Амазонки распускали длинные волосы, сплетая всего две-три тонкие, которые всё равно скрывались под локонами. В них тоже пряталось смертоносное оружие. Затем наносилась боевая раскраска. Особенно подчёркивались глаза. Их нужно было выделить углём, сделав больше похожими на звериные. Так как зеркала рядом не было, пришлось довериться Войке. Я боялась, как бы она не нарисовала мне чего непотребного на лице. Но похоже, она ответственно подошла к этому делу и кроме глаз не касалась ничего.
— Воя, почему ты сдалась? — спросила я и её рука дрогнула. — То есть, ты же так хочешь его, и так легко отказалась...
— Молчи! — прорычала она.
— Но, что тебе стоит забрать его себе? Ты одна из лучших, самая красивая, сильная, умелая соблазнительница...
— Думаешь, я не пыталась? — процедила сквозь зубы сестра. — Ори, даже если бы я и хотела... Одного моего желания не достаточно! — вздохнула она, впервые не употребив ко мне ни одного ругательного слова. — Его взгляд всегда устремлён к тебе. Я не знаю, что он такого видит, но этого не изменить.
— Не правда! — противилась я.
— Ты ещё маленькая, чтобы понять! — вздохнула сестра, отворачиваясь. — Если бы прошла последнее испытание, может по-другому смотрела бы на всё и не задавала идиотских вопросов. Всё! Готова! Идём! И не опозорь меня!
Я пошла за ней, чувствуя себя действительно рядом с сестрой, со старшей.
Мы возникли в дверях харчевни, как две дьяволицы пугающие и завораживающие одновременно. В зале народу стало поменьше. Шелест подметил, что многие поспешили покинуть заведение сразу после моего замечания по поводу финала танца. Так что остались только смелые и очень любопытные. Они все смотрели на нас, а сёстры засвистели и захлопали в ладоши. На руках советника сидела девица, нежно и страстно нашёптывая что-то ему на ушко. Он слушал, а потом действительно посмотрел на меня: сначала мимолётно. Но секундой спустя всё изменилось. Его глаза остановились на мне. На его лице засияла слащавая улыбка, доводящая моё неуравновешенное состояние до нервной дрожи.
— Вот видишь! — поддела меня Войка.
— Мне не нравится, когда он так смотрит! — отвернулась я от советника.
— Потому что маленькая ещё. А тебя не задевает то, что на его коленях другая? — Войка пыталась что-то спровоцировать, но я не понимала, что конкретно.
В зал вошли Кроха с Фаей. Подруга показала одобряющий мой внешний вид жест. Кроха тоже, только не знаю, что означала отвисшая челюсть, с которой капали слюни. Наверное, понравилась. Друзьям я поклонилась, заняла своё место в центре круга из столов.
— Шелест? — окликнула мужчину я, и он догадавшись, бросил сначала мне, а потом и Войке свои сабли.
Мы обе замерли. Взгляды встретились. Сабли поднялись в воздух, указывая остриями друг на дружку, будто стремясь соединиться. Смысл танца заключался в том, чтобы наши движения, колыхания юбок, взмахи мечей напоминали зрителям трепет крыльев бабочек.
Наши же сёстры смастерили музыкальные инструменты из всего что только попалось под руку: кружек, какого-то тазика и столов. Для аккомпанемента нам нужны были исключительно барабаны. Кто-то из девушек нашёл стеклянную бутылку и она смогла оттенить грубый ритм.
Медленный стук, напоминающий тайный шифр между союзниками, затаившимися в засаде для нападения, стал началом. Кто-то из присутствующих мужланов попытался вставить своё веское слово "Давай девка пляши!", как был вознаграждён метко брошенным Войкой кинжалом. Тот пролетел в миллиметре от уха крикуна, присмирив и заставив сесть. Больше нам никто не мешал.
Я чувствовала пробуждение дикой энергии, где-то внутри себя. Движения становились текучими, как у ручейка. Сабля помогала ориентироваться, двигаться в пространстве, словно она — моё продолжение. Ритм ускорялся. Зазвенели колокольчики на бёдрах. Первые звонкие удары лезвий — сабли всё же встретились и поприветствовали друг друга. Стальные перезвоны чарующе перемешивались с тактом самодельных музыкальных инструментов. Я не сразу осознала, что танцую с закрытыми глазами. Голос Тая вырвал меня из оков музыки.
