У взрослых людей и заботы свои, взрослые. Ежедневно-бытовые. Охота, рыбалка, возделывание крошечных огородиков, что террасами расположены на склонах гор и растят съедобную зелень на принесённой снизу плодородной земле. Починка одежды, снаряжения для ежедневного труда, пострадавшей части жилища, от мышей ли, от камнепада ли.
А то ещё вот взрослые заботы. Как украсить свою одежду, чтобы на посиделках вечерних для взрослеющей молодёжи взгляд самого завидного жениха остановился именно на тебе? Или: чем поразить воображение самоё лакомой девки, чтобы она стала твоей, а не чьей-то ещё? Или: как бы на празднике урожая побороть нашего непобедимого борца, а то он на наградного барана, как на свою законную добычу уже который сезон рассчитывает? И так далее, и тому подобное. Взрослые заботы, серьёзные. Потому взрослые и помнить забыли про невесть когда зашедшего одинокого путника, прошедшего мимо и ушедшего дальше в горы. А встречи с приплывающими — тоже дело взрослых, туда детей не пускают. Потому никто и не поведал плавающим по Большой Воде про странного неумирающего старца, сиднем сидящего в удалённой пещере. Потому и не проверили привычные к схваткам с демонами странного отшельника — не серишет ли, с новой программой действий заявившийся засланцем Р'Льех?
35-20
Юноши, направившиеся к холодному старику, звались... Впрочем, что толку в именах, не отражающих сути поименованных? Будет лучше называть их Думающий Странно и Тайно Завидующий. Потому что Думающий Странно постоянно задумывался о всяких несъедобных вещах. Как устроен мир? Что там дальше, за горами? А за степью? А ещё дальше? Почему это, почему то? Ну прямо как маленький совсем. Парни-однолетки прямо над ним посмеивались, "малышом" называли. Задевать, впрочем, остерегались. Уж шибко ловко с ножом управляется. Даже когда на спор, на празднике урожая, с завязанными глазами, растопыренные пальцы на колоду положив, под барабан с ускоряющимся ритмом между пальцами ножом пыряют, — ещё ни разу не порезался. А на общем сходе всех жителей, что уже свой труд на общее благо общины уделяют, и за то право голоса имеют, — его мнение завсегда старейшинами спрашивалось. Потому как послушает-послушает, да как скажет — и прямо в цель. Хорошо хоть, такие сходы редко бывают, а то бы его не только девки, но и взрослые всерьёз уважать начали.
Тайно Завидующий был соседом Думающего Странно. Мальцами под одной козой сидели, молоко сосали. Стали постарше, вместе ко труду приучались. Только вот у Думающего Странно всегда всё как-то лучше получалось. Потому Тайно Завидующий, собственно говоря, и стал тайно завидовать более умелому соседу. Исполнителем Тайно Завидующий был исправным, а вот самому что придумать — уже слабó! Вообще-то, для общего дела, вдвоём лучше работается, чем одному. Но быть всегда на подхвате чем-то тайно язвило нутро Тайно Завидующему. Он всё время пытался превзойти удачливого напарника. Но у него всё время ничего не получалось. Был, правда, один раз, да и то, как сказать. На празднике урожая съел на одну рыбину и на один горшок каши больше. Зато потом два дня маялся животом. Что тоже сложно отнести к решительной победе.
Вообще-то находиться в тени Думающего Странно было достаточно выгодно. Всегда сыт. Всегда при деле, уважаемом старейшинами. Это греет чувство собственной важности, хотя и не досыта. Парни другие, что из стычек между собой не вылезали в свободное от работы время, его задевать опасались. Потому как покушение на друга Думающий Странно воспринимал как покушение на самого себя. Их вообще все считали друзьями не разлей вода. Думающий Странно тоже так считал. Впрочем, Тайно Завидующий также не сопротивлялся сему, просто в понятие "дружба" он вкладывал немножечко иное значение, чем остальные.
