Иан К.Эсслемонт Пристань Мертвого Дома

Прозвучали шаги, он моргнул, видя две босые синеватые ноги. "Босые?" Сверху стояла госпожа Грюмсюрет, вся в крови, рукав сорван, на руке зияющая рана, на животе другая.

— Прощай была хитра, — сказала Грюмсюрет, волоча его к двери. — И очень терпелива, верно? Это она убила Неумеху. Сама похвасталась. Неумеха заподозрила ее, и она убила ее, начав вражду с Геффеном — надеялась, что нас еще уменьшат в числе.

Она выволокла его на улицу и прислонила к соседней лавке. Застучала в дверь. — Но она сделала ошибку, верно? Картерон?

Он тяжело заморгал, кивнув или, точнее, попросту уронив голову. — А? Ошибка? — сказал он — или нет? Судить было трудно, в ушах стоял гул.

— Точно, — отозвалась Грюмсюрет. — Она поступила на службу последней, так? И думала, со мной справиться будет легче всего.

Тут Картерон засмеялся, несмотря на раздирающую боль. "Боги! Легкая добыча Грюмсюрет? Нет, подруга, ты круче всех нас..."

Он слышал разговор. Грюмсюрет требовала лекаря, знахаря или хирурга, он же погружался в темные ревущие ветра, и его куда-то несло...

* * *

Недуриан следил за битвой магов к северу от Малаза, поражаясь ее масштабу. Удивительно. Не меньше сотни против одного — и этот один даже не отвечает на непрерывные сокрушительные удары. Что же мог сотворить этот мужчина или женщина? Плюнул на алтарь Д'рек? Да, он опознал нападающих, у всех были общие свойства, аспекты жрецов и магов Д'рек.

За битвой следили Агайла и зловещая Ночная Стужа. Не поднимая Садков, не являя власти, не обнаруживая пределов своей мощи — даже на таком отдалении они не рисковали привлечь к себе внимание.

За спиной море накатывало на камни и узкий пляж южного берега. Небо было усыпано звездами. Похолодало. Он плотнее запахнул плащ. Похоже, волшебницы не замечали зимнего морозца в ночном воздухе.

Какой-то корабль бросил якорь в ближайшей бухте, вероятно, боясь нежданного шквала.

Агайла уверила его, что битва или дуэль просто пронесется над островом и продолжит путь. Однако вышло не так. Кажется, добыча спустилась в пределы города. Он встревожился; но, по крайней мере, свара не выливалась пока что в физические разрушения. При удаче всё скоро кончится и горожане смогут распахнуть ставни навстречу утреннему свету, удивляясь следам исхлеставшего островок ночного шторма.

При удаче.

Он потер руки, подул на стынущие ладони. Неплохо бы развести костер; наверняка почетная обязанность собирать дрова достанется ему.

Кстати, почему он подумал об огне? Маг огляделся, нахмурился — он готов был поклясться, что чует запах дыма. Не обычного дыма, странный и редкий аромат экзотических трав. Какое-то... воскурение?

* * *

Кулачки потянули Тайскренна за куртку, он заморгал, озираясь. Они с дальхонезским магом были в каком-то переулке.

— Шевелись, — сказал маг Меанаса.

— Это же самоубийство, понимаешь? — Тайскренн, тем не менее, снова встал на ноги, отстраненно удивляясь жизнелюбию смертной плоти.

Едва он оказался на ногах, коротышка подставил плечо и повел его вперед. — Хорошо. Просто иди. Не обращай внимания ни на что.

Тайскренн воздел бровь. Любопытство в нем побеждало утомление.

Их окружила буря теней. Тени кружили и текли, похожие на непрестанный водопад. Тайскренн уловил почти бесконечные копии себя и хромающего мага — в разных местах, на разных улицах, посреди площадей и даже среди доков гавани.

Он поглядел на своего спасителя. — Впечатляет...

— Тсс. Это лишь начало.

Следующие шаги бросили их в узкий пыльный каньон; он сжал руками голову, стеная от резкой боли. Да, этот тип крайне грубо работал с Садком или измененным аспектом. Словно глядя в калейдоскоп возможностей, он заметил себя, сжавшегося под ногами жрецов Д'рек, с хохотом празднующих победу; себя, выходящего через портал в незнаковый город; себя, летящего над высокими травами великой степи; себя на борту небольшой яхты, подставившей паруса восточному ветру; себя, умирающего самыми невообразимыми способами...

