Кабинет был забит до отказа — собрались все охранители. Вилар с рассеянным видом стоял возле окна. Увидев вошедшего правителя, люди потеснились, освободив середину комнаты.
Адэр достал из шкафа ключи, бросил их на стол. Цокнув, связка проехала по столешнице и уперлась в горку алмазов, сверкающих в свете люстры.
— Можете звонить Трою Дадье. Когда угодно.
Охранители переглянулись.
После небольшой паузы прозвучал надтреснутый голос:
— Что ему говорить?
— Правду.
— Какую правду, мой господин? — спросил кто-то с заднего ряда.
— Вы принесли клятву служить верой и правдой Тезару, и я не позволю вам стать клятвопреступниками. Из ваших уст не должно прозвучать ни единого слова лжи. Свободны.
Когда за охранителями закрылись двери, Вилар упал в кресло:
— Неразумное решение.
Адэр сел за стол:
— Мое самое разумное решение за последние два месяца.
— Что ты творишь?
— Маркиз Бархат! Меня меньше всего интересует ваше мнение. И если впредь вы не научитесь держать язык за зубами, меня не будут интересовать ваши советы.
Вилар выровнялся:
— Прошу прощения, мой господин. — И вновь обмяк. — Я не понимаю тебя, Адэр.
— Завтра ты едешь в Ларжетай. Подыщешь зал для аукциона.
— Значит, аукцион будет.
— Еще не решил. Можешь идти. — Адэр придвинул к себе бумаги. — Гюст!
На пороге возник секретарь.
— Позови... — промолвил Адэр и прижал пальцы к виску.
Так просто сказать: "Позови ключника". Но у него есть имя. Как же его зовут?
Адэр забегал взглядом по комнате, остановил его на кристаллах. Если память сейчас же не очнется, он отдаст алмазы Тезару.
— Позови Тауба, — приказал Адэр и сгреб алмазы в ящик стола.
* * *
На кухне царило оживление. Раскрасневшиеся кухарки крутились возле плиты, поджаривая куски мяса, помешивая соусы и пыхтящую кашу. Посудомойки тарахтели кастрюлями. Возле стола суетилась прислуга. Перед бойцами стояли большие деревенские кружки, наполненные теплым вином со специями. Тонкий ароматный парок исходил от ломтей хлеба. Тарелки пока пустовали, шесть пар глаз поглядывали на раскаленные сковороды, ноздри трепетали, улавливая аппетитные запахи.
Малика сидела в уголке. Она пришла сюда, как только по замку пронесся слух о появлении неожиданных, редких и необычных гостей. Раньше, быстренько поев, она сбегала с кухни. Обитающая здесь челядь ее недолюбливала. Малика никогда не занимала чью-либо сторону в перебранках, не участвовала в разборе рецептов блюд и схем вязания, отмалчивалась при обсуждении мужиков из ближайшего селения и убеленных сединами слуг. Собственно, и сами хозяйки сковородок и тарелок были далеко не молоды. Но, видимо, жаркий огонь плит накалял их кровь и заставлял выплескивать знания о плотских утехах словесным поносом. Вот и сейчас бабы игриво поглядывали на красавцев-мужчин, чьи тела звенели молодостью и силой.
Прислуга наполнила тарелки. Бойцы накинулись на еду. А Малика все ждала, когда же они обмолвятся хоть словом о прошедших днях.
Вот уже выпито вино, мякишем вымакан соус. Возле плиты шептались огорченные кухарки — красавцы в солдатской форме сказали "спасибо" и не одарили их даже взором. Бойцы, как по команде, встали из-за стола и направились к двери. Малика встретилась взглядом с Криксом. Еле заметным кивком страж позвал за собой. Сердечко судорожно забилось.
Малика выскочила в коридор. Крикс стоял возле кадки с разросшимся цветком. На строгом лице ничего нельзя было прочесть, но от безмолвных глаз веяло неприятным холодом.
— Ты должна покинуть замок, — тихо проговорил он, как только Малика приблизилась.
Она кивнула.
— Я ничего не имею против морун, — продолжил Крикс. — Но моруне не место рядом с правителем.
Малика кивнула.
