Но вернёмся к сюжету. Приехавшие девчонки гуляют по праздничному Берлину и готовятся к встрече Рождества. Но так, как у подруги Патриции здесь куча родственников, у которых она просто обязана отметиться, то моя героиня половину времени проводит одна, бродит по нарядному Берлину, находит уютное кафе с интригующим названием. И, разумеется, она посещает многочисленные рождественские распродажи, где покупает разные столичные сувениры друзьям и родственникам. Здесь на распродаже в магазине и происходит встреча Патриции и Мартина, когда они оба выбирают одну и ту же пару печаток, которая оказывается последней и им нужно её как-то разделить. В итоге во время милой шутливой словесной пикировки Мартин уступает печатки Пат, но выторговывает себе право пригласить её в кафе, но его выбор оставляет за девушкой. Разумеется, я сохранил очаровательную сценку, как они убалтывают на пару оказавшегося рядом дядечку, где спонтанно работают довольно неплохим дуэтом. Кафе, мимо которого не могла пройти Пат и её обожающая оккультизм подруга называется "Prädestination". К слову, название кафе я и решил сделать названием фильма, всё-таки фатум и предопределенность намного точнее описывают сюжетную канву, чем слово "Интуиция", на мой взгляд. Но до кафе Пат с Мартином долго гуляют по праздничному украшенному Берлину. Захотелось сделать сценку с моей любимой Хрюшей. Когда уже перед самым началом съёмок я рассказал об этом эпизоде Фишеру, тот так возбудился, что я чуть не испугался, но оказалось, что поводов для испуга не было, а сценку совместно немного переработали. Карл организовал среди собачников Берлина — владельцев английских бульдогов и других собачек (но это уже для массовки) настоящий конкурс из трёх этапов: по красоте, дрессуре и киногеничности. Вот я бы даже не подумал, но оказалось, что собаки, как и люди очень по-разному выглядят на экране. В итоге выбрали трёх финалистов. А окончательный выбор партнёра оставили мне и Хрюше. Самое смешное, Хрюша выбрала двоих. Один светлый парень с элементами тигрового окраса около хвоста, второй почти полностью тёмно палевого цвета с роскошной чёрной маской на морде. Сценку решили разыграть такую, вроде бы мы с Мартином случайно выходим на берег Шпрее, где к воде подходит парк, где разрешён выгул собак. И тут я случайно вижу Хрюшу в розово-золотистом гламурном со стразами ошейнике, и я внезапно очарованный такой лапочкой присаживаюсь на корточки и начинаю гладить довольную Хрюшу. Но когда ко мне хочет присоединиться Мартин, оказывается, что Хрюшу с двух сторон сопровождают два ревнивых кобеля, которые тут же выдвигаются навстречу Мартину, и они даже чуть оскаливает зубки. Английские бульдоги — ребята вообще очень убедительные и брутальные. А тут ещё и двое, с отличным экстерьером, мощные и очень убедительные. Словом, Мартина они затормозили и мою героиню это очень веселит. Мартин, столкнувшись с таким отпором уже не лезет, но пытается их уговорить и объясняет, что он вообще-то не к их девушке, что у него здесь своя есть, и они очень неправы, не давая ему пройти. И вообще, где их мужская солидарность? Вилли оказался очень неплохим актёром, и удалось снять очень смешную сценку причём, она вышла довольно лёгкая и смешная на экране, но гораздо больше веселья получилось, когда мы это снимали. Вильгельм такие очаровательные обиженные гримасы строил, когда уговаривал якобы Хрюшиных ухажёров его пропустить ко мне. Особенно шикарно звучит его фраза, когда он просит бульдожков быть человеками, и что они просто обязаны его понять, как мужчины мужчину. Всё сразу одним проходом камеры снять не вышло, тем более, что бульдогов никто не учит команде фас, да и не нужно здесь натравливать собаку на Мартина. Словом, сначала нас всех снимали немного со спины, где была чётко видна диспозиция всех участников. А потом уже без Мартина, вроде как его глазами меня с бульдожками, когда один из них оскаливает зубки, при этом хозяин бульдога из-за камер кричал псу имя своей дочери и уверял, что его пёс при этом не скалится, а смеётся. Разумеется, мне пришлось во время этих съёмок чесать во всех местах не только Хрюшу и даже не только её партнёров, но и всех остальных собак, которые обеспечивали массовку этой сцены. А какой там был шикарный голубоглазый красавчик — бордосский дог, ещё не вышедший полностью из щенячьего возраста, ему месяцев девять, такой плюшевый милашка, что тискать и чесать его, было настоящим наслаждением. И в очередной раз убеждаюсь, что сценки с животными на экране смотрятся шикарно и сильно оживляют любой сюжет...
