Шесть Царств

— Но зачем вам надо было меня сюда заманивать?

— Знаешь, Карл, ты не поверишь, но ты был всего лишь обычным почтальоном. Не больше. Ты должен был доставить мне иглу дикобраза боли. За ключ я потребовал у Шелкового Человека именно эту плату. Но ты смог бы доставить иглу только пройдя по Плато Кошмаров, и с этим я ничего не мог поделать — другой дороги в Ледяной Замок нет. Так что прости, Карл, теперь ты больше не нужен. Я вообще поражаюсь, о чём ты думал, когда сунулся сюда? Ты хоть понимаешь, с какими могущественными существами столкнулся? Ты глуп, мальчик.

— Это ты глуп! — закричал Пашка. — Шелковому Человеку нужен ключ, чтобы открыть ларец, где спрятан Ветер. Я не знаю, что это за ветер, но всем точно будет плохо, если он добьется своего! Так что и тебя водили за нос, король!

— Да и пусть, — пожал плечами Кай. — Шелковый Человек не может пройти в Черно-Белое Царство. И ключ я ему всё равно не собирался отдавать. Так что, мальчик, как видишь, я все предусмотрел, а он и тем белее ты — нет. Но теперь ты, наверное, хочешь встретиться со своим отцом? Ну, так вперед, иди.

— И вы так просто позволите мне его забрать? — не поверил Пашка.

— Если сможешь, бери. Как я уже сказал, ты мне больше не нужен, но, может, ты меня удивишь напоследок.

Кай подошел к одной из многочисленных дверей, покрытых инеем, и открыл ее. Пашка еще раз недоверчиво посмотрел на него и пошел внутрь. Когда мальчик скрылся, Кай улыбнулся, достал иглу из кармана и любовно погладил ее. Он свободен! Всё идет отлично! Он снова спрятал иглу в складках одежды. Она не должна знать, что теперь Кай может покинуть ее проклятое Царство в любой момент.

* * *

Когда за Пашкой захлопнулась дверь, он этого даже не заметил. Прямо перед ним раскинулось огромное замерзшее озеро. Помещение походило на каток в ледовой арене, только больше раз в пятьдесят. И повсюду люди. Они ползали на карачках по надтреснутому льду и то ли что-то искали, то ли наоборот, прятали. Лед на озере разломали во многих местах, но воды из трещин не вытекало. Пашка заметил, каждый осколок льда имеет ровную форму. Треугольные, квадратные, прямоугольные, трапециевидные, шестиугольные, восьмиугольные, всякие разные, но круглых или неровных нет. Осколки разного размера — от больших, по площади в несколько метров, до маленьких, максимум сантиметровых. И люди лазали меж них и что-то делали. Пашка видел только спины, но и этого хватило, чтобы почти сразу найти отца. Широкая спина, закутанная в серый плащ, и широкополая шляпа на голове. Совсем недалеко. Пашка закричал:

— Папа!

Мальчик бросился к нему, но тот не слышал его. Пашка пробегал меж сгорбленных спин, совершено не обращая на них внимания. Для него существовал только отец. Он подбежал к нему и увидел, Никодим собирает из маленьких льдинок какое-то слово.

— Папа! — мальчик чуть не прокричал это Никодиму в ухо, но никакой реакции не последовало. Это немного отрезвило Пашку, он заподозрил подвох. — Папа?

— Я тебя прекрасно слышу. Не отвлекай меня, — проворчал Никодим.

— Папа, ты не узнаешь меня? — пробормотал Пашка.

— Я сказал, не отвлекай меня! — и Никодим поднял голову.

Пашка резко отшатнулся. В глазу у отца торчал кусок зеркала треугольной формы размером с ладонь. Никодим стоял на коленях, Пашка увидел, точно такой же торчит у него в груди слева. Крови из обеих ран не вытекало. Никодим пару секунд смотрел на Пашку, а потом опять сгорбился и принялся собирать из осколков льда какое-то слово. Пашка не сомневался, что знает, какое. Мальчик огляделся и увидел, в глазах и сердце каждого из присутствующих торчат подобные куски зеркала. У кого-то меньше у кого-то длиннее. И каждый человек собирал из льдинок проклятое слово — "Вечность".

