— Дайте время доложить Защитнице, — попросил Шелк, шепнув Дымокуру: — Сколько до рассвета?
— Четверть часа.
— Дайте полчаса! — крикнул Шелк.
Они молча ждали решения канезца. Наконец офицер ответил: — Ладно. Полчаса и не больше.
Дымокур подмигнул Шелку, но Мара скривилась, все еще не убежденная.
* * *
Дорин присел на корточки, вслушиваясь с крыши в звуки охватывавшей улицы паники. Вдоль берегов вспыхивали локальные стычки, но большая часть войск, кажется, чего-то выжидала. Хенганцы были истощены осадой, испуганы вторжением, их было слишком мало для организованной контратаки. Пехота Кана стояла стройными рядами, явно получив приказ защищать проложенный сквозь город морозный маршрут.
Но время шло, туман поднимался... Дорин начал гадать, не растает ли вместе с ним колдовской лед. Впрочем, тогда канезцы начнут двигаться.
— Кажется, они победили, — вопросительно сказал он колдунье. — Как ваше имя, если изволите?
— Можешь звать меня Ночной Стужей. И не стоит так спешить.
— Хенганцы даже не сражаются. Они уже разбиты.
— Согласна, они порядком потрясены и деморализованы.
— Чего же все ждут?
— Думаю, вестей из дворца.
Он хмыкнул, понимая ее намек. Все считают, что дворец взят, Защитница пала. К чему драться за безнадежное дело?
— Слишком долго, — внезапно сказала Ночная Стужа. Дорин уставился на нее. Женщина глядела на самую высокую постройку города — башню, поднявшуюся над дворцом. Он тоже вытянул шею, всматриваясь. Нечто странное происходило на рукотворном пике. — Что... — Он тут же понял: это косые золотые лучи рассвета коснулись ограждения террасы на верхушке башни. — Не понимаю, чего... — Он сбился, ибо лучи тонули в ответном свечении. Оно нарастало, ширилось на глазах. — Да что...
— Ложись! — закричала женщина и, выказав недюжинную силу, повалила его на кровлю, закрывая собой.
Слепящая, яростная эманация ударила по глазам, он застонал от боли и закрыл лицо руками. Оглушительное шипение — словно рядом вспыхнула тысяча огней — Дорин взвыл, уверенный, что горит заживо. Само здание задрожало и подпрыгнуло, будто в землетрясении; что-то неслось по городу, скрежеща и грохоча. — Да что это!? — услышал он собственный стон.
— Магия Старших, — прокричала женщина на ухо. — Куральд Лиосан отверзается.
— Кто?
— Защитница, разумеется.
Это самое отверзание или как его там грохотало и рычало, словно мимо крыши несся могучий водопад. Оно длилось и длилось, нарастало и ширилось, пока он не уверился, что скоро будет поглощен. Однако медленный и неумолимый поток прошел мимо или затих — или сам он оглох и ослеп в ходе истязаний. Дорин решился посмотреть, осторожно разводя прижатые к лицу пальцы. Зрелище ввело его в восторженное изумление. Два яростных огненных столпа высотой до небес. Каждый ползет по реке — один на восток, второй на запад. На его глазах западный смерч нагнал скучившуюся колонну канезской пехоты. Под водопадом света солдаты замерцали, тая и распадаясь. По следу уходящей огненной лавины оставались пятна сажи и пепла на тающем льду.
Высвобожденная мощь потрясла его. Как можно противостоять подобной силе? Коротко говоря — никак. Никто не сможет. Разумеется, за такое расточительство приходится платить высокую цену. Он был даже слишком ошеломлен. Дорину казалось, он знает, что такое сила, но сейчас ассасин ощущал лишь собственную ничтожность перед этой демонстрацией. Похоже, ничто уже никогда не станет прежним...
Ночная Стужа помогла ему встать. Дорин моргал, потому что все вокруг тонуло в размытом свете. Громоподобный рев теперь доносился издалека. — Едва вижу.
— Пройдет.
— Что это было?!
— Она послала огни Лиосана, или Тюрлана, по реке. Многие убиты. Но мне пора.