Мне хотелось сохранить сценку с рассказом про царицу Кассиопею, которая сидит на троне вниз головой с юбкой на ушах, вот только я не англичанка никак, да и с родинками у меня сложно, кожа вся чистая, да и Алёнке я кожу почистил, у неё теперь веснушки только на няшном носике, а что делать, если ей ужасно идёт. Но это ведь кино, и кто сказал, что у меня не может быть несколько маленьких родинок на руке. Но со сценой возник затык. Всё-таки Берлин севернее Нью-Йорка и здесь на Рождество не роллдромы для катания, а нормальные катки со льдом, который, правда, охлаждают снизу иначе лёд потает на фиг. Но у нас-то съёмки в октябре запланированы, а тут в это время ещё работают именно роллдромы и катки не заливают. И если я сниму сцену на роллдроме, то берлинцы скажут, что это неправда, что у них на Рождество нормальные катки. Вот и что делать бедненькому мне? Но всё оказалось даже легче, чем ожидалось. К началу съёмок, когда уже было всё подготовлено для уличных съёмок, а это было уже в ноябре, когда мы отсняли почти всё в Дюсселе и Мюнхене, отработали в павильонах, в том числе и интерьеры кафе "Prädestination", в которое мы переименовали уютное берлинское кафе на небольшой улочке старого города. Кстати, владелец кафе после этого не стал снимать новую вывеску и даже переделал весь интерьер в соответствии с интерьерами, которые нам настроили в павильонах "Баварии" и, как говорят, не прогадал, что его кафе стало страшно популярным местом для романтических встреч и, теперь попасть в него вечером стало довольно сложно. И на втором этаже есть столик, за которым якобы сидела сама принцесса Саган во время съёмок фильма. На самом деле в это кафе мы только входили во время уличных съёмок и сняли несколько дублей, как Патриция расстаётся с Мартином, даже пришлось везде разбросать тающий искусственный снег, который должен был изобразить мерзкую берлинскую зимнюю погоду.
На самом деле мы с мэром города, Фредом и мной во главе записали официальное обращение к берлинцам и гостям города, в котором объяснили, что планируем начать съёмки рождественского фильма, а для этого требуется привести вид улиц и домов в центральной части города к праздничному виду, а некоторые объекты по списку украсить и внутри. При этом траты по преждевременному украшению части города муниципалитет решил взять на себя и практически все работы провести силами добровольцев и бесплатно. Вообще, сначала, хотели украшать только несколько мест, где мы запланировали съёмки, но мэр уговорил нас попробовать сделать так, как мы и сделали. Больше половины окружающих просто сочились скепсисом, что ничего из нашей затеи не выйдет. И каково же было удивление всех, когда уже на следующий день после нашего обращения магазины просто взвыли, ведь у них потребовали украшения, а они к этому оказались совершенно не готовы, а Берлин стал украшаться весь, а не только центральные районы. И украшали его не муниципальные службы, а сами простые жители этих районов. Причём, украшен Берлин оказался даже ярче и красивее, чем всегда. Всё-таки мне приходилось бывать в рождественском Берлине. Словом, Рождество в Берлине началось на два месяца раньше, а украсили его на месяц раньше обычных сроков, но все были этому даже рады. А потом оказалось, что ещё и заработали на этом. Такая акция привлекла кучу туристов, магазины вовремя среагировали и объявили начало рождественских распродаж, словом, ситуация вышла из-под нашего контроля и стала развиваться сама по всё более закручивающейся спирали. В итоге, к самому Рождеству и премьере фильма, который мы всё-таки успели закончить в срок, Берлин получил неофициальный титул столицы Европейского Рождества среди всей протестантской Европы. Впрочем, и католики не очень отставали от лютеран, а праздничный Берлин переливался всеми праздничными огнями и весело встречал праздник. Но мы пока вернёмся к началу, когда фильм был ещё только в планах.
