Гидроплан плюхнулся в воду проглиссировал, сбрасывая скорость, и ткнулся носом в берег прямо напротив того места, где стояла наша машина.
Васильич в классическом пилотском кожаном обмундировании ранних лет авиации — шлем, очки-консервы и кожаная куртка, выбрался из кабины, спрыгнул на берег, и закричал нам:
— Чего смотрите, трос давайте! Я что, своим ходом на берег выезжать должен?
Его напарник тем временем опускал вниз довольно большие колёса, вроде тех, что они там в Лахоре ставят на заднюю ось велорикш и грузовых велосипедов.
Зацепив это сооружение тросом, мы выволокли его на сушу.
Васильич и его спутник тем временем избавились от курток, всё-таки в Дели было жарко, не то что там, наверху. Самолету сложили крылья, завернув их назад, и перецепили на жесткую сцепку хвостом. После чего мы его легко отбуксировали в один из ангаров. Нечего демонстрировать секретную технику всяким там разным.
— Пять часов от Лахора без посадок и дозаправок. И керосина бы ещё до Лакхнау хватило, — похвастался Васильич.
— Пять часов? — недоверчиво переспросила Фулла. — Это больше шестидесяти миль в час?
— Да, крейсерская скорость здесь сто десять километров в час.
— Пожалуй, даже мы с Ясминой бы не отказались от такой разъездной повозки.
— Так, — вмешался я. — Я вас не представил. Это Сергей Васильевич, он оттуда же, откуда я, главный инженер Лахорского завода, а это Фулла, она из той же долины, что и известный тебе Гамаль. И как ты Васильич, предполагаешь теперь оправдывать перед старейшинами Драконьей Долины появление у нас этой машинки?
— А чего тут оправдывать? — неожиданно для меня вступилась за Васильича Фулла. — Ты там, у себя дома на таких штуках летал?
— Летал. Иначе было бы куда сложнее поднять её в воздух, и совершить такой немаленький перелёт.
— Ну вот так и говори старейшинам, мол там научился летать, а здесь было скучно сидеть прикованным к земле, вот и построил леталку, как только оказалось возможным. Любой дракон тебя поймет.
— Кстати, признавайся, откуда чертежи планера содрал? Где-то я такую байдарку с крыльями видел.
— В Питере в музее Арктики был? Там под потолком такая висит, Ш-2 или шаврушка. Самая технологичная машина в советской авиации. Её когда с производства сняли, в аэродромных мастерских хозспособом делали. А потом еще любители чуть ли не в квартирах. А чертежи нашлись у тебя на ноутбуке. У тебя там была подшивка журнала "Моделист-конструктор".
— А можно мне попробовать на ней полетать? — Фулла ослепительно улыбнулась инженеру.
— Ну могу попробовать поучить. Садись. На час полёта у меня керосина ещё хватит.
Мы выкатили самолет из ангара и развернули крылья.
Васильич посадил драконочку на правое сиденье, сам сел на левое, разогнался прямо по дороге, ведущей от ворот, и взлетел.
— Во двужильный сахиб! — восхищенно выдохнул его спутник, молодой мусульманин. — Я за пять часов полёта так вымотался, что мечтаю только чтобы поесть, да выспаться, а он, вишь ты! Похлопала ему такая ресницами, и он готов лететь дальше. Я б даже за поцелуй Моран не согласился.
Взлетевшая шаврушка тем временем начала закладывать довольно крутые виражи, крутить бочки и прочие фигуры.
Через час летающая лодка опять приводнилась в Джамну.
Когда пилоты из неё вылезли, я спросил Васильича:
— Ну как?
— Такое впечатление что я её не учу, а переучиваю на другую модель. Летать она уже умеет, вот самолётом рулить...
— А ты что скажешь, — спросил я Фуллу.
— Оно деревянное... — тяжело вздохнула она. — Ну примерно, как эту безлошадную повозку водить, вместо того, чтобы двигаться пешком. Ни повернуть толком, ни спикировать. Всё время приходится напоминать тебе что вокруг тебя тридцать футов дерева и ткани. И воздух под крыльями не чувствуется совсем...