— И чем быстрее ты исчезнешь из его жизни, тем будет лучше для тебя.
— Крикс! Я могу попросить вас об одной услуге?
— Только если эта услуга не идет вразрез с интересами правителя.
— Я давно забыла о своих интересах.
— Что ты хочешь, Малика?
— Взглянуть на ракшада.
Казалось, ее просьба ничуть не удивила стража.
— Нет, — сказал он тоном, каким отказываются от добавки супа.
— Пожалуйста, Крикс!
— Прости, но меня ждут.
Страж сделал шаг. Малика схватила его за рукав.
— Я убедила правителя оставить воина в живых. Я привела кучу доводов. Но не сказала о главном.
Крикс свел брови:
— Слушаю.
— Я должна проверить свою догадку.
— Почему бы тебе самой не поговорить с правителем?
— А вдруг я ошибаюсь? Пожалуйста, Крикс! Отведи меня к воину.
Страж аккуратно высвободил рукав из пальцев Малики:
— Я тороплюсь.
— В Ракшаде узаконена кровная месть. Если воин из знатной семьи, и если с ним, не дай Бог, что-то произойдет... Представляете, что начнется?
— На защите страны стоит армия Великого.
— Да! — выкрикнула Малика. — Только воевать она будет на моей земле!
— Тихо, — прошептал Крикс и посмотрел по сторонам. — Значит так. Жди меня в саду, а я к правителю, попрошу разрешения поставить в караул моих ребят.
* * *
Злость сжигала изнутри, сворачивала кровь, скручивала сердце, раздирала мозг. Казалось, еще немного и скрежетать будет нечем — зубы раскрошатся. Он, великий воин, в плену! У кого? У презренных червей, у вонючих пожирателей падали.
Все силы уходили на то, чтобы крепко стоять на ногах, вот так — посреди зловонной комнаты, в свете тусклой лампы, лицом к дыре в двери. Пусть смотрят и содрогаются.
Хазир вытащит его, а по-другому не может быть. И черная армада полетит к уродливым берегам. И он, великий воин, будет стоять на носу головного корабля. И плевать на подводные скалы. Он знает Тайное море так, как не знает никто. Горы сравняются с землей, земля усеется трупами, трупы покроются стервятниками.
Взирая в темную дыру, он слегка повел плечами. Еще чуть-чуть и ноги вновь зазвенят металлом, грудь обернется камнем, а руки безжалостным молотом.
Из коридора донесся разговор. Вновь пришел владыка голытьбы? Теперь с последним словом? Только ему, великому воину, на все его слова тоже плевать.
Заскрежетали засовы, забряцали ключи, дверь отворилась.
Он вперил тяжелый взгляд в бывшую пленницу. Вот оно, еще одно доказательство ничтожности страны — в ней нет мужчин, верных слову и делу.
Знакомый здоровяк в серой форме закрыл двери, прижал широкую ладонь к отверстию. Хм... Очередная хитрость?
Девушка стремительно прошла в середину комнаты.
— Малика! — крикнул здоровяк, но ее пальцы уже заскользили по руке воина.
— На запястье две спирали. Переплетаясь, они смотрят в разные стороны. Это знак Ракшады. Его носит каждый, родившийся в вашей стране. Затем идет дорожка из согнутых линий, будто низко склонились люди. Это знак низшего сословия. А вот эти завитки напоминают волны. Этим знаком заканчивается рисунок на руках ваших моряков. Дальше деревья, оплетенные лианами. Это воины. Правильно?
Девушка посмотрела ему в глаза:
— Быть воином — у вас великая честь.
Ее палец вновь заскользил по руке.
— Чем старше по званию, тем выше лианы. У вас добегают до плеча. Если бы рисунок на этом закончился, я бы решила, что вы командующий армией или флотом. Но на плечах вновь спирали, только они сворачиваются не по кругу, а обтекают квадраты. Это ваша знать.
Теплые пальцы девушки двигались по его шее и щеке.
— Двенадцать рядов с квадратами. Ваша семья занимает самое высокое положение в Ракшаде.
Пальцы остановились на виске.