— Почему они так одеты? — наклонился к Шелесту он.
— То есть раздеты? — поправил его вампир, и всё же пояснил. — Собираясь на войну или битву с врагом (чаще мужского пола), они оголяют животы, одевают длинные юбки, распускают волосы и наносят священные рисунки на лицо. С одной стороны это делается, чтобы сбить мужчин с толка. Тогда они смотрят, как ты, на живот, приоткрытую грудь. Согласись, движения бёдер завораживают. Враг расслабляется, — как истинный знаток амазонских хитростей, рассказывал Шелест, пока мы с Войкой танцевали. — И не замечает спрятанные в складках длинных юбок ножи, меч или ещё что-нибудь такое.
Своим комментарием он напомнил мне ещё одно важное и неотъемлемое правило "Чёрной бабочки" — околдовать, заставить желать, влюбить, не оставить выбора. Что-то надломилось в сознании. Спрятанная до сих пор дикарка взяла верх. Может быть в этом виноват ритм, а может и нет. Но...
Тай смотрел на меня, и я позволила ему насладиться зрелищем. Я склонилась к нему, удерживая равновесие сабли на своей груди. Видела, как ненасытно он пытается утолить возникшую жажду вином, затем тянется ко мне. Остриё сабли усмиряет его пыл, угрожающе замирая у шеи.
— Змея! — одарил комплиментом Шелест, взглянув в глаза дикарки — в мои глаза... Я выбила носком обнажённой ноги кружку из его рук, подхватила её в воздухе, задержав на изгибе ступни, аккуратно поворачиваясь на одной ноге вокруг оси с саблей над головой. Описав круг, подбросила посудину вампиру, немного расплескав вино. Шелест был не просто доволен, его глаза сверкали почти так же, как у многих мужчин в этой комнате. Войка подбросила саблю в воздух, сделав оборот, взмахнула краем юбки и опустившись на колени, выгнув спину. Поймала лезвие кончиками пальцев рук. Завороженные зрители охнули. Я вернулась к ней, чтобы исполнить последние движения.
Шелест и Тай увлеклись созерцанием оголённых тел, не обращая внимания на окружающих. Даже девица на коленях советника зачарованно следила за танцем, раскрыв рот. Я же не упустила из виду подозрительного лощёного парнишку, пристроившегося за спиной Тая. Стоило сделать вынужденный поворот в такт музыке, и взгляду открылась иная картина: парень тонкими палочками аккуратно извлёк из-под рубахи Тая ниточку с перстнем, бережно срезал кольцо и отодвинулся, протискиваясь под стенкой к выходу. Мы с Войкой как раз в этот момент кружились с саблями. Один поворот — вор у двери. Второй поворот — он переступает порог. Третий, приседание на одно колено — и сабля метко пущенная в сторону выхода, минует застывшего вышибалу. Музыка стихла, а с улицы громко прозвучал мат означающий, что я попала!
Шелест вскочил первым.
— Я, конечно, понимаю, что танец предполагает жертву, но можно же было и без этого обойтись! — прокомментировал вампир, бросаясь на улицу.
— Нельзя было! — огрызнулась я, опережая его.
За нами во двор высыпались и остальные посетители харчевни. Вор сидел на земле у забора и вопил, рыдая в три ручья, при виде опухшей окровавленной культяпки, которая когда-то была ладонью. Его рука, пригвождённая к забору саблей, истекала кровью. Увидев меня мужчина завопил ещё громче.
— Метко! — оценила за моим плечом Фая.
— Странный выбор жертвы! И чем он тебе не угодил? — раздался голос вампира, не торопившегося на помощь моей жертве. За ним толпились все, кто сидел в харчевне. Интересно же, посмотреть, кого пришибла кровожадная амазонка.
— Или он ей, наоборот, очень понравился! — хихикнула одна из сестёр, кажется Марта.
