Юноша завопил от ужаса и бросился бежать, но всё было бесполезно. Не успел он сделать и десяти шагов, как огромная лапа сграбастала его за загривок и приподняла. В этом положении Орди напоминал котёнка: такой же слабый, беспомощно барахтающийся и не имеющий ни единой возможности повлиять на собственную судьбу.
Шрам поднёс Ординари с своему кошмарному лицу — серому, уродливому и распухшему, как и всё остальное тело. На коже ещё виднелись остатки того самого дёгтя, в котором молодой человек приказал вывалять его, а глаза мертвеца пылали такой ненавистью, которой Орди ещё никогда не видел. Юношу парализовал страх. Он глядел на своего будущего убийцу, не в силах отвести взгляда.
— Теперь вы, Ординари, — подошёл Вильфранд. — Знаете, я ведь надеялся, что вы окажетесь хоть немного не таким, как все эти… Благородные господа, — последние слова Регент произнёс как ругательство. — Но нет, всё то же самое. Все продаются, все покупаются. Вопрос лишь в цене: и неважно, что в вашем случае она несколько выше, чем обычно, — разочарованно резюмировал Вильфранд и махнул рукой. — Действуй, Шрам.
Здоровяк растянул опухшие мёртвые губы в жутком оскале, а холодные скользкие пальцы сомкнулись на горле Орди, который в тот момент хотел жить так остро, как никогда до этого.
* * *
— Ординари?! — воскликнул Нильс. — Ты ничего не путаешь?
— Нет, не путает, — отозвался Виго. — Странно… Так, а больше ты ничего не помнишь?.. — спросил вампир у моряка-извозчика.
— Нет, — сквозь гипноз прорезалось ехидство.
— Ожидаемо, — вздохнул упырь. Нильс стоял рядом, пытаясь придумать, что делать дальше. Оборотень поёжился: под утро изрядно похолодало, утренний туман, в котором тускло поблескивали капли росы, опадал, прижимаясь к земле.
— Ладно. Тьма с тобой, — Виго махнул рукой на моряка. — Идём в особняк. Ординари должен знать об этом.
— А вдруг это действительно он? — спросил Нильс. Вампир ответил быстрым хмурым взглядом:
— Тогда мы потребуем объяснений!
Снова скачка — но не сонная, а напряжённая, сосредоточенная. Казалось, что, несмотря на прохладу, атмосфера сгущается, и воздух становится всё более душным, словно в преддверии грозы. Нильс глядел по сторонам. Мимо пронеслась карета. Потом проскакал всадник на взмыленном коне. Потом ещё и ещё. Оборотень пребывал в задумчивости до тех пор, пока Виго не дёрнул его за рукав:
— Смотри! — вампир округлил глаза от удивления.
Навстречу им по центральной улице шла колонна солдат. Плотно сбитая, пять человек в ряд, мундиры алеют в ночной тьме и сверкают начищенной медью, шерсть на высоких лохматых шапках с ярко надраенными гербами шевелится от утреннего ветерка. Ружья на плечах, усатые лица сонные, но грозные. Идут, как на параде: разве что не в ногу и без песен. Офицеры в высоких шляпах с перьями, такие же угрюмые, шли сбоку от колонны и мрачно зыркали на солдат, допускавших оплошность, но не кричали и не ругались, а сразу колотили провинившихся длинными стеками с тяжёлыми металлическими набалдашниками.
— Что это? — Нильс открыл рот.
Ямщик свернул к краю дороги, пропуская солдат.
— Гвардия, — ответил Виго. — Что-то происходит. Нужно торопиться!
— Да как тут поторопишься-то? Вон их сколько! — заворчал оборотень и добавил задумчиво. — Интересно, куда это они собрались?..
— А ты ещё не понял? — вампир ткнул большим пальцем себе за спину. Нильс обернулся и не увидел ничего, кроме бездонной черноты нависающего над городом Замка.
Колонна двигалась долго. Пешие, конные, обоз, — сотни, если не тысячи солдат. У офицеров яркие мундиры, наградное оружие, ордена; самый цвет Брунегенского дворянства шёл в этом строю.