Дорин утирал слезящиеся глаза. — Как вам угодно. — Колдунья не ответила — похоже, уже успела уйти. Он, ослепший и словно еще охваченный огнем, попытался сесть, но зашипел, отдергивая ладони: кирпичи кровли обжигали, он отовсюду слышал шипение и потрескивание, следы магического удара.
* * *
Едва заблистал свет, Айко и прочие Танцовщицы-с-Мечами ослепли. Моргая, вытянув руки, они окружили короля и начали подталкивать назад, к Внешнему Кругу. Паникующие офицеры и вестовые метались, пробиваясь к Чулалорну, однако сестры, не имея возможности узнать своих, отгоняли всех.
Айко закрыла лицо руками и попробовала смотреть через щелку. Различив некий высоченный столп из чистой светящейся энергии — и, похоже, он двигался по реке в их направлении. Казалось, световой водопад низвергается с небес. Он молотил поверхность реки, пожирая все на пути своем. По бокам метались языки пламени, становясь синими и оранжевыми, уничтожая фасады домов и стены гаваней. Шум становился невыносимым воем.
Она видела, как накатывающаяся волна сияния коснулась целой роты посреди реки. Все растворились в буйном свете, как горсти трута в кузнечной печи. Даже телеги, выведенные на лед, пропали под этим напором. Просто превратились в прах перед ее истерзанными, зудящими глазами.
Еще ближе колонна солдат старалась укрыться под телегами; она кричала им, веля бежать, но голос не был слышен даже самой Айко. Огромная башня света подошла ближе, повозки исчезали, пока солдаты щурились, словно пытаясь отыскать врага. — НЕ НАДО! — заорала она, но люди пропадали, словно утащенные кверху, разорванные на клочки, испепеленные, взметенные как листья осенней бури.
Она отвела взгляд, заморгала, однако картина осталась за веками. Прижала губы к уху соседней танцовщицы: — Нужно бежать с реки! Сейчас же!
Та кивнула и передала приказ. Все вместе они перенаправили движение защитного круга, ища ближайшего пути к берегу. Почти на ощупь добрались до каменной лестницы-причала. Или то была прачечная, или место сбора питьевой воды?.. Сестры по двое поднимались по ступеням. Король, которого заставляли пригибаться, протестовал против "неуважительного" обращения. И все же они гнули его, положив руки на спину и шею.
Передние сестры нашли узкий проход меж двух домов, все отступили туда, прикрывая короля.
Угрожающий гул становился грохотом горного обвала, а пронизывающее сияние стало еще ярче — хотя куда уж? Его интенсивность резала глаза Айко сквозь сомкнутые веки. Подумалось: вот так чувствуют себя перед фронтом гибельной лавины.
Гребень волны настиг их. Черепица и кирпичи сорвались с крыш и полетели вниз. Жар, как в печи для обжига, заставил оторвать руки от слишком горячей стены. Грохот обвала не утихал, словно рушилась целая гора.
Наконец наступила относительная тишина. Айко с надеждой выпрямилась. Юна послала сестру на разведку. Знойный ветер дул с реки, нагревая лица. В нем чувствовалась вонь дыма и горелой плоти.
Ко времени возвращения разведчицы зрение Айко прояснилось, хотя повсюду еще плавали темные мушки. Сестра была бледна, лицо напряжено, словно ее тошнило. Она лишь молча качала головой. Юна велела идти на запад. Король по-прежнему плелся посредине, словно пленник.
Какое счастье, подумала Айко, что нет контратаки. Хенганцы, стража и простые горожане, были столь же поражены невероятным катаклизмом. Сестры добрались до стены Внешнего Круга, туда, где она уходила в Идрин — и лишь теперь поняли, что оказались на северном берегу и нужно перебраться через реку.
Дымка заволокла ширь Идрина, но она не походила на недавний густой туман. Скорее это казалось кудрями пара над кипящей водой. Юна послала одну из сестер, та ступила на поверхность льда. Он легко промялся, вода покрыла гладь — однако лед все же выдержал. Юна велела пойти сразу двум. Сестры пошли, держась далеко одна от другой. Вскоре дымка поглотила обеих. Через пару десятков сердцебиений донесся свист — знак "всё чисто". Юна послала еще двух.
