Эадор. Книга третья. Чужие воспоминания

— Зря вы не приняли моё предложение, святой отец, — улыбнулся некромант.

Закричав от ужаса, я развернулся и бросился наутек. Бесполезно! Вампир догнал меня в два шага, вернее, в два взмаха крыльями.

Легкий удар, больше напоминающий шлепок, и я кубарем, словно мешок с крупой, отлетел к стене. Некромант издевательски расхохотался. От страха я даже не почувствовал боли.

Вампир никуда не торопился. Словно играя, он схватил меня за шею и медленно поднял одной рукой. Кажется, он примеривался, куда лучше вонзить зубы. Я понял, мой последний шанс — белый камень. Не знаю, возможно, душа святого ничего не сможет противопоставить вампиру — высшей ступени боевой нежити, но другой надежды нет.

Последним волевым усилием я ухватился руками за рясу и попытался разорвать её. Вампир, обнажив клыки в дьявольской улыбке, с интересом наблюдал за моими действиями. Похоже, легенды не лгали, кровопийцы, в отличие от остальной нежити, обладают собственным разумом. Отчаяние придало мне сил. Ткань затрещала, а затем резко порвалась. Не мешкая, я сунул руку под рясу и выхватил икону.

"Ну! Светлый Владыка, помоги! Хоть один раз!", — подумал я.

Замахнувшись, я ударил вампира иконой по голове. Хрупкая деревянная рама треснула, и камень вывалился из своего паза. Белый огонь артефакта пересекся с красным светом мертвых глаз.

Вампир отчаянно и очень по-человечески закричал! Монстр всё же мог чувствовать боль. Мягкий белый свет причинил мертвяку больше вреда, чем клинок закаленной стали. Вампира объяло белое пламя, но монстр не собирался сдаваться. Упав на колени, мертвец огромным усилием отдернул камень от себя. Живучая тварь!

Закрыв глаза, я попытался вспомнить молитву экзорцизма. Помню, отец-настоятель долго бился над тем, чтобы все послушники её запомнили. Как я ненавидел его тогда, а сейчас себя. Слова буквально вертелись на языке, но никак не складывались во фразу.

Радостный вопль освободившегося мертвяка потряс стены склепа.

"Всё равно, не успею убежать", — подумал я.

Вампир обратил на меня полный торжествующей ненависти взгляд. Лучше бы он этого делал. В растерянности мой страх загнал душу не в пятки, а в голову. Молитва экорцизма сложилась в единое целое!

Не мешкая, я направился руки на вампира и прочитал заклинание. Не ошибся!

По всему склепу раздалось громкое "ОМ!", а затем "АЛЛИЛУЙЯ!". Крылья и тело монстра задымились. Вампир отчаянно закричал, но не упокоился.

К счастью, предоставленной передышки мне хватило, прыгнув вперед, я поднял с пола артефакт и сунул его в клыкастую морду. Потрясенный экорцизмом вампир не успел увернуться. В одно мгновенье камень выжег мертвецу красные глаза.

Последний раз брыкнувшись, вампир затих, но камень не успокоился, объяв всё тело монстра белым светом.

Оставив артефакт уничтожать само упоминание о зле, я направился к некроманту. Против живого еретика артефакт не будет столь эффективен, но я не сомневался, что смогу отомстить за смерть Джонатана сам.

Еретик выглядел заметно потрясенным.

— Невероятно! — ахнул он, так и не поняв, что произошло. — Ковен Магов ещё никогда не встречался со столь мощным проявлением белой магии. Что и как ты сделал? Усовершенствовал заклинание экзорцизма? Каким образом? И почему ты сразу его не применил? Оно требует много времени на подготовку?

— Защищайся, — коротко сказал я.

Колдун благосклонно кивнул.

— Пусть так, — произнес он, — я успел соскучиться по настоящим магическим поединкам! Не ожидал встретить в среде священников достойного соперника, но так даже интереснее. Начнем же, и да восторжествует лучший из нас! Во имя магии!

