Урус-хаи

— Это было нетрудно, — усмехнулся Мортиус. — Обряд некромантии, для которых требовались разные ингредиенты, любезно предоставленные мне духом покойного Саурона.

. Мехов продолжал:

— Вы также занялись розысками Кольца, не стеснялись даже вызывать призраков из мира теней, имевших хоть какое-то касательство к Кольцу — ведь создавать магические зеркала вы никогда не умели. А потом в ваши руки попал Горлум. И вам стало ясно, что Кольцо оказалось у хоббитов в их земле Шир.

— Ненавижу хоббитов — пробурчал лже-Саурон. — Этих мохноногих коротышек ничего не берет. И мало того, еще и раздваиваются... — иначе как Фродо смог одновременно пробираться к Мордору и бегать по Чернолесью?

— Мистер Вуд, входите — громко позвал Мехов.

В комнату вошла компания — рослый черноволосый человек в эльфийском наряде, крепкий рыжебородый 'гном', длинноволосый парень в явно трофейных доспехах, седой старик в серой шляпе и светло-серой хламиде, а впереди них шел невысокий симпатичный парень.

— Команда артистов из нашего старого мира — представил их Мехов. — Они тоже попали в Средиземье и им пришлось погостить в Чернолесье у эльфов.

Некромант, вытаращив глаза, уставился на молодого человека.

— Фродо?

— Нет — улыбнулся молодой человек — Я Элайджа Вуд. Артист из Старого мира. Просто я имел несчастье оказаться похожим на одного из ваших знакомых, с которыми вы так стремились встретиться. Кстати, может, вы вернете мне похищенное вашими людьми кольцо? С ним у меня связано много приятных воспоминаний!

Мортиус криво усмехнулся, снял с пальца кольцо и отдал Вуду. Затем хрипло произнес:

— Я не учел фактор пришельцев из иных миров — и проиграл, разыскивая не тех — и в бессилии начал биться лбом о крышку стола.

— Увести его! — распорядился Мехов.

Охранники увели Саурона и Нежениэля, а Мехов посмотрел на эльфа Асториаса и орка Громых.

— Что теперь скажете?

— Я передам Трандуилу, королю лесных эльфов Синдарин все, что слышал и видел тут, — ответил Асториас — Его Величество будет рад узнать такие важные новости. И он всенепременно должен услышать, что в большинстве бед Средиземья повинно высокомерие и коварство Проклятых...

— И гордыня с недоверием орков — добавил Громых — (от удивительных событий, свидетелем которых он стал, орк даже забыл о своем дефекте речи). — Мы давно могли бы догадаться, что дело нечисто. Ведь мы могли принести головы убитых Проклятых и их стрелы к правителям эльфов, хотя бы к той же Галадриэль — и узнать правду. А без улик даже волшебный котел правительницы эльфов не показал бы ничего!

— Мы сами пробовали воспользоваться его помощью — опустил уши Асториас — но видения были так смутны, что мы решили — повинны орки. Хотя Галадриэль говорила, что за павшими при нападениях на нас орками стоит некто другой и он проклят, мы решили...

— Да — кивнул орк Громых — Как водится, вы свалили вину на козни призрачного Саурона.

— Ладно — махнул рукой Асториас — Вина лежит на обоих наших народах, и эту вину надо исправлять. Только как?

Внезапно Мехов хлопнул себя по колену.

— Я вас понял. Вам нужен посредник.

— Кто? И как вы собираетесь это сделать? — спросили оба средиземца.

— В Старом мире, откуда не по своей воле пришли мы, русские, существует древний обычай. Если два государства находятся между собой во вражде, то между ними посредником выступает третье, нейтральное. На его территории встречаются послы или правители враждующих государств — и договариваются друг с другом.

— Я понял! — воскликнул эльф. — Вы хотите сказать, что нам, эльфам, нужно прислать в вашу столицу послов, чтобы заключить договор с орками?

— А мы, орки, покажем наши изобретения и механизмы, — подхватил Громых. — Ведь мы не так уж и давно строили для всего Средиземья разные механизмы — от торгующих водой автоматов до мощных машин, прорубающих толщу камня и добывающих руду... Во всяком случае так было до возвращения Саурона.

— Гномы тоже пришлют своих послов — улыбнулся Мехов. — Им тоже нужен мир, а ради торговли с нами они согласятся выслушать ваших послов.

Эльф и орк по очереди пожали Мехову руку. Посмотрели друг на друга... и затем тихо протянули руки вперед... — красавец эльф и суровый, жилистый орк с изукрашенным сложной татуировкой мужественным, жестким лицом пожали друг другу руки, заключая тем самым мир.