— Это ты-то воздух под крыльями не чувствуешь? — поразился Васильич.
— По сравнению с вот этим... — Фулла как-то мгновенно выскользнула из одежды и вот перед нами стоит на задних лапах грациозная золотая драконица, размером раза в два больше шаврушки, и расправляет кожистые крылья.
— Хочешь теперь я тебя покатаю, — раздается громовой драконий шопот.
Ещё полчаса Васильич кувыркался в воздухе, сидя на спине у Фуллы. Наконец, драконочка выдохлась и спустилась с небес на землю.
Васильич, потряс головой:
— Ух! Ну и маневренность. На таком я ещё не летал.
Когда мы уселись перекусить, и он немножко пришёл в себя, я спросил:
— Слушай, а ведь если у нас есть авиационный двигатель, мы можем танк построить. Насколько я помню, в 30-е годы на танки ставили авиационные бензиновые двигатели?
— С гусеницами сложно будет. Экскаваторы я уже понемногу строю. Но у них ресурс гусениц километров в сотню. Насколько я помню, производство гусениц, способных выдерживать длительные марши, это уже самый конец 30-х, и куча специфических технологий — сплавы, высокочастотная закалка и еще какие-то тонкости. Ты же захочешь прорывов в стиле Гудериана, знаю я ваши с Ранжитом Сингхом привычки.
— А помнишь, были колёсно-гусеничные танки? Вроде как раз для этого — марши по дорогам, чтобы не изнашивать гусеницы, совершаем на колёсах, в бой идти — надеваем гусеницы.
— Было такое, танк Кристи, советская серия БТ. Знаешь, я подумаю. При условии, что ты дашь зелёный свет моим авиационным экспериментам.
— А что я? Я только за. Мне нормальная авиапочта при таких размерах страны во-о-т так нужна. Авиаразведка — тоже лишней не будет. Сделаешь что-нибудь размером с Ан-2 хотя бы, пассажиров на десять?
— Ан-2 не потяну, пожалуй. Там тысячесильный мотор. Вот Дорнье-Валь могу. Амундсен эту машину в своё время очень хвалил. Кстати, тоже летающая лодка, что при отсутствии аэродромов очень полезно.
— Вопрос в том, что зелёный свет давать должен не я, а старейшины Драконьей Долины. Они и так уже Ясмину регулярно полоскают за то, что тут анахронизмы сплошные творятся. Вон Фуллу к нам приставили в качестве наблюдателя и ещё нескольких молодых драконов. А тут вообще покушение на их родную стихию.
Фулла тем временем смотрела на Васильича сияющими широко раскрытыми глазами и, казалось, замечала за столом только его.
Я внимательно поглядел на предмет её воздыхания. В своё время, когда мы брали штурмом лагерь наркоторговцев, Васильич мне показался побитым жизнью пожилым мужиком, почти стариком. Но за два с половиной года, проведенных в Империи Ясмины, он буквально помолодел, и выглядел теперь не на свои сорок пять, а как бы не на тридцать. Вот что с человеком делает любимая работа при отсутствии стесненности в средствах.
* * *
23 мая 1802, уединенная долина в Гималаях
Фулла спикировала с ясного неба и, резко затормозив распахнутыми крыльями, приземлилась на площадке перед входом в пещеру Дхармадара, где тот как раз принимал солнечные ванны.
— Дядя, привет! — воскликнула она, когда дракон открыл глаза, чтобы увидеть, что это за тень упала на его шкуру. — А я теперь умею противозенитный манёвр делать!
Мысли в голове разморенного на солнце драконьего старейшины ворочались тяжело:
— Как противозенитный маневр? Ясмина же обещала что можно будет без этого обойтись!