Так они пересекли реку. Чулалорн перешел в середине, Айко была завершающей.
Переход был крайне неприятным. Льдины трещали и стонали под ногами. Дымка затрудняла зрение — она как бы шла внутри облака. Поверхность подавалась под неровными шагами, будто мягкая глина. Сапоги промокли, потому что речная вода обильно залила распадающийся лед.
Какие-то фигуры показались вокруг; она выхватила меч, чуть не упав. Лед качнулся. То были рядовые канезцы, бегущие из центра города. Они шли словно призраки, поодиночке и группами, хромая и помогая друг другу. На всех были жуткие язвы. Плащи и кожаные мундиры почернели, прогорели до дыр, местами еще дымясь. Лица и руки покрылись ожогами. Головы облысели, кожа скальпов сочилась сукровицей. Единственными звуками стали стоны боли, еще приглушенные ошеломлением.
Айко застыла, а войско полумертвых брело мимо нее, скользя и расплескивая воду надо льдом. "Нам конец", сообразила она. Сколько сотен — нет, тысяч — потеряли они за один день? Надежной армии больше нет. Остается лишь бежать, пытаясь хотя бы ограничить ущерб.
Всё, как и страшилась Халленс. Колдовству ответили колдовством — сила притягивает силу. Позыв ударить Чулалорна по роже, мстя за все эти смерти, был столь мощен, что Айко с трудом подавляла его. Он мог не знать... Хотя обязан был предвидеть.
Она еле брела, лед стал подобен тесту, затягивая ноги. Повсюду плескалась вода. Вылезла на южный берег, держась за мерзлую траву, и догнала отряд. Как и должно, заняла место в защитном круге, поведя короля к лагерю.
Юна раздавала команды, торопя собираться и отходить. Король безмолвствовал. Шатался, стоя в середине, брови сошлись в полнейшем непонимании, глаза уставились на землю. Он казался столь же ошеломленным, как и его солдаты.
* * *
Выброс мощи, что совпал с рассветом, заставил Шелка и прочих магов пасть наземь. Они с Дымокуром выторговывали у канезского офицера побольше времени: тот потерял терпение, солдаты снова колотили тараном в двери. Створки поддались, Шелк с Дымокуром готовились вступить в бой, хотя Шелк ясно понимал, что ничем никому не поможет — он выдохся и едва мог коснуться Садка.
Однако все изменилось, когда ошеломительная мощь расцвела высоко над головами. Пятеро магов оставили приготовления, потрясенно глядя вверх. Шелк ни за что не поверил бы, что сила может быть столь великой, а она росла и ширилась. Она удвоилась и учетверилась, далеко выйдя за пределы, кои он считал доступными для магического контроля.
Невообразимая мощь заставила его стиснуть больную голову; затуманенные глаза различили, как падает на колени Дымокур. Он сам тоже упал, опершись на одну руку. Голова повисла, он видел алые капли на плитах пола; поднес пальцы к носу, и кровь хлынула на них потоком. Где-то рядом Мара выкрикивала бессловесный протест.
Новый всплеск силы повалил его на пол, где маг простерся, едва сохраняя сознание. Казалось, он провалился в глубочайшую яму и сверху льются, бьют по телу тонны воды из реки...
Маг очнулся от толчка и заморгал в лицо великана Королла. Тот подал ему тряпку. — Тюрлан.... — застонал Шелк.
Великан кивнул. — Доза могущества из запасов Тисте.
Шелк утер запекшуюся кровь с носа, губ и подбородка. Медленно, осторожно встал на ноги. Пьяно огляделся, прищурился. Дымокур и Мара отряхивались; Хо стоял в стороне, ожидая — он казался мало затронутым недавним катаклизмом. Шелк даже вознегодовал.
Он, шатаясь, подошел к сотруднику — магу. — Нужно спешить к ней.
Хо кивнул и направился к входу в башню. Подъем по длинной винтовой лестнице стал пыткой для ослабшего Шелка; к тому же Хо, вызвавшись идти первым, двигался словно сонный медведь. Осматривал каждую ступеньку, пока Шелк кипел сзади, желая поспешать, сжимая руками больную голову. — Не можешь быстрее? — прошипел он в двенадцатый раз.