Мир между двумя народами Средиземья.

Глава 25

Мятеж Валаров

— Проклятие! — красивое лицо Манве исказилось яростью. — Они должны быть уничтожены!!!

— Позволь сказать, Король, — промолвил Ирмо — надо выяснить...

— Чего тут выяснять? — раздраженно ударил Манве кулаком по изящному подлокотнику трона — Они нарушили замысел Эру, исказили его. Понятно? Можно подумать, что возвратились эллери ахэ, дети Моргота.

Все присутствовавшие в Чертогах Валары вздрогнули. Ниэнна, Эстэ и Вайрэ нахмурились.

Затем Ниэнна поднялась со своего трона и гневно проговорила:

— Помнишь, Манве, того смешного эльфенка? Много лет назад, когда его родители прибыли в Валинор из Средиземья, он играл с кожаным мячиком и запустил его в свечи твоего любимого подсвечника.

— Да, так было — признал Манве. — Свечи тогда упали.

— Ты тогда рассмеялся и сказал: это пустяки, мелочи.

— Что ты хочешь сказать? — холодно прищурился Манве.

— Сдается мне, этот народ не виновен в том, что нарушил замысел Эру в Арде. Вспомни — Великий Эру — творец не только Арды, но и иных миров! И что он сделал с Морготом, мы не знаем! Прошло много тысяч лет с того времени, как мы заключили его в Безвременье, отдав на суд Эру. Намо, Ирмо, скажите же! Ведь урус-хаи бились с Сауроном... и наверняка, многие из них пали в битвах. Что вы узнали от них?

— Этот народ очень хорошо освоил искусство войны — чуть помедлив, сказал Намо. — Они понесли неслыханно легкие потери — таких легких потерь не было ни у кого из народов Средиземья — и при этом взяли в плен Саурона. Я принял в мои чертоги всех их воинов, павших в битвах и расспросил их. Они совершенно другие, они дети иного мира. И не знают, как именно попали в Арду. Но уверены, что это сделали их ученые с помощью неизвестного хитроумного устройства, которое вырвалось из-под власти создателей...

— Правильно — буркнул Манве — Именно так и случилось с Нуменором. Он попросту пропал, а виной тому — незрелость людей и их неповиновение законам Эру. Поэтому я повторю — эти новые эллери ахэ должны погибнуть!

Ирмо поднялся с трона и встал рядом с Ниэнной и Намо.

Йаванна чуточку помедлила, потом решительно поднялась с трона и подошла к троим валарам.

— Я — прозвенел ее мелодичный голос — наказала когда-то мою ученицу за то, что она сотворила ядовитые растения. Но за многие века, создавая целебные снадобья, я сама обнаружила...

— В чашке — яд, в капле лекарство, — дополнил Ирмо.

— Мудрая поговорка и такая точная, — кивнула Йаванна — Чья?

— Я ведь отвечаю за сны. Так что я, когда в Средиземье наступала ночь, изучал сновидения урус-хаев. И признаюсь, давал им легкие, спокойные сновидения. Именно оттуда, из снов урус-хаев, я взял эту поговорку. И узнал о чудесах их родного мира. Я считаю, что нам нужно погодить. Если мы найдем способ вернуть домой невольных путешественников по мирам, Эру это понравится. Тем более я видел религиозные обряды урус-хаев. Они уверены, что почитают самого Эру.

— А знаешь, кто бог урус-хаев? — усмехнулся Манве холодной улыбкой судьи.

— Сын Эру. Иисус — не сомневаясь, кивнул Ирмо. — Многие урус-хаи считают, что он принес себя в жертву ради их спасения.

— Ага, принес... — оскалился Манве — Вспомните — многие эллери ахэ сумели уйти от карающего меча Валаров туда, где нам не было доступа. Были воины Мелькора, которых он успел отправить изучать иные миры. Наконец, исчезнувший Нуменор...

— Причем тут он?

— Я — Манве указал на лежавшую около его трона книгу в черном переплете и шестью вытисненными золотом буквами на обложке — послал в земли урус-хаев пару отважных майяров. И они принесли мне самые разные книги, в том числе и священную книгу этого народа. И мне пришлось ее изучить — брезгливо поморщился он. — Показать?

Он шевельнул рукой и в зале возник полупрозрачный образ распятого человека в терновом венце.

— Ведь именно ТАК мы, Валары, покарали Мелькора. — усмехнулся Манве. — Распяли, предали позорной казни. И одели на его чело терновый венец, шутовски коронуя как Царя мира... а потом выбросили его в Безвременье, предав суду Эру.