— Ну не пугайся ты так, мне просто интересно было. Тут это, один дядька из тех, что у торговцев опиумом в рабстве был, оказывается в том мире умел летать на ихних янтрах или виманах, в общем летающих повозках. Тут ему стало скучно без неба, и когда они там сделали достаточно хорошую паровую машину, он сделал себе деревянную лодку с крыльями, и она действительно летает. Вот он мне позволил ей порулить, и показал всякие принятые у них в мире фигуры пилотажа.
— Надеюсь, сюда ты на своих крыльях прилетела.
— Да, конечно. Лодка она есть лодка. Ей для посадки нужна большая река или озеро. На худой конец большое ровное поле, колёса у неё для этого есть. Но, вообще, заметь дядя, люди, которые прекрасно умеют ходить по земле ногами, пользуются повозками, лодками и прочими транспортными средствами, чтобы добираться до нужного места или быстрее, или не так уставая. В воздухе так, оказывается, тоже можно. Даже эта деревянная лодка летит почти вдвое быстрее, чем способен лететь дракон. И не устаёт. Приземлился, долил керосину, поменялся за штурвалом, там три человека влезают, и лети дальше.
"Хитрюга серебряная, — с грустью подумал Дхармадар про Ясмину. — Уговорила нас отправить к ней туда в Дели представителей всех трёх кланов. Ну кто туда пошёл? Конечно, молодежь вроде Фуллы или Кешарина, у которых ещё детство под хвостом играет. Естественно, все эти забавные пыхтящие или бабахающие игрушки вызывают у них детский восторг. И если теперь мы как-то попытаемся сдержать технический прогресс в Империи Моголов, нас не поддержит молодежь собственных же кланов."
Датские деньги
Транкебар, 14 июня 1802
Петер Анкер, губернатор датской Ост-Индии, стоял на набережной Транкебара и рассматривал входящий в гавань корабль. Таких ему еще видеть не приходилось. Длинный стройный корпус, наклоненный вперед форштевень, слегка наклоненные назад высокие мачты. Сейчас все мачты были оголены, и между гротом и бизанью извергала чёрный угольный дым высокая труба. На гафели бизани развевался белый флаг с пятью красными кружками конвертом, бывший майсурский, а теперь имперский военно-морской.
Как не похож этот корабль на хорошо знакомые Петеру боевые корабли Типу-Султана. Те были тихоходными, неповоротливыми посудинами, ощетинившимися огромным для своего водоизмещения количеством пушек. А здесь, скорость, изящество, а пушки — ну наверное, на палубе что-то есть, раз под военным флагом ходит, но даже одного ряда пушечных портов по бортам не видно.
Губернатор вздохнул, и направился в свою резиденцию. Полюбоваться на имперские корабли, это хорошо, но надо что-то делать с деньгами. Недавний рейс торгового дома Харроп и Стевенсон, в который он хорошо вложился, оказался убыточным.
Придя домой, он только успел переодеться и попить чаю, что при такой жаре совершенно необходимо, как прибежал посыльный из порта и доставил визитную карточку.
Карточка содержала гравированный герб Империи Моголов и текст на английском языке "Рихард Беринг, министр промышленности и торговли".
На обратной стороне было написано на том же языке: "Прибыв в ваш порт, хотел бы возможно быстрее засвидетельствовать свое почтение вам, генерал".
Петер не был бы дипломатом, если бы был не в курсе, что с появления этого человека рядом с императрицей Ясминой во время подавления мятежа 4 года назад, начался стремительный рост Империи. Ауд, Удджайн, Нагпур и Орисса. Кстати, появление приличного порта в Ориссе тоже его рук дело. И корабли. Ладно то, что сегодня вошло в порт, были еще, говорят, страшные железные "Черепахи".
Естественно, Беринг был приглашен к обеду в тот же день.
Разговор за столом велся на английском, которым оба владели неплохо. В первую очередь речь шла о том, что Транкебар как порт не слишком удобен, с тех пор как после изгнания французов из Пондишери и разгрома Типу-Султана, раджи Карнатики только что с руки у англичан не едят, Транкебар стал не слишком интересным местом для торговли. Цены будут назначены такие, какие сочтут нужными англичане.
