Адда, находившийся сейчас недалеко от середины торгового центра, почувствовал абсурдный порыв рассмеяться. Стража. Мародеры... Чего надеялись достичь эти люди? Что, по их мнению, происходило с окружающим миром? Это был бы триумф, если бы их драгоценный город пережил эту катастрофу достаточно целым, чтобы мародеры нашли возможность выставить напоказ свое нечестно нажитое богатство.
Словно в ответ на его мысли, город накренился.
Торговый центр — огромный вертикальный столб света и люди вокруг него — наклонился вправо. Он замахал руками в воздухе, пытаясь сохранить равновесие. Улица изменилась с шокирующей внезапностью. Раздался оглушительный стон; он услышал, как раскалывается дерево, трескаются прозрачные вставки, пронзительный звук, который, должно быть, был звуком ломающегося ребра из вещества сердцевины.
Люди дождем посыпались в воздух.
Беспомощные, они даже не выглядели как люди — они были похожи на неодушевленные предметы, возможно, на резные фигурки из дерева. Их тела ударялись о витрины магазинов и колонны зданий; торговый центр оглашался криками и тихим, тошнотворным хрустом.
Женщина ударилась о грудную клетку Адды, снова лишив его дыхания. Она вцепилась в него с отчаянной силой, как будто думала, что он каким-то образом сможет спасти ее от всего этого. Ей, должно быть, было столько же лет, сколько и самому Адде. На ней было богатое, тяжелое одеяние, которое теперь было разорвано, открывая обнаженный торс, покрытый жиром, ее свободные ягодицы болтались; ее волосы представляли собой спутанный беспорядок из окрашенных в синий цвет прядей с желтыми корнями. — Что происходит? О, что происходит?
Он отодвинул женщину от своего тела, отстраняя ее так мягко, как только мог. — Это сбой. Вы понимаете? Магнитное поле, должно быть, смещается — искажается заряженным веществом, извергающимся из квантового моря. Город пытается найти новую, стабильную...
Он остановился. Ее глаза были прикованы к его лицу, но она не слушала ни слова.
Он задернул ее халат и завязал его. Затем он почти протащил ее через торговый центр и оставил цепляться за колонну перед витриной магазина. Возможно, она одумается и найдет дорогу домой. Если нет, Адда мало что мог для нее сделать.
Он нашел выход на боковую улочку. Он прокладывал себе путь по ней быстрыми толчками ног, пытаясь не обращать внимания на опустошение вокруг.
* * *
Путешествие через червоточину длилось всего несколько ударов сердца, но Дюре оно показалось вечностью. Она вцепилась в свое место, чувствуя себя такой же беспомощной и напуганной, как визжащие свиньи.
Вышедшая из-под контроля, несмотря на все тщетные усилия Хорка над пультом, "Летающая свинья" с грохотом ударилась о почти невидимые стены коридора. Впечатляющие вспышки вспыхнули вокруг неуклюжего судна.
Путешествие кончилось внезапно.
Свет — электрически-голубой — расцвел из точки бесконечности, под падающим кораблем в конце коридора. Свет пронесся по коридору, как неотвратимый кулак. Дюра уставилась на него, чувствуя, как от его интенсивности щиплет глаза.
Свет взорвался вокруг них, затопив корабль и превратив фонари кабины в зеленых призраков. Свиньи завизжали.
Затем свет погас — нет, поняла она; свет сгустился в каркас вокруг них, еще одну четырехгранную границу раздела. Тонко нарисованная клетка света поворачивалась вокруг них с величественной грацией; очевидно, "Свинья", выброшенная из червоточины, была почти остановлена и теперь медленно вращалась.
За клеткой света была только темнота.
Дюра оглядела корабль. Не было никаких явных признаков повреждения корпуса, и турбина все еще была надежно закреплена на месте. Постепенно стихли визг свиней и вонь от их тщетных попыток убежать.
Хорк остался в кресле пилота. Он уставился в иллюминаторы, его большой рот был разинут, как третий наглазник посреди бороды.
Дюра подплыла к нему. — С тобой все в порядке?
