С пылающими от гнева щеками Леди Мевриан встала из-за стола. Кориниус, несколько неуверенно, тоже вскочил на ноги. Был он высок и силен телом, но и она была настолько высока, что их глаза оказалась на одном уровне. И он, как ночной хищный зверь, чье лицо выставили на яркий свет, глупо стоял под ее взглядом, и, внезапно, все желания в нем закоченели, и он угрюмо сказал: — Мадам, я солдат. Я по-настоящему люблю тебя, но не умею говорить комплементы. Да, я нетерпелив, но вини в этом свою красоту. Прошу тебя, сядь.
Но ответила ему Мевриан. — Твои слова слишком смелы и порочны. Приходи ко мне завтра, если хочешь, но я хочу, чтобы ты понял уже сейчас: только терпение и обходительность может помочь тебе завоевать меня.
Она отвернулась и пошла к двери. Он, когда волшебство ее взгляда перестало на него действовать, громко крикнул своим людям, приказывая задержать ее. Но никто не пошевелился. Тогда он, как тот, кто не может справиться со своим несносным аппетитом, перевернул скамью и стол, торопясь добраться до нее, и, так случилось, что он запнулся за них и упал на пол. И прежде, чем он успел вскочить на ноги, Леди Мевриан исчезла из комнаты.
Он медленно и мучительно поднялся, бормоча грязные и варварские ругательства, так что даже Лаксус, который помогал ему встать, был вынужден пожурить его: — Милорд, человек не должен превращать себя в зверя. Мы совсем недавно завоевали это королевство, носим на себе доспехи день и ночь, а старые правители, хотя и потерпевшие поражение, все еще живы и, скорее всего, поднимают против нас новые силы. Разве можно в такое время и посреди таких дел поддаваться любовным соблазнам?
— Да! — ответил Кориниус. — И не такому набитому дураку как тебе пересечь мой путь. Когда придешь домой и женишься на своей маленькой резвушке Сриве, спроси ее, кто способен доставить настоящее удовольствие женщине: я или ты? И послушай, что она скажет в ответ. На твоем месте я не лез бы в такие дела, о которых ты не имеешь ни малейшего понятия.
Гро и сыновья Корунда тоже слышали его слова. Но Лорд Лаксус сумел рассмеяться и, повернувшись к Гро, сказал: — Генерал уже утонул в вине.
Однако Гро заметил, что, несмотря на видимое безразличие, лицо Лаксуса покраснело вплоть до мочек ушей, и сказал: — Это так, милорд. И все мы знаем, что истина в вине.
И Кориниус, вспомнив, что еще рано и пир только начался, приказал поставить стражников на всех проходах, ведущих к покоям Мевриан, дабы она не смогла сбежать и должна была ждать, пока он не придет к ней. Закончив с этим, он приказал праздновать дальше.
Лучшие вина и самые вкусные блюда без счета подавались там, и лорды Ведьмландии горячо набросились на них, отдавая должное великолепному пиру. Тем временем Лаксус сказал потихоньку Гро: — Ведомо мне, что ты не хочешь участвовать в самой злой части этих деяний. И знай, что если ты захочешь сыграть с ним шутку и украсть у него эту даму, я не встану у тебя на пути.
— В карточной колоде, — ответил Гро, — короли старше вальтов. Ничего злого еще не произошло, и мы здесь. Я слышал, как ночная птица пропела о вашей ссоре.
— Нет, не думай так, — ответил Лаксус. — Но я скажу тебе, как Роланд Оливеру (*12) , что ты больше всех остальных достоин любви этой дамы.
— Ты требуешь от меня сладкой глупости, коя чужда моей натуре, — ответил Гро. — Ведь я — словно знаменитый ученый, много лет назад отбросивший в сторону такие игрушки, и ныне сторонящийся их. И все-таки мне кажется злым деянием, если он возьмет ее против ее воли. Ты же знаешь его грубый солдатский ум, не говоря уже о его распутном обращении с другими женщинами.
