, и другое дело — Пространство...
...Антон почти дремал, расслабившись в глубоком кресле посреди полусферической капитанской рубки. Здесь была полутьма, мягко подсвеченная дисплеями приборов. А снаружи не было, можно сказать, ничего. При сверхсветовом перемещении звезды не видны абсолютно, так что экраны оптического обзора молчат. Допплеровская слепота плюс гиперрелятивистские эффекты. Более совершенной тьмы просто не бывает.
Последние мгновения покоя...
Он посмотрел на хронометр. Через двадцать минут "Венизелос" и "Каппель" сойдут со сверхсвета, их бортовые ординаторы зафиксируют положение эскадры противника, и артиллеристы сразу же откроют огонь.
Через сто двадцать секунд после этого, в нескольких световых минутах отсюда, крейсер "Лейтенант Старбек" сойдет со сверхсвета в районе Пандемоса и откроет огонь прямо по крепости. Легкий намек на стратегию. Некоторое время византийцы не будут знать, какой из ударов, собственно, главный. Это собьет их с толку и, возможно, заставит нарушить строй, стремясь везде успеть.
А дальше все будет зависеть от удачи.
Макс фон Рейхенау пил кофе в своей каюте. Кофеварка у него была личная — маленькая роскошь, которую он позволил себе как командир. В кают-компании тоже, конечно, хорошо, но иногда и уединения все-таки хочется...
Время для кофе было — Макс взглянул на часы — формально неурочное. Но ведь на борту звездолета двадцатичетырехчасовой счет времени волей-неволей обращается в чистую условность.
И только сейчас, в одиночестве, он мог дать волю усталости...
Затем и кофе, собственно. Крепкий, черный как ночь.
Макс потер виски. Мужчине от войны уставать не полагается. Особенно — такому мужчине, который вышел из долгого рода профессиональных солдат. Но, наверное, это касается только нормальной войны. А не такой, где непонятно, на чьей ты вообще стороне.
Макс вполне понимал Людвига фон Макензена — командующего флотом линейных крейсеров, фактически устранившегося сейчас от своих обязанностей. Обидно носить адмиральские погоны и чувствовать, что ничего полезного больше не можешь сделать. Потому Макензен и покинул свой флагманский корабль, перебравшись на Пандемос. Там он хоть мешать никому не будет...
Максу не понравились собственные мысли, он поморщился.
Уж не рвешься ли ты в адмиралы, парень?
Неприятный вопрос. Задать такой можно только самому себе.
Макс не страдал ненужной скромностью. Он служил на флоте уже пятнадцать лет, из них четыре — в должности командира корабля. Он был уверен, что и с небольшим соединением — справится.
Но что толку и в кораблях, когда рушится то, чему флот служит? Когда больше нет империи?
Насколько Макс знал, офицеры до сих пор не позволяли себе говорить на эту тему. Даже между собой. Любая информация рано или поздно растечется, любые разговоры распространятся. И тогда — недалеко до состояния, когда флот не сможет защитить даже сам себя.
Командующий группой "Центр" Тиберий Ангел отбыл на Антиохию, откуда не подавал пока никаких вестей. Формально заменивший его Григорий Акрополит — всего лишь штабист, не пользующийся у экипажей никаким авторитетом. А более высокой власти сейчас просто нет. Ни командующего Объединенным флотом, ни Космического генерального штаба, ни императора. Они молчат, и целы ли вообще — неизвестно.
Допивая кофе, Макс с усмешкой вспомнил Андрея Котова, с которым в последнее время сблизился — может быть, как раз потому, что тот совсем не был "военной косточкой". Мечтатель. Трансгалактические путешествия ему подавай. И чтобы никакой войны... А ведь, если вспомнить историю, — продвижение в пространство шло рука об руку с войной всегда. От Александра Македонского до Кортеса и дальше. Что ни выдумывай, на что ни надейся, а люди во все эпохи — одни и те же. Мы воюем друг с другом, пока существует человечество.
Хотя помечтать, конечно, иногда очень хочется...
Каюту вдруг тряхнуло так, что чашка подпрыгнула на блюдце. Макс вскинулся и тут же почувствовал еще один удар, послабее.
"Боевая тревога. Все по местам. Боевая тревога. Все по местам..." — холодный голос штабной валькирии звучал из всех динамиков. Макс уже бежал по коридору в сторону центрального поста, пытаясь на ходу застегнуть китель. Строить предположения было рано.
В центральном посту его встретил дежурный капитан-лейтенант — напряженный, но спокойный.
— Защита активирована, критической угрозы кораблю нет... пока.
— А что есть? — это Макс говорил, уже забираясь в кресло.
— "Тирпиц" уничтожен, — невозмутимо доложил капитан-лейтенант. — У "Сушона" повреждена ходовая часть, он не может двигаться. У линкоров тоже потери. У нас задета броня по штирборту — плохо прицелились, луч прошел почти по касательной.
— Команда на ответный огонь?
— Отдана.
— Так... — Макс пробежал глазами по индикаторам статуса "Шеера". Огонь, видимо, откроют через минуту, когда завершится поворот. "Сушон" поврежден, но не погиб — надо же! Такое возможно, только если корабль получил удар в стационарном дрейфе, при выключенном силовом поле. Потому что когда поле включено — оно распределяет энергию удара по всему объему, и если уж поле прорвано, то корабль разрушается целиком... А раз нас поймали в дрейфе — значит, кому-то удалось использовать фактор внезапности в полный рост. Черт бы его побрал.
