— Ладно. С ним все понятно, а что делать с женщиной?
— А чего с ней делать? Получит плетей и свободна как птица в полете. Пусть забирает свои тряпки и идет куда захочет. Хоть в степь к кочевникам, хоть в город. Будет желание, останется здесь или уйдет в деревню, женщин у нас катастрофически не хватает. Даже при всем желании, навредить нам она точно не сможет.
— С-света, р-раскажи лучше п-про свою п-птицу — подала голос Алисия, которой не нравились серьезные, тяжелые разговоры. Я уже давно понял, характер моя вторая жена имела мягкий и покладистый, совсем не бойцовский, как у Светы.
— Ой, точно! Как я забыла!
И жена затараторила, как в наше отсутствие здесь появился посланник от Шамарсуна в компании трех сопровождающих и привез обещанную птицу. Это был молодой ястреб-перепелятник с ярко-желтыми глазами и лапами такого же цвета. Живот и грудь коричнево-белые, спина и верх крыльев более однотонного, темно-синего, почти черного цвета. Света, при посредничестве Севера, сразу отдала кочевнику запрошенные две золотые монеты. Вечером, привязала кровью птицу и нарекла его по простому, Яковом. И даже провела тренировочный полет и у нее все получилось!
— Знаешь как здорово и необычно, наблюдать за землей сверху, прямо на бреющем полете! Ух, классное ощущение! Как будто камера дрона снимает, только еще лучше.
— Конечно знаю дорогая, у меня же есть своя птица. Вот и хорошо что определилась с Петом, я очень рад за тебя. Растешь как волшебница, отрадно такое слышать. Кстати, как твои занятия, все в порядке?
— Да, все нормально. Только зелье подходит к концу, тебе придется еще сварить.
— Как так, там же было достаточно?
— Лиса тоже решила развивать в себе способности. Ну а что, у нее хороший фиолетовый уровень и время еще есть. Вдруг получится и она сможет заполучить хотя бы синий ранг. Ты не против?
— Совсем не против, наоборот, только за. Мои вы умницы-красавицы, дайте я вас обниму-поцелую!
И начал претворять в действе озвученные планы, по очереди целуя и тиская своих жен.
— Я-я-я тоже класивая! — вдруг обиженно заявила Розочка и потянула ко мне ручонки.
— Конечно, конечно, моя ты красотуля! Папа про тебя не забыл. Ты самая красивая-прекрасивая из всех девочек на свете! Я тебя очень-очень люблю!...
Сцена в подвале донжона.
Вечером, почти ночью, на первый уровень подвала, где находились камеры, спустился один из дружинников. Мужчина лет 35-40, держал в руках масляную плошку, освещающую небольшое пространство возле себя. На поясе, кроме обыденного кинжала, находились несколько ключей и дубинка в петле. За спиной, тощий сидор. Он принес заключенным ведро с водой и кружку, которую просовывал прямо через решетку, выполненную из дубовых, грубо обтесанных стволов деревьев. Сначала дал напиться мужчине, затем придвинулся к женщине. Глядя на жадно пьющую молодую женщину, завел разговор.
— Страшно ожидать смерть, а девка?
Напившись, заключенная нехотя, сквозь зубы процедила. — Да уж, ничего хорошего. А ты что, пришел сюда, напоследок поиздеваться? Лишний раз напомнить о нашей скорой кончине?
— Да нет, зачем издеваться, я совсем не такой. Просто решил поговорить, подбодрить. Наверное скучно и страшно находиться в полной темноте и вот так дожидаться своей кончины. Но если не нравится, могу уйти, сиди здесь во тьме всю ночь. Между прочим, про твою дальнейшую судьбу есть интересные новости. Но если они тебя не волнуют, тогда прощай.
— Нет, нет, не уходи. Погоди, что за новости? Расскажи.
— Ха, расскажи. Как все просто у тебя. За все в этом мире надо платить и за важные сведения тоже. Есть у тебя что-нибудь ценное? Давай заключим сделку, я тебе достоверные сведения о твоей дальнейшей судьбе, ты мне плату.
— У меня ничего нет, лишь то, что на мне. В кармане только носовой платок. Тебе же не нужны женские штаны и толстовка и еще кроссовки малого размера?
