Придя в мастерскую, я не стал откладывать дело в долгий ящик и, отобрав лучший экземпляр рога из имеющихся у меня, приступил к его обработке. Магия хлынула из краеугольного камня огромным потоком прямо в рог, а я четко представляя нужную мне конечную форму заготовки, сосредоточился на желании ее получить. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее заготовка стала менять очертания, и спустя пару минут в моих руках была ровная, бело-серебристая заготовка, четырнадцати дюймов длиной, полдюйма толщиной на одном конце и треть дюйма в другом.
Даром для меня это не прошло — ноги буквально подкашивались, и я из последних сил поплелся к стоящему около стены стулу. Плюхнувшись на него некоторое время приходил в себя, и как только мое состояние стало более-менее удовлетворительным принялся за осмотр получившейся заготовки. Ну что сказать, получилось весьма и весьма недурно, для промежуточного этапа. Магию получившаяся заготовка проводила на отлично, но вот как самостоятельная сердцевина палочки она мне немного не подходила.
Следующим этапом стала пропитка частей ядра в специальных зельях, которые были сварены мною заранее, чтобы не отвлекаться на это в процессе изготовления палочки. Пока все части ядра пропитывались, а это должно было занять как минимум пару недель, я планировал создать все остальные компоненты полужезла. Так что как только мои силы полностью восстановились, были проведены еще две такие процедуры, в результате которых я получил основную часть корпуса будущего инструмента и ручку для него. Все это было сделано мной в один день, а со следующего я хотел начать вырезать руны на корпусе, но эти планы пришлось отложить.
Причиной заставившей меня это сделать послужил появившийся домовик, держащий в руках официального вида конверт с печатью министерства магии. Я вскрыл его и, вынув вложенный лист пергамента прочел:
Уважаемая мисс Эванс!
Согласно имеющимся у нас сведениям, сегодня в девятнадцать часов семь минут в месте Вашего проживания было применено заклинание Раздувания.
Как Вам известно, несовершеннолетним волшебникам не разрешено вне школы использовать приемы чародейства. Еще одна такая провинность, и Вас исключат из вышеупомянутой школы согласно Указу, предусматривающему разумное ограничение волшебства несовершеннолетних (1875г., параграф С).
Также напоминаем, что любой акт волшебства, способный привлечь внимание не умеющего колдовать сообщества (простецы), является серьезным нарушением закона согласно Статусу секретности Международной конфедерации магов.
С пожеланием доброго здоровья, искренне Ваша
Муфалда Хопкирк.
Сектор борьбы с неправомерным использованием магии.
Министерство магии.
— Поттер, сучонок! — высказался я, мгновенно сообразив, чьих рук это дело.
Почему я решил, что это дело рук Джеймса Поттера? О том, что я жил у Дурслей знали только Дамблдор, МакГонагалл и семейка Поттеров. И все. Директор и МакКошка еще из ума не выжили, чтобы устроить мне такую подставу, а значит остаются только Поттеры, имеющие на меня очень большой зуб. Вопрос только в том, что он хочет этим добиться. Решил просто отомстить за свои унижения или же совмещает это со своим планом по возвращению меня в "любящую семью"?
— Tempus!
Заклинание показало тридцать девять минут восьмого.
— Неплохо я так провозился с палочкой, то-то живот бурчит как сварливая теща. А как быстро сова-то из министерства долетела, явно непростая птичка.
В этот момент появился домовик с еще одним министерским письмом. В этот раз меня обвиняли в применении заклинания принудительной анимагической трансформации, того самого, что применил в четвертой части лже-Моуди на Малфое. Кроме этого мне сообщали об исключении из Хогвартса и необходимости явиться десятого августа в девять часов утра на дисциплинарное слушание.
Прочитав его, я вспылил и быстрым шагов вышел из мастерской, решив аппарировать в Литтл-Уингинг и посмотреть, что сделали с Дурслями. Быстро переодевшись, я направился к площадке для аппарации и почти дошел до нее, как вдруг мне на голову упало еще одно письмо. В оном мне немедленно предписывалось явиться в министерство магии и сдаться дежурным аврорам, потому как моя персона объявлена в розыск по обвинению в нападении на магглов и применении к ним заклинаний Раздувания и принудительной анимагической трансформации. А еще в этом письме оказался магический маячок, срабатывающий после получения его адресатом. К счастью защита от таких подарочков была мною установлена и работала в полную силу, иначе ко мне на огонек уже заявились бы авроры.
Не иначе удача сегодня на моей стороне, ведь успей я аппарировать в Литтл-Уингинг и получи письмо уже там, то неизвестно чем это все бы закончилось. А так шанс выкрутиться из этой задницы есть и он довольно большой.
Вернувшись в дом, я сразу же принялся писать письмо Дамблдору, в котором объяснял сложившуюся ситуацию и просил помощи в моем оправдании. Приложив копии писем из министерства к своему, я вызвал Танка и отправил его к директору Хогвартса, так как только с его помощью я могу выйти из данной ситуации без потерь, да и представление моих интересов в министерстве входит в его обязанность как опекуна. Осталось только дождаться ответа от Дамблдора.
