Да, это гнусно, ужасно гнусно подглядывать!
Ужасно стыдно!
Севелина прильнула к полупрозрачному слабенькому силовому полю, отделяющему систему вентиляции от комнат и ничего не увидела кроме радужных всполохов. Какое разочарование! Какое облегчение... Айхен поставил голограмму. Интересно, какую? Лес? Или море? Или усыпанную звездами тихую ночь?
Для нее... для этой мерзкой толстозадой, сисястой особи, в точности такой, как те особи на картинках, и похоже совсем не стесняющейся своей уродливой фигуры... похоже, даже наоборот.
Айхен привез ее для того, чтобы она его ублажала? Почему тогда он не велел ей одеться в прозрачные или блестящие одежды, почему разрешает ходить в летной форме?.. Позорить летную форму!
Севелина вздохнула и уселась поудобнее. Слушать.
Пусть за голограммой не видно ничего, зато уж слышно.
Странный разговор. Обычный. Самый простецкий разговор за завтраком, и ни стонов, не вздохов, как на картинках в "Гезаулге-воине".
Легкая вспышка. Голограмма сменилась. Так, наверное, сейчас?..
Нет, опять говорят только о войне.
Странная особь, непохожа на другие и от этого еще более омерзительна. Значит Айхен притащил ее не для того, чтобы она его ублажала, значит он относится к ней, как к нормальному человеку...
Лучше бы она его ублажила и убралась поскорее! А так... возьмет и не уберется вовсе. Что тогда делать?
Снова вспышка и голограмма исчезла.
Совсем исчезла.
Севелина с сильно бьющимся сердцем приникла к пленочке силового поля.
Они стояли рядом. Айхен мрачный. И особь плачущая.
Тихо плачущая. Беззвучно, как можно плакать даже мальчикам. Севелина поняла, что она плачет, потому что смотрела ей в лицо и видела слезы.
И еще она видела, как смотрит на нее Айхен.
Как светятся его глаза...
Как он повернул ее к себе и обнял.
— Не надо плакать... Мы с тобой столько прошли... ты понимаешь, что живы мы остались чудесным образом...
— Ко-он о нас заботился.
Она уткнулась лицом в его плечо, она тоже обнимала его.
— Ко-он погиб, а мы нет.
— И что с того?
— Мы выбрались, сбежали от звероноидов, несмотря на то, что они очень-очень хотели нас поймать.
— И что?
Она подняла на него глаза, и он ей улыбнулся.
— Они не боги, они не всемогущие, они просто злобные и мерзкие твари. Всего на всего. Ты плачешь, ты отчаиваешься, ты уже смирилась и готова умирать?
— Я всего лишь плачу...
— Ты плачешь по Земле, которая ниже Вертгеддена на сотни световых лет. Цирды идут к Альгейзе, Земля остается в стороне. Далеко в стороне.
— Они могут свернуть...
— Они не станут сворачивать! Не за чем им сворачивать!
— Я боюсь... я так боюсь!.. Айхен! Мы победим их, правда? Мы остановим их в Альгейзе! Ты прав, мы выбрались с Ко-она. Это было чудо. Значит чудеса случаются. Значит чудо может случиться еще раз!
— Запросто!
Он наклонился и поцеловал ее.
Этого Севелина вынести не могла. Она зажмурилась и кинулась прочь. Пусть грохотала, как робот-уборщик на свалке древних звездолетов, пусть ее могли разоблачить, пусть бы ее даже убили, пусть бы ее даже сослали в пансион для сирот на какой-нибудь захудалой планете!
Девочка не стала спускаться в свою комнату, она осталась сидеть в тоннеле шахты — сейчас не могла сориентироваться в каком — и размышляла, а стоит ли спускаться? Может быть остаться здесь? Затаиться? Пусть ее поищут, побеспокоятся?
Потом она подумала, что не будет никто ее искать. Может быть, даже о ней и не вспомнят. С чего бы вдруг? Разве она кому-нибудь здесь нужна? Разве о ней вообще вспоминали бы, если бы она сама не вертелась у всех под ногами? Не вспоминали бы! Более того, все были бы только рады избавиться от нее, ведь она только всем мешает, требует внимания к своей жалкой особе у занятых важными делами мужчин.
