Несколько десятилетий исследований. Шесть лет строительства. Сотни задействованных в нем людей — все принесшие клятву о неразглашении. Миллионы потраченных денег... Если вспомнить сейчас обо всем этом, то арка высотой в три метра и шириной в четыре могла перестать казаться такой уж гигантской или внушительной. Но только не для того, кто смотрел дальше — за нее, кто видел все возможности, которые откроются, если сегодняшний эксперимент окажется удачным!
Инженеры, еще вчера с плохо скрываемым волнением на лицах докладывавшие об окончании работ, теперь отступили к стенам отсека, словно оставляя его наедине с аркой, но при этом ни на мгновение не выпуская из виду. Тапа-ар посмотрел в их сторону, на минуту оторвав взгляд от арки. Ученые, исследователи... Он не сомневался, что многие из них (если не большинство) намного лучше него до самой последней детали знают все принципы работы их детища. Но никто из них даже приблизительно не может представить масштабов открывающихся перед ними возможностей! Для них вся затея — всего лишь эксперимент, попытка доказать, что вычисленные теоретически цифры будут работать и в действительности. Но только он сумел по-настоящему в него поверить. А поверив, не испугаться.
Тапа-ар вновь повернулся к арке, рассматривая ее в очередной (наверное, уже сотый) раз, но снова как впервые. Для массивной рамки почти в два метра толщиной был выбран стеклянный гранит. Угольно-черный камень, привезенный с одной из отдаленных планет системы, всегда оставался ледяным на ощупь. Он отражал любую энергию, не впитывая, и не позволяя той проходить сквозь себя. Именно поэтому арку и строили из него — сквозь нее будет пропущен энергетический поток высокой мощности, и нельзя допустить, чтобы он расщепился или нашел для себя иной путь. Эта черная глянцево-блестящая рамка, возвышавшаяся в центре отсека, впечатляла каждого, кто видел ее впервые, но в действительности она была всего лишь каменной аркой — не больше — опорой для того, что должно будет происходить.
Те, кто был посвящен в суть затевавшегося эксперимента, не тратя время на рассматривание арки, сразу же подходили вплотную к ней, сосредотачивая все свое внимание на тонкой почти ажурной сети, затягивавшей ее проем. Тапа-ар тоже сделал два шага в сторону, остановившись перед ней. Серебристая проволока, больше напоминавшая паутину, в действительности была особым сплавом гемопластика, на разработку которого ушла половина из всего затраченного на строительство времени. Он должен был не просто проводить энергию, а структурировать ее таким же образом, как делает это тело человека. Если, конечно, хоть кто-то из людей способен пропустить сквозь себя силу подобной мощности! Но даже не этот сплав был самым сложным и самым ценным в арке. У тех, кто видел ее, дыхание перехватывало от другого — от ярко-синих драгоценных кристаллов, впаянных в узлы сети. Азрак!..
Тапа-ар в очередной раз подавил желание протянуть руку и прикоснуться к камням. Оно возникало у него всегда, как только он приближался к арке. Всего лишь алмазы... Тапа-ар каждый раз напоминал себе об этом, и каждый раз слова оставались лишь словами, каким-то неведомым образом не достигая сознания. Азрак — на него невозможно было не смотреть, к нему невозможно было не прикасаться, его невозможно было не захотеть подчинить себе, стоило лишь раз увидеть! Когда-то давно, когда он только слышал о символе далекой и гордой Рассономской империи, он смеялся над людьми, тратящими столько сил на защиту пустой драгоценности. Позже, когда узнал правду о том, чем в действительности является азрак, открывающий дорогу между мирами, тапа-ар восхищался гениальной задумкой древнего правителя, спрятавшего самое большое сокровище на виду у всех. А потом, когда собственными глазами увидел синие бриллианты, все размышления, планы, расчеты вдруг остались позади, утратив свою значимость на фоне призрачного мерцания синих огней в глубине кристаллов, кажущихся почти прозрачными, но в действительности пропускающих лишь свет другого мира. Самая манящая загадка Вселенной — азрак и поводыри, раскрывающие двери!
