В ответ на "Стража" очень хотелось распрямить плечи и выкатить грудь колесом, но реальность была такова, что до "Стража" мне было не ближе, чем до Земли.
Может быть, по крови я и "Авед", хотя и сомневаюсь, если говорить откровенно, но по мировоззрению, воспитанию — человек.
Обычный человек, прошедший круговерть войны и...
— Най, о чем задумался? — Тофин насторожился, вглядываясь мне в глаза.
— Маэль, сильно оторвалась? — Задал я вопрос, который был одновременно и чистым любопытством и насущной необходимостью.
— "Оторвалась"?! Если ты имеешь ввиду скандал, который закатил экипаж "Ведьмы", то — да! Оторвались от души. — Тофин встал напротив меня. — Если все, что последовало за этим... То... Там даже я — удивлен!
— Норнэлл "приземлили"?
— Нет. — Гаффлинг почесал затылок. — Маэль оставила кристаллы... Но выгребла, подчистую, всю городскую казну, "раздев" все семьи. Минк в ярости — когда эльфы нанимали его отца, речи о воровстве даже и не шло. А тут, такие открытия!
Пока мы разговаривали, компьютер бота связался с процессором скафа, протестировал системы и отдал приказ на возвращение, на борт корабля, в "родное стойло".
Едва зашевелились камни, освобождая проход, все вояки снова схватились за мечи, а маги за свои отточенные заклинания.
Я любовался игрой разноцветных искр, окружающих всех этих разумных.
Маги четко делились по четырем стихиям с незаметным, постороннему глазу, дополнением — любая стихия запитывалась от "незаметно-белого", не понятного мне, цвета.
Воины, по стихиям не делились, но подпитку получали от оранжевого свечения.
— Это моё. — Я обошел выстроившихся в линию воинов и замер, поджидая ЛДС.
— Най... Ты — "Авед". Зачем ты вернулся? — Тофин, сидящий напротив меня в здоровенном походном шатре, потягивал из кубка горячее питье, отдающее запахом корицы, лимона и еще десятка неведомых мне трав. — Будет война?
— Нет, Тофин. Войны не будет — не с кем вам воевать. — Я пригубил свой горячий напиток, поражаясь его богатому вкусу. — Я только хочу задать несколько вопросов...
* * *
Человек такая редкая тварь, что будь он один-единственный, или будь их семь миллиардов, все едино — тварь!
Осталось только разобраться, тварь Божия или просто — тварь?
На мой, сугубо личный взгляд, человек просто — тварь.
Нет, ничего ругательного в этом слове я теперь не вижу — просто "творец" с маленькой буквы, ни больше и не меньше. "Тварь" — творящий, действующий.
Это позже, христианство приписало слово "Божия" и испортила нам жизнь больше чем на две тысячи лет. Были "творящими", стали — "творениями"...
Ну, это нам... А что там на Земле сейчас твориться и какие боги заведуют нашей планеткой теперь — сам черт ногу сломит!
Разговор мой с гаффлингом, а через пару дней, когда я скрепя сердце усадил в бот мага и перелетел в город Норнэлл, который еще и поискать пришлось, к тому-же, с пакарром, радостных открытий не сделал.
Оба пользовались отрывками из старинных легенд, обрывками из манускриптов, собирая разрозненные крошки информации воедино.
Мог помочь отец Жана, Кан...
Но идти к нему на поклон, я, откровенно опасался — и дочки его лишил, и брак накрылся бардовым тазом, да еще Маэль, наверняка рассказала, кто ее освободил "от постоянного стресса дежурства", забирая свою долю, зажиленную его сколько то раз прадедушкой.
Минк, Тофин и еще один из офицеров, гном по рождению — Прэк, прочно обосновались в доме мага, на огромной поляне которого стоял мой бот.
Эта троица, пыталась всячески меня растормошить, но с каждым днем становилось только хуже и хуже.