Зачем вообще они взяли ее к себе?!
Жалко было выбросить?!
Севелина вдруг задумалась над тем, откуда она, собственно взялась. Она не помнила ничего, кроме базы, значит она здесь родилась? Но кто ее родители?
ГДЕ ЕЕ РОДИТЕЛИ?!
ГДЕ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ МОГЛИ БЫ ЕЕ ЛЮБИТЬ?!
Действительно любить, по-настоящему любить... Они умерли? Они бросили ее? Они не смогли с ней остаться, оставив на попечение пиратов, которые почему-то согласились ее опекать... может быть, были чем-то им обязаны?..
Нужно узнать! Нужно все узнать!..
И зачем?.. Она слишком мала, чтобы отправляться на поиски родителей... Да и, впрочем, нет их наверное, даже если на самом деле они есть — все равно их нет. Нормальные родители не бросают своих детей.
Может быть они хотели, чтобы у них родился мальчик? Действительно, какое страшное разочарование постигло их!
Ветер в шахте стал холоднее, но Севелина все еще была тверда в своем решении не выходить. Она нашла компромисс. Перебралась из шахты в ангар и забралась в эвакуационную капсулу, одну из трех, довольно больших и удобных машин, быстро и легко запускавшихся, очень скоростных. В капсуле было тепло. Капсула имела маленькую каюту, в которой была удобная кровать.
Севелина улеглась, свернулась калачиком и замерла.
Она еще не знала, будет ли умирать здесь от голода и жажды или придумает что-то еще... она пока не знала.
Севелина была права, ее действительно никто не искал, до нее сейчас действительно никому не было дела.
Корабли цирдов не стали входить в систему Альгейзе, они остановились, они начали растекаться в стороны, образуя широкий фронт.
"Что бы это значило? — удивился Эгаэл, наблюдая, как красное море разливается вширь, — Не хотят принимать бой? Возможно цирды решили повременить с дальнейшим проникновением вглубь галактики, возможно хотят укрепить позиции. Возможно... Значит теряем еще несколько миров. Кейлери, Бирос-14, Земля, Шей-Ейло и, возможно, Салглоэ. Маленькие государства... все кроме Шей-Ейло, только она будет защищаться. Надо переносить операцию из Альгейзе к ней".
— Вамит... связь с базами "Гейн-ар", "Воал-ар" и "Митф-ар". Ожидание тринадцать. Связь с Айхеном, ожидание ноль.
Несмотря на то, что био-компьютер "Вамит" имел возможность мгновенно найти любого члена экипажа в любой точке базы, и, безусловно, сделал это, Айхен долго не отзывался.
Наконец, связь ожила.
Айхен буркнул что-то. Маловразумительное и неблагожелательное.
— Айхен, срочно прибыть на командный пункт..
Связь оборвалась, не допуская возражений и препирательств.
— Что-то случилось, — сказала Маша, мгновенно вскакивая с широкого и удобного айхенова ложа и начиная одеваться.
— Маш... — Айхен совсем не торопился, перекатился со спины на бок, приподнялся на локте, — У тебя паранойя.
— У меня паранойя, — согласилась Маша, — Быстрее вставай, я пойду с тобой!
— Убью этого монстра, — проворчал принц, поднимаясь, — Повелитель галактик... полчаса не может побыть за главного.
Какое-то время Маша просто стояла, глядя на карту. Тупо смотрела, отказываясь анализировать увиденное. Мозг отключился, как будто вдруг испугался, что сгорит и осыплется пеплом, если начнет обрабатывать информацию.
Не нужно было объяснений, чтобы понимать, что происходит, карта была слишком подробной, слишком совершенной, нельзя не понять того, что она изображает!
Можно ли ей не верить?
Можно...
— Что это? — спросила Маша.
Может быть, все это просто шутка? Дурацкая шутка Эгаэла или взбесившегося компьютера?