— Тряпки мне не нужны, это верно, оставь их себе. Меня больше интересует, что у тебя под ними. Давай начистоту. Рассчитаешься своей писечкой, позволишь кончить в дырку, я честно расскажу, что ожидает тебя далее. Скажу сразу, это не смерть. Так вот, цени мою доброту женщина, я не должен говорить тебе подобное. Такие сведения очень ценны, будем считать что они идут авансом.
— Мариэтта, не соглашайся, он тебя обманет — подал голос ее подельник из соседней камеры. — Просто потешется напоследок и все. Их главный четко сказал, завтра утром нас повесят!
— Повесят только тебя, урод, девку помилуют по просьбе жены барона. Это точно, мне такое доподлинно известно. Но совсем без наказания женщина конечно не останется... Ну так как, мы договоримся? Давай решайся, я буду нежен как твой любимый дружок. Не торопясь, ласково и понемногу буду присовывать своего елдака в дырочку. Тебе от подобного, двойная выгода. Удовлетворишь любопытство, развлечешься, заодно потешешь естество. Таким вот образом, получишь удовольствие от короткой отсидки.
— Ну, даже не знаю — задумчиво протянула сразу ожившая заключенная. — Мне надо подумать, так сразу я не готова.
— Врет он все, Мариэтта, собирается даром твоим телом попользоваться — сразу вскинулся заключенный из соседней камеры. — Блюди чистоту и храни верность, ты что, собралась трахаться прямо у меня на глазах? Вот так внаглую, с посторонним мужиком? Как такое возможно, мы же вместе прожили два года. Жили душа в душу, я для тебя ничего не жалел. Ни денег, ни тряпок, только скажешь, всем обеспечивал!
— Я еще ничего не решила, не отвлекай меня! Надо выслушать все предложения.
— Не решила она, здесь и так все понятно. Вон уже как глаза заблестели! Ах ты писька тряпичная, я еще жив, а ты мне уже изменяешь, ничего не стесняясь. Шлюха ты подзаборная, шалашовка дешевая! — срывая голос, негодовал ее подельник в помещении напротив.
— Заткнись висельник, не мешай мне общаться с дамой! — в ответ встрепенулся стражник, пытаясь перетянуть колеблющуюся девку на свою сторону. И привел веский довод.
— Ты уже живой труп, зачем ей хранить тебе верность? Мариэтта верно рассуждает и очень здраво. Девушке потребно заботиться о своей судьбе, думать о будущем. Одинокой красотке в чужом мире надо устраивать свою жизнь. Не плыть по течению, шевелиться как следует, чтоб местечко потеплее найти. Это тебе хорошо, ни о чем думать не надо, судьба уже определена. Только настанет утро, тут же подвесят за шею, подергаешься чуток, обосрешься напоследок. Но тебя это волновать не должно, с висельников штаны заранее снимают. Чтобы добрую одежду не портить...
— И вообще мужик, лучше молчи, не встревай в чужой разговор. Готовься к встрече с вечностью, отрешись от всего мирского. Эта женщина уже потеряна для тебя. Ну а коли не уймешься и будешь болтать лишнее, я найду чем укоротить твой язык.
— И что ты мне сможешь сделать? Завтра, при всем народе, я буду во все горло кричать как ты проболтался о планах твоего хозяина и тебе тоже не поздоровится! — выкрикнул свой последний аргумент бандит с окровавленным, обезображенным лицом.
— Ну-ну, кричать говоришь? Ты точно сможешь? Приговоренным к казни затыкают рот, чтобы они не смогли нести хулу на высоких господ, про это ты забыл? Или может вовсе не знал? А про завтрашнее утро, тебе еще дожить до него надо, а впереди целая ночь. А она, ох какая длинная!
— Так что захлопни пасть и не лезь куда не следует. Сожмись в комочек и сиди в уголке тихонько, радуйся последней ночи своей жизни. Ну а будешь влезать в чужой разговор, сейчас я схожу за своим товарищем, разнорабочим Кнутом. Мы отомкнем замок на камере, зайдем внутрь и измудохаем тебя до полусмерти дубинками. Весь ливер отобьем и передние зубы выбьем, чтоб болтать не смог. Наш Кнут туповат, но очень здоров и силен. Из-за того что он слегка ненормальный, девки над ним потешаются и не допускают до своих лохматок. Даже за деньги. Хотя какие там деньги у этого бедняги, так, жалкие квартики. Несчастный он парень... Вот он и пользует овец, ну если скотник позволит. Там дело не простое, вот как все обстоит. Елдак у мужика шибко здоровый, таким любую животину можно угробить. А овец надо беречь, они господские. Если дохнуть начнут, со скотника спросят строго.