И всё бы так и тянулось, если бы не девки. Как в возраст вошли, когда от запаха девок в штанах шевелиться начинает, хоть и не в полную силу пока ещё, жажда девок постепенно стала занимать верх в ежедневных помыслах Тайно Завидующего. Вот тут-то он и принялся завидовать в полную силу. Потому что в присутствии Думающего Странно взоры всех девок были обращены лишь на него.
Нет, была одна, уже чуток перезревающая, коей все парни постарше пренебрегли. У ней, видать, тоже между ног зудело изрядно. И вроде бы ничего не мешало втихаря и удовлетвориться. Но вот незадача: как у девки пузо вспухать начнёт, надо будет идти к старейшинам. Чтобы, значит, новую семью создавать. Чтобы всем селением на хорошем месте новый дом строить, куда молодым переселяться.
И если на втихаря Тайно Завидующий был согласен, то на последствия — решительно нет. И так всё в тени да в тени другого. А тут ещё и девку самую завалящую за себя взять. Нет. Чувство собственной значимости сопротивлялось сему варианту изо всех сил.
Потому-то, наверное, Тайно Завидующий и подбил Думающего Странно на очередное посещение холодного старика, известного также как Обнявшийся с Вечностью.
35-21
Впервые в пещере они побывали несколько сезонов дождей назад. Когда старейшинам в очередной раз вспомнилось о странном отшельнике и они захотели узнать, что там с ним.
Путь известный, добрались благополучно. И со скал не сорвались. И опасного ничего по дороге не встретилось. Ни детских страшилок, вроде Большого Носа, ни опасных хищников. Обычно питающихся горной живностью, но и человечинкой при случае не брезгующих.
Холодный старик сам открыл глаза, едва они вошли в его пещеру, даже дотрагиваться до него не пришлось. И взгляд у него был какой-то — странный.
Оно почему так показалось? Когда кто просыпается, то глаза со сна всегда немножечко мутные. Потом проморгался — и нормально. А тут — как и не спал вовсе, как будто просто их прихода с закрытыми глазами дожидался. И улыбка. Какая-то тоже странная. Аж внутри что-то ёкнуло. У обоих.
А Обнявшийся с Вечностью носом шумно потянул, глаза веками полуприкрыл, — и заговорил. Что чует, мол. Не то какого-то избранного. Избранного, значит, невесть когда невесть кем невесть для чего. Не то сразу двоих избранных учуял. Это как же он по запаху чего-то там определил? Вроде и мылись недавно, и одежда чистая. Горами от них пахнет, это да, а больше, вроде, и нечем.
А холодный старик заговорил, и всё как будто в бреду каком-то. Поминал дальние страны, властителей прошлого, ужасных чудовищ и древние пророчества. Говорил чуть напевно, так дивно меняя свой голос, что хотелось слушать и слушать. Не важно и о чём. Просто — слушать. Чтобы слышать эти завораживающие звуки, от которых и мурашки по спине, и дыхание спирает, и чудится всякое. Воистину чарование голосом применил Обнявшийся с Вечностью, как он себя называл постоянно, как будто о ком другом говорил.
И столь сильное впечатление в умы и души юношей внесло посещение странного отшельника, что обоих стало как на аркане тянуть наведаться сюда ещё раз, отведать дивных речей, что поведали столь о многом и раздразнили воображение до чрезвычайности.
И, как будто награждая их любопытство, холодный старик стал описывать окружающие горы. Как бы естественно, как бы просто продолжая разговоры о былом, давнем и вообще. Места, где произрастают растения, исцеляющие при болезнях, открылись им. Залежи странных камней, что согревшись в пламени, плачут металлом, важном в хозяйстве. И другие камни, с другими свойствами, тоже пригодными для суровой жизни отдалённых от большого мира людей. И вход в пещеру, узкий лаз, взрослый не пролезет. А там и светящиеся растения, и мхи съедобные, и камни прозрачные, и камни, что растут гроздью, как ягоды. Старинные предметы, принадлежавшие великанам прошлого. И даже растения, чьи высушенные листья, брошенные на угли жаровни, дают дым, насылающий видения давнего, или дальнего, или ожидаемого в будущем.