Перескочив через раскрытый гроб, я выхватил булаву и угостил колдуна своим любимым бесчестным приемом. Глаза некроманта вылезли из орбит. Так обычно и бывает, когда тебя что есть дури бьют булавой между ног. Даже через латный доспех очень хорошо чувствуется, что уж говорить о мантии.

Похоже, мое предложение заменить сложный и красивый магический поединок примитивной рукопашной дракой встретило у колдуна определенное недопонимание. Ухватившись за причинное место, еретик робко попытался возразить, но я ловко двинул ему свободной рукой в челюсть. Если колдун и хотел произнести заклинание, его задумка сорвалась. С вывихнутой челюстью колдовать трудно. Не зря я всё-таки проводил много времени в тренировочном дворе монастыря, потрудившись поставить удар с обеих рук.

Обмякнув, некромант медленно сполз по стене на пол. Я покрепче ухватил булаву двумя руками и занес оружие над головой.

— Исповедаться два раза предлагать не буду! — пояснил я.

Некромант успел удивленно моргнуть, прежде чем я размозжил ему голову.

— Светлый Владыка тебя простит, — сказал я, — ну, и меня заодно.

Только сейчас я почувствовал, насколько устал. Проповедовать во славу Божью определенно легче и безопасней. Бессильно отшвырнув булаву, я опустился на колени перед Джонатаном.

Труп уже начал остывать. Проклятье!

Я вспомнил про камень. Увы, поднятие мертвых считалось умением некромантов. Но, по словам отца-настоятеля, молитвы самых праведных и могущественных жрецов могли убедить Светлого Владыку нарушить естественный ход вещей и возвратить душу из Мира Мертвых. Я, разумеется, таковым не являюсь, но Святой Амвросий! Камень уже не раз и не два доказывал своё могущество.

От вампира осталась лишь маленькая кучка пепла. Брезгливо разметав её, я поднял камень и положил его на грудь Джонатана. Тело рыцаря объял белый свет. Я затаил дыхание. Рана на шее воина затянулась на глазах, но.... Дышать рыцарь не начал. Так всегда происходит, когда священники пытаются исцелять уже мертвых. Душа в тело не вернулась.

Сев на колени, я утер рукавом проступившие слезы. Молиться не хотелось, да и не стоило. Джонатан умер с честью и славой, как и подобает истинному рыцарю. Его без всяких молитв и отпеваний примет Светлый Владыка.

Благородный, безмерно храбрый, самонадеянный дурак! Мы были знакомы всего один день, но я успел к нему привязаться.

И на кого ты нас — грешных, покинул? Кто, кроме тебя, спасет невинных от демонов и мертвецов? Кто сразит в бою циклопов и гигантов, вернув земли и честь роду Белоголовских? Почему бездельники и охальники, вроде меня, остаются жить, а такие, как ты, умирают? Почему?! Неужели Эадор терпит лишь хитрецов и приспособленцев, убивая наивных, честных и бескорыстных? Нежели так было всегда? Или в какой-то момент мы нарушили Божественный План и сбились с пути?

Где наш Создатель? Почему он создал мир таким? Кто мы для него? Фишки на доске, и он играет нами, чтобы поразвлечь себя и других?

Неожиданно камень засветился ярче и слегка завибрировал. Как будто он хотел что-то сказать. Удивившись, я возложил руку на гладкую поверхность артефакта. Меня встряхнула резкая волна мощной силы. Немного испугавшись, я закрыл глаза и внезапно увидел внутренним взором человеческий образ. Маленький седой старик с необычайно мудрым и добрым лицом. Губы его шевелились.

"Кто ты?" — мысленно спросил я.

Старик добродушно усмехнулся и покачал головой. Мол, и сам уже должен догадаться.

"Амвросий?"

Старик не ответил, ограничившись легким кивком. Амвросий заговорил. Сперва я ничего не слышал, но, затем, сосредоточившись, разобрал легкий шепот. Поначалу слова старика показались мне обычной молитвой — прославлением Господа, но затем я осознал, что старик призывал в мир живых душу человека.

"Молитва воскрешения!" — догадался я.

Старик указал на меня пальцем.

"Я? Ты предлагаешь воскресить мне?".