— Зато тебя беречь не надо, поэтому Кнут с удовольствием отымеет, порвет нахрен твою разбойничью жопу. Нарушит, ха-ха, зрелую мужественность! Там дело нехитрое, раз Кнут овцами не брезгует, ему и мужская дырка сгодится. Закрючим тебя, такого красивого раком, чуть придушим, чтоб не трепыхался и очко расслабилось. Затем сдернем порты, мой друг и оторвется на полную. Чего жалеть чужую жопу, хоть с целой, хоть с порваной, тебе все равно болтаться в петле.
— Как тебе такая перспектива, нравится? Уяснил теперь мои возможности?... То-то же висельник, правильно делаешь, сиди в уголочке и сопи в тряпочку. Радуйся что дырка целой останется.
— Ну так что красотка, решилась? Смотри, вот у меня есть кувшинчик с вином, хочешь, приложись для храбрости.
И шустрый стражник протянул женщине невзрачную посудину, отомкнув дверь в ее камере. Мариэтта впечатленная страшным рассказом, лишь вздрогнула, очевидно примеряя подобный сценарий на себя. Затем неуверенно взяла глиняный сосуд. Сначала осторожно попробовала жидкость на вкус, определила что вино вполне приличное, тут же сделала несколько больших глотков. Видимо решившись, молча потянула вниз штаны вместе с трусами и раздвинув ноги, сильно нагнулась, опершись локтями на единственную табуретку и темнице. Вызывающе торчащий, белый зад был хорошо заметен в тусклом свете слабого светильника.
И вскоре в подвале донжона начали раздаваться знакомые всем посвященным, хлюпающие звуки и легкие стоны, которые закончились ожидаемым финалом. Предприимчивый мужчина, закончив сношение, удовлетворенно похлопал по объемной заднице свою любовницу и сообщил с одобрением.
— Эх, хорошо-то как! Какая у тебя классная жопа, просто чудо! Большая, выпуклая, упругая. Единственное жаль, все так быстро закончилось. Но договор есть договор. Я честный человек, всегда выполняю свои обещания. Слушай Мариэтта что тебя ждет, меня кстати Манфредом кличут.
Он поддернул порты, завязал веревочку и сделав приличный глоток вина, наконец поведал местный секрет, нетерпеливо дожидающейся женщине. Она тоже натянула спортивки и терпеливо ждала оглашения своей судьбы.
— Как я уже говорил, тебя помилуют и заменят виселицу на десять ударов плетью. Это совершенно точно. К слову, замечу. Мужиков хлешут по спине, баб по жопе. Чтобы через задницу до них лучше доходило наказание за их проступки. Так что готовь корму, утром все и случится.
— Это больно, плетью по попе? Десять ударов, это много или мало? — заволновалась до сих пор ни разу не поротая европейка.
— Десять ударов, это среднее наказание. А бить можно по всякому, и плеть можно разную применить. Можно и простой кожаной отхлестать а случается что применяют с вплетенными в нее свинцовыми грузиками. Тут все от исполнителя зависит. Понравится баба палачу, глядишь и не станет сильно усердствовать, так, только погладит. А будет в дурном настроении, например ему жена не даст ночью, так отыграется на преступнице вволю. Выместит на ней свою злобу на женское племя, обдерет мясо до костей, такое тоже случается. Всю оставшуюся жизнь будешь вспоминать эту порку, обмирать от одного вида плетки.
— Ой как страшно ты говоришь! А можно этого экзекутора попросить, чтобы он не сильно хлестал? Я боли боюсь, меня еще никто плетью не стегал. Я бы потом как смогла, отблагодарила такого доброго мужчину — сразу предложила решение сильно впечатленная узница.
— Ха, вот это предложение мне уже нравится, это совсем другой разговор!
Довольный стражник лишь поулыбался и почухал у себя в промежности. Затем рассудительно продолжил, с интересом глядя на молодую женщину.
— Да почему нельзя, конечно можно. Все мы люди-человеки и при желании легко договоримся промеж собой. Главное, чтобы нашлось чем платить. Но рассчитаться следует не потом а заранее. Оказанная услуга уже ничего не стоит, это всякий знает... Давай договоримся с тобой за ту же плату. Поступим также. Прямо сейчас спускай порты, заголяй задницу, я тебя еще разочек оприходую. Силенки у меня малость осталось, да и стати твои оценил как надо. Бабенка ты в самом соку, прям как яблочко налитое. Такой смачной куколке, грех не засадить.
