— Убирайтесь! — взревел Лэш, продолжая топтать и избивать ногами бесформенные останки.
Львица и Мичем послушно отступили.
Через несколько мгновений Лэш в последний раз пнул тело, а затем, хрипло дыша, шаткой походкой отошел от своей жертвы и оперся на стол, чтобы не упасть. Лицо его блестело от пота. Сделав несколько вздохов, он сфокусировал взгляд на белой чаше с пеплом, и глаза его вновь загорелись огнем ярости. Скрипнув зубами, он с остервенением подхватил чашку с коричневым пеплом и запустил ее в то, что некогда было лицом Филина, а теперь превратилось в алеющий кратер с отвисшей нижней челюстью и единственной оставшейся глазницей где-то на месте лба.
Повисла тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием вице-адмирала.
Наконец, Лэш повернулся, чтобы посмотреть на дело своих рук.
— Могу ли я кое-что сказать? — тихо произнес Кардинал Блэк, все еще вжимаясь в стену.
— Говори. — Голос Лэша все еще напоминал рык опасного зверя.
— При всей своей небрежности он высказал несколько дельных доводов. Девейна и Корбетта надлежит выследить и схватить. Нельзя допустить, чтобы они нанесли урон твоей чести. У тебя есть второй экипаж и кучер. Ты должен — мы должны — завершить аукцион.
— Продолжай, — кивнул Лэш, все еще тяжело дыша.
— В этом доме, — сказал Блэк, отважившись сделать шаг вперед, — собрались величайшие убийцы, которых когда-либо носила Земля. Скажи им, что аукцион завершится, когда книга будет возвращена. Что, как только это будет сделано, ты сразу же объявишь победителя. Я уверен, что они, скорее, присоединятся к охоте, чем проведут бесплодное время в своих комнатах. Что скажешь?
Лэш некоторое время молча обдумывал предложение.
— Это же настроит их друг против друга. Сделает из них соперников, разве не так?
— Мы все поедем в одной карете, и ты будешь судьей этого состязания. Казнив Виктора, ты продемонстрировал свою готовность создавать порядок из хаоса. Я, конечно, тоже буду там, чтобы, если можно так выразиться, прикрывать тебе спину. — Блэк приблизился к вице-адмиралу, осторожно ступая через кровавое месиво на полу. — Используй то, что есть под рукой, — увещевал он. — Четверо всемирно известных убийц — плюс ты и я — против Девейна и Корбетта. У них нет ни единого шанса! Но мы должны выехать как можно скорее.
Лэш проследил за тем, как последние хлопья пепла растворяются в кровавом болоте, которое когда-то было человеческим лицом.
Он выпрямился.
— Скажи Мичему, чтобы разбудил Ходдера, если он спит.
Блэк кивнул. Ходдер был вторым кучером, снимавшим комнату в каретном сарае рядом с конюшней.
— Скажи Ходдеру, чтобы запрягал вторую упряжку и готовил экипаж. Я рассчитываю выехать в течение часа. И еще скажи Мичему собрать пустые винные бутылки, наполнить их порохом и… — Он вдруг осекся и нахмурился. — Нет. Не хочу, чтобы Элизабет или Файрбоу разорвало на куски. Пусть Мичем наполнит бутылки ламповым маслом, закупорит и поставит вертикально в коробку. Проследи, чтобы для надежности он переложил их небольшим количеством ваты. А еще, — добавил он, прежде чем Блэк успел выйти из комнаты, — передай остальным, что я вернусь к ним, как только приведу себя в порядок после того, что устроил Филин.
— Я все сделаю, — сказал Блэк и вышел.
В кабинете вновь наступила тишина, в которой неслышно бился пульс гнева Лэша — так до конца и не стихшего. Стоило вице-адмиралу остаться в одиночестве, как лицо его исказилось гримасой ярости. Зарычав, он опрокинул стол и отбросил его в сторону, словно тот был тюком соломы. Затем Лэш схватил корзину с подношениями и запустил ею в окровавленную стену — ему не было дела до треклятого золота.