Наконец, промаршировал последний батальон, похоже, наименее престижный: и солдаты нескладные, и офицеры одеты кое-как, даже перья на шляпах какие-то куцые и облезлые, — и улица вновь затихла.
— Поехали! — раздражённо бросил Виго ямщику. — Надеюсь, мы не опоздали…
Однако этой надежде не суждено было сбыться.
— Стой! — до ворот Ординари оставалась всего пара сотня метров, когда перед лошадиной мордой возникли две морды человеческие. Их обладатели носили тёмно-зелёные мундиры и шлемы с неизвестными Нильсу гербами: какая-то всклокоченная птица, растопырившая конечности и скрытая за полосатым щитом. — Сюда нельзя! Разворачивай!
Виго вытянул шею и, не выдавая беспокойства, скомандовал извозчику:
— Разворачивай, едем обратно. Простите, господа…
Нильс округлил глаза:
— Что это?
— Там у ворот целая толпа. Вооружённая. И я видел пушки.
— Пушки?! — воскликнул Нильс.
— Именно. Ямщик! Гони, как только можно!
Обычно армия предпочитала не попадаться на глаза. Она существовала как-то параллельно с остальным городом, и оба мира лишь изредка пересекались на улицах в виде гуляющих с дамами офицеров или солдат, которым удалось урвать увольнительную. Но этой ночью Виго гадал, откуда взялось столько армии? Казалось, Брунеген закипел и, приподняв крышку, вспенился разноцветными мундирами. К Замку стягивалась вся гвардия.
Окна в домах чернели, как разрытые могилы. Никто не зажигал огня, отчего можно было подумать, что город мирно спит, но тишина и темнота были слишком нарочитыми и наводили на мысль о множестве встревоженных взглядов из-за штор и ушей, улавливающих каждый звук. В этот момент Брунегену подходило сравнение с человеком, который притворяется спящим, чтобы послушать, о чём говорят его домочадцы.
Однако в одном из особняков действительно все спали. С улицы через открытое окно, выходившее в сад, доносились журчание небольшого фонтана и шелест древесных крон. Человек в огромной кровати лежал на животе, вытянув кривую волосатую ногу из-под одеяла, и сладко сопел.
— Шиллинг! — позвали его. Человек услышал, но не шелохнулся, посчитав голос частью сна.
— Шиллинг!
«Интересно, кто это? — подумал хозяин дома. — Вот бы это была какая-нибудь красотка».
— Да что ты будешь делать! — тихонько выругался некто, сидевший на подоконнике. — Шиллинг! — рявкнул он, и человек подскочил на постели, часто моргая.
— Поднимай всех своих людей!
Спросонья Шиллинг не понял, в чём дело, но увидев, кто пожаловал в гости, заорал на весь дом. Виго оскалился, довольный произведённым эффектом.
— Поднимай людей и веди их к дому Ординари! — прикрикнул он. — И быстро! Как можно быстрей! Всех, кого только можно, понял?!
— П-понял, — ответил заикающийся Шиллинг, который незаметно для себя оказался в самом дальнем от вампира углу.
— И не вздумай хитрить, иначе!..
Незаконченность фразы лишь прибавила ей эффектности.
Шиллингу хватило всего несколько минут на то, чтобы проснуться самому и поставить на уши весь дом. Виго и Нильс наблюдали за тем, как в особняке загораются огни и мимо окон проносятся тёмные силуэты суетящихся людей.
Во дворе послышались первые голоса и решительные команды Шиллинга который нещадно гонял подчинённых, отыгрываясь за пережитый ужас. Очень скоро ворота открылись, и из них стремглав вылетели всадники, которые умчались в разных направлениях.
Нильс барабанил пальцами по борту коляски до тех пор, пока его ладонь не сжали ледяные пальцы Виго.
— Перестань, пожалуйста, — сказал вампир, добавляя в голос тот самый сорт спокойной вежливости, подставляющий к любой фразе «иначе я разорву тебя напополам».
— Прости, — смутился оборотень. — Я волнуюсь.
— Я тоже, — признался упырь. — Что-то происходит. Что-то очень плохое.