На вопросы старейшин, откуда всё принесённое, они отвечали правду: нашли, лазая по горам и пещерам. Ввиду удачливости лазаний старейшины почти полностью освободили друзей от ежедневных скучных обязанностей. Десять дней лазали они по горам, зато принесли то, что спасло жизнь укушенному ядовитым ползающим. Так пусть и дальше бродят, коль их бродяжничество людям селений жизнь спасает! До поры, когда семьями обзаводиться принято, у них ещё остался сезон дождей, а то и два. Пущай бродят безвозбранно.
А они по большей части не бродили. Они всё больше слушали странные речи сидящего в пещере. И внутри их нарастало томление по чему-то. Большому, главному. И то, что время от времени в словах отшельника мелькало слово "избранный", — тоже не проходило просто так. Особенно для Тайно Завидующего. Его и так подмывало спросить — не он ли этот самый избранный. И в то же время останавливала боязнь услышать — "нет". И тем лишиться чего-то, не описуемого в словах, но так таинственно и предвкушающе манящего.
А потом, когда подходили к концу взятые из дома съестные припасы, старик опять очень удачно переводил разговор на описание окрестностей. И каждый раз оказывалось, что не так далеко есть ещё что-то важное для селений.
Так, две встречи назад холодный старик говорил им о странном чёрном камне, что способен гореть жарче дров и сухого помёта. И они нашли это место, и старейшины селения уже отправляют туда взрослых. Добывать горючий камень и сплавлять его по речке в мешках, привязанных к надутым воздухом бурдюкам. И ещё жарче смотрели умоляющие глаза девок на Думающего Странно. И даже Тайно Завидующему перепала малая толика тех взглядов.
Только вот в последнее посещение всё прошло не как обычно. Потому что договорился холодный старик до того, что между понятием "добро" и понятием "зло" нет никакой разницы. В тот раз они успели съесть всего треть припасов. Думающий Странно не стал слушать продолжения. Он слишком перевозбудился, слушая описание дел добрых и дел злых. Ужасные человеческие жертвоприношения и героические подвиги дальних мест — всё это во многом совпадало с рассказами людей Большой Воды, что пересказывались молодёжью на вечерних посиделках, когда уставали петь песни, всё было съедено, а расходиться ещё рано. Думающий Странно всего один раз слушал людей Большой Воды, зашедших в устье горной реки, чтобы очистить днище своего корабля от налипшего и присосавшегося к нему. Из тех рассказов он чётко уяснил для себя, что убивающие, пожирающие или приносящие в жертву людей — зло. Самое злое зло, какое только есть в этом мире. И вдруг — "нет разницы"! Да быть такого не может!
Вскочил тогда Думающий Странно в негодовании и прочь выбежал. А холодный старик тут же глаза закрыл и речи прервал. Так и пришлось Тайно Завидующему последовать за тем, кого все называли его другом.
В тот же раз до того разозлился Думающий Странно, что отправился прямо на рёв горного хищника, и убил его в схватке один на один, и снял шкуру. И вернулся в селение, и бросил шкуру к ногам самой сладкой девки селения. На неё многие облизывались. Даже женатые. Но обидеть внучку старейшины, чей отец — лучший боец союза селений, — дураков нет. За некоторые вещи головы откручивают согласно завету предков безо всяких вынесений на суд старейшин. И окрученное засовывают во вспоротое брюхо, чтобы другим неповадно было. Последний раз подобное уже давненько случалось. Но вот память о произошедшем у всех на слуху. То и не странно совсем. Там, где всё ежедневно и одинаково, всякое необычное, но касающееся всех, всегда помнится...