— Теперь ты понял Карл, — прозвучал с потолка голос Кая. — Твой отец здесь навеки.

— Я вытащу их из него! — по щекам Пашки покатились крупные слезы. Он откуда-то знал, что ему возразят на это.

— Это кое-что изменит. Стоит тебе лишь только прикоснуться к осколку зеркала, как оно исчезнет и появится в твоей груди. А вскоре такой же осколок вырастет и в глазе. Но ты можешь попробовать, Карл.

И над залом разнесся безумный, безразличный смех Кая. Пашка продолжал плакать. Он присел и посмотрел на лицо отца. В сказке слезы Герды извлекли зеркало, но мальчик сомневался, что это произойдет сейчас. В отражении куска зеркала, торчащего из глаза, он видел себя, а на заднем плане стояла высокая женщина в ледяной короне и Кай. Пашка повернулся, но никого не увидел. Он опять взглянул на кусок зеркала. Теперь позади стоял Шелковый Человек. На груди Никодима на цепочке висел маленький серебряный ключик. Этот ключ был нужен Шелковому Человеку с самого начала. Всё остальное просто игра, чтобы освободить Ветер.

Мальчик встал на колени, ногу что-то кольнуло. Ножницы Атропос! Он совершенно забыл о своем оружии. Наверное, Кай не знал, что они у него есть. Наверное, Шелковый Человек не упоминал об этом. Пашка достал их. Теперь это его последняя надежда. Он аккуратно раскрыл ножницы и постучал папу по плечу.

— Чего тебе?! — спросил Никодим, поворачивая голову. Такое знакомое и такое далекое лицо смотрело на мальчика с раздражением и злостью

— Прости, папа, если у меня не получится, — сказал мальчик.

Он протянул ножницы, пытаясь действовать, как пинцетом. Но как только дотронулся до зеркала...

Пашка ожидал, что у него ничего не получится; ожидал, что получится, и он сможет достать зеркало; ожидал, что ножницы разрежут осколок. Ожидал всего, но только не того, что произошло. Стоило ножницам Атропос дотронуться до зеркала, как оно растаяло подобно льдинке, а ножницы нестерпимо раскалились. От внезапной боли Пашка выронил их, и они, раскалившись докрасна, с шипящим звуком, ушли под лед. Посреди замерзшего озера разразился ад.

— Что происходит?! — прозвучал строгий женский голос сверху. — Кай!

— Я не знаю, моя королева, — голос Кая из надменного стал растерянным.

Пашка отпрыгнул от отверстия в форме ножниц, потому что из него полыхнул огненный фонтан. Но это не спасло мальчика от огня. Фонтан взорвался и объял пламенем весь зал. Но, как ни странно, пламя не обжигало. Оно растапливало лед, да, но не обжигало. Пашка увидел, как второй кусок зеркала в груди Никодима растаял, и в глазах отца появилось осмысленное выражение.

— Паша? — пробормотал отец.

— Папа! — крикнул Пашка. Но крикнул в пустоту. Никодим исчез. Точно так же, как исчезал Шелковый Человек — внезапно, вроде его кто-то стер.

Пашка посмотрел по сторонам. В глазах и сердцах людей таяли зеркала. На лицах появлялась целая гамма чувств. Сначала боль, потом удивление, потом прозрение и наконец — радость. А после они исчезали. Исчезали целыми пачками. Огонь продолжал бушевать, плавя зеркала и освобождая пленников. И до Пашки дошло — люди просто просыпаются. Они освободились от чар Снежной Королевы и теперь просыпаются! Но почему? Почему ножницы Атропос растопили их? Такие пламенные представления Пашка видел только в Огненном Царстве. И там же на какое-то время ножницы находились у Хранителя, а отдал их ему сам Шайтан. Значит, Пашка стал почтальоном не одной посылки, а двух.

Но вот фонтан перестал бить и Пашка понял, что сидит на каменном полу. Пламя из Огненного Царства полностью высушило озеро льда. От ножниц Атропос осталась только лужа расплавленного металла. Пашка сидел один в огромном помещении. Но ненадолго. Дверь, через которую он вошел, отворилась, в помещение вошли две фигуры. Мужская и женская. Кай и Герда.

