Эпизод 41. Дуэль
Сад оказался только промежуточной точкой маршрута. Вышли мы на площадь, сейчас пустую, и встали перед помостом. Сопровождавших нас гостей попросили подняться на помост. Желающих посмотреть оказалось довольно много, в том числе нашлись и увиденные мною за обедом архимаги. Появилась и королева с принцессами.
— Я в курсе произошедшего и, хотя мне все это не нравится, вынуждена дуэль разрешить, — заявила Изольда: — До смерти, ибо принятые обеты надо выполнять. Но я, как королева, оставляю за собой право в любой момент вмешаться и остановить бой, присудив победу одному из участников.
Далее распорядители согласовали с нами правила поединка. Точнее, с королевой и Зейманом, мое мнение их как-то мало интересовало.
Итак, дуэль магией и оружием. Без магии архимаг был не согласен категорически, оно и понятно.
— А артефактов? — спросил я: — Мой меч — сильный артефакт, и менять его на что-нибудь другое, мне бы не хотелось.
Оказывается, это уже было предусмотрено. Каждый из противников имеет право оставить себе только по одному артефакту. Так что надо выбирать, меч или защита.
— Знаешь, мальчишка, — неожиданно прошипел Орт Зейман: — дерись своим мечом, а мне и артефакты ни к чему. Ты настолько ничтожен рядом со мной, что я себе только одну пустую безделушку оставлю.
И он небрежным движением надел на лоб обруч с артефактом Параментоса. Тем самым. Из королевской сокровищницы.
Я прикрыл глаза, чтобы он в них ничего не прочитал. Ну вот, все, что заказывал. Архимаг с ментальным щитом. Как жить дальше будем? И будем ли?
Уповать, что королева просила его меня не убивать? Могла попросить, но это будет страшное унижение! Ладно, без паники! Раз меня оставили без рукавов и тузы прятать негде, воспользуется зубами и когтями. Драться с ним честно я не собираюсь. Архимаг против, в лучшем случае, магистра, это не дуэль, а убийство. Я навесил на себя заклинание "удачи" и стал мысленно формировать другое, довольно сложное заклинание, одновременно, начав раздеваться.
Я не спеша снял камзол, а потом и рубашку, оставшись в одних кюлотах с чулками и бальных туфлях. Демонстративно снял с шеи цепочку с кулоном защиты и протянул все это распорядителю.
Мой противник усмехнулся и последовал моему примеру, только рубашку снимать не стал, оставшись в белых кружевах. Но распустил ее на груди, показывая, что под ней нет никаких доспехов, и тоже снял с шеи кулон защиты. А я в этот же момент кинул на него свое заклинание. С отсроченным действием.
После чего очень медленно отцепил с пояса меч, обнажил его и отдал ножны распорядителю. (Наверное, его теперь можно звать секундантом? Только чей он секундант? Общий? Вроде, так не бывает. Пусть лучше "распорядителем" остается.)
— Заклинания защиты на себя накладывать можно?
— По команде.
Зейман с презрительной усмешкой на губах стоял в шагах пяти передо мной в расслабленной позе. Меча у него не было вообще, кинжал на поясе был, но он даже рукояти его не погладил. Он готов к бою в любую секунду.
А вот я неспешно сделал несколько разминочных движений, перетекая из одной стойки в другую. Вроде, минуты три из пяти минут задержки прошли, еще чуть-чуть, и можно начинать.
— Я готов, — объявил я, наконец. Про противника не говорю, но с трибуны на меня тоже смотрели, в лучшем случае, с жалостью.
— Поднимайте щиты! Начали!
Команды прозвучали одна за другой, но максимально сложное из доступных мне заклинаний "защиты" я формировал все время, пока якобы разминался. Так что набросил на себя щит никак не позже противника и успел вплотную подлететь к нему с мечом, когда меня со всех сторон сдавило.
К счастью, не мощным импульсом, которого мой щит просто бы не выдержал, а с постепенным наращиванием давления. Не считал меня Зейман противником, играл, как кошка с мышкой. Придавил лапой и смотрит. А теперь немного когти можно выпустить. Как эффект?
