В зал, через парадные двери заглянули несколько казаков, внимательно посмотрели на странную конструкцию, висящую посредине и направились, было к выходу, но тут зашли еще несколько человек в казацкой форме, вроде бы их начальство, судя по реакции первых вошедших.

В это время вернулись удручённые Чиколев и Лодыгин.

— Паша! Не будет сегодня электричества. Какой-то генерал-майор приказал аккумуляторную закрыть и опечатать.

Эту фразу Саня Лодыгин произнёс голосом утопающего, у которого соломинку забрали.

— Давайте будем собираться. До завтра электричества не видать.

Внёс конструктивное предложение Чиколев.

В это время один из казаков, подошёл к конструкции осмотрел её, обратил внимание на обесточенные провода и спросил.

— Господа, а на какое напряжение рассчитан электродвигатель?

Володя Чиколев автоматически произнёс

— На четыре вольта.

— А какой запас по грузоподъёмности у вас имеется?

— Примерно полтора фунта.

— Хорошо.

— Вы не будете возражать, если мы используем "Тульские элементы" для электроснабжения?

— Не, не-а, не будем. А что это за элементы?

Встрепенувшись, как воробьи, почти хором спросили "аэронавты" неудачники.

Незнакомый казак, достал изящный никелированный цилиндрик, чуть меньше фута длинной, открутил обе крышки в его торцах и вынул три, цилиндрика обёрнутых вощёным картоном.

— Это сухие элементы Лекланше.

Как бы для себя сказал он.

— Каждый на полтора вольта, ёмкость почти половина ампер часа. Три вместе, как раз и создадут нужное напряжение.

Ещё какое-то время ушло на то, что бы закрепить элементы в гондоле аппарата. Затем занялись балансировкой и "Феникс" лишился всех своих мешочков с балластом, а потом и самой гондолы, только после отсоединения, которой удалось обеспечить "нулевую плавучесть".

Павел проявил предусмотрительность, когда прихватил в зал своё очередное изобретение "походный паяльник". Небольшой, напоминающий молоток с длинной ручкой и спиртовкой для разогрева, паяльник позволил соединить проводники с элементами и моторчиком. После этого осталось только дать команду "СТАРТ".

Яблочков так и сделал, произнеся шутливым тоном, фразу, что честь произвести запуск первого в мире "электролёта" принадлежит его главному конструктору Лодыгину Александру Николаевичу.

Потом изобразил движение, имитирующее шутливый полу поклон и произнёс:

— Прошу Вас уважаемый господин главный конструктор.

Четверо молодых людей замерли у "Феникса". Успокоившийся Александр, повернул маленький, вырезанный из жести выключатель и у "электролёта" начал своё вращение воздушный винт.

— Начинаю обратный отсчёт. Пять, четыре, три, два, один, ноль. СТАРТ!

Летательный аппарат неспешно с небольшим набором высоты двинулся по залу в сторону мест обычно называемых президиумом.

Павел, имитируя капитана "воздушного судна" произнёс:

— Лево на борт.

Лодыгин на пульте, размером с чемодан, потянул рычажок реостата.

— Есть лево на борт.

Щёлкнуло реле, притянуло руль поворота и "Электролет" послушно стал уваливаться влево.

Всё было великолепно, почти бесшумный царственный полёт диковинного устройства по залу и вдруг.....

Не вовремя кем-то открытая большая парадная входная дверь, воздушный поток разворачивает аппарат, и он цепляет люстру, висящую в середине зала.

Слабый хлопок, потом шипение выходящего газа и вот уже гордая птица "Феникс" изрядно потерявшая свой объём падает в центральном проходе.

— Оттон Борисович, как же вы так?

С сожалением в голосе произносит молодой человек в казацкой форме.

— Ваше Императорское Величество, осмотр здания закончен, замечаний нет!

Рапортует ничего не понимающий генерал-майор, по распоряжению которого недавно опечатали аккумуляторную.

— Извините господа! Следующий раз полёт непременно будет более удачным!

— Благодарю, за доставленное удовольствие!

— Досвидания, точнее до завтра.

Трое "аэронавтов" ещё несколько минут постояли у почившего "электролёта" потом посмотрели друг на друга и от души рассмеялись.

Правильно говорил командир батальона в Киеве:

— Начальство надо знать в лицо!

.........................................................................................

На следующий день состоялось распределение одного из первых выпусков электротехников Российских. Всех я, конечно, не упомню, но друзей упомяну.

— Главный конструктор "Электролёта" распределён к Апраксину.

— Чиколев с Александром Фёдоровичем будет на наших аэропланах электрику внедрять.

— Яблочкову ещё долго придется совместно с ВЭИ и в ВЭИ работать. Его задача новый завод по производству электрооборудования, для систем переменного тока. Можно сказать, что это начало подготовки к старту по плану ГОЭЛРО!

