Карин помолчала несколько секунд, собираясь с силами и с мыслями.
— Уже сейчас... очень многие люди чувствуют приближение чего-то крайне страшного, большого, неотвратимого, жестокого. По-разному люди реагируют на это чувство, на это ощущение. Я впервые увидела Шепарда, когда говорила с капралом Ричардом Дженкинсом. Он — уроженец Иден-Прайма, там у него родители и сестра... Он был очень рад, что фрегат направляется именно на Иден-Прайм. Человеку свойственно всегда надеяться на лучшее, Бенезия, — подчеркнула Карин. — И я знаю, что это свойственно не только человеку. Ричард хотел показать реально, что он — уже стал воином, стал профессионалом. Хотя реально он остался мальчишкой, который, как я понимаю, слишком слабо осознаёт, что такое быть офицером. Пусть даже — унтер-офицером, капралом. Он ещё не знает, что такое настоящий, не полигонный и не стрельбищный бой. Он полон энтузиазма, полон решимости. Но, если раньше, всего несколько часов назад, он ещё мог надеяться и рассчитывать, что всё обойдётся по варианту продолжения мирной жизни, то теперь... — Чаквас сделала трудную для себя паузу, — наверное, даже он понимает, что мирное время стремительно уходит в прошлое. Впереди — чернеет тьма реального военного времени. В котором надо ещё не просто суметь выжить. Надо суметь победить внегалактического врага. Опытного, умелого и изворотливого врага.
Чаквас, скрывая возросшее нервное напряжение и волнение, пролистнула на экране инструментрона несколько незаполненных медицинских 'форматок'. Потом, конечно же, она вернёт пролистывание назад, но это будет позже:
— Очень многие нормандовцы постепенно свыкались и, уверена, медленно свыкаются сейчас с мыслью о том, что мирное время уходит. Очень быстро уходит. Наверное, схожим образом свыкаются с этой мыслью и иден-праймовцы. А со временем такое осознание ждёт очень многих разумных в Галактике, независимо от расы. Пока что мы, фрегатовцы, сумели сделать всё, чтобы ни грана ценной, основной информации — я сейчас не говорю об информации общего характера — её удержать невозможно в принципе — не ушло с Иден-Прайма о происшедшем. Обеспечивая это 'молчание', Андерсон сделал почти невозможное и очень устал, он сейчас... очень напряжён, напряжены, как я знаю, и очень многие нормандовцы. Мы теперь силами своего фрегата фильтруем планетный информационный траффик. Пока что нам удаётся это делать без особых проблем — ссылаемся, как я знаю, на неполадки в аппаратуре, на отказы контуров и так далее. Люди... имеют богатый опыт замыливания восприятия окружающих их разумных существ... Прошло слишком мало времени и сейчас...
— Мы находимся на перепутье, ведь ещё неизвестно, что делать с этим кораблём. Он... не уничтожен, — тихо сказала Бенезия.
Чаквас кивнула, соглашаясь с мнением собеседницы:
— Вы правы. Мы оказались где-то посередине в поле развития ситуации теперь у нас есть неопределённость, есть выбор. Не только у нас, нормандовцев. Но и у него, Жнеца. Мы готовимся и знаем, что Жнец тоже готовится. Да, внешне он тих и недвижен, но это, как нормандовцы понимают, и, думаю, так или иначе, понимают иден-праймовцы — обманчивая тишина и обманчивая неподвижность.
— Шепард и Андерсон... — сказала матриарх.
— Да. Они — выпускники одной и той же Академии 'Эн-Семь'. Элитного, закрытого учебного заведения спецназа Альянса Систем. В большинстве случаев почти вся информация об этом учреждении относится к категории совершенно секретной, потому вовне — известно немногое. Но известно, например, совершенно точно, что Дэвид — один из первых слушателей тогда ещё не Академии 'Эн-Семь', а Программы 'Эн-Семь'. Один из слушателей, получивших совершенно заслуженно высший квалификационный ранг-уровень — те самые 'Эн-Семь'. Таких спецов у нас, землян, очень мало и их подготовка — крайне сложна и затратна. Зато на выходе человечество получает воинов уникального уровня.
— Два таких воина на борту одного корабля...— отметила старшая Т'Сони.