Так не бывает... Так не бывает! Когда ждешь чего-то плохого, этого не случается. Случается что-то другое, более плохое, но не то, чего боялся!
Айхен уверял ее, что корабли звероноидов не изменят курса. Действительно, зачем им было его менять?! Моча им ударила в головы?!
Зачем?!!
Корабли цирдов теперь шли к Земле. Прямым, четким курсом. К маленькой, неприметной, безобидной планете на краю галактики.
— Невозможно, — пробормотал Айхен, посмотрел на Машу и отвел глаза.
Тьма. Густая, вязкая тьма, в которой хочется утонуть, уйти и не возвращаться, спрятаться, как прячутся под одеяло с головой маленькие дети, боящиеся чудовищ.
Меня нет... меня нет...
— Маш, Земля еще жива, — сказал Айхен осторожно, — Еще ничего не случилось!
— Еще жива... не случилось...
Она не могла плакать, не могла кричать, не могла лупить кулаками по всему, что попалось бы под руку. Она отвернулась от карты, она закрыла глаза.
Нет залитой красным виртуальной схемы на экране, нет стальных стен, нет спрятанного за силовым полем маленького космического города.
Есть лес, шуршащий сухими листьями. Есть островки колючего хрустящего снега, есть скрип облетевших деревьев, есть шумное дыхание Чапы.
— Маш...
Чапа умер на Исчене очень быстро, без видимой причины, может быть, не смог жить без Земли, не смог жить без запахов травы, без дождя, без снега, без солнца, без мелкого вонючего прудика у леса, куда любил залететь с разбегу и долго плавать, чтобы потом выскочить и отряхнуться где-нибудь поближе к загорающим.
— Маша!
Она не чувствует теплых рук, обнимающих ее.
Она видит серое небо... она видит синее небо, умытое дождем... она видит бледно-голубое небо выгоревшее от солнца, она видит небо в розовых облаках. Она видит ночь и звезды. Может быть, самое прекрасное на Земле — это ее небо?..
Может быть Чапа умер от тоски по Земле?
Почему его трупик сгорел в мусоросборнике, обратившись в мелкую невесомую пыль? Почему не упокоилась добрая собачья душа так, как положено? Почему тоскливо воет она, проносясь в очередном витке вокруг мертвого Исчена?
Почему Маша не сможет жить, если погибнет Земля?
Она не сумасшедшая, она не смелая, она не глупая, но она спустя много лет все еще слышит жалобный вой в холодном темном Ничто, и она не простит себе того, как поступила с собакой, хотя не в ее власти было поступить иначе... И она полетит на Землю, чтобы умереть вместе с ней.
Она смотрит в глаза и Айхена, Айхен смотрит в ее глаза.
— Даже не думай об этом, — говорит он сквозь зубы.
Он качает головой, у него такое бледное лицо и губы плотно сжаты.
Почему все так? Ну почему? Почему, когда начинаешь любить кого-то, все время что-то случается и все кончается не начавшись?..
— Не смотри на меня так. Не смотри так! Я спасу твою планету... не знаю как, но спасу... Клянусь тебе... только не смотри так!
Его руки больно сжимают Машины плечи, и ей приятно чувствовать боль. Боль — это жизнь.
— Я все равно полечу.
— Мы дадим бой цирдам раньше, чем планировали. Какая разница где? Будем ждать их у Земли! Чем Земля хуже Альгейзе? Правда ведь?
Эгаэл хотел было возразить, что Земля много хуже, чем Альгейзе, много хуже даже, чем Шей-Ейло, что крайне нецелесообразно готовиться к сражению там. Неудобно. Стратегически невыгодно.
Но Эгаэл промолчал.
"Если бы опасность грозила моей планете, постаралась бы я спасти ее любой ценой? — задумалась Эгаэл, — Даже если бы это было нецелесообразно, даже если бы это было бы опасно для армии?"
Нет, наверное, нет... Хотя, разве можно знать наверняка?
Можно ли знать, что почувствуешь, когда увидишь как к твоей планете приближается смерть? Наверное, это не то же самое, чем просто смерть родственных существ, которые живут на планете, наверное, это страшнее...