— Данные по противнику, — потребовал он.
— Два корабля с огромной массой, динамика вот, — капитан-лейтенант указал на экран. — Сигнатуры совершенно неизвестные.
— То есть?
— Это не гондванские корабли.
Один за другим зажглись огоньки на панели статуса орудий — носовая батарея открыла огонь.
Макс заметил, что "Хиппер", повернутый более выгодно, начал стрелять еще раньше. Еще через несколько секунд к делу присоединились "Шпее" и "Ланс" — к чужим кораблям от них потянулись огненные ниточки. Молодцы...
Но кто же эти чужие, Локи их забери?!
Некогда разбираться, некогда...
— Они как призраки, — сказал вдруг лейтенант-связист.
Макс с трудом подавил желание врезать ему по лицу.
— По местам, — распорядился он и коротко вдохнул. Предстояло то, чего он больше всего боялся.
И времени на раздумья — никакого.
Он прошел к адмиральскому пульту и взял микрофон экстренной связи.
— Флот линейных крейсеров! Слушай мою команду!
Антон тоже почувствовал удар. Кто-то из линейных кораблей влепил "Венизелосу" пучок тяжелого света прямо в борт.
Такого пучка, наверное, хватило бы, чтобы сжечь город-миллионник. Но силовое поле включилось вовремя. Выдержало...
Антон нажал на клавиши, отдавая команды операторам маневровых двигателей. Сейчас "Венизелос" начнет свои грациозные развороты, и попасть в него станет очень трудно.
Своим артиллеристам, правда, тоже придется сложно. Но такая уж у них задача.
Антон поморщился. Он с самого начала понимал, что одним внезапным налетом дело вряд ли ограничится: накрыть все цели сразу не удастся, и будет встречный бой. Но как же хотелось избежать этого...
Теперь осталось только следить за маневрами и надеяться, что артиллеристы справятся.
Макс фон Рейхенау тоже следил за маневрами. Вражеские корабли — оба — получили попадания, но продолжали двигаться так, словно ничего не произошло...
Нет, не совсем.
Макс взглянул на дежурного капитан-лейтенанта. Тот явно остолбенел. Не от внезапности атаки, а от динамики неведомых целей.
Артиллеристы "Шеера" просто не могли нормально прицелиться! Это что — корабль с массой линкора, с энергетикой линкора... и с подвижностью, как у эсминца? Да не бывает же так!
Из какого-то тайника души высунул головку очень неприятный страх.
Что же это — в самом деле призраки, что ли?..
Самое удивительное — что "призраки" ни на секунду не прекращали огня. Как будто орудия были у них со всех сторон.
Спастись от этого можно было только контрманевром. Линейные крейсера (и линкоры тоже) его прилежно выполняли, но было ясно, что при таком раскладе защита — лишь вопрос времени. Сейчас артиллеристы той стороны приноровятся, внесут уточнения в рабочие программы...
И мы все пожалуем в гости к Тору, сказал Макс чуть ли не вслух.
Ну, пусть хоть недаром...
Он взял микрофон.
— Говорит флагман! Всем перенести огонь на правый "призрак"! Повторяю, на правый!
Следующие пять минут этого боя вспоминались потом участникам как сплошной бессвязный кошмар. Линейные крейсера теперь обстреливали "Венизелос", и только его. Такой интенсивности даже новейшая силовая защита могла не выдержать. Со своей стороны, командир "Каппеля" Ральф Муррей, оценив обстановку, тоже решил перенести весь огонь на один-единственный неприятельский корабль — как потом выяснилось, это был "Максимилиан фон Шпее". Все участники, кроме поврежденного "Сушона", бешено — на грани теоретически возможного — маневрировали, но ни у кого не было сомнений, что новые потери в кораблях последуют через считанные десятки секунд.
И тут на экранах возникла еще одна точка. Будто ниоткуда — взяла и зажглась. Маленький кораблик, движущийся прямо к эпицентру сражения.
Макс фон Рейхенау, конечно же, обратил на него внимание, но реагировать не счел нужным. Если там самоубийцы сидят — то и пусть самоубиваются, не до них...
В следующую секунду на всех каналах связи раздался голос.
— Внимание! Говорит император Велизарий Каподистрия. Повторяю, говорит император Велизарий Каподистрия. Я нахожусь на яхте, которую вы видите на экранах, в зоне огня с обеих сторон. Прошу прекратить бой и дать мне возможность начать переговоры.
Командир вражеского флагмана выглядел вполне заурядно. Круглое лицо, чуть курносый профиль, лоб с залысинами. Китель на нем был белый, со знаками различия, которых Макс не понимал.
— В каком вы звании? — поинтересовался он.
Чужой командир еле заметно улыбнулся.
— Контр-адмирал. Но это звание — временное.
— Как так?
— Так. У нас есть такая практика. А вы — капитан первого ранга?
— Фрегаттен-капитан, — поправил Макс.
Чужой командир кивнул.
— Итак, я контр-адмирал Антон Торсон...
— Фрегаттен-капитан Макс фон Рейхенау. Благодарю за то, что вы прекратили огонь.
Торсон пожал плечами. Совершенно невоенный жест.
— Не будем об этом. Как я понимаю, мы оба формально не являемся здесь главными. Но фактически ситуация в системе в данную минуту зависит именно от нас. Я... — он сглотнул, — обещаю, что наши корабли больше огня не откроют. По крайней мере, до предупреждения, что перемирие окончено.