Историческая справка

Федор Михайлович Варыпаев родился в 1818 году в старинной павловской семье. Его предки занимались оружейным делом, торговлей стальным товаром, владели мастерскими и были достаточно обеспечены. После смерти родителя стал наследником маленькой мастерской, в которой трудились и его младшие братья. Постепенно к замочному делу Федор Варыпаев стал осваивать производство других изделий: ножниц, столовых и кухонных ножей. В 1839 году свои работы он впервые выставил на Всероссийской выставке мануфактурных и кустарных изделий, проходившей в Санкт-Петербурге, и получил лестные отзывы.

Пока братья юного богатеющего крестьянина оставались обычными мастерами, он успел стать владельцем небольшой ножевой фабрики. Год за годом авторитет Варыпаева среди крупных производителей России повышался, на фабрике работало уже более 300 человек и еще около 100 человек делали изделия на продажу у себя дома. За первой выставкой последовали и другие. Одной из самых важных, в которой принимали участие творения предпринимателя, стала первая Всемирная выставка, проходившая в Лондоне в 1862 году. На ней Федор Варыпаев получил почетный диплом с отзывами, после чего был приглашен вступить в члены Британской национальной академии промышленности, сельского хозяйства и торговли. А по возвращении на родину за свои зарубежные успехи был удостоен серебряной медали "За усердие" на ленте ордена святой Анны. Первую же государственную награду Федор Михайлович впервые получил еще в 1858 году, это была серебряная медаль "За полезное" на ленте ордена святого Станислава.

6 июля 1863 года Павлово посетил великий князь и наследник престола старший сын царствовавшего тогда Александра II Николай (1843-1865 гг.). Гости посетили Троицкий собор, старостой которого был фабрикант Варыпаев, и попечительством которого собор предстал перед гостями во всем своем великолепии. Наследник престола посетил дом Варыпаева, где ознакомился с процессом производства и оставил личный заказ на четыре дюжины столовых ножей и шашку. Посетив производственный корпус, в одной из кузниц наследник лично принял участие в ковке ножниц вместе с одним из рабочих, ковалем В. Митениным.

Свою долю славы, не связанную с торговлей, Федору Михайловичу принесла его деятельность в качестве волостного старшины, в должности которого он находился 15 лет и отработал три срока. Будучи хитрым и богатейшим человеком, подавал он себя защитником кустарной бедноты и благодаря такой позиции привлек на свою сторону большинство жителей. Однако в селе сформировалась и противоборствовавшая ему партия, носившая в народе название "сорокинцев" — по имени ее главного активиста. Борьба между соперниками велась активно. На Варыпаева даже было заведено дело о присвоении им государственного имущества, которое, правда, в итоге было благополучно закрыто. Предысторией судебных разбирательств послужил страшный пожар, случившийся в Павлове в 1872 году, после которого враждующие партии долго выясняли, кто же поджег город, а по получении денег от царя занялись их дележкой. В результате именно об их хищении и шла речь в заведенном деле.

Конец улицы Сретенки в Москве, издавна был местом развитой рыночной торговли. В 1789 году торговля была переведена на Сухареву площадь — так возник знаменитый Сухаревский рынок, в простонародье "Сухаревка". После московского пожара 1812 года и отступления из Москвы французской армии распоряжением главнокомандующего Москвы графа Ф. В. Ростопчина на Большой Сухаревской площади была введена воскресная торговля похищенным во время войны имуществом[1]. С тех пор более ста лет по воскресным дням площадь по обе стороны Сухаревской башни превращалась в огромный многолюдный рынок, где продавали различную утварь, одежду, книги, антикварные и другие изделия[2]. В 1915 году суммарная территория "Сухаревки" составляла почти 4 гектара.

Сто тридцать восьмая запись в дневнике ЕИВ Николая второго

(Продолжение истории о "лопнувшей лампе", наблюдение со стороны)

Как-то прошлым летом в Линде, на учебных полётах произошла нештатная ситуация. Неожиданно налетевший шквал, сильный порыв бокового ветра буквально снёс лёгкую учебную машину с посадочной полосы и зашвырнул её в лес за полторы версты от места намечаемой посадки.

Александр Фёдорович Можайский приказал провести тщательное расследование причин аварии, учлёт к счастью живой остался, хотя машина восстановлению не подлежала. Результат расследования был не утешительный, противостоять таким резким изменениям погодных условий наша техника пока не могла.

Рыкачёв Михаил Александрович, он и в той, и в этой истории вёл большую организаторскую работу по развитию сети метеорологических станций и службы погоды. По его настоянию и под его руководством были устроены на всех площадках и в ближайшей округе метеорологические станции, штормовых предостережений и предсказаний погоды.

Работали люди не за страх, а на совесть, тем более было им неприятно, что такой сокрушительный шквал пропустили и не заметили.