— Шесть листочков, — говорила она, мягко касаясь кожи. — Значит, вы шестой сын. У старшего брата — один лист. У второго — два. А у вас шесть. Нижние четыре закрашены черным. Эти братья мертвы. Затем чистый лист, а последний ваш.
Девушка сделала шаг назад:
— Вы Иштар, младший и единственный брат правителя Ракшады Шедара Гарпи.
— Правитель у вас, а в Ракшаде хазир, — произнес он, уловив краем глаза, как вытянулось лицо здоровяка. — Ты жила в Ракшаде?
— Нет. Но я много читала о вашей стране. У вас еще две сестры. Почему нет их знаков?
— Что такое женщина, чтобы ее метка присутствовала в знаках величия мужчины? Ее жизнь позорна, а смерть презренна.
— Благодарю вас за исчерпывающий ответ, Иштар, — сказала девушка и низко присела. — С вашего разрешения я удалюсь.
В коридоре давно стихли шаги, а он так и продолжал стоять посреди комнаты, глядя в пустое отверстие в двери.
* * *
Вилар вошел в библиотеку. Мягкий полумрак сглаживал острые углы шкафов, достигавших потолка, застилал паутиной бесконечные ряды книг, столы и стулья, раскладные лестницы, прислоненные к полкам. Настольная лампа под кремовым абажуром, словно солнце в молочном тумане, освещала Малику, прильнувшую щекой к лежавшему на столе журналу. Постояв немного и решив, что она спит, Вилар тихонько направился к двери.
Совсем не сонный девичий голос заставил остановиться:
— Я не сплю.
— Это хорошо. — Вилар окинул взором огромное помещение. — Не знаешь, где здесь можно найти путеводитель по Ларжетаю?
— Вы собрались в столицу?
— Да. Завтра утром.
Малика поправила на затылке волосы, завязанные в узел:
— Вам повезло. Я как раз его рассматривала.
Вилар взял протянутый журнал, который минуту назад согревала девичья щека. Открыл карту на развороте.
— Я думал, что Ларжетай — большой город.
— Смотря с чем сравнивать.
Вилар скрутил путеводитель:
— Полистаю перед сном.
— Возьмите меня с собой.
— У тебя дела в столице?
Вилар спросил просто так, для проформы. Оказаться с девушкой наедине, да еще за стенами замка, было пределом мечтаний.
— Я никогда не была в Ларжетае. Хочу посмотреть.
Сердце выпрыгивало из груди, но Вилар изо всех сил старался сохранять спокойствие.
— Я пробуду там несколько дней.
— Пожалуйста! Я не буду мешать.
— Что скажет Мун?
— А что он может сказать?
— Одна, с мужчиной.
— Он мне доверяет.
— Ты еще не полностью оправилась после болезни.
— Я абсолютно здорова, — сказала Малика и с умоляющим видом сложила перед собой ладони.
По ослепительно синей глади медленно плыли облака. Солнце играло в прятки: выныривая из-за белоснежной пены, озаряло ярким светом салон автомобиля, и вновь скрывалось, заставляя потемнеть воздух.
Вилар поглядывал на Малику. Она уже битый час молча смотрела на густые кустарники и раскидистые деревца, растущие на обочинах колеи. Но что-то подсказывало — ее взор устремлен не на пейзаж, а вглубь себя.
— Жарко, — не выдержав, промолвил Вилар.
Малика улыбнулась:
— Привыкайте. Это надолго.
— Я думал, ты меня не услышишь.
Она вновь уставилась в окно. Вилар сжал руль. Нет... только не это...
— Можно тебя попросить?
Малика повернулась:
— Попросить? Меня?
— Обращайся ко мне на "ты".
— Я должна была догадаться. Сначала по имени, затем на "ты"...
— Мне нравится, как ты говоришь. Будто есть продолжение.
Малика потупила взгляд.
— Расскажи о себе, — сказал Вилар.
— Что именно?
— Все, что позволит узнать тебя лучше.
Малика пожала плечами:
— Хорошо, слушайте.
И сказал Он: "Здравствуй!"
Юноша ускорил шаг: "Мы не знакомы".
"И это мешает тебе ответить на приветствие?"