— Она либо жива, либо нет, — грубо буркнул маг. — А нам нужно быть осторожными — кто знает, насколько пострадала постройка.
И действительно, белый мрамор башни обжигал при касании и даже светился. Тем больше причин спешить к Шелменат! Шелк застонал, сопротивляясь желанию колотить кулаками в широкую спину собрата.
Еще четыре оборота узкой лестницы, и Хо провозгласил: — Мы рядом.
Шелк заметил хлопья сажи на белом мраморе. Коснулся и понюхал пальцы: пахло то ли железом, то ли сухой кровью.
Да, струйка крови лилась по лестнице, засыхая почти сразу. Шелк толкнул медлительного мага. Дверь была чуть приоткрыта, и Хо надавил на нее. Изумленно вздохнув. Шелк пролез мимо... Помещение было черно, как после буйного пожара; мебель лежала вдоль стен грудами головешек; сам камень трещал и стонал, остывая. Горячее излучение заставило мага закрыть лицо.
Она лежала на полпути к парапету, нагая — одежда стала белой пылью. Рядом валялось кривое лезвие из белого материала. Шелк окоченел, видя потеки крови на обеих запястьях, которые она пересекла.
Сорвав рубашку, он начал перевязывать раны. Хо присел рядом. — Жертва... — пробормотал он удивленно. — Я счел это колдовством, но ошибся. То была религиозная инвокация. Культ Лиосана, Старшего Света.
— Заткнись и помоги.
— Я понесу ее.
Шелк согласился — мужчина был куда сильнее его.
Грузный маг бережно поднял ее на руки. Черная кровь запеклась у носа и подбородка. Кажется, движения причиняли ей боль — женщина зашевелилась, моргая. Шелк был потрясен, увидев, что белки ее глаз стали полностью красными, пропитавшись кровью.
Хо пошел вниз, но Шелк замешкался. Выглянул через парапет, стараясь не касаться шипящего, исходящего паром камня, и обозрел город. Туман еще заволакивал большинство улиц и реку; насколько он мог разглядеть, лед разошелся, отдельные льдины двигались по течению. Улицы были пусты: солдаты и горожане попрятались, одинаково потрясенные и напуганные демонстрацией силы. Такого действительно не бывало на памяти живущих.
Да, теперь он понимал. Видел, откуда бралась ее нерешительность. Тут был не только тяжкий вес потерянных чужих жизней, но и опасение лишиться своей.
И... отныне она потеряла также любовь народа. Обменяв на страх.
Сзади раздались шаги, Дымокур присоединился к нему на вершине башни. Поглядел вниз, потом на Шелка. — Нужно спасти что сможем.
Шелк кивнул. Во рту было сухо. — Да.
Дымокур пошел вниз, жестом зовя присоединиться.
* * *
Она нашла его лежащим в тени. Дымящуюся шелуху, едва похожую на нечто человекоподобное. Пар еще поднимался над сожженной, изуродованной плотью. Когда коснулась, он заскулил в агонии. Женщина раскрыла свой аспект, охлаждая, и подняла на руки — легко, словно ребенка, хотя он был вдвое тяжелее.
Его дыхание замедлилось, когда сила поработала над ним; охряные глаза резко открылись, фокусируясь. — Сестра Ночь, — простонал он едва слышно. — Я ощутил рядом Азатенаев. Не знал, что это была ты.
— Тихо, Джуаг. Не напрягайся. Я позабочусь о тебе.
Окровавленные губы раскрылись в кривой улыбке. — По — прежнему дружна с нами, глупым народом?
— Молчи.
Она отнесла его в заброшенную хижину и положила, встав на страже у дверей. Это был южный берег, недалеко от лагеря Кана — хотя она не думала, что в ближайшее время им что-то угрожает. Вряд ли из лагеря придут новые патрули и дозоры. Уже нет.
О да, они наверняка собираются в полнейшей панике — набивают телеги и фургоны, погоняют мулов, спеша на юг, прежде чем разгневанные, исполненные мести хенганцы организуют набег. Чулалорн скорее всего уже отбыл в личной карете, в окружении отборных охранников и кавалерии.