* * *

В госпитале Совгаваньского района, в маленькой палате, мужчина, спавший почти два года, открыл глаза. Сначала черно-белого цвета, но потом вся зелень вернулась в них и Николай, он же Никодим, очнулся.

— Паша, — пробормотал он.

И тут же сел. Тело скрутило болью. Спина затрещала, атрофированные мышцы не захотели повиноваться, но он смог сесть. Потом свесить ноги на пол и попробовать встать. С первого раза не получилось — он упал, разбив капельницу. Не получилось и со второго раза, но с третьего, опираясь о стену, он поднялся и пошел к выходу. Он шел по пустынным коридорам, голова кружилась, но он шел. Его сын в опасности.

Николай прошел мимо регистратуры, там никого не оказалось и слава богу. Врачи ни за что не позволили бы ходить больному после двухлетней комы. Он прошел к выходу. Возле крыльца стояла машина. Николай узнал ее — джип главного врача. Никодим, шатаясь, подошел к ней и вздохнул с облегчением. Увидел, двери открыты, а ключи в замке зажигания.

Главврач забыл в госпитале кое-какие бумаги и вернулся на пару минут, чтобы забрать их. Он не посчитал нужным закрывать машину или доставать ключи, что было очень непривычно для него. Но легкий ветерок защекотал ему волосы, когда главврач вышел из машины, а потом прилетел аромат вишни, и мужчина пошел за своими бумагами, забыв всё на свете.

Николай повернул ключ — машина завелась, он нажал акселератор.

* * *

Маринка мирно спала, когда услышала два коротких звонка. Так звонили только члены их семьи, она подумала, это Пашка. А кто еще? Наверное, с другом поругался. Она спросонок подошла к двери и, не спросив, кто там, открыла. Сначала она испугалась, увидев бледного, тяжело дышащего мужчину, и уже хотела захлопнуть дверь, но поняла — кто перед ней.

— Папа? — не веря своим глазам, сказала девушка. — Папа, это ты? Папа!

Маринка набросилась на отца, заключая в объятья, тот чуть не упал.

— Подожди, дочка, — пробормотал Николай, пытаясь справиться с отдышкой.

— Но почему ты здесь? Ты очнулся и сбежал из больницы? Это ты зря, ты посмотри на себя! Ты же выглядишь, как...

— Марина! — прервал ее отец. — Где Паша? Это очень важно, где он?

— У друга.

— У какого?

— У Андрея, кажется, не знаю...

— У него есть телефон?

— Нет. Пашка сказал, что...

— Блин! Нет наверное никакого Андрея. Но почему он не прошел отсюда? — пробормотал Николай.

Тут из Пашкиной комнаты вылетел Тим. Он тоже бросился к Николаю, пытаясь облизать.

— Тим, мальчик мой. Может, он приведет нас к нему? Ах, если бы я мог сейчас заснуть.

— Пап, с тобой всё в порядке? — с сомнением посмотрела на него Маринка.

— Со мной все, а вот твой брат в огромной опасности. Надо обыскать его комнату.

— Зачем?

— Быстро! — рявкнул отец. — Ищи всё, что может быть необычного. Я пока переоденусь. Великий Ветер, еще и эмиссар в поселке. Только бы не опоздать.

Маринка не понимала, что происходит, но послушалась отца. Она пошла в Пашкину комнату и стала шарить по шкафам, потом в пуфике. Вскоре к ней присоединился отец. Он надел старые джинсы, рубашку и кроссовки.

— Ну где же, где же... — бормотал Николай.

— Пап, может это?

Маринка стояла с мятой бумажкой, которую нашла между подушками дивана. Николай тут же выхватил у нее листок и забормотал.

— Так, это Предрассветное, Дневное, Сумеречное, Ночное, Огненное. Вот — Черно-Белое! Значит, он в маяке. Марина быстро одевайся, нам надо спасти твоего брата пока не поздно. И возьмем с собой Тима, он может понадобиться.