Анкеру было прямым текстом предложено направлять датские корабли в новый порт Парадип, построенный недавно в Ориссе. Кроме того, зашла речь о поставках всякой диковинной техники, которая последнее время стала появляться в Империи. Паровых портальных кранов, например. Или даже парочки "Черепах", мол рано или поздно понадобится защищать Транкебар от английских сил вторжения.
— А зачем вам все это нужно? — поинтересовался губернатор. — Вы предлагаете много, но в принципе англичане в любой момент предложат вам более выгодные условия, а нас отсюда попросту выпрут.
— Понимаете ли, мы не хотим чтобы какая-то европейская страна имела монополию на торговлю с нами. Поэтому, пока имперская армия и флот могут сказать веское слово в этом деле, мы не позволим англичанам вытеснить из Индии ни португальцев, ни голландцев, ни вас. С французами мы немножко опоздали, и с ними придется торговать через Реюньон.
Но подозерваю, что как только Амьенский мир будет нарушен, а он долго не может продлиться, французские корсары оценять прелесть Парадипа как порта для пополнения запасов воды и провизии для действий на английских путях поставок в Китай.
В принципе, защитить Транкебар от англичан проще дипломатическим путем. Просто заявить что если сипаи их Компании появятся под стенами Транкебара, на следующий же день наши корабли появятся на рейде Мадраса и Бомбея. Это мы можем. Но вот точно так же защитить Копенгаген мы не сможем.
— Копенгаген? — не веря своим ушам переспросил Анкер.
— Да, Копенгаген. В ходе следующей войны англичане наверняка захотят обезопасить свою торговлю со Швецией, и насолить России которую к тому времени Франция принудит к чему-то вроде союза.
Они выставят флот, превосходящий ваш численно и с намного более опытными офицерами, высадят экспедиционный корпус, и могут причинить множество разрушений. А мне ваша столица почему-то нравится.
Поэтому я бы с удовольствием посодействовал появлени у Дании современных средств береговой обороны. А это паровые бронированные корабли.
Пока я бы предложил вам направить несколько морских офицеров на стажировку в наш флот. А потом, ближе к следующей войне можно что-нибудь придумать.
Тайная аудиенция
25 июля 1802, Калькутта
На рассвете 25 июля 1802 года дворецкий разбудил Ричарда Уэлсли, и доложил, что в саду его резиденции находится некая мэм-сахиб, которая желает немедленно видеть господина генерал-губернатора.
Удивленный таким неординарным сообщением, губернатор быстро оделся и вышел в сад.
В шезлонге рядом с садовым столиком сидела девушка в богатом европейском платье и модной шляпке. Подойдя ближе, Уэлсли с удивлением опознал в ней Ясмину.
— Ваше величество, Вы...
— Да, Ваше превосходительство. Я полагаю, что нам с вами было бы неплохо обсудить судьбу Гуджарата и всей остальной Махараштры. Чтобы не возникало таких печальных недоразумений как с Аудом.
— Я не понимаю вашего намёка.
— Понимаете ли, генерал, активность пиратов Кахтиявара приняла совершенно недопустимые размеры. Мало того, что приходится собирать купеческие суда, идущие в Маскат, Басру, Джидду и Ас-Сувайс в караваны и сопровождать их военными кораблями, так еще они тут недавно собрали флот в пару сотен кораблей и попытались высадить десант в Татте. А Гаеквад их покрывает.
Уэлсли поёжился. Доклад про побоище в устье Инда с комментариями Реньера был уже доставлен из Бомбея. Маратхские пираты действительно собрали огромный, по местным масштабам, флот. Но что толку от этого флота из 300-тонных доу с двумя-тремя пушками на каждой, когда сверху по Инду надвигаются бронированные канонерки, устье перекрыли бывшие майсурские 84-пушечные линкоры, а по обоим берегам маневрируют конные полевые батареи с бомбическими снарядами и удивительным для полевой артиллерии умением попадать по морским целям.
