Он сделал паузу, словно ожидая ответа. Но никто не произнес ни слова, и он коротко кивнул.
— Вот чего мы не сможем смоделировать завтра, так это переход через альфа-стену, который задумал адмирал Уайтхейвен. — Он сверкнул быстрой злобной усмешкой. — Мы идем в аварийном режиме с полосы дельта.
Капитан Кристина Зарагоса, командир корабля ее величества "Цестус", заметно поморщилась, и Брэнди не винила ее. Ей также не нравилось думать о том, что аварийный переход через четыре полосы может сделать с гипергенератором "Принца Эдриэна". Это не представляло никакой угрозы для хорошо зарекомендовавшего себя корабля, генератор которого был в хорошем состоянии, как у "Принца Эдриэна". Тем не менее, он мог бы сжечь где-то около двух стандартных месяцев обычного межремонтного цикла генератора менее чем за пятнадцать минут.
При этом даже не учитывалось, как такое длительное погружение в гиперпространство может сказаться на желудках участников. Они пересекали границы каждой полосы с максимальным уклоном, и к тому времени, когда заканчивали, многих уже выворачивало наизнанку.
Судя по выражению лица капитана Зарагосы, она ожидала, что станет одной из них.
Желудок Брэнди был менее чувствителен, чем у многих, но она все же сделала мысленную пометку не налегать на плотную пищу, которой военный флот традиционно кормил своих людей перед боем.
— Как только мы осуществим переход в n-пространство, — продолжил Чен, — многое будет зависеть от того, насколько хорошей была наша астронавигация. В любом случае, мы будем разгоняться внутри системы при максимально безопасных настройках компенсаторов кораблей стены с буксируемыми капсулами. Заслон — это мы и линейные крейсера адмирала Морено — будет находиться на достаточном расстоянии от линии фронта. Мы будем основным заслоном адмирала Уайтхейвена при наблюдении и разместим разведывательные дроны в дополнение к нашим корабельным сенсорам для ретрансляции кораблям стены. Кроме того, эскадра крейсеров Тридцать три и эскадра линейных крейсеров Пять будут нести основную ответственность за внешнюю зону противоракетной обороны. Поэтому...
Он продолжал говорить, четко и лаконично излагая параметры операции, а Брэнди слушала, потягивая кофе.
В отличие от многих военнослужащих Шестого флота, она видела боевые действия. Она знала, насколько это может быть отвратительно. Но на этот раз военный флот будет атаковать хевов, а не наоборот, и она мстительно улыбнулась, подумав об этой незначительной разнице.
Система Сэмсон
— августа 1906 г. э. р.
— О, черт!
Это прозвучало тихо, почти украдкой, но не означало, что никто этого не услышал.
— Простите, гражданка главстаршина? — резко произнес гражданин лейтенант Барбье, и гражданка главстаршина Жеффруа невольно закатила глаза. В нынешней Народной республике было бы неразумно выражать недовольство вышестоящему офицеру, хотя она, по крайней мере, делала это, не отрывая взгляда от своего дисплея.
И не то чтобы у нее не было достаточных оснований.
Гражданин лейтенант Барбье, который до переворота Парнелла был старшиной второй статьи Барбье, наблюдал за сенсорами на "Орбите-1". Жеффруа не очень нравился гражданин лейтенант. На это было множество причин, в том числе и то, что он знал гораздо меньше, чем она, о работе, которой она занималась, когда он все еще прогуливал занятия, воровал в универмагах и ради забавы грабил бездомных в башнях Нового Парижа. Хуже того — и в отличие от некоторых офицеров, о которых она могла вспомнить, таких как гражданин коммандер Ансель, старпом "Орбиты-1", — он был слишком занят поддержанием своей новой блестящей власти, чтобы даже попытаться узнать что-либо от опытных старшин под его командованием, таких как гражданка главстаршина Жеффруа, о множестве вещей, которые он не мог узнать. чтобы отличить их от собственной задницы.
Это было бы достаточным поводом для того, чтобы презирать его, но его революционный пыл был еще сильнее. Со своей стороны, Элиза Жеффруа считала, что все эти "граждане такие-то и такие-то", навязанные военному флоту, были настолько глупы, насколько это возможно, но Барбье горячо воспринял это как свидетельство решимости комитета общественного спасения полностью искоренить атрибуты старого, коррумпированного режима законодателей. Конечно, тот факт, что "новый порядок" комитета общественного спасения был единственным, что могло позволить такому человеку, как он, достичь офицерского звания, вероятно, также объяснял его революционный пыл. Однако во многих отношениях почти в равной степени раздражала и излишняя чопорность, которую он навязывал своим подчиненным — по крайней мере, на публике; его собственный личный словарь был несколько иным. С тех пор как он узнал, что Люсиль Делайл, народный комиссар "Орбиты-1", не одобряет "непрофессиональные формулировки", он постоянно песочил "своих" людей за формулировки, которые Делайл могла счесть "неподобающими".
