Судя по степени шума, неизвестные сейчас побежали прочь, почти так же, как и я, просто снося на своём пути деревянные и бумажные стенки традиционного дома. А ещё в воздухе появился новый 'яркий' запах. Запах гари.
— Уходим, — хватанув за шиворот и бессознательного якудза, и переговорщика, рванул я из комнаты.
— М-м-м...
— Да... что за?.. — говорить, когда тебя тащат было непросто, но мужчина пытался.
Шелест без слов понял, что надо сваливать отсюда, когда я, пробив пол и перекрытия, упал почти на него со второго этажа.
Теплая волна взрыва, вперемешку с обломками деревяшек и всего того, что было раньше стенами, обдала мою спину.
— Защитить обоих, — спихнул я спасённых Шелесту. — Я в погоню.
Коротко кивнув, он отдал приказ о охране, а сам направился к осевшему дому — по его взволнованному лицу я видел, что не мы одни были в нём. Впрочем неважно, всё равно потери будут невелики, а вот меня ждали нападающие.
То, что я вообще настиг их было настоящим чудом. Впрочем, тут они были виноваты сами, когда на твоих глазах двое мужчин резко сворачивают с центральной улицы, двигаясь едва ли не против её потока это уже повод для беспокойства. Важнее было другое, я узнал этих двоих. Пусть сейчас они и не выглядели несколько не так, как я их помнил, но обоих шиноби Звука я бы ни с кем не спутал.
— А куда это мы убежали?
От моего вопроса они, не медля ни секунды, бросились в разные стороны, скрываясь в домах. Недолго думая, я рванул в ближайший из них, тут же словив хороший пинок с ноги в грудь от которого вылетел обратно на улицу. Не успел я среагировать, как в меня прилетел метровый шар огня — тут меня уже дожидался второй звуковик. Эти козлы даже не собирались никуда бежать, просто оформили примитивную засаду на дурака.
Дальше отбиваться от обоих шиноби, что сразу перешли к атаке, пришлось полыхая как хороший костёр — ни черта не видно, пламя и дым от горящей одежды застилает глаза, а уворачиваться от ударов удаётся лишь на чистой скорости и рефлексах.
Лево-право, прикрыть локтем печень, получить из-за этого по уху от второго противника.
'Хватит играться, достали', — алой пеленой на пламя упал Покров, мгновенно затушив его.
Вернулись и зрение, и сила, а боль отошла на задний план.
— Бля, — только успел удивлённо выдать звуковик, увидев такое. — Ёб...
— Уходим, — швырнув мне прямо в лицо какую-то бумажку, выдал второй.
Бумажка взорвалась настоящим облаком чернильно-чёрного дыма, который так фонил разнообразной чакрой, что я едва не ослеп на время. Выбравшись из этого облака, следов шиноби я, естественно, найти уже не смог, да и для преследования мой внешний вид не подходил: серьезные ожоги лица и кистей рук, где уже вспухали пузыри волдырей, обгоревшие лохмотья, оставшиеся от так полюбившегося мне плаща, и такая же подпаленная и подкопчённая униформа. Кролик не приукрашивал, когда говорил о её качестве, старая форма АНБУ Тумана с честью выдержала испытание высокотемпературным пламенем. Дополняло эту картину ещё и моё перекошенное лицо, эта дурацкая драка стала последней каплей, от раздражения передёргивалось веко.
Выбираясь к своим, обдирая с себя обгорелые лохмотья, оставшиеся от плаща, я думал, что хуже уже не будет. Я ошибался — у дома якудза стоял Шелест и рубал головы пленным. Целая горка уже высилась рядом. Взрыв в доме пережили не все, личный ученик Шелеста, тот самый парень, которого он постоянно гонял, не успел среагировать и остался под обломками. Мои виски заломило ещё сильнее.
* * *
— Сегодня было круто, — глаза Нобу горели, когда он вспоминал атаку на якудза. — Шух и все лежат. Там же не так и страшно было, так почему они все упали? — сразу же спросил он у меня.
— Фокус и направление удара, — ответил я, играясь с подобранным камешком.
