Звериный рык, словно бы Ведьма окончательно лишилась своего разума, медленно начинал подниматься из ее груди.
Вся боль и ненависть Ведьмы не могла быть описана простыми словами — и девушка, сжигаемая этими чувствами, смогла лишь издать громкий рык, подобно дикому зверю, не имеющего слова для того, чтобы описать все сжирающие ее ощущения.
Девушка медленно начала подниматься с земли, на которой еще недавно она продолжала лежать.
-Невозможно, — голос Серенити, впервые за все сражение, казался потрясенным. Поднявшийся после удара Ассасин наблюдал за действиями Ведьмы с неверием, продолжая держаться вдалеке от цели, — Любой, кто коснется моего яда — умирает. У этого яда нет противоядия и нет безопасной концентрации — одна капля способна убить любого. Единственный способ спастись от этого яда только в том, чтобы не стать его целью.
Однако Ведьма не слушала этих пояснений. Поднявшись с земли не все четыре конечности, подобно дикой собаке, Ведьма содрогнулась, после чего черная масса хлынула из ее рта потоком.
Мгновенно в ноздри ударил сладковатый запах цветов — и Серенити с неверием и ужасом взглянула на расплывающуюся лужу черного цвета, при соприкосновении с которой мгновенно иссыхали цветы и умирала трава. Она смогла определить свой яд с одного взгляда.
Несколько раз тело Ведьмы содрогнулось, исторгая из себя яд Серенити, прежде чем утихнуть. Однако после этого Ведьма не поднялась — вместо этого она зарычала еще раз.
В этом рыке не было ничего даже напоминающего человеческий язык, только бесконечная звериная жестокость и ненависть. Поскольку в этот момент Ведьма продолжала стоять на всех четырех конечностях — ее сходство со зверем было еще большим, чем ранее.
Девушка сжала руки в кулак, после чего, не разгибаясь, бросилась вперед.
Серенити успела выставить клинок — но даже если бы в этот момент она пробила бы сердце Ведьмы — та не замедлилась бы даже на секунду.
Два клинка Серенити вошли в тело Ведьмы, однако та легко сбила девушку с ног.
Ассасин упала на землю, после чего, прежде чем та успела что-либо сделать — закованная в латный сапог нога ударила ее в грудь. Однако вместо того, чтобы выбросить девушку по инерции — нога Ведьмы прижала Серенити к земле, вдавливая ее в мягкую траву.
Глядя на лицо Ведьмы Серенити подумала, что та хотела что-то сказать — но даже если когда-то Ведьма и могла говорить — то сейчас ее взгляд был лишен всяческого подобия логики или разума — так что черный клинок мгновенно оказался над самым лицом Серенити.
Ассасин не успела даже приготовиться к своей смерти — прежде чем ситуация вновь изменилась. В одно мгновение давление сапога пропало с груди девушки — после чего Серенити смогла заметить, как тело ее противницы было отправлено в полет ударом.
-Прошу прощения, — голос Машу стал для Серенити заметным раньше, чем ее огромный щит, отбрасывавший тень на ее лежащее тело, — Эвакуация заняла больше времени, чем я рассчитывала.
Машу протянула руку Серенити, но та легко поднялась с земли самостоятельно, после чего взглянула на поднимающуюся впереди Ведьму.
Казалось, любое подобие человеческого в Ведьме в этот момент пропало окончательно — даже ее движения теперь не принадлежали человеку, а какому-то похожему на человека чудовищу.
Издав низкий утробный рык Ведьма схватилась за свой клинок.
* * *
Медуза продолжала сражаться.
Ее рана значительно снизила ее возможности, однако оставшийся без одной руки Сейбер также потерял в своих возможностях в равной мере.
Пат. Опять пат.
Медуза продолжала сходиться с Сейбером раз за разом — и каждый раз все заканчивалось одним и тем же.
Ничем.