Зарывшись в библиотеке города, я возвращался из архивов только поздно ночью, ужинал и сваливался в горизонтальное положение, просто не имея сил на разговоры.
"Аведы", "стоящие на Страже", везде и всюду обильно поливались грязью, хорошенько смешивались с пылью, высушивались и... Исчезали.
По каноническим текстам, получалась странная история: "Аведы" пришли в Тримирье одними из первых. Точнее, именно с их приходом, этих миров стало Три.
Договорившись с людьми, как основной перворасой, "Стражи" заняли границы и больше 700 лет охраняли их, верой и правдой. Появившиеся "вторые" — пакарры, гаффлинги и чуть позже — эльфы, человеческую расу пробовали на зуб больше тысячи лет, умываясь кровью еще на границах.
А "стражи" делали вылазки в приграничные миры, вырезая зарвавшихся правителей в собственных постелях.
И, вот и первая странность — стояли на страже, не покидая границ и одновременно — "вырезали правителей".
Возможно, были "спецчасти", как вариант...
А возможно и нет...
Две тысячи лет пограничных конфликтов заставили соседей научиться жить мирно и подписать "мировую".
"Стоящие на страже" ушли охранять общие границы, пополнив свои ряды новобранцами из числа всех рас, что подписали Договор.
А еще через 280 лет, первый мятеж "Аведы", закончившийся крупной резней в столице Тримирья, Маргоне.
За четыре десятка лет, мятежей было еще три и последний оказался столь эффективен, что не только стер столицу с поверхности планеты, но еще и заставил объединяться всех, чтобы разодраться со "стражами".
Которые — внимание! — так и держали границы, не покидая охраняемых территорий!
Война против "Авед" длилась 10 месяцев и закончилась полным разгромом "стражей", их проклятьем и высылкой за пределы Тримирья.
Странности, нелепости и несуразности громоздились одна на одну, затмевая собой небеса.
То, один "Страж" в бою равен двум сотням рыцарей, а то, 45.000 войско прошло вдоль границ и вырезало более 75% боевых отрядов пограничников!
Бред?
Вот и я говорю — бред!
Через пару столетий, в разгар стычек с Тчарнами, все уже трижды пожалели, что избавились от "Аведов".
Впрочем, с этой войной тоже было много странностей и вранья.
Три древнейших профессии мирового общественного мнения: История, Журналистика и Статистика, вновь подогнали факты, переписали их в угоду необходимости и набрали стат материал, для своего оправдания.
Ничего не меняется, хоть у власти люди, хоть — эльфы, гаффлинги и пакарры.
Ну и гномы, куда ж от них...
Библиотека славного города Норнэлл, запрятанная в самое основание летающего острова, охраняемая спустя рукава и почти пришедшая в упадок по причине отсутствия читателей, былым своим великолепием поражала: хоть годы и потрудились, разрушая красоту каменной резьбы на стенах, завитушках перил огромных лестниц, потолке и каменных шкафах, вырезанных из цельного куска камня, тем не менее — оставались ясно различимы, а то, что отвалилось, легко дорисовывала фантазия.
По просьбе Тофина, меня сопровождал младший библиотекарь, тонкий, словно прутик веника и предпочитающий помалкивать и прятать свое лицо в тени капюшона.
На мои просьбы, "работник чернильницы и чернил", лишь кивал головой, подтаскивал книги и молчком прятался в тени, не отвлекая на себя внимание.
Особым его расположением ко мне служил тот факт, что он таскал мне обед прямо в библиотеку, нарушая все установленные правила.
Я честно звал его с собой, за стол, первое время, получая в ответ покачивание головы и тихое "Приятного аппетита".
На составление первичной картины я потратил больше двух недель — растратил я весь свой талант правильно задавать вопросы, растратил.
Пожирая пирог с птицей, одновременно бегал глазами по строчкам книги.
Каменная библиотека, оказалась на диво превосходным хранилищем — бумага и пергамент казались свеженькими, а чернила и позолота — словно вчера из-под руки мастера-переписчика.