Сначала ее вопрос, казалось, не был услышан; затем, медленно, его голова повернулась в ее сторону. — Я не ранен. — Его лицо исказилось в улыбке. — Не уверен, насколько здоров умом после этого небольшого путешествия, но не ранен. А ты? Свиньи?
— Я не пострадала. Животные тоже.
— А турбина?
Она восхитилась его быстрым отказом от чудес путешествия, его сосредоточенностью на практическом. Она пожала плечами.
Он кивнул. — Хорошо. Тогда у нас есть возможность передвигаться.
— ...Да, — медленно произнесла она. — Полагаю, да. Но только если магполе простирается так далеко.
Он изучал ее лицо, затем неуверенно взглянул сквозь иллюминаторы. — Ты думаешь, что этого не может быть? Что мы вышли за пределы магполя?
— Мы проделали долгий путь, Хорк.
Она отвернулась, опустив глаза на свои руки. Тени, отбрасываемые на ее кожу, были мягкими, серебристыми; рассеянное сияние, казалось, сглаживало возрастные изъяны ее кожи, морщины и мелкие шрамы.
...Серебристыми?
Снаружи корабля освещение изменилось.
Она отошла от Хорка и выглянула из корабля. Вихрево-синий тетраэдр исчез. Теперь вокруг корабля была комната, четырехгранный ящик, построенный из какого-то прозрачного серого материала. Это было так, как если бы это гладкое, как кожа, вещество покрыло каркас, превратив интерфейс из открытой клетки в четырехгранную коробку, в которую была заключена "Свинья".
Однако стены не были безликими. На одной стене было какое-то украшение — круглые разноцветные заплатки, а в другой был вырезан прямоугольник с закругленными краями, который мог быть только дверью.
...Дверью во что?
Хорк почесал затылок. — Хорошо. Что теперь? Ты видела, откуда взялись эти стены?
Дюра прижалась лицом к окну из прозрачного дерева. — Хорк, не думаю, что мы сейчас в мантии.
— Ты предполагаешь. — Его лицо исказилось от разочарования.
Она указала на комнату за окном. — Думаю, там есть воздух. Я думаю, мы могли бы жить там.
— Откуда ты можешь это знать?
— Конечно, я не могу знать. — Дюра почувствовала, как ее наполняет спокойная уверенность. Она поняла, что начинает чувствовать себя в безопасности, доверяя силам, в чьи руки она себя отдала. — Но зачем нас привезли бы в место, которое смертельно для нас? Какой в этом был бы смысл?
Он нахмурился. — Ты думаешь, что все это спланировано? Что наше путешествие должно было быть таким, чтобы привести нас сюда?
— Да. С тех пор, как мы вошли в червоточину, мы были в руках древних машин ур-людей. Несомненно, они построили свои машины, чтобы защитить нас. Думаю, мы должны доверять им.
Хорк глубоко вздохнул, тонкая ткань его костюма царапнула грудь. — Ты говоришь, что мы должны выйти туда. Выключить турбину и нашу магнитную оболочку — оставить "Свинью" и выйти наружу?
— Зачем еще мы сюда пришли? — Она улыбнулась. — В любом случае, я хочу посмотреть, что это за знаки на стене.
— Хорошо. Если нас не раздавит в первый же момент, мы поймем, что ты права. — Решение принято, его манера была быстрой и прагматичной. — И думаю, свиньям все равно нужен отдых.
— Да, — сказала Дюра. — Наверное, нужен.
Хорк повернулся к своему пульту управления и пощелкал переключателями. Дюра ухаживала за свиньями, снабжая их немалыми пригоршнями листьев. Пока они кормились, их пердеж превратился в тонкую струйку, а турбина с усталым жужжанием замедлилась.
В кабине воцарилась тишина, впервые с момента отлета с Парца.
Хорк прошептал: — Оно исчезло. Наше магнитное поле. Оно отключилось.
Мгновение Хорк и Дюра смотрели друг на друга. Сердце Дюры бешено колотилось, и она обнаружила, что не может сделать вдох.
Ничего не изменилось; корабль по-прежнему медленно кувыркался в прохладных серых стенах камеры с червоточиной.