Я, как говорится, стонал, но держал. Каналы у меня прокачены уже почти на уровне архимага, так что готовое заклинание поддерживать могу достаточно мощным. Пока резерва хватит. А он расходуется неприятно быстро.
Мой меч уперся кончиком ему в живот. Почти уперся, пара миллиметров зазора осталось. Архимагов щит не пустил. Я застыл, держась за рукоять обеими руками, надавливая собственным весом, но, к сожалению, без толку. Его защиту мой меч когда-нибудь, конечно, проковыряет, но мой щит не выдержит явно раньше. Тем более, что давление на него все возрастает.
Но ведь этот Зейман вовсе не такой храбрец, как хочет казаться. Как он головой от моего удара дернулся. И позер страшный. Ему надо все время быть белым рыцарем на белом коне. Делаю ставку именно на это. И даже не страшно. Почти. Обидно будет проиграть, но если мой щит лопнет, меня в мгновение в кровавый пузырь превратит, ничего не почувствую. Но так быть не должно!
— Что, красавчик, — выдавил из себя я самым ехидным голосом, каким мог: — не лопни от натуги! Ишь, как напрягся. Сейчас пукнешь!
И я издал губами имитирующий звук. Громко и противно.
— Вот! Вот! Сейчас обкакаешься!
И в этот момент безупречный красавец, действительно, ответил мне громким пердежом. Сработало! Не так, как планировалось, но ведь сработало!
От неожиданности он дернулся, сбойнул в концентрации. На крохотную долю секунды его щит потерял монолитность. Сам бы я уловить это мгновение никогда бы не успел, но мой умница-меч и так на него непрерывно давил под моим весом. И сейчас вдруг подался вперед, не обращая уже внимания на начавшее возвращаться сопротивление. Вот он вошел ему в живот на ладонь, двинулся дальше.
Орт Зейман опустил на него не верящие глаза и вдруг завизжал. Наверное, выражение "недорезанный поросенок" родилось не на пустом месте.
Меня вдруг подхватила чужая сила и отшвырнула прочь. Вместе с мечом, за острием которого, как хвост маленькой кометы, тянулись кровавые капли. А прекрасный архимаг свалился, где стоял, похоже, без сознания.
Над этой мизансценой звучал голос королевы Изольды:
— Своим именем и своей властью я прекращаю поединок!
Интерлюдия 10. Разбор полетов
В "Зимнем саду" королевы Изольды произошли очередные перестановки мебели и кадок с деревьями. Что интересно, фонтан тоже переехал. Почти к противоположной от входа прозрачной стене, от которой его теперь отделял только один ряд деревьев. Невысоких, зато густых и цветущих.
Теперь на прежнем месте фонтана стояли в хаотическом порядке сервировочные столики на колесах — с напитками холодными, напитками горячими, закусками и сладостями. Кресла был расставлены вокруг, и королева с приглашенными могли совмещать беседу с угощеньем. Слуг в зале не было, так что за желаемым надо было либо подходить самому, либо пододвигать к себе столик магией. Блао все присутствующие ей владели.
На сей раз состав присутствующих еще расширился. К королеве с дочерями и ректору Академии мессиру Ортори, а также главе Тайного департамента канцелярии ее Величества графу Зигвелу Пеккеру присоединился мессир Орт Зейман, который чувствовал себя здесь явно не в своей тарелке.
Королева сидела молча, посматривая н остальных строго, но снисходительно. Наверное, именно такой взгляд называют "царственным". А говорил ректор, мессир Ортори:
— Орт, мальчик мой! Мой любимый и лучший ученик! Как ты мог поддаться на такую дешевую провокацию?!
— А разве это не мы провокацию устраивали? — раздался во время неловкой паузы звонкий голос Дженив.
