* * *
К позору своему безбожно просыпаю — на часах уже без чего-то одиннадцать. Натянув джинсы и футболку — хватит и вчерашних конфузов — выбираюсь в коридор и, стараясь не привлекать внимания, шмыгаю за дверь туалета.
Уже в ванной, соскребая модную щетину, прислушиваюсь сквозь шум воды к происходящему в квартире. Моя инвалидская команда ведет себя так, словно сегодня обычное субботнее утро. Беркович встал сразу же вслед за мной и теперь сопит у телевизора. Любителю дефективных романов повезло — рана не опасная и быстро обработанная. Даже воспаления нет. Мила хлопочет на кухне. Ну, просто семейная идиллия! Стало быть, верят они мне, как Рембо-какому-нибудь, или актеру Пореченкову из смешного сериала "Агент национальной безопасности". А верят, между прочим, зря!
Потому что их надежа и опора, их каменная стена, фыркающая под душем и терзающая десны жесткой щетиной зубной щетки, на самом-то деле просто испуганный отселенец-алкаш, выброшенный на обочину жизни именно за то, что пытался принимать самостоятельные решения как офицер и патриот своей многострадальной державы ...
Часть вторая
1.В бой вступает Джамаль
Один из самых богатых и влиятельных людей Восточной Украины был мусульманином. Для большого бизнеса нет, конечно, ни эллина, ни иудея, но человек, выросший в семье, почитающей пророка Магомета, с молоком матери впитывает уважение к религиозным лидерам ислама. Поэтому просьбу одного из влиятельных саудовских имамов, позвонившего из Медины, олигарх воспринял если не как приказ, то, во всяком случае, как руководство к действию. Тем более, что просьба оказалась и в самом деле пустячной — всего лишь перевезти некоего человека из одного места в другое, не привлекая к персоне внимания и не оставляя следов. Эка невидаль...
Персональный бизнес-джет Dassault Falcon 900, единственный в своем классе самолет с тремя реактивными двигателями, заходил на посадку, имея на борту только одного пассажира. Мужчина лет сорока, одетый по последней "ученой" моде, введенной в обиход основателями и топ-менеджерами компьютерных гигантов "Эппл" и "Майкрософт", в льняных мешковатых брюках и простом хлопчатобумажном реглане. Развалившись, он смотрел на огромном экране плазменного телевизора новый голливудский блокбастер, чья мировая премьера ожидалась только через неделю.
Стюардесса, обслуживающая необычного гостя, никак не могла понять, кто он такой. Разговаривал по-русски, хотя и с каким-то немного странным акцентом, был явно не представителем элиты — одет хорошо, но не "в тренде". На изысканный обед накинулся голодным волком, при этом полностью проигнорировал модных в этом сезоне новозеландских мидий, а знаменитым сортам виски и джина предпочел вульгарное (хоть и очень дорогое) пиво. И совсем уж не походил он на политтехнолога — за последние годы этот самолет перевез их столько, что экипаж сбился со счета.
Командир корабля нервничал, потому что получил приказ посадить воздушное судно в личной резиденции олигарха. Несколько лет назад тот обосновался в городском ботаническом саду, где построил вполне современную взлетную полосу, которую пришлось буквально врезать на свободный пятачок между озером, автотрассой и железной дорогой. Поэтому получилась она предельно короткой и почти не имела подлетной зоны.
Посадить сюда самолет было немногим проще, чем приземлиться на палубу авианосца. Но хозяин, потратив на одни лишь согласования годовой бюджет иной африканской страны, искренне считал, что деньги решают всё, так что спорить с ним на эту тему было даже не бесполезно, а просто опасно.
Наконец шасси коснулись бетона, командир передал управление второму пилоту и, наблюдая за тем, как тот заруливает в ангар, вытер пот со лба.