Хорк ухмыльнулся. — Что ж, мы все еще живы. Похоже, ты была права. А теперь... — Он указал на люк в верхней части корабля. — Ты первая, — сказал он.
* * *
Люк открылся с мягким хлопком.
Дюра вздрогнула, когда газ — воздух? — ворвался в корабль мимо ее лица. Она обнаружила, что задерживает дыхание. Усилием воли она выдохнула, опустошая легкие, и открыла рот, чтобы глубоко вдохнуть.
— С тобой все в порядке?
Она вздохнула. — Да. Да, я в порядке. С воздухом все в порядке, Хорк... Кажется, нас ждали. — Она принюхалась. — Воздух прохладный — прохладнее, чем на корабле. И он — я не знаю, как это описать — свежий. Чистый. — Чистый, по сравнению с затхлым воздухом города, к которому она привыкла. Когда она закрыла глаза и вдохнула незнакомый воздух, ей показалось, что она почти вернулась к человеческим существам в восходящий поток.
...Почти. И все же воздух здесь был плоским, безжизненным, искусственным. Он был очищен от запахов, медленно осознала она.
Хорк протиснулся мимо нее и вышел из кабины в комнату. Он огляделся, сжав кулаки, с агрессивным любопытством, его мантия ярко выделялась на фоне мягкого серого света стен. Дюра, подавляя приступы страха, последовала за ним прочь от иллюзорной защиты деревянного корабля.
Они повисли в воздухе камеры с червоточиной. "Летающая свинья" медленно кувыркалась рядом с ними — покрытый шрамами деревянный цилиндр, грубый и неуместный в стенах этого прекрасно построенного помещения.
— Интересно, что бы они сказали, если бы строители ур-людей могли увидеть нас сейчас?
Хорк хмыкнул. — Вероятно, "где вы были все это время?" — Он помахал рукой для пробы и продвинулся вперед на человеческий рост или около того. — Привет. Здесь есть магнитное поле.
— Это магполе?
— Не знаю. Не могу сказать. Если это и так, то слабее, чем я когда-либо чувствовал раньше.
— Может быть, оно искусственное... помещено сюда, чтобы помочь нам передвигаться.
Хорк ухмыльнулся, его уверенность заметно возросла. — Думаю, ты права, Дюра. Эти люди действительно ожидали нас, не так ли? — Он оглянулся через плечо на "Свинью", оживленно осматривая корабль. Он указал, взмахнув расшитым рукавом. — Посмотри на это. Мы привезли груз.
Дюра повернулась. Что-то цеплялось за борт корабля; оно было похоже на огромную металлическую пиявку, портящую чистые цилиндрические линии корабля. — Это вещество сердцевины, — сказала она. — Мы прихватили с собой айсберг из этого вещества на весь путь через червоточину. Должно быть, он застрял в наших полевых обручах...
— Да, — сказал Хорк. — Но это не случайно. — Он шутливо отсалютовал куску сердцевины. — Карен Макрей. Так рад, что ты смогла составить нам компанию!
— Ты думаешь, она там? В том айсберге?
— Почему бы нет? — он улыбнулся ей, его веки потемнели от волнения. — Это возможно. Возможно все.
— Но почему?
— Потому что эта поездка так же важна для Карен Макрей, как и для нас, моя дорогая.
Дюра согнула ноги; взмахи легко перенесли ее по воздуху. Она отплыла от туши "Свиньи" к стенам комнаты. Она неуверенно протянула руку и осторожно положила ее на серый материал стены. Под ее пальцами и ладонью его гладкое совершенство не нарушилось. На ощупь стена была прохладной — не совсем неприятной, но немного холоднее, чем ее тело.
— Дюра. — Хорк казался взволнованным; он осматривал настенный дисплей, который Дюра видела изнутри "Свиньи". — Подойди и посмотри на это.
Дюра быстро подплыла к Хорку; бок о бок они уставились на дисплей.
На стене были нарисованы два круга, отличающиеся по размеру. Больший был окрашен в желтый цвет и имел ширину, возможно, в микрон. Цвет был наиболее насыщенным в центре круга и светлел, становясь почти размытым, по мере того как глаз следовал за цветом к краю круга. Диск был испещрен серией синих нитей, которые пронизывали его изнутри — немного похожих на вихревые линии, подумала Дюра, за исключением того, что не все эти линии шли параллельно, а местами даже пересекали друг друга.