— Нет, Бенезия, это — не случайность, — возразила Чаквас. — Корабль — проблемный в полном смысле этого слова. А при всём нашем очевидном постоянном беспределе в системе комплектования кадров ВКС Альянса, всё же остатки здравого смысла и необходимость подчиняться логике никто из людей не в состоянии отменить и перестать использовать. Андерсона, командира Андерсона, как я знаю, долгое время держали в запасе после того, как он... не смог стать первым Спектром-человеком. — Чаквас несколько секунд молчала. Бенезия не торопила собеседницу, понимая её настроение и состояние. — Не любят чинуши Альянса людей, которые не оправдали их надежд. В первую очередь — их чиновничьих надежд. Сами знаете: дутый престиж, дутая возможность просто похвастаться перед чиновниками других 'структур' для чиновников Альянса — важнее многих других 'деталей'. Дэвид... долгое время оставался не у дел. Я сейчас не хочу говорить вслух о деталях его жизни в этот период, но отмечу лишь, что он без вопросов принял командование и руководство кораблём и экипажем. Да, да, 'Нормандией', — подчеркнула Карин. — И в этом списке возможных руководителей он, кстати, был далеко не первым, может быть — где-то восьмым или даже девятым. Я знаю, например, о том, что все предшественники из этого списка, узнав, с каким проблемным и неоднозначно воспринимаемым кораблём им придётся иметь дело... отказывались. Раз за разом отказывались, хотя и понимали, и знали, и разумели, что отказываются от действительно пионерной работы, которая могла сулить большие выгоды, в том числе — внеочередные звания, награды, продвижения по службе и прочие блага. Отказывались, — повторила врач. — Может быть, потому, что не хотели рисковать, может быть потому, что боялись. — Чаквас помолчала несколько секунд. — Дэвид... Он не отступил, он принял руководство кораблём. Можно сказать, снял его с 'линии ожидания'. Уже, как я теперь знаю, были готовы пакеты документов, необходимые для начала процедуры демонтажа корабля. Достаточно будет, думаю, сказать, что очень долгое время у 'Нормандии' не было пилота. Точнее — шеф-пилота, реально способного делать всё, что может потребоваться от пилота столь необычного корабля. Эта многогранная сложная необычность 'Нормандии' не только намертво отсекала, она сильно пугала очень многих весьма высококлассных специалистов. Потому пришлось и Джефа Моро делать пилотом в ходе весьма специфической процедуры. Формально он вообще не должен летать: у него — редкое заболевание, делающее по всем стандартам его допуск к реальным полётам невозможным. Но он... некоторым образом... я о деталях сейчас умолчу, смог доказать Андерсону... и не только ему, что может творить за штурвалом 'Нормандии' настоящие чудеса. А в разведке чудеса иногда бывают очень востребованы.
— Турианская разработка... — сказала Бенезия.
— Да, Бена. — Чаквас помедлила. — По ряду причин разные, скажу так, 'заинтересованные стороны' не дали возможности турианцам передать людям актуальные, современные, свежие проекты кораблей. Чиновничьи игры, бюрократические 'перекидушки', всё такое... — в голосе Чаквас собеседница легко уловила нескрываемую неприязнь. — Остановились на проекте двухвековой давности. Может, турианцы, а также — и их руководство просто решили унизить в очередной раз человечество, может быть — просто решили посмотреть, сможем ли мы, земляне, хоть что-то стоящее извлечь из этого, возможно, по их меркам явно устаревшего и малообещающего проекта. И корабль, построенный по переданной нам документации, да, предельно полно адаптированный под нужды не турианцев, а людей, получился неоднозначным, необычным, проблемным. Пилота мы нашли, командира... — Чаквас в очередной раз замолчала на несколько десятков секунд. — Андерсона просто 'бросили' на этот корабль, как некоего солдата — на амбразуру вражеского оборонительного укрепления... — Чаквас, скрывая возмущение и раздражение, чуть поморщилась. — Уж как получилось так, что Шепарда тоже 'бросили' на этот корабль, фактически — в режиме усиления Андерсона... я чётко и точно не понимаю до сих пор, допуская только, что это — вполне возможный и достаточно легко реализуемый вариант. Недосмотрели несколько чинуш несколько деталей надлежаще внимательно. Вот и оказался Шепард старшим помощником командира корабля. Такого необычного и очень проблемного корабля.
Чаквас сделала минутную паузу. Бенезия не торопила собеседницу, обдумывала услышанное.
