— Да мне все равно, только бы вы там ничего с Игорьком не замутили из-за неё.
— Да пошел ты... — прозвучало это не зло, хотя и грубовато, однако, Сашка ничуть не обиделся.
— И пойду! Спать пойду... Достали вы меня сегодня, сил никаких нет. Но о моих словах подумай. И свою девушку я тебе теперь не покажу...
На этом двоюродный брат, не дожидаясь ответа, оборвал разговор. Шутник хренов.
— Ты там жива?
Судя по плеску, который тут же раздался за дверью, именно в этот момент Уля вполне могла утонуть. Но через пару секунд все-таки донеслось:
— Да.
— Хорошо, тогда заканчивай с водными процедурами. Возле двери стоит пакет, там твоя одежда. Я ушел, можешь не стесняться.
Уйти-то он ушел, но из кухни, расположенной так, что вполне просматривался вход в ванную, видел, как в щель приоткрывшейся двери высунулась тонкая рука, цапнула пакет и со скоростью захлопывающейся ракушки жемчужницы спряталась обратно. Вот только ни веселья, ни смеха это не вызвало совершенно... Интересно, если он предложит пообщаться с одним своим знакомым, практикующим психологом, Уля пошлет только его или их обоих?
Да, вряд ли кто-то станет упрекать в халатности, но именно он ответственен за все, что произошло с девушкой. Андрей её почти принудил помогать, значит, должен был обеспечить такую степень безопасности, которая помогла бы избежать случившегося. Не обеспечил и не уберег.
Естественно, никто этого не скажет, даже сама Ульяна — особенно сама Ульяна — только теперь то, что она дергается от любого громкого звука и, прежде, чем заговорить или приблизиться к человеку, внимательно его осматривает, тоже на его совести...
Именно тот факт, что Андрей, несмотря на усталость и измотанность после настолько тяжелого дня, съездил за её вещами, насторожил ещё больше. Хотя она была ему искренне благодарна за привезенное — надевать несвежее белье удовольствие весьма сомнительное. Однако, невольно возникал вопрос — зачем? Что ему от неё нужно? Успокоить свою совесть или тут что-то другое?
Хорошо, что девочки положили не какую-нибудь полупрозрачную ночнушку, а нормальную пижаму, состоящую из закрытой футболки и длинных штанишек. Иначе выйти из ванной было бы проблемой...
И особая благодарность за зубную щетку, именно этот девайс был жизненно необходим. Казалось бы, такая мелочь, но только после того, как почистила зубы, Уля окончательно поняла, что все закончилось.
То есть — вообще все.
Игорь нашелся. Она сама может вернуться к привычной жизни. Больше не надо врать родителям, прогуливать занятия и вообще строить из себя великую сыщицу. Да и не сказать, что у неё это получилось. Один раз решила проверить свои догадки, а результат такой, что больше в авантюры вряд ли потянет.
Пальцами пригладив мокрые волосы и убрав за собой ванную комнату, Уля замялась на пороге. И ведь понятно, что не тут же ей ночевать, но пока она одна и за закрытой дверью, намного комфортнее и спокойнее.
Но выходить все равно пришлось.
Свет в коридоре не горел, да и не было здесь никого. И вообще было как-то даже слишком тихо. Хотя ничего угрожающего в этой тишине не было, но все равно как-то неуютно...
Андрей был на кухне, куда девушка прокралась почти на цыпочках. И от созерцания его в таких непривычных условиях тоже стало неловко. В самом деле, такое впечатление, что подглядывает...
В его движениях не было ни торопливости, ни неуверенности, свойственной человеку, никогда не занимавшимся таким делом. Наоборот, было даже приятно наблюдать, как он заваривает чай и ставит рядом...
— А можно мне без молока?
— Нельзя, — судя по тому, что Андрей не повернулся и не вздрогнул, Улино появление он заметил давно. — Тебе терапевт что сказала?