— Ты стал странным, Манве, — помрачнел Ирмо. — У урус-хаев прошло две тысячи с лишним лет со дня рождения их Бога. Все их души назвали мне одну и ту же дату. Не складывается.

— Так! — метнул молнии из глаз Манве — Я знаю, что...

— А когда ты последний раз объявлял нам волю Эру, а не свою собственную? — нахмурилась Йаванна. — Давно, очень давно. Еще тогда, когда мы судили и наказали Мелькора. Да и то... некоторые кары придумал ты. Эру неспроста именуется Милостивым — он бы просто поговорил с Мелькором. И похоже, Эру понравилась идея Мелькора, что человек может вырасти до уровня валара. И он разрешил ему поставить эксперимент в каком-то мире, который позабыл про Свет и Добро.

— То есть?

— Ты называешь себя Глазами Эру, взял себе право судить и наказывать всех — дополнил Намо. — но очень многие твои поступки лживы. Ты говоришь — я просто выполняю волю Эру — хотя он не говорил ничего такого. Ты стал Отцом Лжи. Посмотри сам — люди, эльфы, гномы, орки — все они изобретают, создают, строят, пишут книги. Они устраивают веселые праздники, играют в снежки, радуются восходу солнца. В точности, как это делали эллери ахэ. И ты не беспокоишься ни капельки из-за этого, хотя мы помним твои пламенные речи против первых эльфов, поступавших точно так же. А урус-хаи, видно, с позволения Эру, успели продвинуться дальше. Пусть и натворили много ошибок на своем пути. Но разве мы бьем смертным боем ребенка за мелкую провинность? Помнится, я однажды увидел, как один из взятых на воспитание детей эллери ахэ вырезал из толстой ветки фигурку — мое изображение. И когда я посмотрел на фигурку, я серьезно задумался...

— О чем? — подозрительно прищурился Манве.

— О многом. И я сам попробовал творить. Это очень интересно — созидать. Мучиться перед куском мрамора, знать, как можно вырезать фигуру и... волноваться — а вдруг резец скользнет и испортит весь труд?

— Да — кивнула Йаванна — Это волнение, когда готовишь новое снадобье и не знаешь, что оно сможет делать — его ни с чем не сравнить.

Ниэнна согласно кивнула.

— Помнишь, Манве, удивительные цветы в наших садах? Это я вырастила их. Я видела, что детям скучно смотреть на одинаковые цветы — а ведь жители Средиземья в это время уже выводили сорта разных цветов. И я решилась сама скрещивать цветы между собой — и получала новые расцветки.

Ирмо выпрямился во весь свой громадный рост.

— Теперь нам понятен Замысел Эру. Он не хотел, чтобы мы, подобно маленьким детям, испортили картину его творения. Разве радуется художник, если его маленький сын, воспользовавшись отсутствием отца, берет краски и неумело подражая отцу, раскрашивает по своему разумению картину, над которой его отец трудился много лет? Эру хотел, чтобы мы все СНАЧАЛА научились творить, научились мастерству. Поэтому и он сердился, когда мы спешили в своем ученичестве и считали себя достойными быть мастерами. Оттого и гневался он на Мелькора — ведь разве лучший ученик школы, хорошо зная свой предмет, может преподавать уроки остальным? Нет. Лучший ученик может только объяснять свои предметы тем из одноклассников, которым они непонятны.

— Ты знаешь, что посмел сказать? — прогремел Манве. — Ты считаешь себя равным Эру?

— Нет, но у жителей Средиземья случается так, что ученик, научившись всему, освоив все знания, переданные ему мастером, со временем превосходит наставника, став более лучшим мастером. Однако бывший ученик по-прежнему преклоняет колено перед тем, кто сделал его великим мастером и прислушивается к его мудрым советам. Так же, как сейчас мы, творения Эру, научились новому и можем сами придумывать новые узоры.

Манве — Судья встал. Его лицо совсем побледнело.

— Изгоняю тебя из Валинора! Иди и знай — отныне ты больше не войдешь сюда!

Ирмо усмехнулся.

— Ты боишься. Пришла новая эпоха, времена изменились. Правильно сказал Арагорн перед последней битвой с воинством Саурона: наступила новая эпоха — эпоха Людей. Нам, Валарам, больше нельзя оставаться в стороне. Но ты ведешь себя как староста класса, который в отсутствие учителя взял на себя право судить и рядить и говорить остальным: смотрите на мир так, как смотрит наш учитель.

Его неожиданно поддержал Аулэ — Кузнец.