— Тише, — сказал Лаксус, — по мне пусть он делает что хочет, и будет с этой дамой близок, как бабочка. Но с точки зрения политики от нее лучше избавиться. Я бы не хотел ее больше видеть. Поэтому я помогу тебе всем, чем хочешь. Если он проведет здесь целое лето, предаваясь с ней любовным шалостям, Король, скорее всего, обвинит нас в том, что мы, в разгар охоты, дали его доброму соколу наесться и добыча сбежала.
— Я вижу, — сказал Гро, улыбаясь самому себе, — что ты трезвый и разумный политик, и в первую очередь думаешь об интересах Ведьмландии. Это и правильно, и справедливо.
А тем временем пир шел своим чередом, Ведьмы обжирались деликатесами и большими бокалами пили вино. Женщины Мевриан тоже были здесь, в основном против своей воли, прислуживая пирующим, ставя перед ними новые блюда и наливая новые вина, золотые, темно-желтые и рубиново красные, в бокалы, хрустальные, яшмовые или вычеканенныe из чистого золота. Воздух в прекрасной зале загустел от паров, поднимавшегося над жаренным мясом и пьяного дыхания людей; потускневшие опаловые лампы светили медным светом и вокруг каждой из них образовался сноп медных лучей, как вокруг факела, горящего в тумане. Чаши дружно ударяли по столу и звенело разбитое стекло, когда опьяневшие Ведьмы с размаха швыряли на пол бесценные бокалы, разбивая их вдребезги. В комнате стоял несмолкающий шум, все пели и смеялись, и посреди шума слышались поющие женские голоса, хотя их песни почти тонули в пьяных криках. Ибо служанкам Мевриан пришлось танцевать и петь перед Ведьмами, как бы тяжело не было у них на сердце. И другие удовольствия, помимо песен и танцев, хотели получить от них чернобородые кутилы и искали для этого удобного случая, но это можно было сделать только тайком, не на глазах своего генерала. Ибо его страшный гнев обрушился бы на того, кто опрометчиво выставил напоказ свои успехи на тех полях, где их лорд вынужден был соблюдать пост.
Через какое-то время юный Хеминг, сидевший рядом с Гро, прошептал тому на ухо: — Это нехороший пир.
— Да нет, мне кажется, что это нормальный пир, — ответил Гро.
— Я бы хотел увидеть что-нибудь другое, — сказал Хеминг, — а не то, что он предлагает нам. А как ты думаешь?
— Я не могу порицать его, — ответил Гро. — Таких женщин, как она, не бывает.
— И он ведет себя с ней как самая грязная свинья. Неужели мы можем допустить, что он удовлетворит свои распутные намерения с самой красивой в мире дамой?
— И что я могу сделать с этим? — сказал Гро.
— Неужели меньше меня? — возразил Хеминг.
— А, так тебе это не нравится? — сказал Гро.
— Или ты не мужчина? — сказал Хеминг. — И она не кровавая Антропос, которая ненавидит его!
Гро посмотрел на него испытующим взглядом. Потом прошептал, наклонив голову над изюмом, который как раз сейчас собирал: — Если ты действительно так думаешь, это очень хорошо. — И говоря вполголоса, главным образом в те мгновения, когда гуляки громко орали или смеялись над очередной шуткой, дабы никто не мог заподозрить, что они ведут серьезный секретный разговор, он научил Хеминга тому, что тот должен сделать, и открыл ему, что обиженный Лаксус тоже согласился им помочь. — Твой брат Карго лучше всего подходит для этого. Он примерно одного роста с ней, и настолько юн, что у него нет бороды. Иди и найди его. Перескажи ему слово в слово все, что я рассказал тебе. Кориниус не доверяет мне и, конечно, не спустит с меня глаз весь вечер. Так что это ваша задача, сыновья Корунда. А я попробую удержать его здесь, пока вы все не выполните, даже если придется схватить его за локоть. Иди. Мудрый совет у тебя есть. От вас требуется скорость и еще раз скорость.