Раз за разом клинки Сейбер сталкивались с шпагой Сейбера, каждый раз когда ее цепь касалась тела мечника — его лезвие оставляло царапину на теле Райдер.
Один к одному. Райдер снимала шляпу перед своим противником. Если бы она имела шляпу конечно же.
Продолжение сражения в текущих условиях было бессмысленно — и вместе с тем было единственным, что они оба могли делать. Обмениваться одними и теми-же ударами с одним и тем же результатом.
Райдер была поглощена своим сражением и не могла отвлечься на то, как велись сражения ее друзей — из-за чего она не могла рассчитывать на их помощь. Она должна была действовать.
У Медузы существовало четыре козыря, однако один из них был бесполезен и один из них ее противник уже сумел увидеть — и поплатился за это своей рукой. Иными словами все, что оставалось девушке — это один из ее Фантазмов — и повязка.
В очередной раз столкнувшись с мечником клинками, девушка отступила на исходную позицию — после чего еще раз — и еще раз — создавая стометровую дистанцию между противниками.
-Леди? — ее противник в последний раз взглянул на девушку, после чего указал на нее клинком, — Что-то случилось?
На это Райдер лишь поднесла руку к своей повязке.
Сейбер мгновенно сообразил, что последующее действие девушки ему следовало прервать — однако даже бросившись вперед — он не успевал.
Рука Райдер скользнула по ее лицу и, впервые за все время призыва, ее глаза взглянули на этот мир.
Желтый немигающий взгляд глаз с черными, широкими, прямоугольными зрачками взглянул на этот мир и мгновенно Сейбер ощутил, как его тело словно бы погрузилось в вязкий клей. Его руки перестали слушаться его и ноги мгновенно превратились в вату, едва способную поддерживать его тело.
Сейбер смог мгновенно осознать как природу произошедшего, так и личность, что стояла за подобным эффектом.
-Медуза Горгона, — Сейбер произнес это отчетливо, заметив, как бросилась к нему ради нанесения последнего удара противница, — Я запомню нашу встречу.
У Сейбера также существовало несколько козырей.
-Флер Де Лис, — слова Сейбера приобретали свою форму, — Меч, Танцующий В Падающих Лилиях.
Пока его противница скрывала свое зрение все его Благородные Фантазмы были бесполезны — однако сейчас, когда Райдер сняла свою повязку — вместе с силой она получила и грандиозную слабость.
То, что предстало перед глазами девушки стал молодой человек. Невозможно было определить, был он мужчиной или женщиной — его коротко остриженные волосы цвета раннего рассветного солнца и голубые глаза как кристально-чистая вода, казалось, были созданы рукой мастера, желавшего приблизиться к идеалу в своем творении. Хрупкая фигурка могла прельстить любого человека, взглянувшего в бездонные глаза Сейбера, и грация, с которой совершал каждое свое движение Сейбер были настолько отточены и идеальны, что казались неземными.
Взглянув на него, Медуза могла почувствовать только то, как ее чувства затуманивают ее разум, а ее руки сами опускаются при виде подобной красоты — прежде чем белый отблеск сияющего клинка не привлек ее внимание.
В следующее мгновение узкая шпага Шевалье д"Эона вырезала Медузе оба глаза.
Мгновенно Райдер оказалась вновь слепа — боль в ее голове отдавалась кровью, выплескивающейся из ее разрезанного лица. И Сейбер, вновь получивший возможность вздохнуть полной грудью, чувствуя, как пропало ее обволакивающее давление, не стал останавливаться.
Бросившись вперед, занеся свой клинок, Шевалье приготовился нанести финальный удар.
Прежде чем узкий клинок Медузы не вошел в живот Шевалье, заставив того гавкнуть от удивления и боли. Тем не менее, спустя всего мгновение, Шевалье отступил, взяв себя вновь под контроль.
-Я сражалась с тобой слепой до того, — взяв себя под контроль вновь, Медуза взглянула на своего противника, — Почему ты решил, что что-то измениться сейчас?