Когда он впервые увидел формулы, раскладывающие эту непостижимую тайну на значки и символы, он в первое мгновение почти возненавидел ученых... Но теперь, когда дерзкая идея оказалась воплощенной в жизнь, ничего больше не осталось: ни раздумий, ни сожалений — лишь предвкушение, заставляющее пульс стучать чаще!
— У нас все готово, господин. Прикажете начинать?
Тапа-ар обернулся на инженера, стоящего справа и чуть позади него. То ли за долгие месяцы работы ученый уже успел привыкнуть к сиянию азрака, то ли слишком нервничал в присутствии непосредственного начальства, но мужчина ни разу не взглянул в сторону арки — предмета их разговора. Тапа-ар тоже отступил на пару шагов назад, но не стал отворачиваться от мерцающей синими всполохами сети. Сквозь нее была видна дальняя стена корабельного отсека... Пока еще видна.
— Защиту установили?
— Как и планировали, господин, — инженер на мгновение замялся прежде, чем продолжить. — Но вы и сами знаете: расчеты основывались исключительно на теоретических выкладках, и мы не можем с точностью...
Тапа-ар махнул рукой, обрывая доводы, которые слышал уже не однажды. Потом, в последний раз окинув арку взглядом, развернулся и решительным шагом направился к пульту управления, к остальным членам команды, уже ждущим его там.
— Господин!.. — инженер окликнул его вновь, заставляя остановиться. — Я не могу не напомнить вам, господин, — торопливо заговорил он, для чего-то понижая голос, — нам так и не удалось ни выйти на прямые поставки с месторождений азрака, ни хотя бы получить очередную партию камней. Все, что у нас имеется, задействовано сейчас в сети. И, если что-то пойдет не так, открыть проход второй раз нам просто будет нечем!
Тапа-ар почувствовал мгновенный укол раздражения на то, что ему вновь напоминают уже известное. Все доводы обдуманы, а решения приняты, и не в их правилах отступать.
— Зато, если все получится, инженер, — мужчина заставил себя заменить раздраженный оскал на усмешку, — у нас будет столько азрака, сколько мы захотим!
С возвышения пульта управления арка уже не выглядела такой огромной, а сеть, затягивавшая проем, казалась тонким серебристым маревом. Тапа-ар кивнул старшему инженеру проекта, отдавая приказ начинать, и вновь повернулся в сторону арки. Впрочем, он еще успел заметить, как на лице мужчины, уверенно потянувшегося к пульту компьютера, промелькнуло выражение, весьма сильно напоминающее священное преклонение. Имперцы в такой момент наверняка бы уже поминали святых из своего многочисленного пантеона... Ну, им бы и демонов не пришло в голову вызывать с помощью какой-то машины!
Огромный отсек наполнился ровным гулом энергии, нарастающей в накопителях. Мужчины, до этого еще тихо переговаривавшиеся между собой, замолчали, все как один, глядя в сторону арки. Старший инженер дождался, пока энергия достигнет необходимого уровня, и набрал на пульте управления следующую команду. Мгновение вслед за этим ничего не происходило, а потом вдруг сеть внутри каменной рамы вспыхнула ослепительным белым пламенем. Тапа-ар поднес руку к лицу, пытаясь одновременно и защитить глаза от света, и ничего не пропустить. Сияние стремительно нарастало. Казалось, будто сквозь арку на огромной скорости несется полноводная река. Метрах в пяти за каменной рамой ее поток распадался на отдельные струи, дрожащие и закручивающиеся длинными языками. Тапа-ар готов был поклясться, что кожей ощущает, как колышется воздух даже в трех десятках метров от них!
