Хроники Обетованного. Тени и зеркала

Альен отстегнул от пояса зеркало, осторожно коснулся стекла. Фиенни... Кажется, за весь день он ни разу не подумал о нём. Был ли до этого хоть один такой день за все эти годы? День, не освящённый его памятью?..

— Я сейчас сделаю то, что не понравилось бы тебе, — прошептал Альен, по положению сытой луны прикидывая нужный радиус внешнего круга. — Но ты понял бы меня. У меня нет другого выхода.

"Другой выход всегда есть", — возразил тихий, ровный голос из воспоминаний. Или, скорее, Фиенни сказал бы это молча, одними глазами — как умел. Часто им не требовались слова для бесед и споров. И дело тут вовсе не в высшей телепатии, как считает Нитлот...

Мел заскользил по дощатому полу.

...Около часа спустя всё было готово — и Альен, выдохнув, поднялся. Сложный, скрупулёзно выверенный рисунок занял половину чердака — вязь символов, переплетения треугольников и кругов, протоптанные тропки для энергии. Каждая линия отзывалась на луну собственным слабым свечением, точно стремясь ей навстречу.

Дело оставалось за малым. Вдоль главного, внешнего круга Альен расставил припасённые свечи — ровно дюжину, — мысленно шепнул заклятие, вызывающее огонь. Потом достал серебряный ножик и, прикрыв глаза, осторожно надрезал кожу на ладони.

Довольно грубо, конечно — Отражения, например, такие ритуалы не жалуют, — но что поделать. Магия Хаоса требует крови.

А без Хаоса в таком крупном деле ему не обойтись. Даже отряд поднятых мертвецов, пожалуй, не будет столь полезен. Если только всё получится... И к тому же — хотя в этой причине Альен сам неохотно себе признавался — он получил наконец возможность испытать свои силы. Воспользоваться тем, что досталось ему такой жуткой ценой.

— Ценой целого мира... — вспомнились ему и нотации Нитлота, и немой укор в глазах Бадвагура. Но что же делать, куда бежать от своей природы? Да и где границы между этой природой и взбалмошным разумом, которому всегда мало?..

Ладно, уже не время. С внезапной отчётливостью, словно возникнув на тёмной изнанке век, перед Альеном появилось лицо отца — фанатичное, перекошенное ненавистью. Как хорошо, что это не трогает его... Уже не трогает. Годы показали, что можно жить и не с такими ранами, как отцовская нелюбовь.

Может, в любви вообще нет цены, когда она даётся просто так?.. Фиенни, наверное, так и думал.

Фиенни.

Кем она была для тебя, эта властолюбивая северянка? Неужели ты мог смотреть на неё, как на равную?..

— Ну же, чего ты ждёшь? — прошептал Альен и, стиснув зубы, углубил порез. — Я знаю, что не нужна тебе вся эта шелуха — птичьи кости и травы... Приходи ко мне.

Ночь затаилась, как хищник в темноте — молчала, напрягая мышцы под чёрной шкурой. Альен опустился на одно колено, прислушиваясь к её дыханию, к вою ветра над башнями. Оно было уже совсем рядом, дразняще близко — как тогда, возле костра, когда приняло форму крылатого, сияюще красивого существа. Но теперь многое было иначе — иначе в самом Альене, — поэтому он чувствовал, что оно должно прийти иным. Каким угодно, но другим. В одной из тысяч своих ипостасей — у Хаоса их больше, чем миров в Мироздании.

Как Фиенни мечтал о других мирах — и в то же время ему хватало мудрости принимать этот... Почему он не научил этому Альена? Потому что не успел — или такому не учат в принципе?

Знать, знать бы теперь... Слишком много вопросов.

— Давай же... — на бледной коже кровь казалась чёрной; Альена охватывало нетерпение на грани со злостью. — Я хочу этого, я приказываю! Приходи ко мне.