И все казалось таким реальным. Головная боль становилась совершенно невыносимой — он даже начал тревожиться о сохранности рассудка. Следующий миг почти уверил его, что рассудок потерян навеки: тропа через каньон вывела их к мордам двух огромных псов. Головы качались, словно бестии не верили собственным глазам. Затем они увязались следом, прижимая уши, словно на охоте.

— Это же...

— Тсс, — напряженно шикнул маг. — Почти пришли.

Все это время давление и удары жрецов Д'рек не ослабевали. Нет, становились мощнее! — Они близко, — пропыхтел он.

— Ты чертовски силен, трудно скрывать, — пожаловался спутник.

Тут раздался звук вроде рычания льва, затем крик и хруст костей, треск порванной плоти. Он боязливо оглянулся, но маг Меанаса тянул его вперед. В тот миг он испытал переживание распада на множество личностей. Голова раскалывалась от невероятности происходящего. Его сознание рвалось на куски. Удивительно, как этот странный мелкий тип мог выдерживать такую бурю манипуляций — а ведь он порождал их!

Среди многих соперничавших возможностей начала укрепляться одна: они прошли в узкие железные ворота, по извилистой тропе, уперлись в широкое каменное крыльцо перед окованной железом дверью.

Маг хватал его за потную, грязную одежду. — Спеши!

Ему пришлось ощупать голову, дабы убедиться в собственной целостности. "Я вправду здесь? А где это?"

— Догнали! Наконец! — раздался голос. Тайскренн оглянулся, видя всю клику жрецов и жриц Д'рек у ворот и низкой стены особняка.

Маг Меанаса тянул дверь. — Входим!

Он покачал головой. — Бесполезно...

Приверженцы Д'рек перелезли через стенку и повалили по неухоженному саду.

Дверь распахнулась, чуть не ударив Тайскренна. Он еще сильнее уверился в собственном безумии: земля ожила, ползучие лозы и корни хлестали жрецов и жриц, а те вопили от предельного ужаса. Они рубили и ломали путы, но без всякой пользы; вскоре они один за другим начали тонуть в земле, дергаясь и молотя руками в слепой панике.

Некоторым удалось прорваться, ибо они шли по узкой дорожке. Клыки Д'рек вынули отравленные кинжалы. Но тут высокое чудище прошло мимо Тайскренна, хватая их ручищами и швыряя на почву, где корни и лозы не стали зря терять времени.

Всё это Тайскренн созерцал, словно во сне или в бреду. Затем он обернулся в дому и увидел, понял то, что заставило его застыть на месте.

Тощий маг тянул его. — Идем! Внутрь!

Жрец безмолвно мотал головой. — Нет, — едва смог он выговорить. — Ты знаешь, что это?

— А как же. Скорее! Идут еще!

Он раскрыл рот: бронированный колосс протопал мимо, не обращая на гостей внимания, и вошел в дом. — Ты решил похоронить нас навеки?

Маг, словно сумасшедший, замахал руками. — Совсем нет! Идем же!

Тайскрен понурился. Лучше любая участь, чем безумный прыжок в...

Странно, но малыш-маг не выказал гнева и нетерпения. Сложил руки за спиной. — Что ж, как хочешь. Но тем хуже для них. — Он покачивался, переступая с носков на пятки.

Тайскренн поглядел искоса. — Для кого?

Маг кивнул на улицу, на которой Тайскренн ощутил новую толпу поклонников Д'рек. — Да чтоб тебя, — прошипел он.

Новый знакомец пожал плечами с невинным видом. — Возможно, ты сам избавишься от них.

Тайскренн покачал больной головой. — Не могу убивать. Их просто используют.

Морщинистый маг закатил глаза к небу. — О святые Властители. Да избавься от них! Отгони. Что угодно. — Рука картинно указала на дверь. — Докажи мне, что ты достоин приобщиться к внутренним тайнам.

Тайскренн утомленно сомкнул веки, принимая решение. "Разумеется, я много раз гнал их. Много раз! Но они возвращались снова и снова. Будто туча назойливых насекомых. Но маг намекает, что сейчас будет последний раз... Ладно. Я изгоню их!"