Холодные мысли, чистый разум. Тишина и покой, мой разум чист и светел... Камень хрустнул, рассыпаясь в песок. Холодные мысли, чистый разум.
— Фокус... Значит мы стояли на самой окраине и то почувствовали, — последнее слово он даже выделил отдельно. — Страшная сила. Хотел бы и я так уметь.
Последнее меня и заинтересовало, выводя на время из подобия транса.
— Нобу, а вот если бы ты стал настолько же сильным, что бы ты сделал?
— Я о таком не думал.
— Подумай прямо сейчас, вот чего бы ты хотел сделать?
— Будь я настолько сильным, — на время отложив ложку в сторону он задумался. — Заработал бы много-много денег.
Ну да, о чём ещё может мечтать бывший беспризорник? Этого стоило ожидать. Придётся приподнять планку повыше.
— А вот если бы ты был ещё сильнее?
— Ещё сильнее? Самым сильным? — он удивился. — Я ведь таким никогда не стану.
— Никогда не говори никогда, — машинально я поправил его. — Самым сильным значит? Ну так давай, просто представь, что ты самый сильный. Что сделаешь?
Мысли о том, как я догоняю и шинкую звуковиков медленно растворялись в успокаивающемся сознании.
— Прямо самый-самый? Ну, я защитил бы себя, и никто не мог бы мне приказывать. Работать там, убираться везде, туалет ещё, буэ. Верно? Я же самый сильный в мире?
Ребёнок, какой же он всё-таки ребёнок.
— Ага, верно. Особенно туалет.
— Да, это раз, — загнул он палец. — А ещё защитил свою семью — это два, — второй палец. — То есть у меня её ещё нет, но она у меня обязательно появится. Потом, когда-нибудь. А родственники важнее других людей
— Разве они не будут бояться твоей силы? — отсутствующие воспоминания о своей собственной семье до сих пор неприятно кололи меня изнутри.
— Наверно будут. Только вот если они в меня буду верить по-настоящему, то и страха не будет?
Страха не будет — такая глупая наивность. Страх будет всегда, как бы ты силён не был. Люди всегда будут бояться того, что не находится под их контролем, но при этом имеет свою волю.
— Тогда что потом? — спросил я его, когда он остановился.
— А потом... — он посмотрел на меня так пронзительно, серьезно так, словно решая, стоит ли ему продолжать, — это ведь звучит так глупо, так смешно и наивно... — сделал он глубокий вздох, — я остановил бы войну. Не должно быть её, не должно и всё.
Моё сердце пропустило удар. Я ведь совсем забыл сколько ему. Это ведь, я говорю сейчас с ребёнком, который ещё в школу ходить должен, а не глотки другим людям резать. Пусть он наивный, пусть добрый, но у него уже, как и у меня, руки по локоть в крови. И сколько там крови виновных, а сколько невинных, вот в чём вопрос?
— Войну? В Тумане?
— Сначала её, — серьёзно кивнул он. — Вы же сами сказали, что я самый сильный, значит меня все послушают.
— А потом тогда что?
— Потом. Остальные войны? — грустно улыбнулся он. — Если уж самый сильный не сможет уничтожить проклятие ненависти, то кто тогда? Жаль, что у меня такая глупая мечта, правда? — рассеяно он почесал затылок. — Ха-ха.
— Будет много несогласных, — напомнил я ему. — Это будет очень сложно, и эти люди не остановятся. А мечта... Нет, совсем даже не глупая, скорее несбыточная.
— Но ведь условие этой задачи, что я самый сильным в мире? Я ведь прав? Значит со мной никто не поспорит.
— Пока что так, — подтвердил я. — Только вот напомню, что несогласные будут обязательно. И никто, даже самый сильный, не сможет сражаться против всего мира сразу.
— Тогда можно будет их заставить силой!
— Ты разве не слышал, что я сказал? Не одному против всех. И вот вопрос к тебе: ты сам сменишь свои убеждения, если пообещать тебя убить? — убил на корню я его воодушевлённое настроение. — Откажешься от своих идей, от своей мечты?