— Какую провокацию? — Раздался немного недовольный голос королевы: — Мы собирались осадить одного чрезмерно амбициозного мальчика и указать ему его место, а мессир Ортори заодно несколько своих гипотез хотел проверить, так что все это была его идея. Которая с исключительным треском провалилась. Или ты все-таки что-нибудь интересное для себя узнал? Что скажешь, Стебьен?
— Бриан, судя по всему, все-таки владеет какими-то неизвестными мне методиками или заклинаниями, но делиться ими совершенно не собирается. Намеков не понимает, а прижать его пока не получилось. В артефакте Параментоса он явно что-то углядел, как минимум, он что-то про него знает, недаром потом перерыл всю библиотеку в поисках информации о работах этого ученого. Именно поэтому я и попросил Орта использовать этот артефакт в поединке.
— И что? — Это уже Хельга голос подала.
— Все, кто умеет смотреть, — Сердитый взгляд в сторону мессира Зеймана: — заметили, что появление этого артефакта на противнике мальчика сильно смутило. То есть как-то этот артефакт все-таки действует. План Бриана, а он у него, очевидно, был, из-за этого артефакта оказался нереализуем. Но он за считанные секунды сумел придумать ему какую-то альтернативу и применить ее. Думаю, что-то еще из арсенала Параментоса. Мои ученики сейчас внимательно изучают все просмотренные Брианом книги, но я и без них помню, что заклинания в них не приводятся. В лучшем случае — словесные описания. Но мальчику хватило и этого.
— То есть ты думаешь, что в библиотеке Матильды мог быть список книги самого Параментоса? И мальчик сумел в ней разобраться? — Спросила королева.
— Других объяснений у меня на сегодня нет.
— Нет, это не мальчик, это монстр какой-то! — Воскликнула Изольда: — Вместо сломанного телом и духом мальчишки мы получили оконфузившегося архимага. Ничего, Орт, сильно не переживай, тебе наука будет, что противников никогда нельзя недооценивать.
— Да я его...
— Не надо. Поведение в его отношении придется пересмотреть, но отказываться от идеи использовать Бриана я не собираюсь. Время у нас еще достаточно, и тем интереснее игра. Тут и моя вина, я его тоже недооценила. Хотя знала про королевскую кровь. Есть у мальчика характер и упорство, но это даже хорошо, легче будет к нему сторонников в Лавардии привлечь. Надо только ключик к нему подобрать. И подберем. У нас тоже с характером и упорством все в порядке. А ты, Орт, можешь пока съездить на месяц-другой отдохнуть. К морю. Совершишь там очередные подвиги, а мы их тут до небес раздуем. Тогда снова к Клеоне сможешь спокойно подойти. А про дуэль сам, если что, со смехом говори. Все понимают, что недоразумение случилось. Пожалел мальчика, да недооценил его прыткости. Хотя мне тоже интересно, как тебя угораздило на такое повестись?
— Да, да! Пук был очень громкий! — Радостно сообщила Дженив: — Я даже было поверила, что это и вправду с Ортом произошло!
Мессир Зейман стоял красный, как вареный рак, и дышал, как в предынсультном состоянии. Но ничего не говорил.
— Я сказала, отнесись с юмором! — Мягко пожурила его королева: — И вправду, не тяни с отъездом, и пока спокойно реагировать на подначки по этому случаю не научишься, не возвращайся. К Клеоне тебе в таком состоянии лучше не подходить.
После чего повернулась к главе Тайного департамента:
— Зигвел, а что про этот случай в представительстве Лавардии говорили?
— Во-первых, посланник, вместе с несколькими привлеченными им купцами, собирается принять участие в аукционе. Их особенно интересует панцирь гигантской ташбаки (черепахи). Особенно после того, как на него была проведен попытка воздействия нашим алхимическим оружием.
Лицо у ректора недовольно скривилось. Следить за мимикой среди своих он не считал нужным.
— Не допустить к аукциону иностранцев мы не можем, — после некоторого раздумья произнесла королева: — Выносимые лоты принадлежат иностранцу. Придется отложить аукцион, скажем на два месяца в связи с поступившими заявками на участи в нем из каких-нибудь отдаленных мест.