Леди Мевриан, сбежав в свою комнату в южной башне, сидела у восточного окна, которое выходило на сад и озеро; дальше темнели узкий залив Стропардон и холмы Истмарка, и совсем далеко, над внутренним морем Трууотер, величественно нависали кряжи Моседейла, Муркдейла и Свартривердейла. Последние лучи дня еще мешкали на их горделивых вершинах: Железном Клюве, на мрачной стене Скарты и на далеких двойных башнях Дины, видимых через впадину Невердейл Хаус в более низком Моседейле. За ними по небесным склонам катилась колесница тихой Ночи: святая Ночь, мать богов, мать сна, нежная няня всех усталых сердец и всех маленьких птичек и зверей, живших в полях, и утомленная мать своих странных детей: страшилищ, насильников и ночных убийц.
Мевриан молча сидела, пока земля не растаяла в темноте и небо не наполнилось мерцающим светом звезд, ибо оставался еще час до подъема луны. И взмолилась она Леди Артемис, назвала ее тайное имя и сказала: — Богиня и святая Девственница, триединая, ибо ты Божество на небесах, божественная Охотница на земле и повелительница скрытого под землей бессолнечного мира, где ты живешь, окруженная ордами мертвых: спаси меня, ибо я все еще девственница, твоя подданная.
Она повернула камень на пальце и вгляделась в тьму собравшуюся под гранями хризопраза, днем казавшимся желтым и бледным, почти не видимым, но ночью светившего ясным пламенем. И увидела, как внутри замигали огоньки, как будто тысячи золотых искорок танцевали и кружили под поверхностью камня.
И пока она пыталась понять, отчего так неожиданно и непривычно расцвел хризопраз, вошла к ней одна из ее женщин со свечой в руках и сказала, встав перед ней: — Два лорда Ведьмландии желают поговорить с вашей светлостью наедине.
— Два? — удивилась Мевриан. — Тогда, скорее всего, мне ничего не грозит. Каковы они?
— Ваша светлость, они высокие и стройные, с темными лицами. Они совершенно трезвые и вошли тихо, как сони.
— Быть может это Лорд Гро? — спросил Мевриан. — Длинная черная борода, завитые и надушенные волосы?
— Нет, ваша светлость, я не заметила никакой бороды, — сказала женщина. — И я не знаю их имен.
— Хорошо, — сказала Мевриан. — Я приму их. А ты и все остальные подождите за дверью, пока я буду давать им аудиенцию.
И все было сделано согласно ее приказу. И женщины впустили двух сыновей Корунда.
Они приветствовали ее самым почтительным образом и Хеминг сказал: — О самая достойная дама, наше дело предназначено только для ваших ушей.
— Выйти и закрой за собой дверь, — сказала Мевриан своей женщине, — и жди меня в прихожей. А теперь, милорды...?, — сказала она, ожидая их слов.
Она сидела боком к окну, между светом и тьмой. Хрустальные лампы, мягким светом освещавшие комнату, только подчеркивали тьму, собравшуюся в ее волосах, куда более черную, чем ночь за окном. Изгиб белых рук, опиравшихся на колени, походил на молодой месяц, баюкающий закат. С юга прилетел слабый бриз, нагруженный шорохом моря, неумолчно вздымавшегося за полями и виноградниками, и даже в такую тихую погоду бушевавшего в морских пещерах Стропардона. Как будто море и ночь, заключившие Демонландию в свои объятья, задохнулись от возмущения, увидев сластолюбивого Кориниуса. Ибо считал Кориниус, что этой ночью в Крозеринге все должны безропотно выполнять его самые сумасбродные желания.
Братья стояли сконфуженные, не зная, как вести себя перед неземной красавицей. Наконец Хеминг глубоко вздохнул и сказал: — Мадам, какого бы низкого мнения вы не держались о нас, лордах Ведьмландии, прошу вас поверить, что я и мой родич хотим с чистым сердцем предложить вам свою службу.
— Принцы, — сказала она, — едва ли вы можете порицать меня за то, что я не доверяю вам. Дни моей жизни проходили не среди двуличных негодяев, мошенников и воров, но среди людей с чистыми руками и открытым сердцем, и даже сейчас, после того, что мне пришлось вынести сегодня вечером, я всем сердцем верю, что цивилизация еще не полностью исчезла из Ведьмландии. Разве я не приняла Кориниуса, добровольно открыв перед ним ворота, разве я не верила, что он король, а не ненасытный волк?