Святой кивнул и начал снова произносить молитву. Я прислушался и начал повторять. Амвросий покачал головой, прервав меня. Вытянув руки, Амвросий изобразил старинный жест возложения ладоней на больного. Я кивнул и, не открывая глаз, повторил его действия, дотронувшись до груди Джонатана.

Старик продолжил тихо шептать. Очевидно, речь давалась ему с трудом. Я громко повторял слова вслед за ним. Вокруг меня закрутились вихри магических энергий. Я почувствовал, как в моей поясной сумке разрядились все кристаллы. Какое сильное волшебство! Неудивительно, что тайной воскрешения владеют лишь самые могущественные жрицы. Мне же едва-едва хватало сил. Сердце бешено забилось, решив выпрыгнуть из груди. Из носа потекла кровь. Заметив трудность, Амвросий протянул мне руку, и я почувствовал, как из волшебного камня в моё тело вливается мощный поток энергии. Боль мигом отступила, и мы продолжили молитву.

На какой-то миг весь мой разум, всё моё тело охватил бесконечно совершенный, а потому непереносимый смертным поток белого света. В последний момент я успел разглядеть контур старческой фигуры.

"ВРЕМЯ МОЕЙ БИТВЫ ЕЩЁ НЕ ПРИШЛО! — тихий шепот сменился сильным громовым голосом, — Я НЕ МОГУ ТРАТИТЬ СИЛЫ! СПРЯЧЬ МЕНЯ ОТ ГЛАЗ СМЕРТНЫХ!".

Я не успел ответить....

* * *

— Святой отец? — послышался хорошо знакомый голос. — Вы живы?

Разлепив тяжелые веки, я открыл глаза и увидел Джонатана. Бледного, помятого, но живого. В руках воин держал потухший белый камень. Похоже, святому Амвросию требовался отдых.

— Всё в порядке, сын мой! — сказал я. — Как ты себя чувствуешь?

— Превосходно, — заверил меня рыцарь.

Если так выглядит "превосходно", то не хотел бы я увидеть "хуже некуда". Впрочем, мое собственное состояние тоже оставляло желать сильно лучшего.

— Встать сможешь? — спросил я.

Джонатан кивнул, и, опираясь на стену, с трудом поднялся. Колени рыцаря дрожали, но он держался.

— Отлично, — обрадовался я, — а сможешь ли ты, сын мой, помочь встать бедному священнослужителю?

Джонатан с сомнением посмотрел на весьма нелегкую тушу "слуги Божьего", но затем, вспомнив, что он всё-таки рыцарь без страха и упрека, подал руку, однако я уже передумал, решив не рисковать. Ещё не хватало мне его тащить на своем горбу.

— Что произошло? — спросил Джонатан, когда я соизволил-таки привести себя в вертикальное положение. — Помню лишь красные глаза вампира и... Его клыки!

Рыцарь болезненно поежился, вспомнив пережитый ужас.

— Возрадуйся, сын мой, — сказал я, — Светлый Владыка вновь пришел нам на помощь. Когда подлый некромант решился поднять из мощей праведника вампира, Бог-Орел не стерпел святотатства и послал своего слугу!

— Слугу? — удивился рыцарь.

Я кивнул, решив не рассказывать Джонатану про чудеса камня. Просьбу-приказ святого Амвросия следовало исполнить. В честности и порядочности рыцаря я не сомневался, в отличие от его умения держать язык за зубами.

— Как есть, говорю тебе, сын мой. Высокий воин, сотканный из солнечного света. Его лицо выражало добродетель. Рука с огненным мечом поднялась в решимости покарать зло, а длинные белые крылья...

— Крылья? — удивленно моргнул Джонатан, — у посланника Светлого Владыки были крылья?

— Истинно так, — охотно подтвердил я, — из перьев белых птиц, что щебечут в саду Творца!

Джонатан восхищенно затаил дыхание. Я охотно поддал жару. Врать, так уж врать!

— Боюсь, мне не хватит слов языка смертных, чтобы описать то сказочное совершенство, что предстало перед моими глазами. Одним взмахом своего великого меча он сжег вампира! Свет восторжествовал над Тьмой! Я взял на себя смелость, сын мой, перед ним подтвердить твой обет служения.