— Плюнь. Говенная это книжка. — Жан плюхнулся на стул, напротив меня. — Бестолковая и брехливая. Привет, Най.
— Привет, Жан. — Я отложил кусок пирога на тарелку. — Каким ветром?
— Лучше, прочти вот эту. — Вместо ответа, Жан положил передо мной книгу в обычном, красном переплете. — А потом... Зайди к нам. Отец хочет с тобой познакомиться — раз. И библиотека у нас, удобнее — два!
Молодой эльф встал из-за стола и кивнул на прощанье, растворившись в каменной тьме, словно его и не было.
Книга, которую Кин обозвал "говенной", таковой, в сущности своей и являлась: автор путал даты, имена военачальников и названия городов. Путал так постоянно, что закрадывалась мысль, что делает он это неспроста.
Пачкая пальцы, ругаясь и кляня собственный склероз, который вечно мешает мне зайти в рубку бота и взять там тактический карандаш, а не мучиться с этими чернилами, перьями и прочей фигней!
А еще лучше — взять планшет и наговаривать, наговаривать, наговаривать...
Перечитывая первые десять строк, сделанных пометок, замер с открытым ртом — не зря автор, собака такая, многомудрая, делал ошибки! Совсем не зря!
На пятой и шестой строчках, посвященных времени подписания "Договора", временная ошибка составляла 17 лет!
Точно те же 17 лет составляли ошибки в первых мятежах "Аведов" и начале боевых действий с Тчарнами.
Странно?
Крутил эти проклятые семнадцать лет и так и так, выжимая все из своих записей и дырявой головы, но тщетно — 17 лет так и оставались лишь ошибками в 17 лет, не больше и не меньше.
"Что же ты тут намудрил, Ромм Мощенщик, а?!" — Я отбросил в сторону записки, книгу и собственное терпение, собираясь от души выругаться, невзирая на присутствие свидетелей.
Тихий писк боли и шорох падающего тела моего сопровождающего, мои желания пресек на корню.
Библиотекарь корчился, путаясь в полах своего коричневого плаща, разбрызгивал идущую горлом кровь и бился головой о каменный пол, издавая страшные звуки.
Лампы, как назло яркие, добавляли всей этой картине такую отчетливость, что становилось...
Жутко становилось!
Что, какая сила толкнула меня первым делом схватить со стола обе книги — принесенную Жаном и ту, которая взорвала мне мозг и сунуть их за пазуху — не знаю.
Знаю только то, что ровно через мгновение, стол превратился в пылающий костер, жадно пожирающий все мои записи и пометки, разлетающиеся чадными клубочками, во все стороны.
Заклинание, настороженное на огонь, мгновенно отсекло горящий стол от остального мира библиотеки прозрачной сферой, перекрывая доступ кислороду.
Бегущие с дробным топотом библиотекари, гарантировали мне веселую жизнь, словно этот костер запалил я, перед этим выведя из строя их собрата.
Склонившись над корчащимся молодым человеком, постарался прижать его к полу, удерживая от травм, синяков и шишек.
"Постарался" — это очень точное слово!
Служка вырывался у меня из рук, царапался и старался приложиться головой в камень, как можно больнее.
Не выдержав, врезал ему с правой в челюсть, вырубая сознание и, лишь через секунду сообразил, что бил я зря — сонная артерия была прямо под рукой, только нажми!
Едва мой помощник вырубился, уложил его удобнее, скинул капюшон и присвистнул: молодой человек оказался девушкой, принадлежащей к расе пакарров, хотя... Уши у нее были вытянутыми и острыми, а рыжие волосы, явно достались в наследство от гномов!
Разглядывая бесчувственное девичье тело, не мог не признать, что гибрид удался на славу: пропорциональное сложение, аккуратные черты лица, цвет волос — все в "тему", все дополняет, оттеняет и притягивает взгляд.