Теперь заговорил Хеминг. — Мадам, сможете ли вы надеть на себя доспехи? Вы ростом примерно с моего брата. В доспехах вы без труда пройдете мимо стражников, особенно если они как следует напьются вина, которое ваша служанка принесет им. Я проведу вас до выхода, где вас будет ждать лошадь. В образе моего младшего брата, и к тому же ночью, вы сможете без труда выехать из замка и уехать куда пожелаете. Но в своей одежде вы никогда не выйдете из этих покоев, ибо он приказал стражникам не спускать с вас глаз. И он твердо решил посетить вас после пира и остаться на всю ночь в вашей комнате.
Из Комнаты Луны донесся шум разнузданной пирушки. Мевриан даже показалось, что она слышит голос Кориниуса, поющего непристойную песню. Она почувствовала себя так, как будто в комнату ворвалось что-то темное, мрачное, непонятное и смертельно опасное; сердце дрогнуло, кровь застыла в жилах, и она посмотрела на братьев.
Наконец она сказала: — Это ваш план?
— Нет, — ответил Хеминг. — Лорд Гро со своей обычной изобретательностью разработал его. Но Кориниус, который всегда не доверяет ему, а больше всегда тогда, когда выпьет слишком много, не отпускает его от себя ни на шаг.
Карго снял с себя доспехи, Леди Мевриан позвала своих служанок, они забрали все оружие и пошли во внутреннюю комнату, чтобы поменять на даме наряд.
Пока дама переодевалась, Хеминг сказал брату: — Тебе придется выходить отсюда очень осторожно, и только после того, как мы уйдем. Смотри, чтобы тебя никто не выследил. Впрочем, если бы я был тобой, я бы воспользовался редкой возможностью подшутить над ним и подождал бы его. Интересно, сумеешь ли ты так же хорошо изобразить поддельную Мевриан, как она — поддельного Карго.
— Ты, — сказал Карго, — можешь сколько угодно смеяться надо мной, но ты должен провести ее. И, даю голову на отсеченье, если ты будешь решительным и сделаешь все, что в твоих силах, тебе удастся лишить Кориниуса удовольствия, на которое он рассчитывает этой ночью, и получить его самому.
— Твоя голова, — сказал Хеминг, — набита самыми низкими мыслями. Да, мой язык предал бы мое сердце, если бы я сказал, что не люблю ее. Да и как может быть иначе, учитывая ее красоту и мою юность? Но я ее люблю с такой страстью, что скорее изнасиловал бы звезду на небе, чем потребовал от нее чего-либо бесчестного.
— Что может сказать мудрый маленький мальчик своему старшему брату? — сказал Карго. — Сиди спокойно, брат, пока остальные сражаются за пирог, и я, быть может, принесу тебе крошки. Когда вы уйдете и все успокоится, я останусь один среди множества женщин, это будет нелегко, но, надеюсь, я смогу научить тебя чему-нибудь после этой доброй ночи.
В это мгновение открылась дверь внутренней комнаты и появилась Леди Мевриан, в доспехах и шлеме, и сказала: — Слепым свет не нужен. Как вы думаете, сойдет мой наряд в темноте, милорды?
Они ответили, что она выглядит замечательно и никто ее не узнает.
— Благодарю тебя, принц Карго, — сказала она и протянула ему руку. Он наклонился и робко поцеловал ее. — Это снаряжение, — сказала она, — я оставлю себе на память, как подарок благородного врага. Быть может однажды я даже смогу назвать тебя другом, ибо сегодня ночью ты совершил истинно благородный поступок.
Простившись с юным Карго, она и Хеминг покинули комнату, и через прихожую вышли на темную лестницу, где стояли поставленные Кориниусом стражники. Но солдаты (как и многие другие), давно утонули в чашах вина, как в океане, и не обратили на них особого внимания, ибо видели двоих мужчин в блестящих доспехах и слышали голос Хеминга, которым он отвечал на вопросы: несомненно два сына Корунда возвращались в пиршественный зал.