— Верни! — прошипела я вору, хватаясь за рукоять сабли, и выставила перед его лицом раскрытую ладонь.
— Средь бела дня! — запричитал вор.
— Ночи! — поправил его вампир, но с места не сдвинулся.
— Средь ночи, на глазах у всех убивают! Это нападение! Это заговор! — не унимался горлопан.
Я расшатала в его руке лезвие. Кровь полилась ручьями и вор снова заныл.
— Если не заткнёшь пасть и не вернёшь то, что украл, я тебе и вторую руку продырявлю! — пообещала я. Дикарка, пробуждённая танцем, всё ещё верховодила моим телом.
— Сдурела ты девка! Обозналась! Ничего у меня... Ай!
Я провернула лезвие в несчастной, и без того повреждённой, конечности. От воя жертвы даже Шелест дрогнул, и попытался меня остановить.
— Где? — потребовала я. — Если не отдашь, я обыщу твой хладный труп и сама всё найду.
Мой грозный вид впечатлил вора, но он до последнего отказывался сдаваться, предпочитая позицию нападающего.
— С тебя шкуру снять за такое надо! Мужика на тебя нет, чтоб как взял... — и описал всё, что со мной должен сделать не один, а как минимум пятеро мужиков, причём одновременно. Я от злости дёрнула саблю, перед этим расшатав её, чем причинила двойную порцию боли воришке.
— А ты знаешь, что во многих странах ворам отрубают руку?! — тихо прошептала я ему прямо в ухо. — Так какой мне тебя лишить? Целой или уже раненой?
Шелест внимательно слушал, понимая, в чём причина переполоха. Вор испуганно уставился на меня, сознавая, что бешеная амазонка может ещё кое-что отрубить, — ей только топор в руки дай. Но сабля его тоже впечатляла.
— Нет у меня ничего! — отказывался он признаваться.
— Да? Тогда кое-чего ещё не будет! — пообещала я, эффектно взмахнув саблей, и была остановлена Шелестом.
Вор нервно сглотнул, и вытащил из-за пазухи перстень, передав его мне. Однако, никто кроме меня и Шелеста так и не увидел причину кровопролития. Больше мне было не интересно беседовать с негодяем. Дикарка успокаивалась. Развернувшись, я прошла сквозь толпу, остановилась около советника.
— Держи, — сунув перстень Таю, я отправилась переодеваться. А он не сразу понял, что именно я ему вернула.
— Почему ты на испытаниях такого не показывала? — заговорила Войка, увязавшаяся за мной следом.
— Зачем? Чтобы стать шпионкой? — хмыкнула я, проходя в комнату.
— Почему бы и нет?
— Не хочу. Не хочу стать однажды вещью в руках какого-нибудь правителя, власть, законы, которого мне будут чужды. — Я умылась, освежив не только лицо, но и чувства в целом. — Войка! Тебя никогда не смущало то, что мы называем себя племенем вольных женщин, но скованы тысячами правил и законов? Поверь, моя мать была гораздо свободнее нас с тобой, когда её выгнали.
Войка задумалась. Она присела на кровать, поглощённая мыслями, и некоторое время молчала, пока я переодевалась в привычную одежду и заплетала косу.
— Знаешь, ты не такая плохая! Странная, но не худшая из нас! — встала, наконец, сестра, направилась к двери. — Возможно, ты сумеешь заслужить моё уважение!
Она вышла, а я осталась стоять посреди комнаты. За окном, со стороны леса раздался пронзительный волчий вой. Он был полон боли и муки. Я сорвалась с места, но тут же вернулась, чтобы взять походную сумку с лекарствами.
Он звал меня. Ему было плохо. Где-то там, в лесу выл мой волк. Предчувствия оправдались. Теперь меня никто не мог остановить, и я бежала через весь город, сломя голову, за ворота, через луг, прямо во тьму леса. У кромки пришлось остановиться, достать из сумки огниво и смастерить что-то вроде факела. Волк продолжал выть. Я шла на его голос, надеясь не потеряться и найти. Ветер поддувал в спину, словно направлял. Борясь с торопливостью, я шагала осторожно между веток.