Раздавшийся над ухом вопль "Тэкр!" заставил меня перенести свое внимание на библиотекарей, которые вместо тушения пожара, плотным кольцом обступили меня и, судя по их лицам, ждало меня нечто незабываемое.
Пока тупил, рассматривая разумных всех мастей и рас, они стали осторожно отталкивать меня от лежащего на каменном полу, покрытого кровью, девичьего тела.
— Все-все, ухожу! — Я поднял руки, выпрямился и сделал шаг в сторону, освобождая место у бесчувственного тела.
Произошедшее дальше...
Произошло помимо моей воли.
Едва в руке старшего библиотекаря сверкнула отточенная сталь, все мои рефлексы взвыли дурниной, посылая тело вперед и сбивая пожилого эльфа с ног, выбивая из его руки короткий кинжал, со звоном покатившийся по каменному полу.
Еще не настолько я очерствел, на всех своих войнах, драках и путешествиях, чтобы позволить хоть кому-нибудь, убить молоденькую девчушку, валяющуюся без сознания.
Да еще и по моей вине, к тому же!
— Уйди, гость! — Глаза эльфа горели нехорошим, ярким блеском, словно у наркомана, сразу после приема дозы. — Уйди! Оставь ее нам и уходи... Придешь завтра...
На границе моего сознания появилась странная, затравленная искра, оранжевая, как апельсин.
— Отдай ее нам! — Эльф сделал шаг в мою сторону, в надежде, что я уйду.
— Не в этой жизни, пес смердящий! — Вырвалось у меня прежде, чем я осознал, что стою в окружении более чем двух десятков вооруженных мужчин, вооруженный лишь своим собственным телом...
"Я пойду с тобой?" — Спросил меня апельсин, замерев на миг и ожидая моего ответа, как откровения свыше.
— Ты пойдешь со мной! — Громко ответил я и апельсин завертелся волчком, ликуя и торжествуя, празднуя мое решение. — Только, мне надо тут закончить...
"Я помогу!" — Оранжевый шар, устремился ко мне, вырастая в размерах.
Не успел он мне помочь — странная окрик-команда заставила его замереть, съежиться в размерах и тихонько заскулить.
Если библиотекари рассчитывали навязать мне "бой по кругу", то у них это получилось. К сожалению, для них.
Да, конечно, не хватало боевого костюма, хорошего автомата или станнера, но, после того как мне в руки попал уже знакомый кинжал старшего библиотекаря, все пошло очень даже и не плохо!
Если бы не тихий шепоток моего нового оранжевого приятеля — Не убивай их — все было бы еще проще.
А так, пришлось ломать руки-ноги и посматривать по сторонам, не придет ли кому из "целых" в голову простая, как дым над костром, мысль — прибить так и не пришедшую в себя, девушку.
Никому в голову мысль не пришла, а старый эльф, трижды кидавшийся в атаку, потерял от боли сознание и командовать своими подчиненными просто не мог.
Время боя, это такая странная, субъективная, переменная, что минуты в нем могут быть и секундами и часами — одновременно. В очередной раз я пожалел, что рядом нет старого напарника, которому можно доверить спину и которого сам рад прикрыть своим телом.
Весь бой, точнее — избиение — продолжалось больше трех минут и закончилось с разгромным счетом 18:0 в мою пользу.
"Простенько и со вкусом..." — Признался я самому себе, глядя на поле битвы.
Стоны живых, но переломанных и покалеченных, не скрою, ласкали слух.
В моей жизни, той, еще до прилета "сероликих человечков", чаще всего мне приходилось сталкиваться с тремя, самыми страшными, "усталостями": первая — усталость от окружающих. Самая распространённая и самая легко исправляемая. Только никто и исправлять ее не хотел!
Вторая — усталость от себя. Тут, ничего не попишешь — это моя форма болезни, лечить которую приходилось простым и радикальным методом — работой. Работой, до волчьих глаз, до выпадения в осадок и отрубания в наполненной горячей водой, ванне.