— Я... Нет. Но ведь другие не я! А-а, биджу... — погрустнел он, осознав свои слова. — Хотя... — и снова этот 'понимающий' взгляд. — Знаете, я наверно понял в чём суть этого урока.
А всё это никаким уроком не было. Я вообще его ничего не учил, просто глупый вопрос и не более, который перерос в нечто большее. Голова снова заболела.
— ... сложно понять такое решение.
— Ну так скажи, что ты там уже надумал такого?
— Будут несогласные, — медленно начал он, — те, кто будут пытаться снова начать войну, те, в ком будет тлеть проклятье ненависти, — заключил он. — Они ведь не успокоятся, пока не умрут, — подошёл он к финальному выводу. — А значит... убрать всех, кто мешает.
— И их надо убить, — закончил я за него эту мысль, которая так пугала меня. — Их всех. Тебя это устроит?
— Нет, я ведь просто!.. — парень вздрогнул от моего взгляда, зябко передёрнув плечами.
— Может быть хватит уже? — остановил я всё это.
Слишком сильно болела голова, слишком много раздражающего за один день, слишком мало информации. А ещё это слишком сильно затрагивало ту самую часть меня, которую я так старательно пытался не будить.
— Может быть выпьем? — легла мне на плечи тяжёлая грудь, одной из немногочисленных здесь куноичи. — Алкоголь сегодня не подают, но у меня в комнате, — перешла она на томный шепот, — есть несколько бутылок.
— С ним пей, — ткнул я пальцем в Нобу, отпихивая её грудь от себя.
Парень от такого предложения весь покраснел и уставился в стол.
— Фи, — высказала она своё отношение. — Этот малыш... а вот ты, — снова попыталась приластиться ко мне, — такой холодный, такой загадочный...
— Иди отсюда.
— И такой грубый. Женщины любят таких плохих парней, — потыкала она меня в плечо пальчиком.
— Мне повторить ещё раз?
— Как страшно! Я буду ждать, — подмигнула она.
Голова болела ещё сильнее.
**
— Доклады я прочитал, а теперь спрошу у вас. Что там случилось? Мне нужны все подробности, — отложив в сторону несколько листков бумаги задал вопрос анбушник на вечернем заседании.
'Забудь, что это Кролик, просто забудь. Не пались', — примерно так выглядели мои мысли в тот момент.
— Там было два шиноби, — стукнул по столу Ямамото, — а ещё весь дом был заминирован. Они с самого начала спланировали засаду и только по случайности нам удалось выбраться. Полностью прочитали наши действия. Биджу, — я поморщился, — будь это обычный штурм, и мы при взрыве потеряли бы всех!
— Шелест, есть что-то добавить?
— Ничего, — на лице самурая не было эмоций, но я чувствовал его, как одну зияющую рану, как целую бездну горя.
— Двое шиноби, — задумчиво постучал себе по кончику маски АНБУ. — По ним есть информация?
— Есть, у меня, — выступил вперёд уже я, заставив удивлённо обернуться остальных. — Был у меня опыт встречи с этими ребятами ещё в прошлом.
— А вот это интересно, — подался вперёд Ямамото.
— Слушаю, — кивнул Кролик.
Шелест продолжал сидеть, пустым взглядом уставившись в стену.
Пришлось рассказывать всё, что я помнил про их способности. Потом ещё и про нашу стычку, благо никто не стал упрекать меня в том, что они сбежали. Одним словом, совсем скоро они стали знать о них всё то же, что и я.
— Лис, верно? — в самом конце собрания, уточнил АНБУ. — Попрошу остаться, надо поговорить. Наедине.
— Держись тут, — хлопнул меня по плечу Ямамото и резко отдёрнул руку, как от удара током. — Мы... э-э... пошли, буду ждать там.
— Они так сильны? — уже сбросив личину спросил меня Кролик, едва закрылась дверь. -Я заметил, что у тебя личная неприязнь к этим людям.