Люди... гуманоиды... двуногие, прямоходящие если за многие проведенные с ними годы он действительно хоть немного успел постичь их сущность, то значит придется стягивать войска к Земле.
Повезло Земле.
Не повезло Кейлери и Биросу-14, не повезло, что девушка, в которую влюблен Айхен, оставшийся в отсутствии капитана Хайллера командующим на базе — не с их планет.
— Эгаэл!
Принц повернулся к нему, и Эгаэл уже знал, что тот ему скажет... Если бы Хайллер знал, что все может так измениться, если бы знал, что может понадобиться вносить изменения в уже отработанный план, наверное, забыл бы непонятные и немотивированные обиды и оставил командирский допуск к системам управления базы Эгаэлу. Чужому, лишенному ненужных эмоций и привязанностей, чужому, способному лучше всех двуногих и прямоходящих оценить ситуацию и принять верное решение...
По своей воле Айхен ему допуск не отдаст...
И ладно! Пусть они принимают решения сами — двуногие, прямоходящие — это ведь их галактика!
— Связь с координационными станциями Гейн-Ар, Воал-Ар, Митф-Ар, ожидание один, — прозвучал в тишине холодный мелодичный голос компьютера, — Подтвердите готовность.
— Командирский доступ, Вамит! — произнес Айхен.
Командирский... значит будет отдавать приказы.
Лицо Эгаэла было бесстрастным, как камень, когда на экране одновременно появились трое ответственных офицеров-координаторов, готовых беспрекословно подчиняться человеку, вышедшему на связь с командирским доступом... Впрочем, разве когда-нибудь оно было другим?
— Ты мне не веришь? — его голос был глухим и отрывистым, он пытался поймать ее взгляд, но она отводила глаза.
— Верю.
— Почему тогда?
Тень улыбки скользнула по ее губам.
— Именно поэтому.
— Тебе нельзя на Землю, ей не удастся избежать неприятностей. В любом случае, могут быть разрушения и жертвы. Ты понимаешь? Ты можешь погибнуть случайно!
— Айхен... — она покачала головой, — Ты не можешь мне запретить.
— Могу! Но не буду... мне кажется, ты не сможешь мне этого простить... А у меня есть планы на будущее, Маша. На наше с тобой будущее. Разобьем звероноидов, потом Генлои... Не будет Генлои — я верну свое государство. И... ты должна увидеть лес на Икламукре, настоящий лес. Вамит не смог сделать его таким, какой он на самом деле... ты с ума сойдешь, когда его увидишь, он — светится. На Икламукре очень плотная атмосфера, звезд не видно, спутников нет, и лес светится. Кора... листья... Этот мир весь в себе, прекрасный и абсолютно самодостаточный, глядящий в себя, не в небо... Никогда не глядящий в небо...
Айхен замолчал, потом вдруг добавил:
— Пожалуйста, выживи, Маша.
Она кивнула.
— Я постараюсь. Только и ты уж постарайся... Я очень хочу увидеть мир, который никогда ничего не искал в небе. И Вельзарел я тоже хочу увидеть...
Командор Эрдр впервые за свою карьеру действовал вопреки приказам Эрайдана. Своевольничал — откровенно и не скрываясь. Формально он имел на это право, ибо СОГ не подчинялся Эрайдану, не подчинялся никому. Формально он имел право пожать плечами и отключить связь, когда министр Шостей с пеной у рта доказывал ему, что он не должен вставать во главе объединенных союзных армий, что должен вернуться на Исчен и ждать указаний. Эрдр имел право сделать это нарочно на глазах изумленного Великого Совета. Ему нужно было видеть реакцию.
Будет ли Великий Совет сомневаться, колебаться, размышлять или поймет, что ждать больше нельзя, и что если сам он не может принять решение и взять на себя ответственность, то стоит хотя бы не мешать тому, кто готов эту ответственность на себя взять. Перекреститься, сплюнуть через плечо, зажмуриться — и поверить словам командора СОГа, что он разобьет цирдов, если ему предоставят абсолютную власть главнокомандующего армией.