Гул энергии в накопителях достиг своего максимума и внезапно оборвался. Кто-то, кажется, стоящий справа, не сдержавшись, тихо вскрикнул... Белое сияние вдруг замерло, будто река остановилась, мгновенно смерзнувшись в глыбу льда, а в следующую секунду плеснула во все стороны брызгами разлетевшихся ярко-синих осколков азрака!
Тапа-ар, инстинктивно закрывший лицо локтем, медленно выпрямился. В первое мгновение ему показалось, что ничего не произошло — арка по-прежнему стояла на своем подиуме, освещенная неестественно-белыми лучами прожекторов... Ему понадобилась целая секунда, чтобы осознать произошедшее: резкий свет обливал черный камень, четко обрисовывая малейшие трещинки на ее шероховатой поверхности, но в проеме за аркой была лишь темнота! Будто река энергии, пронесшаяся через отсек начисто смыла его дальний край. Тапа-ар, не отрывая взгляда от клубящейся туманом пустоты, сделал шаг вперед. Ему вдруг показалось, что внутри нее что-то шевельнулось... А в следующее мгновение он отчетливо увидел, как нечто огромное и черное двинулось ему навстречу!
У них получилось! Тапа-ар провел рукой по лбу, стряхивая выступившую испарину. У них получилось... То, что раньше было монополией Гильдии поводырей и Рассономской империи, теперь доступно и им тоже. Сила, которой нет равных, могущество, какому не будет предела! И они знают, как им воспользоваться. Империя больше не будет диктовать свои условия для всей Вселенной. И уж точно она больше не будет столь непобедима!
* * *
В покоях западного крыла, когда Ида, отправив вызванного демона назад в Загрань, все же добралась до них, никого не было: то ли час оказался достаточно поздним, чтобы слуги и придворные разошлись спать, то ли просто никто не горел желанием лишний раз попадаться на глаза наследной принцессе — слух о том, что арестован не только Оуэн Вейд, но и благородная Сирил Грасс облетел уже весь дворец. Пройдя через небольшую приемную и распахнув незапертые двери в собственную спальню, Ида невольно замерла на пороге. И, лишь почувствовав, как створки автоматически закрываются за ее спиной, заставила себя шагнуть внутрь. В комнате, когда-то отведенной ей герцогом Эспенансо, ничего не изменилось с того момента, как девушка была здесь в последний раз. Темно-синие покрывала на мебели и такие же драпри на стенах никуда не исчезли со своих мест, словно никто и не считал дочь императора погибшей. Только порядок в комнате был наведен идеальный — даже склянки с духами на туалетном столике расставлены ровным рядком. Ида не сдержала кривоватой усмешки, глядя на них: в каком бы дворце она ни жила, служанки всегда наводили порядок в ее покоях. Но стоило дочери императора провести в них хотя бы полчаса, и стройная система превращалась в прекрасно организованный хаос, в котором только сама Ида могла отыскать понадобившуюся вдруг брошку, или книгу... или государственный документ.
Если бы можно было так же просто позвать кого-нибудь навести порядок в собственной жизни. Или хотя бы в мыслях! В последний час Иде все отчетливее казалось, что хаос не просто вдруг вырвался из-под контроля, но и вовсе грозит поглотить ее саму!
Раздался стук в дверь. Ровный такой, совсем не громкий, но сердце Иды, на секунду перестав биться, в следующее мгновение зашлось как сумасшедшее. Не сомневаясь ни секунды, дочь императора уже знала, кого увидит, распахнув створки. Она просила, чтобы Кайрена привели к ней... В то мгновение, сообщая свое желание генералу Хотину, она ни на мгновение не сомневалась в том, что делает, но сейчас она уже вовсе не была так уверена. Просто она даже приблизительно не могла представить, что скажет, когда увидит его. И от того, что до этого момента оставалось всего несколько секунд, мыслей становилось лишь меньше. На мгновение родилось трусливое предательское желание промолчать, затаиться, сделать вид, что она еще не вернулась в свои покои, продолжая совещаться с Хотином... но Ида решительно прогнала ее прочь. Она почти не сомневалась: потом она будет жалеть о том, что разрешила себе увидеться с Кайреном. Но это отнюдь не значит, что сейчас она поступит иначе!