Стоя в развалинах кабинета с трупом у ног, Лэш обхватил свою голову руками, зажмурился и исторг отчаянный поток проклятий.
Похитить Элизабет — одно дело, но уничтожить планы воздушного корабля… Девейн и Корбетт подписали себе смертный приговор, и к черту книгу ядов! Все, чего сейчас хотел Лэш, это отмщение — только так можно было остановить неиссякаемые потоки злобы, уносившие его в глубины темных вод безумия. Он хотел разорвать Корбетта и Девейна на куски, а после станцевать на их изломанных костях.
Но чтобы добиться этого, сначала нужно было выйти к остальным.
Они отправятся с ним, это точно! Такая охота доставила бы им удовольствие сама по себе, а с книгой на кону… о, да, они точно пойдут!
Была и еще одна деталь, о которой, похоже, не подумал ни Корбетт, ни Девейн — и именно из-за нее экипаж мог далеко не уехать. На деле их путешествие могло завершиться еще до того, как они доберутся до северо-западной дороги: если у Элизабет случится один из ее эпизодов, и она сможет достать клинок, то она убьет их обоих. Досадно лишь, что в таком состоянии она может убить и Файрбоу.
Лэш улыбнулся, несмотря на злость.
Прежде чем поговорить с остальными, он собирался отмыть с рук кровь Филина и переодеться. Поэтому, сдерживая обуревавшую его жажду мести и убийства, он вышел из кабинета и зашагал по коридору, оставляя за собой кровавые следы.
Глава двадцать пятая
— Кстати, нас официально не представили, — сказал Мэтью, держа пистолет нацеленным на Лазаруса Файрбоу. — Меня зовут Мэтью Корбетт. Этим экипажем правит Джулиан Девейн, и сейчас мы с ним везем вас в деревню Профессора Фэлла в Уэльсе, где вы все же сможете поработать с книгой, на которой я сейчас сижу. Вам нужно будет приготовить одно зелье по рецепту из нее. После этого, можете делать все, что пожелаете — хоть спрыгнуть со скалы, мне все равно.
Файрбоу, дрожа от холода в одной ночной сорочке, до этого момента держался затравлено, однако теперь позволил себе легкую улыбку.
— Приготовить зелье? Зачем?
— Сейчас это не должно вас заботить. Просто успокойтесь и наслаждайтесь… — Вдруг из-за потери сцепления колес с дорогой экипаж качнулся, и его сильно занесло вправо. Но прежде чем Мэтью успел по-настоящему ощутить страх надвигающегося крушения, экипаж выровнялся. — Наслаждайтесь поездкой, — закончил он.
Элизабет смотрела на него так, словно намеревалась прожечь в нем взглядом дыру. На ней была шуба из шкуры белого медведя — она завернулась в нее, как в одеяло, так, что из-под громоздких складок меха выглядывала только ее голова.
Она прошипела:
— Этот идиот уничтожил чертежи! Ты должен был сказать ему, чтобы он взял книгу, доктора… даже меня, если уж так приспичило, но чертежи трогать было нельзя!
— Я не знал, что он собирался сделать. А даже если б и знал, остановить его я бы не смог.
— Поверь, ты будешь об этом жалеть, — ответила она.
— Вы пожалеете о том, что вообще родились, когда вице-адмирал доберется до вас, — сказал Файрбоу, закидывая одну худую ногу на другую. — Уверен, он уже отправился в погоню. Вы не доберетесь и до Аксбриджа, как он схватит вас.
— Посмотрим, — отозвался Мэтью.