Едва показались новые преследователи, он потянулся глубоко в недра Садка, собирая остатки силы, чтобы излить ее последним мощным потоком. Накопил и, ощущая, как огонь пожирает плоть изнутри, высвободил приливом, взрывом, способным пронестись по всем мирам.

Открыл глаза и заморгал. Крошка-маг вжался в прочную дверь, закрыв лоб рукой. — Да, — выдавил он хриплым, дрожащим голосом, — это было нечто. Погляди.

Тайскренн огляделся. Земля и небеса были свободны от загонщиков. Он отбросил их, вызвав бурю внутри Садков. Далеко ли? Они могут собраться и вернуться прямо сейчас. Или нет.

Келланвед нетерпеливо указал на вход. — Впечатляет. Можешь войти.

Тайскренн испытующе взглянул на него. — Не как пленник?

— Нет. Не как пленник, уверяю тебя.

Стоило ли удивляться, что заверения странного типа не смогли успокоить Тайскренна? Впрочем, его пожирало любопытство. Легендарный Азат! Какая возможность! — Хорошо.

Мнимый старец открыл дверь и поманил его внутрь. Жрец вошел, осторожничая, тревога сражалась в нем с восхищением. Келланвед вошел следом.

Дверь захлопнулась по своей воле.

* * *

— Похоже, битва выдыхается, — объявил Недуриан для проформы (нет сомнений, Агайла и Ночная Стужа ощутили это задолго до него). Женщины кивнули, вежливо воздержавшись от предложения заткнуться.

Странная женщина, которую Агайла опасливо характеризовала как настоящую Властительницу, неуклюже спрыгнула с высокого валуна. Неловкость внушила Недуриану подозрение, что она не вполне освоилась с формой, которую ныне приняла.

— Наступил перелом, — сказал Ночная Стужа. — Хотя какую форму принимает решение, я не могу...

Ее речь внезапно оборвалась, когда некто ловко обогнул валун и что-то вонзил в ее тело. Недуриан в страхе раскрыл рот, видя окровавленный конец огромного клинка, выползший из женской груди.

Мужчина ощерился за ее плечом: седые волосы и борода, дикое угловатое лицо и оскаленные зубы. Ткнул пальцем в сторону Агайлы: — Не шевелись, ведьма! Или она умрет! — потом уделил внимание и Недуриану: — Или ты, легионер. Это дело между нами двоими.

Кошмарным движением он провернул меч в груди Ночной Стужи; женщина содрогнулась, все еще стоящая, не теряющая сознания. Старик вернул внимание Агайле. — Твоя хозяйка! — крикнул он предостерегающе. — Вижу, она там, следит! Вмешайся, Т'рисс, и станешь следующей! В том клянусь я, Верховный Король!

— Ты уже не король, Каллор, — проскрипела, вся дрожа от ярости, Агайла.

Каллор грубо захохотал. — Что значат обстоятельства? Сейчас мы говорим о вневременных истинах. — Губы придвинулись к уху Ночной Стужи. — Почему бы не пустить в ход колдовство, не разнести меня на угольки, не разбить на мелкие осколки? Твоя мощь неоспорима. Ты гораздо могущественнее меня. Так что же?

Лезвие вновь провернулось и Ночная Стужа захрипела в агонии, поднявшись на кончики пальцев. Кровь пенилась, пятная ей губы. Недуриан бросил Агайле умоляющий взгляд, но та лишь покачала головой.

— Почему? — ярился Каллор. — Я скажу тебе, почему! Потому что я готовился, Сестра. Столетия назад — многие столетия назад — я приобрел редкую руду из далекой страны. Цена была колоссальной. Я напылил ее на меч, прежде чем погрузить его в тебя. Щепотку. Одну крошечную щепотку. Но ведь она сдерживает тебя? И ты первой ощутишь полную тяжесть моего суда. А затем придет черед проклятых твоих братцев! Прокляты будьте все, помешавшие мне! Прокляты навеки!

Тут он схватился ей за волосы, высоко вздернул голову, обнажая шею. — Ваш род назойлив, ибо вас трудновато уничтожить. Но я знаю надежный способ. Старое доброе усечение головы срабатывает всегда.