Виго опустил голову, и вскоре Нильс понял, что его измученный напарник уснул. Со стороны это выглядело жутковато: по понятным причинам вампир не дышал, и оттого создавалось ощущение, что рядом сидит мертвец.
Оборотень старался не шевелиться, чтобы не будить задремавшего вурдалака. Неподвижность заставила время замедлиться ещё сильнее, а единственный доступный способ развеять скуку — размышления — сильно подтачивал моральный дух.
Мыслей было много, но большинство из них сводились к тому, что у Ординари большие проблемы, а значит, было бы неплохо оставить его самого разбираться с ними. То ли из-за холода, темноты и усталости, то ли ещё по каким-то причинам, вера Нильса в то, что Орди сможет выстоять и в этот раз, куда-то улетучилась. Весь мир виделся в чёрном цвете, а в голову заползали такие же чёрные мысли.
Нильс никогда ещё не ввязывался в настоящую драку. Да, он был крупным человеком, но с мягким характером травоядного медведя и потому предпочитал избегать конфронтации, уступая, прогибаясь под других людей и уходя с дороги. И поскольку дело запахло жареным, не настало ли время вновь отправиться в путь?..
Но сколько уже было таких городов и сёл? Где-то раньше, а где-то позже, но всё заканчивалось одинаково: Нильс не мог найти своего места, не мог ни с кем подружиться, к нему начинали относиться как к безобидному дурачку, которого легко подчинить, запугать и использовать, — и в результате здоровяк сбегал, чтобы начать новую жизнь на новом месте. Первое время в Брунегене всё было иначе, и это пробуждало надежду, но теперь… Даже если он останется, то чем сумеет помочь Ординари? Какой от него будет толк?..
«Никакого», — ответил Нильс и глубоко вздохнул.
Скоро соберутся люди Шиллинга и начнётся драка. Драка, в которой ему нет места. Был бы он настоящим медведем…
Нильс помотал головой и осторожно, стараясь не создавать шума и не трясти коляску, попытался вылезти. Он то и дело оглядывался, осторожно ступал, аккуратно переносил вес тела и, наконец, почувствовал под ногами твёрдую землю.
— И куда ты?
Нильса словно молния ударила.
— Не пугай меня так! — рявкнул он, поворачиваясь к вампиру. Тот выпрямился и внимательно смотрел на напарника.
— Куда ты? — повторил Виго свой вопрос.
— Куда-нибудь! — рыкнул Нильс. — Тебе какое дело?..
Оборотень стоял, подобравшись в ожидании оскорбления, но напарник молчал.
— Что ж, — произнёс Виго в тот момент, когда Нильс уже открыл рот, чтобы сказать последнее «прощай». — Иди. Счастливого пути.
Это было неожиданно.
— То есть ты не скажешь, что я предатель? — недоверчиво прищурил глаз оборотень.
— Нет, — покачал головой Виго.
— ...Не скажешь, что я бросаю вас в самый ответственный момент?..
— Нет.
— ...И даже не скажешь, что я никчемный трус?
Виго пожал плечами:
— Нет. Зачем? Ты и сам всё прекрасно понимаешь.
Нильс опустил голову, чувствуя, как к его щекам приливает кровь.
— Ты можешь идти. Это твой выбор, и я не смогу тебя осудить за него. Я знаю, что ты боишься драки, я знаю, что ты переживаешь из-за того, что не можешь быть настоящим хищником. И именно поэтому я не буду тебя останавливать.
— Ладно, — Нильс сделал осторожный шаг назад. Почему-то казалось, что вампир сейчас набросится на него. — А что насчёт тебя?
Виго растянул губы в улыбке:
— Я остаюсь.
— Но почему? — недоумевал оборотень. — Ты же сам не любишь драк.
Вампир покачал головой и поджал губы:
— «Не люблю» — немного не то слово. Я их боюсь. Боюсь потерять контроль и наворотить дел, которые меня изменят. Боюсь стать одним из тех, от кого когда-то сбежал. Я мог бы остаться в стороне, но, видишь ли… Убегать легко до тех пор, пока тебе нечего терять. А мне есть что. Ординари помог мне найти своё призвание — и я благодарен ему за это. За работу, за знакомых, которые не кричат, не убегают и не пытаются проткнуть меня осиновым колом, за то, что я кому-то нужен. И за ощущение, что я принимаю участие в благом, пусть и не совсем честном, деле. Ординари — хороший человек. Мошенник, безусловно, но хороший. И я чувствую, что должен заступиться за него и за то, что он делает. Иногда, каким бы добрым и мирным ты ни был, надо принимать бой.