"В любом приветствии скрыт смысл", — произнес Юноша.
Он сказал: "Что тебя насторожило?"
"Приветствие двух незнакомых людей обязывает к знакомству".
"Ты не хочешь знакомиться?"
"Мне нечего рассказать о себе. Я слишком молод".
Он спросил: "Куда держишь путь?"
"К осуществлению мечты".
"Ты идешь очень быстро. Я еле догнал тебя".
"Боюсь, мечта окаменеет", — прошептал Юноша.
Он сказал: "Да. Скорость крушит камень".
"Нет. Стремление крошит неуверенность, движение приближает совершенство".
Он сказал: "Нам с тобой по пути".
"Возможно. Если твои помыслы чисты и непредвзяты".
И сказал Он: "Я знаю тебя! Здравствуй!"
Юноша улыбнулся: "Здравствуй!"
Знакомство не требует взгляда назад.
— Философское эссе? — спросил Вилар.
— "Откровения Странника". Священная книга древних народов Грасс-дэ-мора. Но разговор не о том. Я только хотела сказать: чтобы узнать друг друга, совсем не обязательно говорить о прошлом.
— Давай поговорим о будущем.
— Посмотрите, как красиво! — воскликнула Малика и указала на колосящееся поле. — Что это?
— Озимые. Рожь.
— Бог мой! Рожь...
— Остановимся?
— Поехали быстрее! Вот за этой волной.
Автомобиль, подпрыгивая на кочках и оседая в ямках, полетел вдоль бурливого золотистого моря.
— Господин Вилар! Я вам так признательна. Если б не вы, я бы никогда не увидела эту красоту.
— Честно говоря, ты меня удивила. Ты же столько знаешь.
— Из книг, — промолвила Малика и вновь указала в окно. — Что там написано?
Вилар притормозил возле доски, прибитой к столбику. Надпись гласила, что они едут по землям виконта Диезы.
— Знаю я этого виконта, — проговорила Малика, когда автомобиль тронулся. — Точнее, не его лично, а про его порядки. Давайте вернемся на нашу дорогу.
— А что с его порядками не так? — спросил Вилар, выехав на колею.
— В его землях находится семь селений. Они скопом обрабатывают его поля, сады, огороды. Виконт отдает им половину урожая.
— Неплохо, — сказал Вилар.
— А селяне голодают. Они продают свою долю, чтобы заплатить виконту земельный налог.
— Если б им не нравилось, перебрались бы в другое селение. Их никто не держит.
— Ну, да, — тихо промолвила Малика. — Только дом продать нельзя. Он стоит на чужой земле. Можно разобрать по дощечкам и на своем горбу... Хотя, куда? У многих высокородных даже полей нет. Живут себе за границей, с селян получают земельную ренту. А те сезонниками бродят по свету.
— Откуда ты это знаешь?
— А вы посидите на кухне, когда прислуга обедает, еще не то услышите. — Сцепив руки, Малика опустила голову. — Прошу прощения, маркиз Бархат. Я не должна была так говорить.
Вилар вел машину, взирая то на поля, то на пустые земли с табличками, то на сереющие вдали селения, то на полуразрушенные особняки.
На подъезде к столице вид за окном изменился. Зелени стало намного больше. Замки выглядели обжитыми, к ним вели вполне сносные дороги, но их перекрывал шлагбаум, возле которого стоял страж.
Ближе к вечеру автомобиль въехал в Ларжетай. Город находился не так далеко от замка Адэра. И если бы их соединяла хорошая дорога, то путь занял бы не более трех часов.
Вилар смотрел по сторонам. Чистые улочки, старинные особняки, окруженные скверами, и совсем новые дома, салоны красоты и всевозможные магазины, рестораны, ну и, конечно же, отделения тезарского банка — столица нищей страны мало чем отличалась от любого провинциального городка в Тезаре.
Вилар притормозил на перекрестке, пропуская пешеходов.
— Даже не верится, что мы до сих пор в Порубежье, — сказал он, разглядывая новые машины и модно одетых горожан.
— Сейчас прямо и второй поворот налево, — промолвила Малика. — Мун, сказал, что там неплохая гостиница.