Уля только сморщила нос, но спорить не стала, хотя про эту бурду она и не упоминала. Но больше, чем есть, хотелось только спать, и если она быстро проглотит эту гадость, наверное, можно будет попроситься на какой-нибудь диванчик.
Но вместо того, чтобы сразу поставить перед девушкой чашку, Андрей подал ей тарелку с тушеными овощами.
Стало ещё неудобнее, потому что он же, наверное, готовил, пока она там плескалась...
— Делал это не я, а нормальный повар, так что не отравишься.
Видимо, он расценил её колебания немного по-другому, но муки совести у девушки немного стихли.
И все-таки смутил, когда, глянув на её босые ноги, молча разулся и подвинул ей свои тапки. Отчего-то именно это Улю успокоило. Наверное, по противоположности с курткой, которую... Так, стоп! Вот об этом лучше не думать.
Несмотря на голод, вкуса еды она не чувствовала. И не могла поднять глаза от тарелки, прекрасно понимая, что Андрей пристально смотрит. Ульяна же только украдкой косилась на его руку, свободно лежащую на столешнице цвета какао. Довольно крупная ладонь, часы на широком запястье. Короткие темные волоски, которые, впрочем, ничуть не портили вид. Пальцы длинные, с аккуратными ногтями овальной формы.
Сразу стало стыдно за собственный загубленный маникюр... Но когда пыталась оторвать тот кусок фанеры, которой было забито окно, было как-то не до мыслей о ногтях.
Почему-то припомнилось не только это, но и ощущение отчаяния и полной безнадеги. От этого к горлу подступила тошнота, и Уля, отложив вилку, прижала пальцы к губам.
— Тшшш... — Андрей тут же оказался рядом, встав за её спиной, и медленными легкими движениями погладил напряженные узкие плечи. — Не вспоминай.
— Не могу.
Тошнота отступила, но есть уже не хотелось совершенно. Да и усталость сказывалась все сильнее, Уля уже почти заставляла себя держать глаза открытыми.
— Пей, — чашка оказалась прямо перед ней. И снова накатили нехорошие мысли, но теперь получилось их побороть.
Вкус довольно специфический, но не неприятный. Хорошо, что он не пытался перебить его сахаром, Уля никогда не любила сладкий чай...
— Ещё что-нибудь? — отрицательное покачивание головой. — Пойдем.
И снова взял за руку, но не сильно, просто чуть придержал за пальцы.
Комната, в которую он её привел, была большой и темной. В зазор между неплотно сомкнутыми шторами проникал свет уличного фонаря, давая рассмотреть очертания предметов, но он был слишком размытым, чтобы увидеть что-то более подробно.
Если Уля что-то и заметила, то просто не смогла сфокусироваться, единственное, на чем остановился взгляд, была широкая кровать.
Девушка сразу замерла, даже попыталась сделать шаг назад.
— Ложись и спи. Я буду в соседней комнате, дверь закрывать не стану. Если что-то не так, просто позови, хорошо?
Уля и кивнула и, получив легкий поцелуй в лоб (её тут же передернуло от ассоциации), села на кровать. Поначалу она показалась слишком жесткой, но стоило вытянуться на постели, как накатившая усталость тут же превратила твердый матрас едва ли не в пуховую перину.
И все равно закрывать глаза было страшно. И Андрея позвать — тоже. Косые лучи света от фонаря постепенно размывались, становясь мутным маревом, каким-то неровным и колеблющимся...
И от его дрожащего свечения тени по углам казались гуще и значительнее. Они набирались темнотой, вырастали, то сжимаясь, то снова вытягиваясь, постепенно расползались по комнате...
Двигались в её сторону, окружая кровать, протягивая безобразные черные лапы со скрюченными пальцами...
Стоит только шевельнуться, показать, что ты их видишь, и они нападут. Будут рвать когтями и хватать темными провалами жадных ртов...
Уля не только не шевелилась, но и перестала дышать. Только не шевельнуться, не выдать себя...