Джулиан гнал лошадей изо всех сил, хотя в условиях такого снегопада это было слишком громко сказано — упряжка не могла скакать во весь опор, и ей пришлось перейти на легкий галоп, но даже несмотря на это послабление, коням приходилось нелегко. Мэтью, и Джулиан понимали, что в таком темпе они продержатся не больше нескольких часов — о целом же дне даже мечтать не приходилось. Мэтью задался вопросом, сможет ли Джулиан выжать из лошадей и экипажа максимум. Сложно было сказать, потому что перед тем, как сесть на козлы, он признался Мэтью, что опыта в управлении четверкой лошадей у него немного, а править каретой таких габаритов ему и вовсе никогда не приходилось. Со всеми этими заверениями будущее казалось туманным, мрачным и беспокойным.
— Все это фарс, — фыркнул Файрбоу. Глаза его блеснули чем-то, что Мэтью счел хитростью загнанного зверя, вдобавок дрожащего от холода. — Если я нужен для того, чтобы приготовить что-то по рецепту из книги, вряд ли вы используете на мне этот пистолет. Я также не думаю, что вы застрелите мисс Маллой — вы явно не из такого теста. Так что же может помешать одному из нас прямо сейчас выскочить на ходу из этой кареты? Да, приземление может выйти жестким, но, думаю, мы останемся целыми.
— Но вряд ли невредимыми. Со снегом или без — травмы вы получите, — спокойно ответил Мэтью. — Согласитесь, вы едва ли сможете успешно добраться до убежища, скажем, со сломанной ногой, да еще и без верхней одежды. Джулиан поймает вас и, готов поспорить, даже подлатает, хотя лечение его будет настолько жестким, что вряд ли вам доводилось ранее испытывать на себе нечто подобное. Поэтому я снова советую вам расслабиться и не делать глупостей.
— Глупостей? Весь ваш побег — сплошная глупость. — Верхняя губа Файрбоу изогнулась в отвратительной усмешке. — Думаете, вам все это сойдет с рук? — Он слегка наклонился вперед. — Вы играете в кошки-мышки с очень опасными людьми. И, поверьте, в роли кошек явно выступаете не вы. Можете бежать сколь угодно, но кошки уже вышли на охоту, и когда они сцапают вас, вы будете молить о смерти. Хотя… возможно, вице-адмирал припасет вас и вашего друга для своей ямы. — Он пожал плечами и снова откинулся на сиденье. — Разве вы забыли, какое прекрасное представление нам устроила Дикарка Лиззи?
— Прошу, доктор, — обратилась Элизабет. Лицо ее помрачнело, — не надо.
— О, но я просто обязан! — осклабился Файрбоу. — Мой долг — объяснить этому дураку, что он сидит в замкнутом пространстве с гораздо более опасным убийцей, чем все те, кто остался сейчас в особняке. Мистер Корбетт, вы слышали о Спайтефилдской Убийце?
— Пожалуйста, — с нажимом повторила Элизабет.
— Спайтефилдская Убийца, — покачал головой Файрбоу, продолжая говорить с выражением нескрываемого садистского восторга, — ныне известная как Дикарка Лиззи, урожденная Элизабет Маллой. Да, она здесь, прямо перед вами. — Он нахмурился, видя, что Мэтью его тирада совсем не впечатлила. — Разве вы не читали «Булавку Лорда Паффери»? Это была очень популярная история месяца четыре тому назад!
— Меня нельзя назвать постоянным читателем «Булавки».
— Тогда вы многое упустили! Все ужасающие подробности того, как молодая женщина, которая годами подвергалась преследованиям и надругательствам со стороны недобросовестных и коварных… я бы даже сказал, жестоких мужчин, в конце концов, погрузилась в омут безумия и сшила себе кожаные перчатки с острыми, как бритва, лезвиями. Надо признать, на деле она оказалась весьма талантливой швеей! Ночами она начала ходить по улицам в самом центре Спайтефилдса и заманивать мужчин в переулки, после чего они оттуда уже не возвращались. Я ведь ничего не путаю, дорогая Элизабет?
— Я хочу, — процедила она сквозь зубы, — чтобы вы замолчали.