Очень деликатно, в свойственной ему манере Михаил Александрович, как-то во время осмотра вертолёта спросил у меня совета по лучшему устройству метеостанций.

"Блокнот" на мой запрос выдал требуемую информацию, в том числе и о запуске метеозондов данные, с которых более точные прогнозы делать позволяют. К этому времени мы уже располагали необходимой базой для изготовления и запуска таких шариков.

Радио телеметрии ещё не было, но после того, как на огромной высоте шар-зонд лопался, его груз благополучно на парашютике опускался. В радиусе десятка верст все окрестные мальчишки мечтали тот груз на нашу базу доставить. За это им экскурсия полагалась и рублёвая премия.

Неугомонный Рыкачев всё более и более совершенствовал свои приборы и пришёл к выводу, что надо все замеры по времени делать. Для этого ему "таймер" потребовался. Название мудрёно звучит, а на самом то деле, это всего на всего будильник, только без стрелок, звонка и круглой банки корпуса.

Вместо стрелок там рычажок, который по прошествии нужного времени другой рычажок сдвигает, вот и всё его устройство. Вроде ничего сложного нет? То только внешне!

Даже если у вас руки "тем концом вставлены" изготовить его весьма не просто. Тут и навык и сноровка и инструмент и знания и ещё много чего нужно.

Выручили знающие люди, которые посоветовали в городок Павловск на Оке наведаться и нужной квалификации слесаря там отыскать. Это недалече не более сорока вёрст от Нижнего.

В городок тот сам Михаил Александрович ездил, "привёз" не одного, а целую артель слесарей, которые замочным ремеслом промышляли. Замки не простые делали, а с секретами и вычурной формы. Значительная часть Павловских мастеров уже работала на АО "Русские запоры", а эта артель не поверила в новомодную затею и по старинке работать осталась.

Работа по восемнадцать часов в день была изнурительной, а самое страшное было в день скупки, когда заезжие купцы кочевряжились и так цену сбивали, что прожить на полученные копейки невмоготу становилось. Приехавший в день скупки барин, застал неприглядную картину, когда мастеровые буквально молили забрать у них за гроши замковые изделия.

Поинтересовавшись для начала ценой, Рыкачёв внимательно осмотрел замочки, выбрал среди них самые вычурные и с секретами, а потом с мастерами разговор завёл. В городке знали, что неподалёку в Линде для "царских забав", какой-то завод выстроен. Иногда что-то в небе летало, но далеко не разобрать, не видно толком.

Так слово за слово и сговорились, что сначала на один месяц мастера приедут, работать по слесарному делу. Сразу была оговорена, невиданная для этих мест оплата, за труд по металлу. Целых 40 рублей Михаил Александрович пообещал месячного заработка. Опасения что их обманут, не подтвердились, в той "барской забаве" что строили, и условия хорошие были и станки чудесные сильно труд облегчающие стояли.

Через полгода бригада павловцев перебралась на авиационный завод в полном составе, со всеми своими домочадцами. Тут правда поначалу нестыковка получилась. Барин (так Рыкачёва называли), как увидал малолетних слесарей, которых на подмогу с собой на работу привели, так сразу руками замахал.

Мужики не поняли поначалу, что произошло, уже обидеться намеривались, оказалось, что детям теперь в школу ходить положено, на то царский указ есть. Работать недорослям разрешается только после окончания учёбы. Поворчали, бородёнки и усы покрутили, а указ есть указ, его исполнять положено!

Когда по прошествии нескольких месяцев дети рассказывать стали, как те станки устроены и что во вращение их приводит сила, которая электричеством зовётся, то и вовсе народ успокоился, школа теперь обыденностью стала.

К этим "своим" слесарям обратился Михаил Александрович, за помощью. Принёс чертёж простейшего таймера, деталировки к нему, объяснил, для чего нужна эта штука, что она по времени заранее установленному делать должна. К удивлению Рыкачёва один из молодых рабочих, сказал, что такие устройства часы недоделки, потому как без стрелок почти, он делал и ещё сделает, коли надо.

"Аппетит приходит во время еды", есть такая присказка, так и в нашей истории вышло. По улучшенному проекту метеозонда надо был пять управляющих воздействий по времени выполнить. Снова Семёну поручение дали, он споро за работу принялся и за неделю собрал два действующих образца, потом их в контору понёс, самому адмиралу, так Рыкачёв ему наказал, сам он в отъезде будет.

Александр Фёдорович, большим любителем механизмов был, похвалил мастера, поинтересовался, где он выучился и услышал интересный ответ.

Первый то чертёж тех часов непутёвых ему купец Вырыпаев дал, а ужо потом он такие похожие железки для "барина" делать стал, хитрого там ничего нет. Аккуратность да точность для той работы нужны. Вырыпаеву сделано было по тем чертежам четыре изделия. Чертёж купец забрал, за работу заплатил, но не в полном размере, как договаривались, хотя и не обидел.