— Не столько сильны, сколько опасны умением работы в команде, — объяснить свою логику было сложно, но я попытался. — У них огромный опыт работы в команде, что компенсирует их силы.
— Тогда понятно, как они ушли. Ты должен был их уничтожить.
— Да, — согласился я, — сначала запутали, а после прикрывали друг друга в погоне по городу.
— Не думаю, что они ещё доставят проблем, — подвёл итог Кролик. — Завтра всё завершится. А сейчас тренировка.
— Сейчас не лучшее время.
— Я уже приспособился к такой яки, так что свои условия ты уже выполнил, — потянулся он в кресле. — Я понимаю, что ты сейчас не в форме, но думаю, это будет ещё одним стимулом для тебя?
— А потом что будет?
На свой вопрос я так и не получил ответа, осталось лишь содрогающееся в конвульсиях тело и новые волны Яки, вгрызающиеся в разум помешанного на силе и тренировках психа. Во всяком случае я чуял от него только уверенность и толику удовольствия, едва сдерживаясь от того, чтобы не ударить в полную силу. Псих, просто псих — его тело выгнулось от очередного удара моей уже настоящей жажды крови.
========== Глава 22 ==========
— Тревога, тревога! — прогремел встревоженный голос с пронзительными нотками паники и в тон ему грохнул топот множества ног, вырванных из царства сна людей.
Грохот суматошно мечущегося от комнаты к комнате дежурного был способен поднять даже мертвеца. Привычным жестом заправив водолазку за ремень штанов, я вбил ноги в голенища сапог. Технически были нужны портянки, которые я одно время носил, но естественная регенерация позволяла себе игнорировать даже такое. И хорошо ещё, что перед отправкой ко сну я решил не раздеваться полностью. Мягкая ткань платка заняла своё место, закрывая мне голову, а на плечи лёг темный глухой плащ. Несколько неудобный, сделал я несколько движений, и стесняющий движения. Прошлый был лучше, да и разносить я его успел. Что поделать, совершенно новая вещь, старый сгорел вчера вместе с кожей лица и рук. Страшное ранение для любого человека и несколько часов сильной чесотки для меня при условии использования большего количества чакры. Адреналин и общая нечувствительность к боли сыграли свою роль, так что во время боя ранений я не почувствовал, но вот чуть позже пришлось ими заняться в авральном режиме — мне ещё возвращаться к своим.
К полудню кожа успела восстановиться, пусть для этого и пришлось вломиться в чей-то полузаброшенный дом и просидеть там несколько часов под Покровом. Можно было и быстрее, я провёл несколько экспериментов, но больший выброс подозрительной чакры мог привлечь излишнее внимание. Жаль только, что волосяной покров от такого экстренного лечения восстанавливаться не спешил, так что я теперь не только с ярко-розовой кожей младенца, но и безволосый и безбровый. Экстремальная эпиляция огнём то еще зрелище я вам скажу, надеюсь, что со временем волосяные луковицы восстановятся.
Теперь оставалось узнать причину тревоги или найти место происшествия.
— Вышел, — от моего голоса мужчина дёрнулся, отпрыгивая прочь от кровати.
— Так... я... — заикаясь он пытался что-то сказать, но я и сам успел всё увидеть. — Это самое...
Да какой из него мужчина? Бугай он был только со спины. Хах, на меня смотрело простоватое юношеское лицо, лет семнадцати максимум, к которому кто-то шутки ради прикрепил тело качка — именно так он выглядел. Усиленный паёк и ежедневные тренировки сделали своё дело.
— Живо, — толика моего недовольства стеганула ему по нервам.
— Ух... — его скрутило на месте, но даже так он продолжал сопротивляться.
— Ты меня понял?
— Да-да, — резко кивая головой, он, пятясь вдоль стены, вышел из комнаты.
— Сколько же грязи...
На мгновение мне захотелось выйти за ним и сильно-сильно ударить. Ударить из-за того мерзостного поступка, за которым я успел его поймать. Ударить так, чтобы его зубы расплескались по стене, так, чтобы он запомнил и уяснил на всю свою жизнь, что делать можно, а что нельзя.