На это Шевалье только расплылся в улыбке, — Леди, вы потрясающи.
После чего, замерев на секунду, Шевалье вдруг отвернулся от своей противницы, после чего повернулся к Медузе, — Прошу простить, благородная леди, но я боюсь, что в этот раз наше сражение останется без победителей.
После чего, в одно мгновенное движение, Шевалье бросился прочь, легко отбив напоследок брошенный в него кинжал Медузы, растворившись вдалеке.
Немного покачавшись на месте, Медуза медленно и тихо сползла на Землю, после чего прикрыла отсутствующие глаза.
* * *
Медленно пепел от сгоревших кольев рассеялся, вместе с туманом расходясь во все стороны от использованного Аинзом заклятия, позволяя фигуре Влада появится из дымного облака, словно бы единственной оставшейся выжившей жертве сражения. В определенном смысле — это было так.
Аинз продолжал смотреть на своего противника внимательным взглядом, ожидая движения с его стороны, однако вместо этого Влад только продолжал смотреть под свои ноги, не обращая внимания на окружающую его действительность.
-Ха...— в конце концов все же смог произнести он, после чего, словно бы несколько осмелев от сказанного, продолжил, — Ха-ха...
-Ха-ха-ха...— произнеся еще раз, словно бы распробывая сказанное на вкус, Влад замолчал на секунду, после чего продолжил, — Ха-ха-ха... Ха... Ха...
В итоге, как будто в какой-то момент нечто окончательно выбило последнюю защиту разума Влада, вампир залился самозабвенным смехом, — ХА-ХА-ХА-ХА! ХА-ХА! ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!
Аинз продолжил внимательно и осторожно наблюдать за действиями Влада, оценивая его состояние, пока сам вампир пытался справиться с непрекращающимся смехом.
-Как долго я ждал! — в конце концов, остановив свой смех, Дракула улыбнулся парящему в небесах Аинзу, — Как долго ждал! Такой враг — такая мощь!
-Мое уважение тебе, потомок Адама, — на эти слова Аинз чуть насторожился, приготовившись к действиям Дракулы, но тот вместо атаки лишь улыбнулся ему, — Но нельзя скрывать бесконечно свою личность — даже если ты попытался сделать все, чтобы не дать мне угадать ее — лишь один был владыкой огня и некромантом на всей земле. Мое уважение тебе, патриарх Ханаан.
На это Аинз продолжил лишь молча обозревать своего врага, задумчиво размышляя над сказанным вампиром.
-Но что же делать мне теперь? — на это вампир поднял взгляд на Аинза, после чего развел руками, показывая на окружающие его просторы, — Мое королевство разрушено, мои козыри разгромлены, мои пики сожжены и мое тело уничтожено. Мое уважение твоей силе, патриарх.
Влад действительно не мог совершить более ничего. Ничего, кроме одного.
-Но это, — на эти слова вампир улыбнулся, — Я никогда бы не решился использовать это в обычных условиях — но сейчас — позволь мне насладиться даже подобной низостью — пониманием того, что ты не будешь награжден победой над Владом III, Цепешем. Возрадуйся же тому, что убьешь ты только Дракулу.
-Легенда о Дракуле, — и с произнесением этих слов Влад III, король, исчез. На его место пришел Дракула, вампир.
* * *
Кухулин продолжал использовать руну за руной, давно перейдя от простого метания огненных шаров к сложной тактике. Он пытался поймать свою противницу в западню, ограничить ее движения, создать иллюзию, заставить ее взорваться на расчерченной заранее ловушке — но с упорством и интуицией дикого зверя Кармилла продолжала избегать каждой ловушки, заставляя Кастера морщиться, изобретая новый и новые нерабочие тактики победы.
"Неужели..." — Кухулин поморщился — "Мне придется использовать... Второй Фантазм?!"