— Тогда уже на три, до окончания семестра, — подал голос меесир Ортори: — Бриана мы собирались на практику в Пустыню отправить, так пусть эти трофеи будут здесь в качестве залога его возвращения. А если удастся добыть что-нибудь аналогичное, то и покупать их у него будет необязательно.
— Так и сделаем. Ты понял, Зигвел? Хорошо. А что по поводу дуэли говорили?
— В представительстве теперь все уверены, что Бриан — внебрачный сын покойного короля. Все сомневавшиеся сочли прошедшую дуэль наилучшим доказательством проявления королевской крови.
— А Фьерделин?
— Весь в тяжелых чувствах. Ненавидит, но и не может решиться. Королевский бастард — это совсем не простой барон. Отправил письмо королю Альзену V, просит разрешить его сомнения. Так что вызова с его стороны в ближайшее время не будет. Тем более, что принцесса Клеона против.
— Что она?
— Полушутя сказала, что братик ревнует и от нее кавалеров отгонять начал. Этак скоро совсем всех разгонит. Опять же полушутя сказала, что поговорит с ним на эту тему.
— Вот, уже что-то! — Прервала его королева: — Монстр все-таки еще ребенок. Нехорошо, конечно, что он с Клеоной сближаться стал, но проявление человеческих, даже ребяческих слабостей — это замечательно. Это надо обязательно использовать. Ты понял, Орт.
— Так что же вы мне не сказали, что они брат и сестра?! — Неожиданно взвыл мессир Зейман.
— Мальчик мой, — буквально простонал Мессир Ортори: — сколько раз я тебе говорил всегда держать глаза и уши открытыми?! Нет, на войне ты это делаешь, но почему вернувшись домой, перестаешь что-либо замечать? Об этом весь Двор судачит. А ты, похоже, только самого себя и слушаешь. Давай, действительно, поезжай, проветрись. И возвращайся с прочищенными мозгами и обостренными чувствами. Ты меня понимаешь?!
— Понимаю, — безэмоциональным голосом сказал молодой архимаг: — Если бы я знал, что он ее брат, я бы говорил с ним по-другому, и дуэли бы не было. А вы свои гипотезы не проверили бы. Я, пожалуй, и вправду, пойду...
Но задержался у дверей:
— На любой следующей дуэли, если такая у меня случиться, я противника сразу убивать буду. Прав этот Бриан. Никаких ограничений допускать нельзя. У победы только один критерий — смерть противника.
Мессир Зейман ушел.
— Да, Стебьен! — Как будто только сейчас вспомнила королева. Никто, понятно, в это не поверил: — Надеюсь, ты не дал Бриану забрать артефакт Параментоса? Он из королевской сокровищницы, между прочим. Давно там хранится.
— Не я, а распорядитель. Я ему все-таки дал указание на этот случай, хотя абсолютно в него не верил. Тот сказал мальчику, что поскольку артефакт недействующий, то в данном случае он играл роль украшения. Забирать его — все равно, что кошелек срезать.
— Вот! — Прервала его Эгрейн: — Ты все-таки не верил в победу Орта над Брианом. А я вам сразу говорила, что победит именно Бриан! А ты, мама, не верила.
И после небольшой заминки добавила:
— Не надо больше между ними дуэли допускать. Мне Орта очень жалко.
— Ты хотя бы реши, кто тебе больше нравится! — засмеялась королева. Остальные подхватили ее смех.
Эпизод 42. Рассуждения о вечном
Честно говоря, от дуэли я ждал гораздо больших последствий. А тут, как будто и не было ничего. Разве что резко негативное отношение ко мне лавардских студентов и магистров сменилось на, даже слово не подберу, на раздрай, что ли? Эмоции, как в старом анекдоте, "пахли не то, чтобы приятно, но сильно"! Симпатий ко мне не прибавилось, но, помимо опаски, даже гордость какая-то появилась. Типа все-таки свой и местного архимага уделал? Или еще что-то?