— Глуп тот мастер, который боится взять учеников и передать им свое мастерство, предпочитая богатеть на своих изделиях. Да, люди будут восхищаться и изумляться его таланту.... И одновременно печалиться, что не нашлось никого, кто выучился бы у этого мастера создавать еще более удивительные шедевры. Я решил — я пойду к людям, и помогу им, чтобы они не натворили ошибок на трудных тропах своей новой Эпохи.

— И я пойду с тобой — кивнул Намо.

— И я — прозвенел нежный голосок Ниэнны.

— Но сначала... мы все пойдем к долине черных маков — тихо проговорила Йаванна — и попросим прощения у душ эллери ахэ. Мы не сумели понять их, не поверили им... и поступили так, как злой взрослый поступает с ребенком, который в шутку вырезал на тыкве страшную рожу. Все потому, что мы слушали твои речи и верили им. Прощай, Манве! И я тебя прошу — не стань Дьяволом из легенд урус-хаев! Он как и ты, счел себя правее всех и пал до самых глубин...

И она, положив руку на ладонь смущенного Аулэ, вместе с ним двинулась к выходу из чертогов Валинора. Ниэнна, Намо и Ирмо последовали за ними.

Эстэ и Вайрэ немного помедлили, а затем бросились вслед за мужьями.

— И мы пойдем с вами — сказала Эстэ.

— А я хочу увидеть земли урус-хаев и понять их, иначе как я вытку новый гобелен? — промолвила Вайрэ.

Один за другим мятежные валары исчезли в лучах солнца. Манве взглянул на семь опустевших тронов. Затем посмотрел вверх, в резной потолок

— В чем моя вина, Эру? — растерянно прозвучал его голос.

Эпилог

год 1424 по л. Ш.

Гондор.

Минас-Тирит.

Королевский дворец.

Вечерело. Бывший потомственный бродяга с северных территорий Арагорн, а ныне Его Величество Король Гондорский Элессар I раздраженно, подобно пойманной рыси в клетке, метался по своему кабинету для особо тайных совещаний, теребя подвеску с драгоценным бериллом.

— 'Как мы просмотрели эту опасность?.. Откуда они взялись?.. Почему?"

— "Ваше Величество — с чувством собственного достоинства и легкой, неразличимой для человеческого разума, иронией произнес третий советник, телосложение и черты лица которого явно выдавали принадлежность к одной красивой и долгоживущей расе. — Вы же знаете, что все эти годы нам пришлось чистить от Сауронового наследства гондорские и лебенинские края, да и роханцам с дунгарами и изенгардскими беглецами пришлось помочь разобраться. Кроме того, все сведения с севера поступали к нам от торговцев Дейла и Эсгарота, очень часто противоречивые до наоборот. Да что там говорить, эльфы Трандуила — вроде бы как наши ближайшие родичи и те как здравура в рот набрали. Неслыханное дело — принца, да Вы его знаете, он с вами путешествовал — Леголас, кажется, за какие-то дела изгнали и запретили пятьдесят лет приближаться к дворцу на пятьсот лиг. А о гномах, о тех говорить нечего — всегда себе на уме были. Тысяча Извира и полуэоред Йокена год назад бесследно исчезли в степи. Мы потеряли почти всех дунаданов. О том, что происходит в степи и Рунийских землях нам просто неоткуда было знать... до вчерашнего дня. Наконец вернулся лучший из оставшихся следопыт, засланный под видом сбежавшего с Эред-Литтохских рудников умбарца. К сожалению, пробыл там он меньше седмицы и ему пришлось срочно бежать. Сейчас он изможден и тяжело ранен — шутка ли — из степи в Гондор через Карн-Дум, Эриадор и после морем в Умбар. А подстрелил его уже наш разъезд, приняв за умбарского пирата. Что поделаешь — внешность такая. Но и то немногое, что он смог рассказать, если не бредит, кое-что проясняет. Помните битву при Кормаленне? Тот загадочный отряд с гигантскими железными черепахами, плюющимися огнем, которые появились с севера, остановились в лиге, перемешали с землей три четверти мордорского войска и исчезли? Тогда их еще конники Эомера пытались догнать но быстро отстали, а поднявшаяся буря засыпала все следы песком. Так вот — ЭТО ИХ ВОЙСКО, причем ОЧЕНЬ МАЛАЯ ЧАСТЬ. Но это не самое страшное. Оказывается, их следопыты гуляют по Гондору, как у себя дома. Выяснилось, косвенно, что недавние беспорядки в Итилиэне — их рук дело. Признаюсь, что по части провокаций в сравнении с ними не то, что я с восьмисотлетним опытом, а даже сам покойный Саруман — не более чем человеческий подмастерье в сравнении с матерым гномом".