Обязательные представители таможни, пограничников и СБУ, получившие предупреждение о прибытии международного чартера два часа назад, ожидали на контрольно-пропускном пункте. Они и в мыслях не имели не то что досмотреть самолет, но даже просто заглянуть за гофрированную алюминиевую стенку ангара, в котором укрылась дорогая красивая машина. Идея проводить личный досмотр самолета, хозяин которого контролировал в области всех и вся, от тяжелой индустрии до бабушек, торгующих семечками на троллейбусных остановках, могла прийти в голову только сумасшедшему или человеку, который совершенно не дорожил своим местом.
Представители властей выпили предложенный кофе, приняли небольшую мзду, расписались, где положено, и довольные отправились восвояси. Штампы в паспорте "гражданина Грузии", сошедшего на гостеприимную украинскую землю с борта "Фалькона", были проставлены и без их участия.
Через четверть часа после посадки территорию резиденции покинул "Лексус", принадлежащий одному из местных воров в законе — его номера гарантировали такую неприкосновенность, по сравнению с которой и статус народного депутата не шел ни в какое сравнение. Ни один пост ГАИ не рискнул бы остановить этот автомобиль, даже если бы он мчался по встречной полосе со скоростью двести километров в час. Сопровождаемый двумя набитыми охраной "Ниссан-Патролами", "Лексус" вышел на трассу. Отсюда до Русы было примерно семьсот километров, но гарантия безопасного въезда в страну этого стоила...
Джамаль, въехавший в Украину на сутки раньше с российским паспортом уроженца Дагестана, сидел за рулем скромного "Фольксваген-Пассата", ожидая появления кортежа. Убедившись, что все идет по заранее намеченному сценарию, он, выждав еще полчаса, двинулся вслед.
Украинские трассы республиканского значения в подметки не годились дорогам, проложенным в Эмиратах, но, с другой стороны, были намного ровнее и безопаснее курдских бараньих троп. Времени было достаточно, наблюдая за тем, как медленно ползет по карте навигатора маркер, Джамаль вспоминал о своем знакомстве с нынешним нанимателем.
Четырнадцатого апреля 2003 года, когда американцы вошли в Тикрит, Джамаль был одним из немногих, кто знал о том месте, где прячется покинутый всеми Саддам. Иракский диктатор в узком кругу называл Джамаля "мой Отто Скорцени". Личный палач, исполнитель особых поручений, он был известен в лицо очень немногим, а потому мог свободно передвигаться по стране, погруженной в хаос войны. У Саддама еще оставалась возможность покинуть страну, но все его зарубежные счета, даже самые секретные, были вычислены и заморожены американцами, а для того, чтобы надежно укрыться, нужны деньги. Большие деньги.
И они у Хуссейна имелись — в предместье Багдада, в неприметном подземном складе ждал своего часа "золотой поплавок" — двадцатифутовый контейнер с миллиардом долларов наличными во всевозможных купюрах. Саддам уже не мог приказывать, он просил. В начале декабря Джамаль покинул Тикрит и в одежде крестьянина на разбитой машине двинулся в сторону Багдада.
Саддама опередили. Хранилище оказалось пустым, и кто из троих посвященных стал в одночасье миллиардером, на тот момент было уже неважно. Впрочем, Джамаль, сколь ни прилагал он потом усилий, о судьбе "Саддамовского миллиарда" узнать ничего не смог.
Там же, неподалеку от пустого хранилища, он был схвачен американцами наряду со всеми мужчинами призывного возраста и отправлен в фильтрационный лагерь. Джамаля знали немногие, очень немногие. Но все-таки знали. В лагере обнаружился человек, который вполне мог купить свободу ценой жизни Джамаля. Узнай янки, кто он на самом деле, и его ожидали жестокие многомесячные допросы. А потом, когда американцы высосут всю информацию вплоть до детских воспоминаний про церемонию обрезания, его ждало, в лучшем случае, пожизненное заключение в Гуантанамо. Саддам был хорошим хозяином, щедрым и милосердным. Но не вина Джамаля, что голова бывшего правителя Ирака оказалась единственной ценностью, которой бывший "Отто Скорцени" мог оплатить собственную свободу...