Кухулин призванный в качестве Кастера служил амальгамой из представлений людей о друидах, благодаря чему он смог обрести свой первый Благородный Фантазм — Плетеный Человек, обретший форму древнейший и наиболее известный из ритуалов кельтских жрецов, воплощение жестокости и силы верований в Старых Богов. Однако эта фигура все же была создана вокруг одной существующей личности — вокруг личности Кухулина, великого героя — и потому часть его легенды, нашедшая отражение в представлениях людей о древних магах, воплотилась в качестве его "личного" Фантазма — его личности, воплощенной в верованиях жрецов и людей.
Это была главная и самая мощная козырная карта в рукаве Кастера. Подумать только, что ему придется потратить ее в самом первом сражении...
Однако Кухулин должен был победить. Поэтому его рука, вместо того, чтобы продолжать чертить руны в воздухе, спустилась к поясу, где хранилось его настоящее оружие — первородные руны.
Его противница, словно бы мгновенно поняв задумку Кухулина, припала к земле, подобно дикому зверю, после чего, прежде чем Кастер коснулся совершенных рун, бросилась вперед.
Рука Кухулина коснулась его силы — после чего его разум коснулся Благородного Фантазма...
Однако его противница, словно бы не останавливаясь, продолжила свой бег вперед. Когда Кухулин же приготовился принести в этот мир первозданную мощь первородных рун — Кармилла, приблизившись к магу, вместо того, чтобы попытаться ударить его — или заковать в деву вновь — лишь в одно мгновение оказалась в прыжке — после чего, спустя секунду, перепрыгнув Кухулина словно бы препятствие, бросилась от него прочь. На секунду Кастер опешил от подобного развития событий — и потому, когда он вновь повернулся к его противнице — та находилась уже не одна.
На некотором удалении от Кухулина находилось трое противников. Кармилла была одной из них — ее платье было опалено, лицо было обезображено, а кожа во многих местах содрана с костей — однако даже так она все еще сохраняла в себе разум. Что невозможно было сказать о Драконьей Ведьме.
Казалось, будто бы Ведьма была одержима демоном — ее движения были рваными и дергаными, словно бы у испорченной заводной куклы, а взгляд, продолжавший блуждать по лицам вокруг, был словно у бешеного, затравленного пса, готового к своей смерти.
В последнюю секунду рядом с двумя девушками появился... Или появилась? Еще один или одна. Тело и лицо Слуги были таковы, что невозможно было определить, должны они были принадлежать парню или девушке — красота лица Слуги скрашивали любые возможные различия между полами, из-за чего разум отказывался воспринимать лицо парня или девушки в качестве чего-то определенного — словно бы из страха, что несовпадение реального пола Слуги с представлениями могло испортить его красоту.
Трое Слуг — все, что осталось от армии Драконьей Ведьме. Кухулин не мог поручиться, что им самим и Аинзу удалось не понести невосполнимых потерь самостоятельно, однако вне зависимости от случившегося — Кастер был склонен назвать это сражение победой. Их враги, напавшие на них самостоятельно, отступали.
Словно бы в подтверждение этих слов, когда Ведьма попыталась броситься вперед рука Сейбера мгновенно ухватила ее за стальные латы и дернула назад, словно бы одергивая собаку, после чего сам Слуга улыбнулся.
-Прошу простить нас, благородные господа, — на это Сейбера улыбнулся на секунду, — Но я боюсь, что наше сражение откладывается на определенный срок — мой Миледи не здоровится.
В следующую секунду же Сейбер чуть наклонился к Ведьме — и та, сколь бы ни был затуманен в эту же самую секунду ее разум, подняла лицо в небо и взревела, заставив Кухулина приготовиться к новому раунду сражения — однако вместо того словно бы черный вязкий дым вырвался из всех сочленений доспеха, окутывая Ведьму и окружавших ее Слуг, поднимаясь в небо. Спустя же секунду, когда порыв ветра развеял возникшее черное облако — оставшиеся вражеские Слуги исчезли.
