Записки грибника 2

— Отдай Агрипу за меня замуж, буду холить, и лелеять, а по воскресеньям носить на руках.

— Тьфу, на тебя, короста — Он взмахнул рукой, привычно прижимая покалеченную к животу — с ним как с человеком, а ему все бы только посмеяться над стариком.

— Силантий Митрофанович, я прошу руки Вашей внучки — вставать на колено я не стал, а просто постарался сохранить на роже достаточно серьезное выражение.

Он изогнул бровь, на лице появилась насмешливое выражение:

— С родом дворянским хочешь породниться?

Не успел я вякнуть хоть что-нибудь, как меня фактически женили.

— Как она молвит, так и будет — и вытянув шею посмотрел мне за спину с любопытством в голосе поинтересовался — Что это?

— А — а. Считаю, за сколько добычу продать сможем.

— Ну-ка, подвинься — решительно толкнул меня в плечо, усевшись цапнул листы с записями, с близоруким прищуром, на вытянутой руке посмотрел на них, отдал обратно — Молви давай, а не то карябаешь словно курица лапой.

То что это написано на новорусском его не смутило, все равно сослепу не разглядел.

— Ежели четыре лошадки Федьке отдадим, из тех, коих сегодня взяли, то....

— Уд ему собачий под хвост, а не лошадок, пущай пораненных выхаживает, ему они и достанутся, и то жирно.

— Тогда будет их у нас, без малого, сотня голов. Как уж ты их делить будешь — мерины строевые, кони добрые, меренки, мне не ведомо, но себе хотел бы отобрать и оставить с два десятка лошадок.

И заторопился договорить, видя, что он хочет перебить меня:

— Своим деревенским раздам, а они мне опосля за них деньги отдадут. Не все же мне на Бабае дрова из леса возить да в телегу запрягать.

Силантий согласился:

— Твои кони, делай что хошь. А какие по уговору отдать надобно, завтра смотреть будем и дуванить.

— Про дуван, мы с ляхов и седла забрали с упряжью, как с ней быть?

— А ни как, уговор токмо о лошадях был — Силантий хмыкнул — можешь по рублю дать им — подумал немного и закончил мысль — и то много будет.

— А кто помер, их долю кому? Не по-людски будет, они головы сложили....

— Отдельно, я сам опосля отдам.

Помолчали немного и продолжили, обсуждение трофеев с оценкой. В некоторых итоговых суммах пришлось урезать осетра. Мушкеты посчитал в фунтах и приблизительно перевел цену в рубли, сотник назвал более реальную цифру. В итоге на треть в минус ушло. Талеры со злотыми меняют по весу, а рубль тяжелее будет. С камнями, сотник молвил — сам не ведает, но у него есть на примете, к кому обратиться.

Все исправления вносятся в графы, звонко щелкают косточки калькулятора, и вот я озвучиваю итог. Мы взяли трофеев, без учета отданных лошадей, на восемьсот рублей, точней семьсот девяносто три.

На самом деле сумма будет еще меньше, потому что часть вещей не будет продана, а роздана стрельцам, с которыми я эти дни воевал, бок обок. Я так хочу, так и будет.

Когда заявил об этом Силантию, он только одобрительно посмотрел и ничего не сказал.

Он уже собрался уходить, я вспомнил и спросил о парнях:

— Отпустишь ребят ко мне?

Сотник остановился на пороге и не оборачиваясь ответил:

— Отступного с тебя возьму, да пускай идут с миром.

— И много, того.... отступного?

— Я думать буду — наклонил голову перед низкой притолокой и вышел.

Закрываю записную книжку и тру уставшие от напряжения глаза. Теперь понятно почему все переписчики были близорукими. С такого освещения совсем ослепнуть можно. Костер давно прогорел и светился жарким, мрачно — красным мерцанием. Вокруг раздавалось сопение уставших за день людей.

Тогда последние строчки на сегодня и все.

Днем, когда наш доблестный отряд карабкался на местные Гималаи, случайно оказался рядом с Силантием.

Напомнил о цене вопроса.

Получил ответ — А по пять рублей с каждого и забирай. Грамотки, домой приедем, отпишу.

Я честная Маша, прикидываю — пять на четыре — двадцать, вполне разумная цифра.

Соглашаюсь и, разворачивая корноухого чтоб отъехать, слышу — Федь, а ты всех берешь?

Вертаюсь обратно:

— Силантий, а твоих тут сколько?

Чуть не подавился слюной, когда он сказал:

— Восемнадцать душ будет — В его взгляде проскакивает искорка понимания, и он заливается веселым смехом. Насмеявшись и утирая слезу, спросил — А ты, думал, что токмо про тех молвил, что к тебе приставил?

Я с трудом сглатываю возникший в горле комок и киваю тупой башкой. За прошедшие дни я так и не удосужился поговорить с народом, узнать, что почем, куда и как....

С усилием отодрал от горла цепкие лапки зеленой подруги, чуть не задавила стерва пупырчатая.

Вымученно улыбнулся:

— А-а, давай всех, раз сами хотят.

Уже убирал книжку в мешок, когда на ум пришла шальная мысль — Силантий за Агрипиной должен будет дать приданное....

Лета ХХХ года, Сентябрь день 27

Мы вернулись!!!