Оставалось найти подходящего покупателя. Внимание Джамаля привлек невысокий полный американец, прогуливающийся по лагерю в сопровождении двух морпехов. Джамаль хорошо говорил по-английски. Он вежливо попросил у "мистера Моргана", как было указано на бейджике, разговора с глазу на глаз, чтобы сообщить сведения, представляющие интерес для "национальной безопасности". Последние слова "феллаха из Тикрита" вызвали у члена сенатской комиссии неподдельный интерес. Торг занял немного времени. Не прошло и двух часов, как Джамаль с пропуском оккупационных властей на руках покинул Багдад, знавший его человек был убит при попытке к бегству, а Виктор Морган в генеральской палатке, захлебываясь от собственной значимости, рассказывал о том, что ему "совершенно случайно" удалось выяснить, где прячется неуловимый Саддам Хусейн...
Дорога к Русе с короткими привалами заняла около десяти часов. Двигающийся с высокой скоростью кортеж добрался до места раньше.
К воротам объекта, укрывшегося посреди живописных и не очень развалин, "Фольксваген" подкатил еще засветло. Охранники долго и нудно препиралась, выжидая, пока не появится толстобрюхий Хасан, делано всплеснувший руками и приказавший немедленно впускать дорогого гостя...
Во дворе, готовясь в обратный путь, стоял "Лексус", доставивший в Русу человека, нужного Джамалю здесь и сейчас.
Контроль за распространением (точнее, за нераспространением) ядерного оружия и материалов, необходимых для его создания, является непреходящей проблемой всех государств-членов "ядерного клуба". Самый эффективный способ для его осуществления — это контроль над специалистами. И не столь за теоретиками, физиками-ядерщиками, которые ведут изыскания и разработки, сколь за рядовым техническим составом среднего звена. То есть за теми, кто имеет достаточную теоретическую подготовку и практические навыки, чтобы оценить работоспособность конкретного ядерного боеприпаса и привести его в действие...
Журавлев Константин Васильевич, инженер-ядерщик, был представителем последнего поколения специалистов главного научного центра СССР по разработке ядерного оружия. Пик его карьеры пришелся на вторую половину девяностых, когда, волею большой и дружной ельцинской "семьи", ратовавшей и боровшейся за "демократические" и "общечеловеческие" ценности, самый мощный в мире сверхсекретный ядерный центр, десятками лет обеспечивающий приоритет страны в стратегических вооружениях, был открыт для американских "наблюдателей". Вскоре после этого зарплаты уникальных специалистов сравнялись с зарплатами дворников и сторожей, а темы их кандидатских диссертаций были признаны бесперспективными.
Через несколько месяцев, холостого и почти безработного специалиста, всерьез обдумывавшего как лучший вариант перспективу трудоустройства продавцом на базаре, разыскал добродушный кавказский старичок, разительно напоминающий великого чеченского артиста Махмуда Эсамбаева. Он оказался главой нижегородского землячества выходцев из республики Ичкерия.
Журавлев, в бессильной злобе наблюдающий за тем, как его город активно обживают новые хозяева жизни — лавочники, мошенники и бандиты — честно выдержал данные ему на размышление сутки и ответил согласием. Чеченские авторитеты выбрали очень удачное время — гибель "интеллигента" на зимней рыбалке никому не показалась подозрительной, а тело подо льдом никто толком и не искал.
Осколки всесильного КГБ были заняты разгорающейся схваткой за бюджеты и полномочия, поэтому тот факт, что три месяца назад жизнь специалиста с нищенской зарплатой оказалась застрахованной на изрядную сумму, не заинтересовал тех, кто должен бы был озаботиться им по долгу службы. И уж тем более никому не было интересно, что контрольный пакет страховой компании, без малейших задержек выплатившей родителям утонувшего огромные деньги, принадлежал некоему Арсену Хатаеву...
