| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— А вот об этом я не подумал. Распоряжусь.
— Двести тридцать пятая под Сталинградом нужна?
— Ну... лишней точно не будет. Если нет других планов.
— Вообще-то есть... Но о том после. Когда уже станет ясно, что вышло.
На столе Сталина сейчас лежала книга "Война в Корее". На момент написания, середина пятидесятых, под грифом "дсп", для офицеров, обобщение опыта боев. В середине девяностых вышла в издательстве "Полигон".
"Наиболее эффективным было применение напалмовых бомб и баков против пехоты, находящейся в открытых траншеях, ходах сообщения и дорожных канавах. В результате сбрасывания напалмовых баков с небольшой высоты горящая напалмовая смесь растекалась по поверхности земли, попадала в открытые сооружения (окопы, траншеи, ходы сообщения) и вынуждала пехоту покидать их.
При действии авиации с применением напалма американцы стремились создавать очаги устойчивых пожаров на расстояниях не более 40-50 м один от другого. При соблюдении этих условий, по их мнению, эффективность бомбардировок зажигательными средствами в три раза превышает эффективность бомбардировок фугасными бомбами того же калибра.
Ответной мерой северокорейцев было массовое применение крытых траншей, ходов сообщения. Хотя и в этом случае личный состав нес потери от высокой температуры и отравления продуктами горения. Решением проблемы было рытье газонепроницаемых блиндажей-убежищ".
С небольшой высоты при отсутствии ПВО. А вот сколько напалма можно залить в 240-миллиметровый минометный боеприпас? Или хотя бы в 160-миллиметровый?
Утро 19 ноября 1942 года. Волховский фронт, возле станции Погостье (к востоку от Мги).
Сто граммов наркомовских налей! Я только с переднего края. А там такое!
С тех пор как месяц назад того гауптмана штабного притащили, фрицы озверели совсем. Днем дрыхнут — ночью солдат в траншее держат в полной готовности, какой тут, к чертям, "язык"! Маленькой группе делать нечего, а большой просто не пройти — какая тут местность, сам знаешь... Да еще мины, проволока — в общем, Верден натуральный! Пока до траншей их дойдем, ляжем все.
А штаб орет и трибуналом грозит. Что я им, на крыльях туда перелечу? Или, в самом деле, в траншею вдесятером на полный батальон фрицев, чтобы хоть погибнуть не позорно? В обход? Как же, думали уже! Так тут всюду — где не болота, так фрицы. И так же ночью бдят! Сунулись, еле ноги унесли. Ефрейтора Митяева похоронили, осколок он поймал, сержанта Орехова — в госпиталь. Что делать? А я почем знаю? А штаб орет: где "язык"?
И вдруг позавчера, ну ты помнишь, те двое с приказом из дивизии. Перед тем как пойти на передовую, в пехотное переодевались, но у одного синие петлички были, летун значит, а второй особист, уж этих-то я отличу! Все осмотрели, нас расспросили и отбыли. А вчера к вечеру приказ: к полуночи за нашей линией зажечь костры, неяркие, но чтоб сверху было видно. И по сигналу начать стрельбу в сторону немцев — плевать, как попадать будете, но чтоб шум был. И лишних с передовой вон, а то не дай бог, прилетит по ошибке!
Костры приготовили. Пулеметчики тоже ждут. Туляков с Пилютиным, снайперы наши, тут же, авось и им чего перепадет. Ну и я на НП — уж командир разведроты по должности знать обязан, что на участке творится. Ждем.
До траншей фрицевских метров триста. Когда тихо, слышно, как фрицы там гогочут: эй, рус сдавайс, и все такое. Даже не прячутся уже — слышно, как в полный голос там у себя переговариваются, и не один. Выспались, значит, сидят в траншее толпой.
Сигнал — начали. Стреляем, фрицы тоже переполошились, отвечают. В белый свет что в копейку, и мы, и они (ну, может, снайперы кого ущучили). Темно ведь, не видать ни хрена! Но приказано, стреляем, слава богу, патроны жалеть не приходится, не сорок первый!
Если б вверх не взглянул, чисто случайно, так не увидел бы! Как ангелы небесные или филины ночные, четыре У-2, прямо над нами, низко совсем! У них мотор вообще тихий, а когда они на боевом заходе в планировании его на малый газ, так ничего не слышно, тем более за нашей стрельбой. От нас до фрицев в секунды, скорость у них все-таки побольше автомобильной, там развернулись, пара вправо, пара влево, фрицы ведь сами им цели указывали, что у них за манера, из пулеметов трассирующими бить? Так развернулись бесшумно наши соколы-филины, и...