Нильс молчал.
— Чего же ты ждёшь? — спросил у него Виго.
— Ну ладно, допустим, ты вступишь в бой, — Нильс пропустил вопрос мимо ушей. — И что тогда? Я видел, что ничем хорошим это не заканчивается!
Вампир развёл руками:
— Что-нибудь придумаю. Но вообще, было бы неплохо, если бы в тот момент рядом нашёлся кто-то, кто знает, как вернуть мой рассудок на место.
— Сбросить с крыши? — фыркнул Нильс.
— Хотя бы, — усмехнулся Виго в ответ.
Молчание. Где-то вдалеке слышался гул голосов, топот копыт и чей-то грубый хохот: кажется, люди Шиллинга подходили к месту сбора.
— Ладно, — Нильс глубоко вздохнул. Он сознавал, что совершает большую ошибку, возможно, даже смертельную, но просто не мог поступить иначе. — Тьма с тобой. Я остаюсь.
Не прошло и пяти минут, как вокруг особняка Шиллинга собралась целая толпа. Хозяин дома бегал туда-сюда и наводил порядок криками, командами, угрозами и ударами по голове. Виго отлучился для того, чтобы рассказать, что происходит возле дома Ординари и обсудить план действий, а Нильс остался в повозке скучать. Слова вампира подняли ему настроение. Усталость куда-то ушла, появилось даже некоторое воодушевление и желание хоть как-то помочь благому делу. Оборотень сам считал Ординари хорошим человеком и с удивлением понял, что для возвращения боевого духа ему нужен был лишь разговор с кем-то, кто чётко сформулирует то, что давно вертелось у самого Нильса в голове.
— Выдвигаемся! — Шиллингу кто-то подвёл белого коня, на которого тот сумел залезть лишь с третьей попытки. Выглядело это забавно, но почему-то никто не смеялся: вероятно, из-за целых шести пистолетов, которые он заткнул себе за пояс.
Дорога до особняка не заняла много времени, и вскоре вся орава остановилась в тени узкого переулка, по которому едва-едва смогла протиснуться бричка с Нильсом. Вампир куда-то подевался, объяснив свой уход загадочным: «Сейчас вернусь».
— Что будем делать? — поинтересовался гордо восседающий в седле Шиллинг у Нильса, когда тот выбрался из коляски и подошёл поближе.
— Не знаю, это я хотел спро...
Неожиданно налетевший вихрь летучих мышей перепугал коня, и тот, заржав на высокой ноте, встал на дыбы, чуть не сбросив всадника.
— Ситуация такая, — летучие кровососы собрались в Виго. — Их там сорок человек плюс две мортиры. Я насчитал двадцать ружей и пистолетов. Остальное — шпаги, пики и алебарды. Два офицера.
— И что будем делать? — повторил свой вопрос Шиллинг, поглаживавший коня по холке. Животное недоверчиво косило глазом на умертвие.
— Нужно подобраться поближе. Потом я наведу там шума, и начинайте атаку. И помните — они все нужны нам живыми.
Шиллинг скривился.
— Ты хоть понимаешь, как это будет сложно?
— Да, — улыбнулся вампир, обнажая растущие клыки. — Конефно.
Вор вздрогнул и побледнел.
— Эм-м… Хорошо. Мы как-нибудь сдержимся.
Головорезы растворились по ближайшим улочкам и подворотням, постепенно окружая гвардейцев, а Нильс остался в том же переулке в качестве наблюдателя.
Он слышал, как наверху скрипят и пищат летучие мыши: Виго с воздуха наблюдал за сосредоточением их небольшой армии.
Шиллинг так и не слез с коня, несмотря на то, что цеплялся макушкой за кромку черепичной крыши и негромко ругался.