— Михайлович, думаю, был рад, что 'Нормандию' под сонмом причин и оснований выпихнули в полёт, — продолжила врач, — всё же его ответственность пока что ограничивается пределами территории баз флотилии. Альянс... очень осторожен в деле осуществления разведки Галактики. Хоть и говорят, что люди неуёмны в жажде познания своего звёздного дома... В большинстве случаев это говорится явно не о разведсилах Альянса Систем. Нас услали не в разведполёт, Бена. Нас услали на миссию, которая, что бы кто там из чиновников не говорил, не менее неоднозначна, чем корабль, толком не прошедший ту же процедуру приёмки. И — не только её. Мы — слишком молодая по космическим галактическим меркам раса и наши чинуши считают, что мы должны по этой причине прогибаться под желания и стремления, исходящие от других рас, более старших, более опытных.
— Мне это знакомо, — тихо сказала Бенезия. — И я... не считаю, что в изменившихся условиях... это оптимально.
— Рада это слышать, а ещё более — рада понимать искренность вашей позиции и ваших суждений, — ответила Чаквас. — Всё равно, мы — люди военные, нам приказали — мы выполняем приказ. Хотя, не могу сказать, что этот приказ те, кто был включён в состав экипажа и команды 'Нормандии' ещё тогда, когда корабль стоял на 'поле', восприняли, скажу так, без внутреннего, весьма ощутимого сопротивления. Я, как врач, как женщина, это очень хорошо чувствовала и понимала. А уж появление на борту земного военного корабля, боевого альянсовского корабля этого молодого Спектра — Найлуса Крайка, вообще вызвало среди членов экипажа некоторое брожение. Андерсону, кстати, удалось это брожение ввести в рамки, но кое-какие признаки 'продолжения' всё же отмечались... и позднее, до недавнего времени. Пока Шепард не призвал Найлуса Крайка к порядку. Впрочем, я несколько забежала вперёд. — Чаквас отхлебнула из кружки подогретый травяной настой. — Угощайтесь, Бена, — она пододвинула по столешнице к азари другую, полную кружку. — Это вам будет безопасно... И — полезно.
Проследив, как матриарх пьёт настой, Чаквас устроилась поудобнее в своём любимом рабочем кресле и продолжила:
— Не скрою, появления офицера, назначенного на должность старшего помощника командира корабля, очень многие, а может быть — и почти все нормандовцы ждали с нетерпением. Большим или меньшим нетерпением — это строго индивидуально, но — ждали. И появление Шепарда для многих из них стало, скажу так, неким сюрпризом. Приятным или неприятным — это уж как кому из нормандовцев показалось... Андерсон постарался обеспечить своего нового старшего помощника всем необходимым, в первую очередь инструментроном, ну и некоторыми другими полезными мелочами. Шепард увиделся с Дэвидом ещё на станции 'Арктур', куда прибыл, получив приказ, вызов. Он прошёл через Управление Кадров, где ему уточнили назначение. Таков порядок. А потом... потом он пришёл в ту самую каюту, ставшую временным обиталищем Дэвида. Когда Андерсон уходил на челноке на 'Арктур'... Я ощущала, насколько он напряжён и взволнован. Он... много чего плохого ожидал от предстоящей встречи с новоназначенным старпомом. Иногда... чиновники бывают весьма неприятно изобретательны и на эту должность вполне могли назначить какого-нибудь 'паркетного' офицера, совершенно не боевого. Могли чиновники посчитать, что в случае чего командир корабля справится с проблемой... любой проблемой... в одиночку, без опоры на старпома. Им наплевать на то, что существует и действует принцип 'на боевом военном корабле лишних людей в экипаже и команде и просто на борту нет и быть не может '. У чиновников — свои принципы, которые им закономерно ближе. — Чаквас не скрывала перед собеседницей своего раздражения, которое старалась всё же держать в рамках. — Потому Дэвид... не стал заходить ко мне в медотсек перед тем, как покинуть борт 'Нормандии' на челноке. Он не хотел, чтобы я тоже... сильнее, глубже, больше волновалась. Так и улетел, даже не прислав сообщения... Обычного, текстового. У нас с ним... такая есть договорённость. Я понимаю, что в этот раз он не хотел, чтобы я... напрягалась. Любит он меня. Глубоко и сильно любит, хотя... тяжела для него эта любовь. — Чаквас вздохнула. — Он — командир, а у нас, землян, чаще всего... не принято, чтобы дистанция между командиром и членами экипажа сокращалась. Есть у землян древняя традиция, согласно которой командир корабля... одинок. Он