Нет, это видеть надо было! Знаю я, как фосфор горит и КС, но это что-то совсем другое! Как попы ад рисуют — что-то багрово-красное и течет, как вода. И по траншее фрицевской — огненная река, в обе стороны! И на правом фланге, вдали, то же самое, насколько глазом видно. Слева болото, но за ним — тоже зарево. Целый авиаполк одновременно работал, по всей полосе дивизии, и соседей тоже.
А как там заорали в сотню глоток, это вообще! Десятка два из траншеи выскочили, факелами — горят живьем, пометались чуть и попадали дохлые. А несколько штук, ошалев до одури, к нам побежали. Нет, эти не паленые были, просто мозги сдвинулись от такого. И на свои же мины — капец!
А один как-то умудрился проскочить. Почти до наших окопов — полста шагов не добежал. Да нет, мы испугались просто, что "язык" ценный уже на наши мины влетит, он же проходов не знает. И Пилютин ему аккуратно в ногу. Тут уж я не зевал: а ну, орлы, быстро вытянуть, пока фрицы не спохватились! Так пока мы туда добежали, пока того сгребли, пока назад тащили — от фрицев ни одна собака в нашу сторону не стрельнула!
Зато вонь... В передней траншее хоть в противогазе сиди! Хотя фашисты, чего их жалеть! Несколько сотен, наверное, сразу. Там долго еще горело. Комбат наш локти кусал: знать бы заранее, можно было ту траншею без выстрела занять; если вообще там кто-то живой остался — так, наверное, на голову ударенный и с обмоченными штанами. Так мины же — и приказа нет.
Дадут ли нам награды за "языка"? Под трибунал не отдадут, как грозили, и то ладно. Да и в чем наш труд был? Ошалелого и безоружного — хотя и унтер, как после выяснилось, он даже шмайсер свой бросил — за пятьдесят шагов в наш окоп втащить?
Ну теперь живем, разведка! Ведь фрицы отныне точно будут в первой траншее лишь наблюдателей и пулеметчиков дежурных оставлять.
А нам это и надо — "языки" готовые. Значит, завтра ночью и пойдем.
От Советского Информбюро, 19 ноября 1942 года (альт-история).
В районе Сталинграда наши войска вели бои с противником. В северной части города немцы атаковали наши позиции крупными силами пехоты и танков, пытаясь прорваться к территории Тракторного завода. Наши пехотинцы, артиллеристы и минометчики отбили шесть атак гитлеровцев, подбито 11 немецких танков, уничтожено до 800 солдат и офицеров противника, захвачены трофеи и пленные.[4]
*
Автор песни немецких подводников — Константин Попов, "MG42".
*
Благодарю за огромную помощь и поддержку: Сергеева Станислава Сергеевича, Павлова Сергея и читателей форумов ЛитОстровок и Самиздат под Никами Andy18ДПЛ, Ivan70, kirasir, Lio13, omikron, StAl, StG, Vorobei, Андрей M11, Бурматнов Роман, Комбат Найтов, Лебедев Юрий, Михаил Маришин, Сармат, Скиф, а также всех, кого принимал активное участие в обсуждении и давал ценные советы.
Примечания
1
Подробно о тех событиях см. в предыдущей книге "Морской Волк". (Прим. авт.).
2
В тексте стояло "современный солдат". Лаврентий Павлович цитирует статью об АГ-2 с одного из оружейных форумов Интернета, оказавшуюся на компьютере Сан Саныча. — Прим. авт.
3
Исторический факт. Гаубица 52 cm H(E)-871(f) была на выставке в Ленинграде. — Прим. авт.
4
В подлинной сводке Советского Информбюро вечером 19 ноября нет упоминания об уже начавшемся наступлении советских войск севернее и южнее Сталинграда, результатом которого станет кольцо вокруг армии Паулюса, замкнувшееся всего через три дня! Уже вечером 22 ноября штаб Шестой немецкой армии передаст вышестоящему командованию радиосообщение, начинающееся словами "Армия окружена". Позже этот день, 19 ноября, начало перелома войны, станет отмечаться в СССР как День артиллерии — из-за огромного вклада этого рода войск в Сталинградскую победу. Но пока еще ничего не ясно и ничего не предрешено. (Прим. авт.).
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