Но боль в шее, там, где Лешка вогнал в кожу иглу, прострелила искрой, заставив поморщиться, и тени рванулись к ней, как спущенная с поводка свора, жаждущая разорвать добычу в клочья, слизывать ещё теплую кровь...
И кричи или нет, но помочь никто не сможет...
— Проснись! — от резкого рывка Уля вскочила, хватая воздух ртом, не понимая, что происходит. И удивляясь, почему тени не убили её, они же были совсем рядом. — Уль, просыпайся и смотри на меня!
Смотрит и не видит. Картинка была размазанной, непонятной и оттого — страшной.
Не сразу, но до девушки дошло, что смотрит она сквозь слезы. Странно, она ведь совсем не хотела плакать...
Андрей сидел на кровати, подсвеченный зажженным за его спиной маленьким светильником. Страшные тени тут же разбежались по своим углам, затаившись в ожидании, когда он уйдет, чтобы снова напасть. Они упорные...
— Ну, не надо, чего ты, — подтянув Улю повыше, Андрей прижал заплаканное лицо к своему плечу. — Это ничего страшного, бывает. И скоро пройдет. Тише-тише...
Может, и прошло бы, но девушка поняла, что просто физически не сможет быть одна в комнате. Она к утру просто сойдет с ума, сама себя запугав. И ведь понимает, что все это выдумка, никого, кроме них двоих, в квартире нет, но Улю продолжало трясти так, что даже зубы застучали.
— Если от этого сможешь уснуть, я лягу рядом с тобой. Ничего не бойся и не дергайся, поняла?
Вместо ответа Ульяна смогла только судорожно кивнуть, но, когда он выключил свет, инстинктивно придвинулась ближе. Настолько, что прижалась мокрой щекой к его шее.
— Ты давно боишься темноты?
Чтобы ответить, пришлось сглотнуть слезы и разжать стиснутые зубы:
— Я её не боюсь.
— Понятно... Тогда давай так, условно темноты боюсь я, поэтому спать будем с включенным светом. Не против?
Она замотала головой, показывая, что никаких возражений не имеет.
— Вот и замечательно.
Он приподнялся, вновь зажигая лампу, но переставил её на пол, чтобы яркий свет не мешал спать.
Не могли уснуть они оба, хотя не говорили и почти не шевелились. Вот только Уля никак не могла заставить себя перестать плакать. Совершенно беззвучно, но от того не менее выматывающе. Андрей время от времени проводил ладонью по её щекам, убирая соленую влагу, и от этого ей было ещё неудобнее. Но совсем стыдно стало, когда он пошел на кухню за водой.
Потому что спать надо, а непрекращающаяся от рева икота этому не особо способствует...
Глава 21
"Хотя жалкий вид у него не от простуды, а от рождения, такой вид никаким чаем, никаким отваром не исправишь"
Ф. Кафка "Замок"
Уснула она совсем поздно, это Андрей заметил, хотя и сам потихоньку дремал. Хотя после того, как наревелась до одури, должна была бы просто отключиться. И ведь устала же, тогда почему почти всю ночь молча сопела, уткнувшись в подушку?
Естественно, Ульяна старательно делала вид, что спит, вот только игра была весьма так себе. Но не вертелась и одеяло не отбирала — уже хорошо. Хотя в такой ситуации он как раз предпочел бы, чтобы она как-то проявляла себя, а не свернулась клубком и даже дышала через раз.
Нынешние кошмары у неё вполне объяснимы, наверное, случись такое с ним самим, тоже бы орал благим матом. Правда, когда с вечера, едва успев придремать, проснулся от её крика, поначалу не понял, что происходит. Почему-то до него не дошло, что она может испугаться темноты, раньше ведь не боялась. А оставить включенную лампу не догадался...
И утешать женщин он тоже не особо умел, поэтому вел себя примерно так же, как обычно с мамой, когда отец попадал в больницу. Не то, чтобы это происходило часто (и слава Богу!), но для неё это было колоссальным стрессом. Врачи не всегда разрешали оставаться ночевать в палате папы, так что пришлось учиться как-то отвлекать мать. Не сказать, что выходило совсем хорошо, но лучше просто не умел.