Рыцарь лишь отмахнулся.

— Поразительно! Никогда не слышал о подобных существах!

— Я тоже. Он назвал себя ангелом.

— Ан-гел, — по словам повторил Джонатан, — Божественное название.

— Угу! Ладно, сын мой, давай-ка собираться.

Джонатан охотно кивнул, а затем осекся.

— А как же некромант?

— О! Верно, спасибо, сын мой.

Развернувшись, я подошел к бездыханному телу некроманта.

— Прости, о, Светлый Владыка, невинное мародерство наше!

Порешив свой долг покаяния свершенным, я сел на колени и быстро обшарил некроманта. Восемь десятков золотых монет и два крупных рубина пришлись как нельзя кстати. Посох тоже можно продать. Есть в нём магическая сила или нет, какой-нибудь простак, желающий стать чародеем, купит. Младшему сыну какого-нибудь купчишки-полурослика вполне можно сбагрить. Магов среди их расы отродясь хороших не водилось, а любопытство низкорослые людишки впитывали с молоком матери. А вот с волшебной книгой рисковать не стоит. Призвав стрелы света, я быстро сжег собрание черных знаний. Для борьбы с ересью средства лучше, чем огонь, ещё никто не придумал.

Завершив обыск, я оторвал от мантии еретика черный капюшон. Будет что предъявить старосте. Пусть посмотрит, морда упитанная, что выходит, когда с ведьмами якшаться начинаешь. Да и сто золотых, что он за упыря посулил, на дороге не валяются.

Джонатан удивленно наблюдал за моими действиями.

— Не переживай, сын мой, грех отмолим! — сказал я. — А золото бросать не стоит, оно ещё добрым людям, то бишь нам с тобой пригодится.

Рыцарь выразительно посмотрел на окровавленную булаву.

— Так это вы его убили, святой отец? — спросил он. — Неужто обагрили руки кровью?

— Пришлось, сын мой, — сказал я, — честно скажу, три раза предлагал еретику исповедаться. Ни в какую! А как некромант ангела узрел, так начал речи Богохульные изрыгать. Не стал посланник Светлого Владыки его трогать, сразил вампира и поспешил тебя из Мира Мертвых возвращать. Пришлось мне взять на себя труд! Да и не убийство сие было, а избавление! Все мы — дети Владыки Светлого, а, значит, искра добра в душе некромант теплилась. Теперь она на свободе!

Рыцарь кивнул, а затем задал последний вопрос.

— А как некроманту удалось призвать вампира из груды костей? Я думал, что кровососами становятся, будучи живыми, от укуса!

Джонатан боязливо потер шею.

— Подумай, о чем говоришь, сын мой! — строго сказал я. — Свет уже несколько раз даровал нам чудесное спасение, а ты, будучи под его благословением, опасаешься темной скверны. А насчет вампира — ничего не могу сказать! Чернокнижие поганое на разное зло способно. Добрым людям надлежит его истреблять, а не разбираться.

— Тоже верно, — согласился Джонатан.

* * *

Обратно до деревни мы добрались голодные, уставшие, но счастливые. Победно сунув в рыло старосте оторванный капюшон, я разразился долгой и убедительной проповедью. Помятый Джонатан охотно поддакивал в особо душещипательных местах. Короткий рассказ рыцаря о нашем походе, кажется, произвел на селян даже большее впечатления, чем мои разглагольствования. Наконец, староста сдался и отсчитал нам с Джонатаном сто золотых, а затем, подумав, добавил ещё тридцать на "нужды святой церкви", чтобы я, наконец, соизволил заткнуться.

Все бросились искать Глиронду, но проклятая ведьма как сквозь землю провалилась. Я немедленно предложил крестьянам окропить святой водой всю деревню, дабы выгнать из каждого двора её богомерзкий дух, устроить по такому поводу большой церковный ход и неистово молиться целую неделю. Народ предпочел "расплатиться за греховное знакомство" пожертвованиями. Не в пример вчерашнего утра, с паствы удалось собрать почти двадцать золотых монет, вдвое больше серебра и несчетное число медяшек.