Каток для съёмок согласились нам залить в Мюнхене на десять дней, и как специально именно в эти дни пришёл тёплый циклон, и стояла невозможно тёплая погода и лёд всё время таял. Ледовики ругались, плевались, но лёд поддерживали. В итоге мы уложились со съёмками в три дня, к которым лёд сумели всё-таки сделать и он простоял всё время съёмок. К счастью, все съёмки у нас были после заката, поэтому днём лёд сохраняли, накрыв его термозащитными покрытиями с фольгой. Но стоило их снять, как лёд начинал таять, не смотря на то, что снизу он охлаждался, но мощности этой системы охлаждения не хватало, ведь дело-то было ещё в октябре. А для стабильной работы ледового покрытия нужна температура окружающего воздуха не выше десяти градусов Цельсия, а тут, как назло тепло, и днём больше двадцати на солнце. Словом, все ругались, плевались, но мы всё сняли. И мне по сценарию пришлось полежать на льду, я же должен был неловко упасть и разбить локоть, чтобы заботливый Мартин стал оказывать мне первую помощь. А знаете, каково это в тоненьком свитерке и короткой юбочке несколько дублей лежать фактический в луже? Лёд ведь таял, и на всей поверхности была плёнка воды, поэтому во время съёмок нашего катания нам всё время напоминали, чтобы мы не поднимали брызги. Их очень хорошо видно в камеру, поэтому мы катались очень медленно и величественно, как и другие катальщики из массовки. В финальной сцене я просто пожалел Вильгельма и не стал его укладывать полежать на льду, как в первоисточнике, да и холодно на льду лежать, простудиться можно даже без луж, поэтому он у меня лежал на скамейке трибун в самом низу, где не пластиковые сиденья, а сплошные длинные скамьи. Так, как костюмов для съёмки мне в это время сделали только два, между дублями девчонки как пистрики носились и сушили мне одежду. Но не всё успевали, поэтому уже в третьем дубле я снимался в мокрой юбке и сыром свитере. Но, искусство требует жертв, впрочем, мне хотя бы не было жарко, потому, что Вильгельм — Мартин в зимних одёжках просто парился, но, почему это искусство жертвы должно брать только с меня, пусть тоже прочувствует...
А о том, как я решил музыкальный вопрос. Мы ещё во время гастролей и написания сценария, уже в самом конце, когда у меня от неразрешимости вставшей передо мной задачи мозги уже запекаться начали, сидели мы с Фредом в нашем кемпере, и болтали о семейных рождественских традициях. Разговор зашёл о том, как у него дома в его детстве праздновали Рождество и рассказал, что его мама — очень музыкальная фрау, которая ему и привила любовь к музыке, во время сочельника обязательно очень красиво пела рождественский гимн Деве Марии. Ёксель-моксель! Серёга! Ты просто дуб! Всё оказывается так просто! Для немцев настоящая рождественская музыка и должна быть наполовину церковной, то есть, моя задача сделать хорошую переработку и аранжировку того же гимна Деве Марии. Полез в сеть. И как я и предполагал, нет никакого канонического звучания, а есть куча версий и вариантов, то есть самый широкий простор для творчества. У нас в принципе есть вариант Штрауса, но даже он до канонического не дотянул. А мне вспомнилась немецкая версия "Ave Maria" в исполнении Хелены Фишер. Честно сказать, для неё, песня почти на пределе её вокальных возможностей, как я понимаю. А уж я-то как оторваться могу. Так как мы были на гастролях и возможности повозиться с моим "Уралом" не было, так, что пришлось обойтись гитарой, но даже этого хватило, чтобы Фред с Эрихом, которые и стали главными оценщиками предложенной песни, впали в ступор, буквально окаменев. А я ещё немного сбился и вообще перестал играть, поэтому половину спел без музыки. Фред был так потрясён, что кажется впервые за время нашего знакомства встал, и молча подойдя низко поклонился и поцеловал мне руку, чего от него я точно совершенно не ожидал. То есть, уже без слов стало ясно, что всё получилось. А потом при записи я ещё и похулиганил немного. В конце фильма, когда звучит не просто музыкальная тема, а вся песня целиком, я её исполнил под сопровождением единственной виолончели, именно её диапазон меня почти полностью удовлетворил, но и виолончель звучит только в первой половине песни, а в конце я пою