Уля заворочалась на своей половине кровати, что-то тихо-тихо пробормотав, и почти сразу замолчала, спрятав голову под подушку. И все-таки сводить её к психологу надо...
Несмотря на то, что спал от силы часа три, мозг работал на удивление ясно.
Итак, если все это затеял Игорь... Конечно, не хочется так думать о собственном брате, но правильно говорил Сашка, что нужно учитывать все варианты.
Решиться на такое он мог только в том случае, если совсем припекло, а ничего подобного Андрей не замечал. Игорь не азартный, ему даже компьютерные игры не интересны, так что вариант с проигрышем не прокатит.
Захотел начать собственное дело? Да ну, глупость, тогда бы не стал прибегать к такому способу. Конечно, были у братишки перегибы по части самостоятельности, но что такое кредиты и прочие ипотеки он знал прекрасно, так что, даже если бы решил у кого-то взять в долг, то только у своих. Да Андрей первым предложил бы ему помощь, и Игорь это прекрасно знает. Пусть у них отношения и не особо доверительные, но ведь нормальные же...
Остается только вероятность того, что влез в какой-то криминал. Только и тут всегда можно найти лазейки, не прибегая к такому способу.
Так что в причастность Игоря к похищению Лебедев не верил совсем. Ну, если только оставалось маленькое-маленькое сомнение, которое можно будет отбросить только после личного разговора с братом.
И потом, не стал бы он так поступать с Ульяной. Пусть они уже и расстались (во всяком случае, на этом варианте настаивала некстати проснувшаяся совесть), Игорь по своей природе человек не жестокий, а оставить беспомощную девушку просто умирать... Это уже верх цинизма. Неплохо бы расспросить саму Улю, что у них там происходит, только не факт, что ответит. Странная у неё система ценностей, что и говорить, но принципы у девушки есть, уже только за это можно уважать. Как и за то, что готова на многое ради близких людей. Вот тут Андрей её полностью понимал и про себя восхищался. Не всякий мужик будет так защищать свою семью, как это пытается делать Уля.
Конечно, то мнение, которое у него сложилось после их первой встречи, уже давно изменилось. И если поставить его на её место, наверное, пару лет назад после того разговора тоже послал по матерной. Хотя ничего такого, чего не происходило на самом деле, он тогда и не сказал. Да, реши они пожениться, у Игоря могли возникнуть проблемы. Андрей и тогда, и сейчас был уверен, что брат все-таки придет в семейный бизнес. Сам в его возрасте взбрыкивал, хотя и быстро втянулся в отцовское дело. Но, если бы его это не привлекло и не стало интересно, нашел бы занятие по душе. В конце концов, без лишней скромности, Андрей хороший экономист, и по миру точно не пойдет. Так что упорство Игоря, конечно, планы немного нарушило, но все бы утрясли. Но вот возможный тесть, который отсидел по очень "неудобной" для их бизнеса статье...
Понятно, что все одним миром мазаны, только в этом деле главное не не согрешить, а не попасться. У её отца не получилось, так что на тот момент Уля была для Игоря не самой лучшей партией.
Да и сейчас Андрей был ещё меньше уверен, что Уле с братом стоит быть вместе. По самым разным причинам.
Он, задумавшись, потянулся, забрасывая руку на соседнюю подушку, и на секунду коснулся кончиками пальцев щеки Ульяны. А потом стянул с её головы наброшенный край одеяла и прижал ладонь ко лбу.
Он был не просто горячим, а огненным.
— Уль, — Андрей осторожно потормошил девушку, но она не ответила. — Улька, просыпайся, у тебя температура.
Зачем тогда просыпаться, он и сам не понял, но, если учесть, насколько у неё горячий лоб, стоит убедиться, что она в сознании.