35-22
И открыл глаза холодный старик, обнявшийся со своей подозрительной вечностью, и продолжил свои слова. Как будто и не было всех тех дней, прошедших с момента, как выбежал вознегодовавший из отшельничьей пещеры.
— Всё в этом мире относительно. Добро и зло — тоже. Ты кого-то съел. Это добро для тебя и зло для съеденного. Если кто-то съест тебя, это будет злом только для тебя, но добром для голодавшего и насытившегося. На твой дом напали, и ты убил нападавших. Что это будет? Доброе зло? Или злое добро?
Думающий Странно прервал говорившего, что случалось крайне редко. Но холодный старик с готовностью замер, слушая в свою очередь.
— А как же боги? И ты сам не раз говорил нам, и другие говорили, что наш мир сотворён богами. Но разве сотворивший нас — зол?
— Сотворивший нас ушёл дальше. Ему нет дела до сотворённого. Как отметавшей икру рыбе нет дела до икринок. В твоём селе дом для молодых строят всем селением. Но когда дом окончен, его дальнейшая судьба в руках его жильцов. Разве не так?
— Но разве боги могут быть злыми? Если боги творят миры, они могущественны. А злы бывают те, кому чего-то не хватает.
— Мир людей и мир рыб — это разные миры. Но люди ловят рыбу, чтобы насытиться. Люди не испытывают зла к рыбам, люди просто хотят есть. Птица клюёт червей, человек ест птицу, а тело похороненного человека едят черви. Где тут зло и где добро? И когда боги делают то, что люди называют злом, они могут просто не знать, что часть от сделанного богами и важного в мире богов несёт кому-то зло. Когда люди пришли в дикое для них место и стали строить дома, они принесли смерть части деревьев и беспокойство части камней, насильно сдвинутых со своих мест и положенных в основание дома или сложенных в печи. То, что для природы есть порядок, для людей есть дикость. И люди вносят в мир свой порядок. Боги пришли в сотворённый одним из них мир и наводят в нём свой, божественный порядок. То же самое. И то, что некоторые люди воспринимают как зло, является злом лишь для этих людей.
— Но боги — это не черви и не птицы. Даже не люди.
— Конечно.
— Но люди разумны. Разумные не едят разумных.
— Люди едят людей. Не всегда и не везде. Где-то очень редко, от голода. А где-то часто, потому что так принято. Вы своих покойников хороните, а в других местах их принято съедать. И ты, такой хороший тут, был бы злым и плохим там, потому что не съел даже уха от умершей бабушки. Всё относительно.
— Боги, едящие людей — плохие боги. Это — зло!
— Но тем, кто кормит богов мясом себе подобных, боги дают силу. Получающие от богов силу в обмен на человечину — это тоже люди. Люди убивают для своей выгоды. Если придут те, кто захочет обратить вас в рабство для их выгоды, вы будете убивать их. Потому что избегать участи рабов — это ваша выгода. Чем же вы отличаетесь? Каждый ищет выгоду. Таков наш мир. Таким его сделали боги.
— Боги, сделавшие так — злые боги.
— Ты говоришь так, потому что ты человек. Стань богом, и твои суждения изменятся.
— Разве можно стать богом?
— Можно стать частицей бога. Но поскольку часть неотделима от целого, стать частицей бога и означает стать богом.
— Да?.. И как это можно сделать?
— Очень просто. Когда человеческий младенец ест пищу, пища идёт на строительство его тела. Потом, когда он станет взрослым, пища будет уходить на поддержание его жизни. Сейчас, когда боги молоды, съеденные богами станут частью их тел. Те же, кто опоздает быть съеденным богами, упустит возможность стать частицей бога. Но только став богом сам, ты получишь возможность изменить поведение богов. А дальше делай выбор. Если хочешь, я подскажу тебе, как достичь твоей цели. Хочешь изменить мир — есть возможность. Не хочешь ничего менять — не делай ничего. Возвращайся, женись, умри. Как все. И всё останется по-прежнему.