Каждая синяя линия заканчивалась парой крошечных розовых тетраэдров, по одному на каждом конце. Большая часть тетраэдров была собрана в центре диска, так что линии огибали тяжелую янтарную сердцевину диска. Но пять или шесть нитей вырвались из узла в центре. Одна из них заканчивалась на полюсе диска, прямо внутри его поверхности. Остальные линии, извиваясь спиралями, выходили из самого диска и пересекали пустое пространство промежуточной стены ко второму, меньшему кругу; полдюжины тетраэдров толклись внутри маленького круга, как насекомые.
Дюра озадаченно нахмурилась. — Не понимаю. Возможно, эти маленькие тетраэдры имеют какое-то отношение к червоточинам...
— Конечно, имеют! — Голос Хорка был бодрым и уверенным. — Разве ты этого не видишь? Это карта — карта всей Звезды. — Он провел кончиком пальца по чертам диаграммы. — Вот корка; а внутри нее — эта самая внешняя, более светлая полоса — находится мантия, содержащая воздух, которым мы дышим. Весь мир, который мы знаем. — Кончик его пальца проложил дорожку в сердце изображения Звезды. — Эти темные участки — это нижняя часть мантии и квантовое море, а вот и сердцевина.
— И тетраэдры, нити, соединяющие их...
— ...это карты червоточин! — Его наглазники были расширены и заполнены серым светом камеры. — Разве это не очевидно, Дюра? Посмотри. — Он ткнул в сердцевину. — А вот интерфейсы червоточин, перенесенные в центр колонистами после войн сердцевины. Во всяком случае, большинство интерфейсов. И таким образом, коридоры червоточин, отмеченные этими нитями, ведут только обратно в сердцевину.
Смысл его слов медленно дошел до нее. — Значит, существует много червоточин — десятки, сотни — не только та, по которой мы путешествовали?
— Да. Только подумай об этом, Дюра; когда-то червоточины, должно быть, пронизывали Звезду насквозь. — Он покачал головой. — Ну, колонисты положили этому конец. Теперь мы вынуждены ползать вокруг Звезды в деревянных ящиках, запряженных воздушными свиньями. — Снова гнев, обида зазвучали в его голосе.
— Ты думаешь, мы все еще здесь? — Она указала на сердцевину карты Звезды, на узел червоточин, которые закольцовывались вокруг нее.
— Нет, — резко ответил он. — Зачем нам нужен интерфейс, который перенесет нас в сердцевину? Помни, у колонистов тоже есть цель — они также должны найти способ остановить сбои. Они, конечно, не могут использовать червоточины сами — в конце концов, мы знаем, что червоточины были построены для людей. Я имею в виду настоящих людей. Нас. Поэтому им приходится полагаться на нас.
Она обнаружила, что дрожит. — Тогда, если мы не в сердцевине, мы должны быть здесь. — Она провела пальцем по нитям путей-червоточин, которые выходили из главного круга и пересекали серые пространства ко второму, меньшему диску. — ...За пределами Звезды. — Она посмотрела на него. — Хорк, что мы обнаружим, когда откроем дверь в эту комнату?
Он уставился ей в глаза, его дерзость исчезла, он был совершенно не в состоянии ответить.
* * *
Фарр ждал Адду в доме Тобы Микксакса. Ито Микксакс была там, но Тобы и Криса не было. Крен города внес беспорядок в домашнюю жизнь Микксаксов: посуда и другие предметы были разбиты о стены, а осколки плавали в воздухе.
Ито обняла Фарра, пытаясь утешить или приободрить его; когда Адда открыл дверь в дом, Фарр приветствовал его появление с облегчением и улыбкой, в то время как Ито выглядела просто разочарованной тем, что это был не ее муж или сын. Они оба не пострадали, хотя Фарр выглядел потрясенным. Адда подошел к ним обоим и положил руки им на плечи. Они втроем дрейфовали там, в центре уютной комнаты Микксаксов, их человеческого тепла хватило на краткий миг.