И оно откликнулось — сначала неуверенно, а потом со всё большей готовностью, опьяняя Альена ощущением власти. Свечение пентаграммы стало ярким, режущим глаза, а ветхие доски пола задрожали. Та же беспокойная вибрация разлилась по воздуху — одновременно с удушающим жаром. Будто Альен подошёл к огромной печи или невидимой двери, за которой плескался огонь. Волны Силы прокатывались сквозь него — такие всевластные, что он почти слышал треск собственных рёбер под их давлением. Ну и пусть — это всего лишь тело, жалкая оболочка, которую нетрудно сменить...

Отныне ему нетрудно. Ему — Повелителю Хаоса.

Мир для Альена потонул в пламенных вихрях, и он не сразу осознал, что пол чердака в нескольких местах пробит — нечто, рвущееся снизу, с треском разворотило доски и теперь алчно росло, множилось, тянулось вверх теневыми щупальцами. То ли ветви, то ли пальцы — сотни чёрных сгустков, чернее окружающей ночи. Оно непрерывно перемещалось, дрожало, меняло форму — сторонний наблюдатель сошёл бы с ума, даже волшебник мог бы не выдержать. Только Альен смотрел спокойно, потому что чувствовал в себе власть остановить эту дикую пляску. В любой момент, когда ему заблагорассудится. Это пьянило крепче любого вина, любых снадобий.

— Приказывай, хозяин, — раздалось в темноте. Голос шёл отовсюду — и сверху, и снизу, отдаваясь во всём существе. Казалось, что все языки, все тембры — мужчин и женщин, стариков и юношей, королей и рабов — слились в нём. Любой отступил бы перед могуществом этого голоса.

Любой, кроме одного-единственного. Того, кто открыл ему двери.

— Ты слышишь меня? — спросил Альен, облизав пересохшие губы. Он поднялся, не покачнувшись, и выпрямился, собирая сгустки светящейся энергии вокруг ладоней. Чердак исходил такой дрожью, что грозил обрушиться вместе с башней. Тени вокруг продолжали клубиться, постепенно обретая чёткость. — Отвечай!

— Да, повелитель. Приказывай, я повинуюсь.

— Прими форму, чтобы я мог говорить с тобой.

Тени послушно собрались плотнее, обросли подобием чёрной плоти — и через несколько секунд Альен понял, что стоит посреди терновых зарослей. Исполинские шипы и колючки скалились из темноты, и чернота их поглощала лунный свет. Даже не кусты, а целый терновый лес, невесть как появившийся на чердаке... Альен знал, что тёрн растает по одному щелчку его пальцев. Однако тело почему-то отреагировало животным страхом — спину сразу покрыл холодный пот.

— Это подойдёт, повелитель? — шипы вопросительно дрогнули; Альен отступил назад.

— Да, вполне. Ты ответишь на мои вопросы?

— Всё что угодно.

— Где разрыв?.. Те врата, через которые ты пришёл... пришло в Обетованное?

— Далеко отсюда, повелитель. Далеко на западе.

— На западе... — повторил Альен, пытаясь осмыслить это. Значит, они с Нитлотом всё-таки ошибались. — За морем?

— Да, за морем. За большой водой.

— В тех землях, где живут... порождения магии? Драконы и другие? — Альен не знал, как выразить это точнее — до него доходили лишь глухие отголоски и легенды, даже у Отражений не было точных сведений. Он знал бы, несомненно, больше, если бы не вечная скрытность Фиенни.

— Возможно, ты называешь их так, повелитель, — шипы продолжали тянуться к нему — будто хотели обнять, в смертельной заботе пронзая тело. — Там живут все, кого твой народ изгнал отсюда. Все знающие. Все крылатые. Такие, как ты.

Услышав последнее, Альен не удержался и хмыкнул. Это что, попытка комплимента?..

— Я хочу знать точнее. Где именно?

— Пустыня. Юг большой пустыни, много песка, — тени Хаоса явно с трудом подбирали понятные Альену слова. — Недалеко от города мёртвых.

— Ладно, допустим, — кивнул Альен, принимая это. Хорошо бы там, на западе, была только одна пустыня... С "городом мёртвых" можно разобраться позднее. — Мой второй вопрос. Этот замок, мой замок, скоро попытаются взять. Как мне защитить его?