Недуриан прыгнул вперед, презрев возражения Агайлы, но Каллор моментально вырвал меч и приставил к шее Ночной Стужи. — Подумай, легионер! Я отделю ее голову от тела.

— Ты так и намерен сделать, — зарычал Недуриан.

— Да. Но неужели ты хочешь стать поводом ускорения моих планов? — Он начал отступать, волоча раненую колдунью за собой. — Думаю, лучше в море. Я брошу твою голову рыбам....

И тогда произошла странная вещь: веревки или канаты, или спутанные лини поднялись над головой и обвили руку и шею Каллора, потащив назад. Он рычал и отбивался, но морские путы дернулись — и тяжелый клинок взлетел, покинув ладонь. Ночная Стужа упала, Недурман и Агайла бросились на помощь.

Недуриан обнял плечи несчастной. Удивительно, она была в сознании и пыталась повернуть голову — поглядеть на берег, где Каллор махал руками и ногами, окутанный серой массой водорослей, сетей и линей, вероятно, остатками орудий труда давно покойных рыбаков.

Сеть тащила его, ревущего и сопротивляющегося, по пляжу, туда, где ждала вынесенная на берег лодка. Рядом с ней стоял какой-то дряхлый рыболов в потрепанной парусинной куртке и штанах, трубка в зубах. Он делал жесты рукой, будто что-то свивал. Каллор шлепнулся рядом с лодкой.

— Тебя я убью тоже, надоедливый старый ублюдок! — хрипло заорал Каллор. — Сестра! Я найду тебя снова. И тогда уничтожу! Я, Каллор, в том клянусь!

Покрытый шрамами, загорелый старик-рыболов оттолкнул что-то от себя ладонями, и лодка прыгнула в волны, поднимаясь и опускаясь, пропадая вдалеке.

Рыбак вынул трубку изо рта. — Тебя не ждут здесь, Каллор Эйдеранн Тес'тесула, — крикнул он над прибоем. — Каждый раз, поднявшись, ты падешь. — И он сунул трубку в зубы, кивнув себе, и пошел вдоль берега туда, где Ночная Стужа покоилась в руках Недуриана.

Маг удивился, когда Агайла встала на колено перед стариком, сказав: — Мы сожалеем, Рыбак. Мы не хотели тревожить тебя.

Старик небрежно отмел извинения, в светло-голубых глазах читалось веселье. — Это старая распря. И упорная. Ах, Сестра, — склонился он над Ночной Стужей. — Ты тяжко ранена. Тебя не излечить, не так ли?

Ночная Стужа, похоже, узнала его. — Теперь рыбак, да?

Он коснулся пальцем ее окровавленных губ. — Ш-ш. Тебе везет — со мной моя госпожа. Ее песня исцеляет.

Он легко подхватил ее, хотя казался таким дряхлым.

— Какая честь, — пробормотала колдунья.

— Забудем, — бросил он и пошел прочь.

Недуриан хотел последовать, однако Агайла удержала его. — Она в хороших руках.

— Кто это был?

— Не пора ли нам возвращаться? — Агайла отряхивала рукава, будто избавляясь от пыли.

— Кто он, Агайла?

Женщина махнула рукой, будто веля идти следом. — Ты ведь не оставишь меня в одиночестве?

Он закатил глаза и зашагал к городу. — Ладно, можешь не говорить.

— Кое-чего, — сказала она, беря его под руку, — знать не следует.

— Догадываюсь. А кто такой этот — как там, Каллор?

Ведьма качала головой, грива густых волос развилась по ветру. — Верю, что мы его больше не увидим.

* * *

Розовые и золотые мазки утреннего света ползли по городу, но фигуре человека, так и стоявшего посреди моста Каменотесов. Крыша также держала дозор некоего рода: прислонилась к стене и следила за ним. Половина ее людей разбрелась, остальные спали в переулке.

Но не Крыша. Она увидела то, чего не ожидала увидеть. Совершенство. По крайней, мере стремление к совершенству. Отнюдь не жалкое шевеление, в котором проходила ее жизнь.

Нет, не так. Мастерство. Опыт. То, чего она — как оказывается — желала и искала все эти годы.