Таким образом, "погибший в результате несчастного случая" Константин Журавлев был вычеркнут из соответствующих списков и снят со спецконтроля.
Горе родителей было искренним, но не безутешным — страховка оказалась очень выгодной, выплаты хватило на то, чтобы уехать в другой город и безбедно существовать на банковские проценты. Сам же утопленник "всплыл" через месяц на черноморском побережье Турции с паспортом гражданина Островов Кука, другим именем и новой биографией. Он был доставлен в хорошо охраняемое комфортабельное поместье, расположенное в горах, где вдали от властей и любопытных глаз кавказские бандиты прятали особо ценных заложников.
Несколько лет, проведенных в золотой клетке пошли Константину на пользу. В ожидании того часа, когда в руках у "борцов за свободу" окажутся необходимые материалы, или же найдется покупатель, готовый предложить за умения и знания Журавлева достойную цену (изначально его покупка была простой коммерческой операцией), Константин много читал, получал всю последнюю периодику и был в курсе всех достижений ядерной физики и технологии, доступных в открытых и полуоткрытых источников.
И вот, несколько дней назад, его час пробил...
Журавлева выдернул из воспоминаний голос Джамаля, раздавшийся совсем рядом с комнатой отдыха. Хозяин требовал выходить.
Пришло время работать.
2. Черный риэлтор
Первые дни в новом составе — я, Мила и Алан — проходят в тягучем и неуютном ожидании. Делать совершенно нечего. В Русе, не говоря уже про аэродром, сейчас не протолкнуться. После пожара комиссии друг у друга по головам ходят. А уж чекистов с ментами — хоть жопой жри. Не, нахуй-нахуй, кричали пьяные гости пинками выгоняя трезвых хозяев! Спалюсь тут же. Поэтому, остается только ждать и спать...
В конце концов, Руса пропадает из новостных телепрограмм и лент новостей. Пожар потушен, виновные назначены и будут наказаны, погибшим отданы надлежащие почести. Что же, стало быть, сегодня и выдвигаюсь ...
Инвалидская команда понемногу втягивается в конспиративный быт. Мила, осатанев от телевизора, с головой уходит в хозяйственные хлопоты. Уборка, готовка. При этом не забывает бросать на меня быстрые, нарочито-случайные взгляды и излучать флюиды самого провоцирующего толка. Хорошо хоть джинсы скрывают реакцию моего несознательного тела, не понимающего, почему хозяин не переходит к решительным действиям, а страдает херней.
Жужик, как добропорядочный американец, временно лишенный трудоспособности, после завтрака неизменно занимает стратегически важное место напротив телевизора с пультом в руках. И молча сидит, изображая то ли принцессу в лапах у пиратов, то ли обиженного в лучших чувствах миссионера, которого людоеды включили в праздничное меню. Или наоборот, не включили, побрезговав.
Пару раз собираюсь с духом, чтобы объясниться с Милой. Но только я решаю выдернуть девчонку на кухню, чтобы, наконец, разобраться в наших с нею отношениях, этот обормот обязательно приползает в поисках чего бы пожрать. Ну не падла ли он?
Вот и сегодня девчонка отгоняет америкашку от холодильника, когда Жужик пытается соорудить из двух кусков хлеба и отбивной подобие гамбургера. Затем, с заметной радостью, что разговор откладывается, командует начинать обед.
Прием пищи проходит в обстановке чуть ли не семейной. Беркович, как и его любимый Джек Райан (читал я пару романов Тома Клэнси, полная чепуха), искренне считавший гамбургеры вершиной кулинарного искусства, вначале относится к борщу, картофельному пюре, греческому салату, крученикам и прочей лолитской стряпне с опаской. Но вскоре втягивается и теперь наминает так, что треск за ушами слышен, наверное, и в Русе...