— Ты можешь всё, повелитель, — просто и ровно отозвались шипы. Альен сразу понял, что это значит.

— Ты придёшь на мой зов? В этом же обличии? — совсем осмелев, Альен коснулся гладкой поверхности тёрна — не опасной, если не трогать острие... Вот только избежать этого довольно трудно. — Вырастешь вокруг замка терновым лесом?

— Если пожелаешь, хозяин.

— Река лавы во рву? — в предвкушении продолжил Альен.

— И это, если угодно.

— Какое-нибудь чудовище, чтобы их припугнуть?

— Я не понимаю, что значит "чудовище".

— Ммм... Непохожее на них. Желательно большое. Агрессивное. Голодное.

— Плотоядный полубык из одного далёкого мира? — помедлив в раздумьях, предложили шипы. — Минотавр.

— О да. Идеально. И ещё...

— Я могу показать сейчас, хозяин, — тёрн затрепетал, явно готовясь к перевоплощению.

— Нет! — поспешно воскликнул Альен. — Нет, не сейчас, я запрещаю.

— Как скажешь, повелитель, — шипы разочарованно поникли.

— Ты явишься, когда я позову. Как только враги покажутся возле стен. И не тронешь никого внутри замка, никого из моих родных или слуг.

— Конечно. Что-то ещё?

— Да, — Альен набрал в грудь побольше воздуха, точно готовясь к прыжку. Он сам не ждал, что вот это окажется самым сложным... Произнести такие простые слова. Он столько гнался за правдой — но значит ли это, что готов узнать её прямо сейчас, вот здесь, от чужих и тёмных, вздумавших срастись с ним сил? — Я хочу знать... Одну вещь.

— Всё что угодно, хозяин. Всё в прошлом и настоящем, ибо будущее никому не ведомо.

Показалось ему — или в равнодушном голосе действительно мелькнула насмешка?..

— Мой наставник, Фаэнто из Долины Отражений. Тебе известно, как он умер?

— Его убили, — с готовностью сказали шипы — будто ждали этого. Альен поморщился. Сердце бешено колотилось, а ноги подкашивались: можно подумать, что он на Пустоши, а вокруг собирается волчья стая.

— Это я понял. Кто, почему и как?

— Но разве ты не знаешь, мой повелитель?

Альен сглотнул вязкую слюну. Ему казалось, что не в обычае этого отвечать вопросом на вопрос...

— Не знаю. Говори же.

Он, наверное, умрёт, если не услышит немедленно.

— Это был ты.

* * *

Мора пришла к нему на следующий день. И через день тоже.

Она искала Альена на валу и стенах, в кабинетах и мастерских, в кузнице, где Бадвагур пыхтел над перековкой оружия, и на заднем дворе, где пригнанные Горо крестьяне хмуро упражнялись в стрельбе из лука. Приносила ему лакомства, донимала вопросами, бестолково краснела, зачем-то жалуясь на здоровье отца и Дарета... Её большие тёмные глаза впали и очертились синевой недосыпания. "В замке мне не с кем поговорить, милорд Альен, — грустно шептала она, надувая губки; Альен незаметно отодвигался. — Без Вас здесь так пусто... Алисия считает меня дурочкой — иногда она совсем как Вы. А для милорда я просто ребёнок. Теперь ещё и эти ужасные альсунгцы — я с ума схожу от страха..."

Альен не вполне улавливал смысл слов, хотя после ночного обряда слышал даже шорохи сквозь стены. Он тоже сходил с ума — только не от страха.

"Это был ты", — сказал Хаос — и повторил, растворяясь по его гневному приказу. Это был ты.

Кошмары Альена, раньше радующие разнообразием, стали теперь до обидного предсказуемыми. Чёрные шипы, из которых доносится эта простая фраза.

И, конечно, мёртвый Фиенни. Пронзённый этими самыми шипами.