в сопровождении негромкого пения лесных птиц без музыки. И когда по окончании песни, одновременно с окончанием показа титров на фоне плывущих в небе облаков, а с началом титров камера уплывает в сторону и показывает начинающийся над Берлином рассвет, вот на фоне зари и белых облаков идут титры с перечислением всех создателей фильма. Титры заканчиваются, песня ещё звучит, а камера начинает наплывать на розовые подсвеченные зарёй облака. И вот с окончанием песни после короткой паузы звучал ехидный хи-хик и потом лёгкий звонкий смех затихающий в дали. Смех звучал максимально звонко с высокими нотами, то есть, чтобы были в его звучании тоны звона праздничных колокольчиков, то, что как раз и называют серебряным смехом. С одной стороны, формально ничего церковного и тяжеловесного, но с другой ассоциацию с ангельским пением мне создать удалось. И такая концовка оказалась очень сильным ударом или ходом. На самом деле вначале это получилось почти случайно. При записи "Ave Maria" мне нужно было вложить в звучание почти все имеющиеся у меня возможности голоса, с учётом того, что не всё способна передавать и воспроизводить аппаратура даже высокого уровня, что уж говорить про среднюю аппаратуру обычных телевизоров и средних кинотеатров. Вот я и вынужден был записывать несколько дней, пока не добился приемлемого звучания, потому и настроение было хорошее. Так и вышел первый случайный хи-хик, а дальше рассмеялся весело и от души. А потом при монтаже сам услышал эту запись целиком и почувствовал, что эту случайную находку нужно обязательно сохранить и оставить. Спасибо операторам, которые почти всегда не выключают камеры сразу, а делают "хвосты" на всякий случай. Но мне здесь даже длины хвоста не хватило и пришлось немного помудрить со скоростью кадров и растянуть время сплошного прогона камеры, это я про наезд на облака, так, что всё получилось очень естественно. Можно было поместить моё хи-хиканье на стоп-кадре, но я попробовал и мне не понравилось. На премьере, после окончания фильма в зале уже зажгли свет, и только через пару минут зрители зашевелились...
Но это я снова вперёд забежал. А начался фильм тоже довольно непривычно. В оригинале фильм начинается с выноса этой пары перчаток обратно в торговый зал, как их на лотке несёт специально обученная сотрудница магазина. А у меня фильм начинается с картинки детского хора "Лореллеи" поющего детскую рождественскую песню. Камера с самого начала выхватывает крупным планом очаровательные лица поющих детей и неспешно скользит по ним, пока идут первые тиры фильма, но не прямо по лицам, а сверху, чтобы не заслонять картинку. И только пройдя всех, камера немного отъезжает и показывает общий план детского хора поющего у входа в большой берлинский торговый центр. После этого показывают меня, входящего с одной стороны, и Мартина входящего в другие двери после прощания с приятелем. А из подсобного помещения выносят злополучную пару перчаток. В жизни не угадаете, кто у меня сыграл того покупателя, который хотел у нас перехватить печатки, и которому мы вталкивали в уши нашу историю про меняющего пол транса, который сейчас — мой жених, но после операции планирует выйти замуж за Мартина, вот поэтому мы одну пару и можем покупать одновременно моему жениху и невесте Мартина. Так, вот, на роль этого покупателя я сумел уговорить сняться самого барона Фридриха Карла Густава Шлауфенберга, ага, начальника службы охраны Дофины и моей тоже. Когда я ему озвучил это предложение, то он даже оглядываться начал на предмет того, что он не заметил в кабинете ещё кого-то, кому может быть адресовано моё предложение. Словом, уговаривали мы его вместе с Дофиной, и барон сдался, а куда бы он от нас обеих делся. К слову, сыграл он отлично. Вообще, на съёмках у нас получилась такая шальная весёлая атмосфера, которая, мне кажется, и на экран частично проникла и добавила настроения фильму. У Вильгельма вообще оказалась восхитительная мимика и ужасно киногеничная мордашка, так, что если его начнут тянуть в кино и он согласится, то отпущу его без вопросов и препон, я же уже не раз говорил, что у танцоров век очень короток, а тут может найдёт себя на актёрской ниве, я только рад за него буду.