Забравшись достаточно далеко вглубь, я испугалась, что заблудилась. Но тут из тьмы, на свет факела вышел огромный волк. Он надвигался грозовой тучей, пригибаясь к земле, будто хотел напасть.
— Тень? — трусливо сорвалось с губ. Но это был не он. Похожий, здоровый зверь и он собирался вцепиться мне в горло. Я застыла, понимая, что желание увидеть Тень только что привело меня в западню, из которой не выбраться живой.
Эхом злобное рычание отдавалось позади. Мне потребовалось несколько минут, чтобы понять — ещё один волк пришёл полакомиться. Меня окружили. Дыхание второго зверя я чувствовала спиной, поэтому не осмеливалась шелохнуться.
Первый, чёрный волк, бросился вперёд, и я дёрнулась в сторону. До меня ему дела, как выяснилось, не было. Ему в горло, с полной готовностью, впился клыками, выскочивший из ниоткуда, другой зверь с отметиной на башке. В нём я признала своего друга. Но второй противник вмешался в поединок. Нападая на Тень он саданул его зубами в бок. Скулёж прервался жутким рычанием. Трое волков закружились передо мной, скалясь и, не осмеливаясь напасть. Я зажимала рот рукой, чтобы не кричать. А потом очень испугалась за Тень и, не помня себя, шагнула вперёд, размахивая перед зверюгами факелом. Они с ненавистью глядели на меня жёлтыми глазами. Я зарычала так же, как это делал мой волк. Он выскочил из-под моей руки и набросился на чёрного зверя, повалив его. Трепал за загривок и пускал кровь. Второй попытался вмешаться, но был остановлен грозными рыком. Волки поняли, кто здесь вожак. Они отступали, оставляя территорию за Тенью.
Он стоял спиной ко мне до тех пор пока не убедился, что враги окончательно ушли и не вернутся. Потом обернулся, сел и посмотрел на меня с таким укором, что напомнил мне Шелеста с его нравоучениями.
— Где тебя носило? Псина ты неблагодарная! — разревелась я, падая рядом с волком на колени. Он подставил мне шею, в которую я тут же упёрлась лбом, перебирая пальцами непослушную твёрдую шерсть. Волк отодвинулся, лизнул меня в щёку, силясь объяснить, что с ним теперь всё в порядке, и не стоит так волноваться.
"Видишь? Я сижу перед тобой. Со мной всё хорошо!" — говорил он одним только взглядом. А потом тут же и развенчал эту ложь. Он уткнулся носом в мою сумку, повернул голову в сторону раненого бока. Я занялась его лечением.
Дорога обратно заняла гораздо меньше времени, потому что меня вёл волк, терпеливо выслушивающий в свой адрес обидные слова. И, наверное, жалел, что не может ответить.
Мы расстались у ворот. Зверь привычно растворился в темноте. Но в сей раз я не переживала — странная уверенность в нём, твердила о победе над любыми страхами и врагами. Перед тем, как подняться в комнату, я остановилась у колодца и опрокинула на себя целое ведро холодной воды. Колодезная, она была с душком. Я надеялась, что это отобьёт от меня волчий запах, на случай если столкнусь с Шелестом. Он ведь не забудет упрекнуть, задать тысячу неприятных вопросов и ещё отругать за то, что подвергла себя опасности.
— Где ты была? — вампира не было видно, а вот господин советник поджидал меня у входа.
— Где была, там меня уже нет! — я опрокинула на себя ещё одно ведро.
— Ори! Я же тебя просил! — злился Тай, подошёл ближе, с вызовом уставившись мне в глаза.
— Да с Фаей я была! С Фаей! — отмахнулась я, и отговорка вполне бы прошла, если бы подруга не появилась в самый неподходящий момент. И нет же, чтобы тихонько пройти мимо, она ещё и поинтересовалась, чем мы с советником таким заняты. Тай посмотрел на меня, как будто хотел отрезать мой длинный лживый язык. Ощутив напряжённость атмосферы, подруга тактично оставила нас одних. Или лучше сказать меня одну сражаться с приставучим мужчиной.