— При чем тут ты, мне с палачом надо договориться. Или что, за посредничество, хочешь меня снова поиметь? — раздраженно выдала Мариэтта.
— Ты что, еще не поняла? Ха-ха-ха! Я и есть тот самый палач и надсмотрщик. Так-то я дружинник, а за эти дела мне идет повышенная ставка. Денежки лишними никогда не бывают, да и работа у меня интересная ... все время с людьми. Когда висельнику в глаза последний раз заглядываешь, такие глубины мироздания открываются, смысл бытия сразу постигаешь. Жить так хорошо! Поэтому мне про вас все известно, веревку для казни только одну велели готовить. И плетку тоже. Да и сюда кого попало не пустят, тем более с ключами от замков. Вход в донжон только для доверенного человека.
— Ладно, договорились. Так и быть, поимеешь меня еще разок, чего не сделаешь ради не изуродованной кожи. Дай еще малость винца хлебнуть, новость слишком потрясная. В себя все никак прийти не могу, столько сразу навалилось. Только ты утром сильно не бей! Не обмани, я верю людям. Наверное оттого все мои беды и случаются — горестно вздохнула сексапильная бандитка.
— Не переживай красотка, Манфред свое ремесло знает. Пожалею твою жопку, понравилась она мне. Да и все остальное тоже глянулось...
Далее случился дубль любовных утех, прошедший более продолжительней. Хитрый надсмотрщик специально растягивал удовольствие, даже как следует потискал увесистую грудь заключенной. После, как кончил, снова погладил упругий зад Мариэтты, видно представляя как будет завтра охаживать его плетью. Затем окончательно разомлевший и удовлетворенный Манфред, снова хлебнул вина и разулыбался.
— Только ты тоже завтра подыграй мне. Визжи погромче, чтобы все слыхали, что порка идет как положено. Тебе рот завязывать не будут, такое ни к чему.
— Визжать это просто, такое смогу легко. Слушай Манфред, а что со мной дальше будет? — обнадеженная контактом с знатоком местных реалий, сразу поинтересовалась фигуристая зэчка.
— Да ничего особенного. Отпустят тебя и отдадут все твои тряпки, наш барон совсем не жмот. Иди куда хочешь, ты свободный человек, никому ничего не должна.
— И куда мне идти, расскажи хоть что-нибудь. Или за рассказ, опять потребуешь писичку подставлять? Бесплатно никогда ничего не делаешь?
— Что ты Мариэтта, я ж не барыга какой. Ты и так меня ублажила, никогда с такой сладенькой красоткой не забавлялся. Бабенка ты просто огонь, так бы и остался с тобой навеки в этой камере. Уж мы бы вместе не скучали, нашли чем заняться. Эх, это всего лишь мечты... А расклад здесь очень простой, но не сильно для тебя радостный. Так вот, слушай.
Манфред выдохнул, снова приложился к кувшину с вином, затем начал рассказ.
— Ближайший к нам город находится на севере, в шести днях пути. Таверн по пути нет, ночевать придется прямо в лесу, на земле. Это конечно плохо, но не смертельно, можно пережить. Но в городе тебя ничто хорошее не ждет. Напрасно не надейся, все равно не сбудется. Самое лучшее что сможет с тобой случиться, это устроиться в трактир, служанкой-подавальщицей. Крутиться весь день в зале и на кухне, всякую работу делать. Ну и за деньги трахаться со всеми желающими, как без этого? Клиента надо освобождать от монет любым способом, это каждый кабатчик знает. Половину вырученного будет забирать хозяин и тоже постоянно заправлять тебе дурака под кожу. Это как водится, везде так устроено. Такой ладной бабенке грех на вдуть, от желающих поиметь твою дырку, никогда отбою не будет. Пока молодая и красивая, так можно жить, а как подурнеешь, сразу выпнут на улицу. Молодых девок на твое место придет достаточно. Даже такая жизнь в городе, легче, чем пахать на сеньора. Все лучше чем в поле от зари, до заката мантулить, да потом еще и по дому трудиться, детьми заниматься а по ночам мужика своего ублажать.