— Но мистеру Корбетту необходимо знать еще кое-что, разве нет? У нас с вами была долгая история знакомства, прежде чем Самсон Лэш забрал вас у меня. О, да! По правде говоря, — Файрбоу холодно улыбнулся Мэтью, — я немного солгал, когда рассказывал, как мы познакомились с Самсоном Лэшем. Видите ли, он приехал в больницу Хайклиффа не для того, чтобы вскрыть фурункул. Он приехал, чтобы договориться поместить его безумную жену в специальный приют. Я помог ему с этим и — о, чудо! — в стенах Бедлама он обрел своего ангела.
— Полагаю, этого достаточно, — сказала Элизабет, но голос ее прозвучал слабо, потому что она понимала: на этом история не закончится.
— Он встретил ее в тот день, когда пришел ко мне в кабинет, — продолжил Файрбоу. — После лечения она начала хорошо разбираться в цифрах, и я позволил ей немного посчитать. Такого рода работа, казалось, успокаивала ее, а я во что бы то ни стало намеревался сохранять ее спокойствие, потому, что, как вы уже знаете, она бывает чрезвычайно активной. — Файрбоу чуть помедлил, слушая, как экипаж проезжает по заснеженным дорогам западной части Лондона. Стук лошадиных копыт по замерзшей земле походил на приглушенный бой барабанов. Его глаза сузились. — Погодите… Мэтью Корбетт? А я ведь где-то слышал это имя. Только не могу вспомнить… О, сделайте одолжение, уберите палец со спускового крючка. Если наедем на кочку, и вы случайно выстрелите, я уже не смогу быть вам столь полезен.
Мэтью нехотя послушался Файрбоу. Он опустил пистолет, хотя продолжал держать его на коленях. Разумеется, доктор был прав: пистолет был всего лишь пустой угрозой. Мэтью вытащил из-за пояса кинжал с рукоятью из слоновой кости, принадлежавший Альбиону, и притворился, что изучает лезвие, чтобы Файрбоу смог получше его рассмотреть. Этот кинжал представлял собой более реальную угрозу, чем пистолет, потому что он был не столь смертоносен, как случайная пуля, но при этом был способен причинить достаточно вреда и оставить в живых.
— О, глядите, мисс Лиззи, — елейным голосом произнес Файрбоу, — у него есть для вас отличная острая игрушка!
— Я знаю, что вы пытаетесь сделать, — сказала она. — Вы пытаетесь пробудить это.
Мэтью определенно не нравился ход беседы. Он подумал, что ему, вероятно, следует убрать кинжал, но прежде чем он успел это сделать, экипаж вдруг начал замедляться. Он ехал все медленнее… медленнее… и, наконец, остановился.
— Оставайтесь на месте, — приказал Мэтью обоим заложникам, отодвигая белую занавеску с окна слева от себя. Снаружи продолжался нескончаемый снегопад, сквозь пелену которого он с трудом различил серые магазинные вывески на безликой улице. День был мрачным — казалось, даже рассвет еще не наступил.
Дверь справа открылась. Джулиан заглянул в карету с пистолетом наготове. Лицо его переливалось всеми оттенками синего от побоев и холода. Снег покрыл грубой коркой его треуголку и плащ, снятые с тела Богена. При обыске они нашли в его карманах четыре кроны, шестнадцать шиллингов и несколько пенсов — неплохие деньги, хотя им и не сравнится с золотыми слитками пруссаков.
— Я там скоро в ледышку превращусь, — с трудом выговорил Джулиан, едва ворочая языком от холода. — Мне нужно пальто потеплее и шерстяная шапка. И перчатки бы не помешали. Мы остановились рядом с магазином. Я собираюсь вломиться туда. Тебе что-нибудь нужно?
— Мне не помешало бы пальто, сэр, — сказал доктор. — И зимние чулки тоже. И, будьте так любезны, найдите мне кувшин горячего сидра…
— Я не с тобой разговариваю, кусок дерьма.
— О, а следовало бы! Мистер Корбетт сказал, что я должен приготовить какое-то зелье из книги в конце этого восхитительного путешествия. А как я это сделаю, если замерзну до смерти, так и не добравшись до места?