Пока ждал ответное письмо директора, успел окончательно успокоиться и хорошенько подумать о том, зачем Джеймсу Поттеру надо было устраивать эту подставу. Просто месть за унижения? Возможно, но ведь факт моей невиновности очень легко установить, достаточно потребовать применения ко мне Веритасерума. Да и Дамблдор обязательно присутствовал бы на разбирательстве как минимум в качестве представителя Хогвартса, потому как преступление совершено ученицей школы, а он бы сразу распознал, правду я говорю или нет, причем без всякой легилименции. Отсюда вывод: до какого-либо разбирательства дело бы не дошло. Рискну предположить, что по плану Оленя меня должны были задержать авроры и через пару дней моего сидения в министерском КПЗ явился бы Поттер, и обозначив перспективы, вроде того, что мне сотрут память и вернут назад в маггловский мир, а то и в Азкабан посадят, сделал бы предложение от которого в таких условиях невозможно отказаться. Догадываюсь, что суть его предложения заключалась бы в следующем: я даю непреложный обет во всем слушаться Джеймса Поттера, а в обмен на это он заминает этот инцидент. Что будет дальше и говорить не стоит, и так понятно.
Вот только кое в чем Олень просчитался — его план был рассчитан на магглорожденную девочку, попавшую в сказку и к тому же не знающую реалии магического мира, а не на меня. Для потомственного волшебника ведь нет ничего страшнее, чем лишиться возможности колдовать и этот страх им прививается буквально с пеленок, а магглорожденные детишки боятся лишиться своей сказки. Поттер же типичный волшебник с соответствующим образом мышления, поэтому нет ничего удивительного в том, что он избрал именно такой сценарий, рассчитывая на мою боязнь остаться без магии.
— Ладно, гадать тут можно до бесконечности, — произнес я вслух и пошел в столовую, так как пустой желудок напоминал о себе все чаще и чаще.
Ответное письмо от Дамблдора пришло около половины двенадцатого ночи, и в нем он просил меня прибыть в Хогвартс к девяти часам утра следующего дня, поэтому я сразу после его прочтения отправился спать.
В половине девятого утра я, аппарировав, оказался перед воротами школы. Оные были открыты, поэтому беспрепятственно пройдя через них, я направился прямиком к входу в замок. К кабинету директора я добрался ровно в назначенный срок и, судя по открывшей проход каменной горгулье меня уже ждали, а потому поднявшись на вращающейся лестнице, сразу же постучал в дверь кабинета.
— Войдите, — прозвучал из-за нее бодрый голос директора.
— Здравствуйте, профессор Дамблдор! — поздоровался я с директором Хогвартса, как только зашла в его кабинет.
— Добрый день, мисс Эванс, — сказал старый волшебник. — Присаживайтесь.
Я сел на указанное мне Дамблдором кресло перед его столом и произнес:
— Простите, что побеспокоила вас вчера, профессор, но больше мне не к кому было обратиться.
— Не стоит извиняться, мисс Эванс, — ответил он. — Я ваш магический опекун, поэтому вполне естественно, что вы обратились с этим вопросом ко мне.
— Так вы верите, что это не я?
— Верю ли я? — изобразил легкое удивление Дамблдор. — Конечно, верю. Если бы вы хотели что-то сотворить со своими родственниками, то сделали бы это, не тревожа заклинание Надзора.
— И только поэтому вы считаете, что я невиновна? — изумился по-настоящему я.
— Не только. Получив вчера ваше письмо, я незамедлительно отправился в Литтл-Уингинг и провел небольшое расследование, которое и убедило меня в вашей непричастности к этому инциденту. Но, к сожалению это единственное, что удалось точно узнать, потому к моменту моего прибытия обливиаторы министерства магии уже закончили свою работу.
— Но тогда как вам удалось установить мою невиновность?
— Думаю, что вреда никакого не будет, если я вам это расскажу. Видите ли, мисс Эванс, творимая магия оставляет следы. Конечно, существуют способы их затереть, но рискну предположить, что заколдовавший ваших родственников волшебник о них не знал или же по какой-то причине не смог ими воспользоваться. Так вот, мне удалось установить, что у данного волшебника была высокая стихийная склонность к огню, в то время как у вас подобной не наблюдается.
Охренеть просто! Дамблдор прям монстр какой-то! Хотя в шестой книге, если мне не изменяет память, он что-то подобное упоминал, когда с Поттером в пещере инферналов был. Вот только судя по всему о том, что сказал сейчас директор, знают очень немногие.
— Профессор, в одном из писем сообщалось, что я исключена из Хогвартса. Это правда?
— Исключение из Хогвартса является прерогативой директора, мисс Эванс, — ответил Дамблдор. — Так что нет, вы продолжите учиться в школе.
— А разбирательство в министерстве? Оно состоится?
— Да, вам нужно будет явиться в министерство магии десятого августа в девять часов утра. Само разбирательство будет проводиться в кабинете главы департамента магического правопорядка Амелии Боунс.
— Директор, а где этот кабинет находится?