Стук повторился. Такой же ровный, ничуть не громче, будто стучавший хотел сообщить: не отвечайте еще минуту, и я просто уйду, не настаивая. Ида набрала воздуха в легкие, пожалуй, слишком много для одного совсем недлинного слова, и произнесла:
— Входите!
Створки плавно разошлись в стороны, и в дверном проеме показались двое: Кайрен и десантник с неброскими сержантскими нашивками, доставивший к наследной принцессе задержанного. Десантник слегка подтолкнул поводыря вперед, заставляя переступить через порог комнаты, вошел следом и, не дожидаясь указаний дочери императора, принялся снимать с арестованного кандалы, туго стягивавшие запястья того за спиной. Кайрен стоял, не двигаясь, лишь едва заметно морщась, когда какое-нибудь неосторожное действие сержанта причиняло ему боль. На лице у мужчины было несколько ссадин, рассечена губа, в уголке темным запеклась кровь, длинный порез, начинавшийся с левого виска, почти задевая веко, тянулся через всю скулу. Синяки еще не успели налиться, но, скорее всего, будут и они: когда тебя со всей силы бросают лицом на феропластиковые плиты корабельного отсека, как видела это Ида на записи с камер слежения, вряд ли без них получится обойтись. Серая куртка слуги, в которую поводырь переоделся, чтобы пробраться на встречу Вейда с тапа-арами, по-прежнему была на нем, только основательно перепачканная в пыли и разорванная у ворота. На ключице сиреневато-синим тоже наливался внушительный кровоподтек.
Ида вдруг заметила, что десантник уже некоторое время просто стоит, дожидаясь ее дальнейших указаний, а она даже не заметила, в какой момент он снял с Кайрена кандалы.
— Вы можете идти, сержант, — приказала она. Десантник коснулся пальцами груди, отдавая честь, коротко поклонился и вышел, плотно и бесшумно закрыв за собой створки. Кайрен, словно ему тоже разрешили двигаться, потер запястья, онемевшие от долгого пребывания в неудобной позе, и вновь слегка поморщился. Потом огляделся вокруг.
— А я ведь ни разу не был у тебя. У твоих дверей всегда толпилось столько народу, что даже я не рисковал пробраться. Но я об этом думал, — губы поводыря дернулись, словно собирались искривиться в усмешке, но в последний момент решили этого не делать. — Представлял себе, как однажды дочь императора сама позовет меня к себе в спальню. Но тебе ведь это даже в голову не приходило! Я сходил с ума, следя за каждым твоим шагом, а оказалось: все, что было нужно, чтобы попасть в твои покои, это стать государственным преступником! — Кайрен широко раскинул руки в стороны, повернувшись вокруг себя, словно наглядно демонстрируя все, о чем он говорил, потом вновь оглянулся на Иду. — Ну, раз уж я здесь, и кровать такая мягкая... Ты ведь за этим приказала меня привести, принцесса?
Ида покачала головой, отвечая то ли на его вопрос, то ли на собственные мысли.
— Ты лжешь, — проговорила она вдруг.
— Лгу?.. В чем я лгу? — Кайрен приподнял брови, демонстрируя недоумение. Свежая ссадина на левом виске сделала движение несимметричным, но поводыря это ничуть не смутило. — Может быть, в том, что кровать мягкая? — он поднялся на невысокий подиум и, не спрашивая ничьего разрешения, плашмя рухнул на постель. Несколько небольших шелковых темно-синих подушек упали на пол, сброшенные им. Кайрен вытянул те, что попали ему под спину, и отшвырнул туда же.