Маринка послушно побежала в свою комнату, а Николай прошел на кухню, взял нож и залетел к себе в спальню. Он рубанул матрац, там под потайной прослойкой лежали два пистолета необычной формы. Громоздкие, похожие на сигнальные ракетницы, только явно старые — все покрыты различными вензелями и завитушками. Никодим засунул их в джинсы и сказал махающему хвостом Тиму.

— Мы идем на охоту, Тим, — бросил Никодим на бегу. — И только бы мы успели...

* * *

Снежная Королева влетела в зал. Теперь дверь примерно в двух метрах от пола — растаяв, озеро опустило его. Герда летела медленно и грациозно, Кай спрыгнул следом — от удара сапог по залу прокатилось звонкое эхо. Пашка смотрел на Герду и не мог оторвать глаз. К нему плыла самая красивая женщина во вселенной. Статуя в молельне Кузьмича — лишь жалкая пародия на оригинал. Ее лицо идеально, ее платье из миллионов снежных узоров, черточек и линий, снежинок и инея. Ледяная корона сверкала синим светом, освещая помещение и истребляя тени в углах.

Женщина подлетела к Пашке, а он не мог сказать даже слова, настолько она хороша. Но Снежная Королева красива неземной и холодной красотой. Красотой, которая служит только ей.

— Ты разрушил мое озеро, мальчик, — сказал Герда. Холодный властный голос прокатился по залу, на душе стало приятно холодно. Никогда Пашка не думал, что холод может оказаться таким восхитительным. Он дарил забвение и разрушал беспокойство. Он зачаровывал. — Но это ничего.

Вдруг Пашка понял, что приближается к ней. Сначала он подумал, что тоже взлетел, но потом посмотрел под ноги и увидел, как пол обрастает льдом. Гладким, словно стекло, бетонный пол прекрасно виден сквозь него. Очень скоро лед подобрался к Снежной Королеве, она опустилась на него. Как только каблуки сапожек коснулись поверхности льда, всё вокруг взорвалось. Как будто кто-то заминировал лед и нажал на кнопку взрывателя. Миллиарды маленьких осколочков правильной формы взлетели в воздух и опустились. Озеро приобрело прежние очертания.

— Маленький паршивец! — сказал Кай. — Ты и жалкие потуги Шайтана ничто по сравнению с властью моей Королевы!

— Оставь это, Кай, — сказал Герда холодно. — Как ты мог пропустить его? И как он преодолел Плато Кошмаров?

— Это сын Никодима моя Королева.

— Правда? Ну что же, это многое объясняет. Так это ты разбил мой алтарь в Мире?

— Да, — сказал Пашка.

— Ну, это ничего. Ты уничтожил старую темницу, а теперь станешь первым гостем новой. Может, такой умный и находчивый мальчик сможет собрать вечность?

Герда слегка хлопнула в ладоши, посреди озера появилось зеркало. Большое овальное в изящной бронзовой раме. Кай стоял и улыбался, Пашка заметил, он упорно запахивает полы плаща. Как будто что-то прячет в них. Но это ушло куда-то вдаль. Сейчас его интересовала только Она.

— Посмотри на себя, мальчик, — сказал Герда, указывая на зеркало. — Это зеркало откроет тебе себя в совершенно ином свете.

Пашка кивнул и пошел к зеркалу. На секунду он увидел, как в нем отразилась Снежная Королева. В отражении она стала еще прекрасней. Быть может, он тоже сможет увидеть себя там красивым? Достойным ее красоты.

Он встал напротив и посмотрел на Кая. И увидел перед собой маленького толстого карлика, а вовсе не красивого мужчину. Этот карлик прятал в складках одежды какой-то секрет, но Пашка опять забыл о нём, когда увидел себя.

Сначала он показался себе до боли некрасивым. Нос-картошка, глаза один больше другого, волосы растрепанные. Его фигура оплыла — он стал толстым. И таким мальчик себе ужасно не понравился. Лицо покрыли прыщи и оспины, в волосах проявилась перхоть. Взгляд поглупел, одежда — лохмотья, припорошенные инеем. И рядом с ним — совершенство. Снежная Королева. Женщина, выигравшая бы любой конкурс красоты, даже заявись туда, завернутая в простынь.