— На втором этаже. Впрочем, я как директор Хогвартса буду обязан на нем присутствовать, так что думаю нам будет лучше встретиться в атриуме министерства, попасть в который можно воспользовавшись камином в "Дырявом котле".
— А меня авроры не арестуют, как только я в нем окажусь?
— Нет. Постановление о вашем аресте отменено.
— Спасибо, директор Дамблдор! — от чистого сердца поблагодарил я старого волшебника.
— Не за что, мисс Эванс, абсолютно не за что.
— Я могу идти? — спросила я.
— Да, конечно.
— До свидания, профессор, — произнесла я, подходя к двери кабинета.
— До свидания мисс Эванс.
* * *
8 августа 1993-го года. Один из парков Лондона.
Одна известная всему магическому миру Британии блондинка средних лет сидела на лавочке в оном из парков Лондона, периодически нервно оглядываясь по сторонам. Рита Скитер, а это была именно она, ожидала одного человека, который в анонимном письме намекнул на знание некоторых ее грязных тайн, тем самым напугав до дрожи в коленках, потому что у такого скандального журналиста количество недоброжелателей отнюдь не маленькое, и легкое упоминание о возможности широкой огласки этих самых тайн в случае неявки на эту встречу, заставило Риту просидеть почти полчаса в ожидании этого человека. Но одновременно был намек на возможность получить в свое распоряжение уникальную информацию о некоторых весьма высокопоставленных личностях британского магического сообщества, публикация которой вызвала бы чудовищный скандал, а скандалы устраивать Рита обожала больше всего на свете.
— Добрый вечер, мисс Скитер, — внезапно раздался голос справа от вздрогнувшей блондинки.
Женщина обернулась на голос, и ее взору предстал пожилой мужчина лет шестидесяти пяти, одетый в дорогой маггловский костюм-тройку черного цвета с накинутым на него легким пальто.
— Прекрасная погода, не так ли, — продолжил он, словно не замечая сильную напряженность соседки.
— Кто вы? — неестественно прямо для себя спросила Рита.
— Кто вы? Что вам нужно? Почему именно я? — словно кого-то передразнивая, произнес он. — Всегда одни и те же вопросы, нет, чтобы просто поговорить о чем-нибудь отвлеченном.
— Говорите, что вам от меня нужно или наша встреча заканчивается! — потребовала Скитер, нервно сжимая в руке мощный портключ, способный в случае нужды вытащить ее даже из Хогвартса.
— Ох, Рита, какая же вы нетерпеливая! — наигранно воскликнул мужчина. — Ладно, к делу, так к делу. Я, мисс Скитер, один из самых больших поклонников вашего поистине непревзойденного творчества. В последнее время, как я понимаю, вы испытываете некоторый недостаток идей, и мой долг как вашего верного читателя велит мне помочь автору в минуту творческого кризиса, чтобы как можно скорее насладиться вашим оригинальным стилем статей.
После этих слов в руках незнакомца, словно ниоткуда, возникала тонкая папка, которую он тут же протянул Рите. Та, немного поколебавшись, все же взяла ее и, не дождавшись никаких неожиданностей с нетерпением развернула. Внутри лежало несколько исписанных листочков бумаги, содержимое которых даже после мимолетного взгляда репортерши оказалось настоящей сенсацией.
В Рите сразу проснулось любопытство профессионального репортера-скандалиста, и она с трудом оторвав взгляд от содержимого папки, собралась было задать несколько вопросов своему соседу, но того уже и след простыл. На том месте, где он сидел, нашлась лишь визитка с надписью черным готическим шрифтом: "The Shadowman".
Глава 2
9 августа 1993-го года. "Der Eisendrache".
Очередная серебристо-белая ниточка воспоминаний заняла свое место в специально созданном для нее флаконе, который тут же был плотно закупорен, после чего я устало откинулся в кресле, морщась от сильной головной боли. Все-таки процесс извлечения большого количества воспоминаний не проходит без последствий в виде усиливающейся с каждым новым воспоминанием, мигрени.
Как несложно догадаться, занимался я этой неприятной процедурой из-за предстоящего разбирательства в министерстве по поводу применения мной магии к семейству Дурслей. Следуя главному принципу Аластора Моуди а, также, не полагаясь на извечный русский авось, я решил перестраховаться, ибо не исключал возможность своего допроса с применением сыворотки правды. А там стоит только прозвучать вопросу с формулировкой " Применяли ли вы магию к Вернону, Петунии и Дадли Дурслю?" как я отвечу "Да", и это будет правдой, потому что магия к ним мной применялась — прошлым летом я стирал им память после визита Фоукса. Что произойдет дальше, предсказать не составляет никакого труда — я окажусь в Азкабане, так как незаконная обливиация в магической Британии карается заключением в это омерзительное место на срок до пяти лет. И это если они не вытянут остальные мои грешки, ведь там, в сумме и на поцелуй вполне может хватить! Так что лучше перебдеть, чем недобдеть и вытащить из головы все компрометирующие меня воспоминания. О чем не знаешь, о том и проболтаться не сможешь.