"Я убил его". В голове не осталось больше ничего. Даже защиту замка он готовил теперь совсем машинально — как тело пешего воина, которого убивают на бегу, пробегает ещё сколько-то шагов. Теперь он знал правду, но эта правда опустошила его до конца. Будто швырнули с берега в чёрное открытое море — и вода заполняет лёгкие. Боли, и той уже не было — Альен не испугался бы её, к боли не привыкать, — одна пустота. Гулкая, точно в пещерах агхов.

"Я убил его". Неважно даже, как именно; неважно, что это невозможно, нелепо, что он не помнит, что тени Хаоса наверняка лукаво заменили этим что-то ещё... Очередная глупая загадка, но так ли нужно её разгадывать? Альену уже не хотелось. Тени не могли солгать, значит, он услышал правду. Всё остальное неважно.

— С тобой всё в порядке? — тихо спросил Бадвагур, с тревогой глядя на него следующим утром. Альен заторможенно кивнул и даже улыбнулся.

— Насколько это возможно, когда через пару дней у твоих дверей будет часть самой свирепой армии мира... Конечно, в порядке.

То же самое — только на "Вы", разумеется, — спросила и Мора, подобравшись к нему через день. Альен листал в библиотеке фолиант по геологии — нужно было уточнить кое-что о земле Кинбралана для запасного плана, которым занимались они с Даретом. Отступив на шаг от стеллажа из красного дерева, он спокойно кивнул.

— Да, сестрица. Что на этот раз — пирог, или свеча, или привет от брата?

— Ни то, ни другое, — зардевшись, ответила Мора. Она переминалась с ноги на ногу и отводила взгляд. — Я подумала, что Вы захотите узнать... Милорд уехал из замка на рассвете. Один, без охраны. Сказал, что хочет прогуляться, и просил не искать его.

Что-то звякнуло в голове Альена — какое-то нехорошее предчувствие. Он захлопнул книгу, и Мора вздрогнула.

— Отец уехал?.. Он и в седло-то сейчас с трудом сядет.

"Сестрица" пожала пышными плечами.

— Я лично приказывала конюху подготовить для него лошадь... Еле добудилась людей, чтобы открыли ворота. Думаю, он скоро вернётся, и... Альен?

Сама не заметив, она впервые назвала его просто по имени. Альен побледнел и смотрел поверх её головы — тщательно продуманных каштановых завитков, блестящих от розового масла. "Думаю, он скоро вернётся..." Неужели?..

— Простите, я должен идти. Скоро вернусь, — бросил он, почти выбегая из библиотеки.

* * *

Подоспел он как раз вовремя — даже с первого раза докричался до глуховатого старика в караулке, чтобы тот поднял ворота и опустил мост. В окрестностях было тихо — никаких чужаков, никто не трубит тревогу... Но почему же тогда не покидает отвратительное чувство, что Хаос пора вызывать?..

Альен выбежал из ворот, ещё издали заметив двух всадников, мирно скачущих бок о бок в сторону замка. Они подъехали со стороны леса — согбенный старик в гербовом плаще и статный, широкоплечий здоровяк в сверкающих доспехах. Волосы у здоровяка были светлые, точно пшеница; прищурившись, он высокомерно созерцал замок и кривил в усмешке губы. Альен тихо застонал: он вдруг всё понял. Ну, или почти всё.

— Прочь с дороги! — крикнул лорд Тоури, увидев Альена на мосту: всем троим здесь было не разойтись. Альсунгский воин наклонился к нему, о чём-то спрашивая; старик забормотал в ответ — торопливо и испуганно... Альен ощутил, как в нём волной поднимается омерзение.

— Подойди и поговори со мной! — крикнул он в ответ. Слова повисли облачками пара в холодном воздухе. Лорд Тоури, выругавшись, остановил лошадь и неуклюже спустился на землю, едва не запутавшись в стременах.

— Это что ещё за новости, мой возлюбленный сын? — выплюнул он, кособоко двигаясь в сторону замка. Альен только теперь заметил, как сильно он хромает. Он знал, что когда-то это вызвало бы жгучее желание обнять его — и такой же жгучий страх перед ответным равнодушием.