отделён от членов экипажа своего корабля некоей границей. Очень ощутимой границей. И переступить эту границу — значит сломать, нарушить многие, тесно взаимосвязанные с этой границей нормы и правила поведения. Да ту же субординацию, например. Хотя... люди научились обходить эти опасности. Никуда не денешься, ведь любовь... — Чаквас коротко вздохнула, — не спрашивает о рангах, званиях, должностях... И Дэвид старается не напрягать ни меня, ни членов экипажа корабля. Наверное, наши взаимоотношения тоже помогли нормандовцам образовать коллектив быстрее, чем это могло бы произойти в других условиях, в другой ситуации. Они... нормандовцы... для меня это, скажу так, удивительно и даже... изумительно... в таких тяжёлых условиях, когда яснее всего... неопределённость... Поняли меня и поняли Дэвида. И не мешают нам быть ближе друг к другу, чем это допускают протоколы, ритуалы и всякие нормативно-правовые акты любого уровня. В тот раз Дэвид улетел на 'Арктур' молча... И я его поняла — он не хотел грузить меня своими волнениями, тревогами, пониманием 'неопределённости'. Появление Шепарда рядом с Андерсоном прошло... нормативно. Они вдвоём вернулись на корабль. И я знала, чувствовала и понимала, что Дэвид... Теперь он — спокоен. Тогда я, как и многие нормандовцы, ещё многого не знала — всё же Андерсон первым столь плотно и полно пообщался с офицером, назначенным командованием на пост старшего помощника командира фрегата, но мне было, например, известно, что Дэвид... расслабился. А это для меня — показатель. Глубокий и хороший показатель. Я тоже... успокоилась.
Снова Чаквас сделала в своём рассказе паузу. Она не смотрела на азари, не стремилась к тому, чтобы встречаться с ней взглядом.
— Шепард, — продолжила Карин, — пообщался с Дэвидом, это было... заметно. Потом он ушёл в свою старпомовскую каюту, фактически — выгородку. Стал в ней осваиваться... Я пока что наладила свою аппаратуру, чтобы следить за состоянием здоровья новоназначенного старпома. Рутинная процедура, совершенно обычная, малонапрягающая. Вахтенные мне потом доложили... что у Шепарда, когда он появился на борту фрегата, была в руках сумка, собранная явно женщиной. И я поняла, что он... несвободен. Для меня это — обычное понимание. Да, многогранное, сложное, но — обычное. От вахтенных я также узнала, что Шепард завёл интересную практику: он не стал плотно прикрывать дверь в свою каюту. Вероятнее всего — и в этом я потом, позднее, убедилась — он тем самым давал понять нормандовцам, что открыт для общения. Он спокойно отнёсся к интересу обитателей фрегата к нему — новому человеку, который, как уже очень многие нормандовцы знали, будет выполнять обязанности старшего помощника командира корабля, а потому фактически в немалой степени — отвечать за работу и с кораблём и с экипажем. За очень многие 'тактические' мелочи. Так что значительный интерес нормандовцев к новоприбывшему офицеру был... понятен. Многие фрегатовцы специально старались тогда и — неоднократно — пройти мимо двери старпомовской каюты, старались заглянуть внутрь, увидеть, чем занят новый старпом. Всё это — привычно и нормативно. Шепард, как мне потом рассказали подруги... приготовил себе травяной чай... Для меня это — тоже показатель. Многие офицеры такого уровня, не 'эн-семёрки', конечно, но назначенные на должности, равные должности Шепарда или близкие к ней, начинали свою службу на новом месте... с выпивки. Шепард же ограничился только травяным чаем. И — долго смотрел на 'Арктур'. Да, бронекрышки закрывают сейчас практически все иллюминаторы фрегата. И тогда они тоже были закрыты. Так что Шепард вывел изображение станции "Арктур' на один из экранов. Наверное, глядя на станцию, он свыкался с мыслью о том, что назначение его на корабль в очередной раз состоялось и он сейчас — не просто армейский офицер, а старший помощник командира боевого военного космического корабля. Он, как я знаю из рассказов своих подруг, долго смотрел на Станцию. А потом — быстро и чётко сел за стол и принялся изучать и обрабатывать ридеры с документами. К тому времени я уже могла достаточно подробно мониторить его состояние и мне... понравилось, что он не стал предаваться безделью, ничегонеделанию. К тому времени, вполне вероятно, он уже знал, что ему придётся совмещать должность старшего помощника командира корабля с должностью командира десантной группы фрегата.