И, конечно, старался, чтобы Делайл знала об этом.
Получить выговор от народного комиссара за что-то столь тривиальное, как случайная непристойность, было мелочно, неприятно и глупо, но, по крайней мере, это было гораздо менее опасно, чем быть уволенной за что-либо, что могло быть истолковано как "рецидивистское" и навлечь на себя серьезный гнев нового управления государственной безопасности. Это не означало, что Барбье не причинил ей достаточно горя, поэтому обычно она, по крайней мере, старалась оставаться с ним в хороших отношениях. Или, во всяком случае, избегать его плохих сторон.
Однако в эту минуту ее мысли были заняты другим, и она, не обращая на него внимания, нажала тыльной стороной ладони на большую кнопку с подсветкой, от чего завыла сирена, разрывающая барабанные перепонки.
— Какого черта, главстаршина?! — потребовал ответа Барбье. — Какого хрена, по-твоему, ты творишь?!
Завыл еще один сигнал тревоги, и Барбье резко закрыл рот, когда на главном экране расцвели зловещие иконки десятков гиперследов.
* * *
— Что ж, это не к добру, — пробормотал капитан Байрон Хантер в наушнике графа Уайтхейвена. В глубине души Уайтхейвен подумал, что ему повезло, что начальник штаба был на их личном канале. По крайней мере, его больше никто не мог услышать.
Не то чтобы он был не прав.
— Милорд, я боюсь... — начала кто-то еще.
— Я понимаю, Ванда, — прервал ее Уайтхейвен, и лейтенант Ванда Салданья закрыла рот.
Его тон был спокойным, без гнева или выговора, но его штатный астронавигатор не выглядела ни на йоту счастливее. Честно говоря, после гипереперехода в аварийном режиме на флагманском мостике "Королевы Кейтрин" было много недовольных людей. Кого-то позади него продолжало рвать даже сейчас, и большинство его сотрудников воспользовались своими запасенными пакетами, поскольку их мучила тошнота. Этого было вполне достаточно, чтобы сделать многих людей совершенно несчастными, хотя гиперпереход никогда не беспокоил Уайтхейвена так сильно, как других.
Но выносливость Салданьи была почти такой же хорошей, как и у ее адмирала, и в ее случае недовольство было связано не столько с механикой перехода, сколько с его результатом. Она была очень хороша в своей работе, но ее астронавигация — обычно настолько точная, насколько можно было ожидать, — на этот раз дала сбой, причем в самый неподходящий момент.
Оперативный план Шестого флота предусматривал выход в обычное пространство курсом прямо на звезду системы Сэмсон в тринадцати световых минутах от ее гиперграницы на 21,12 световой минуты. Это означало, что он находился бы в 9 464 000 километрах — примерно в тридцати световых секундах — от базы хевенитского флота и направлялся к ней. Салданья точно определила курс на базу в n-пространстве; к сожалению, это имело гораздо меньшее значение, чем расстояние до цели, и корабли Уайтхейвена вернулись в n-пространство в сорока двух световых секундах от своей цели. Это увеличило дальность их полета до цели более чем на 3 000 000 километров, к тому же в процессе перехода они потеряли более девяноста девяти процентов своей базовой скорости, что дало им текущую базовую скорость в обычном пространстве, равную великим и славным 1324 километрам в секунду.
Чтобы увеличить эту скорость, потребуется время, а время — это то, чего может быть очень мало.
Если бы они действительно обнаружили у хевов холодные гипергенераторы, то прошло бы по меньшей мере двадцать восемь минут, прежде чем даже такой маленький корабль, как эсминец, смог бы уйти в гиперпрыжок. Это было наилучшее возможное время, при условии, что инженерная команда была готова к поступлению приказа. Супердредноутам в тех же обстоятельствах потребовалось бы более тридцати четырех минут, а учитывая требования к техническому обслуживанию гипергенераторов военного назначения и то, что с ними делало поддержание их в готовности, Уайтхейвен был относительно уверен, что их генераторы полностью выключены.
Однако он не мог быть уверен в этом, и даже если их генераторы были выключены, он был гораздо менее уверен в их импеллерных узлах. Ни один корабль не смог бы отправиться в путь при полностью холодном запуске импеллерного привода менее чем за сорок минут. Однако компетентный инженерный отдел мог бы поставить клин корабля немногим более чем за пятнадцать минут, если бы его импеллерные отсеки были приведены в готовность, плазменные каналы заряжены, а гравитационные настройки запущены, но еще не задействованы. Длительное пребывание бета-узлов в режиме ожидания приводило к перегрузке их компонентов и сокращению срока службы, что требовало как более интенсивного (и более квалифицированного) обслуживания, так и более частых капитальных ремонтов и замены. Вот почему инженеры ненавидели делать это без необходимости. Но даже в режиме ожидания они изнашивались гораздо меньше, чем гипергенератор. Если уж на то пошло, поддержание небольшого заряда в плазменных каналах импеллерной камеры потребляло совсем немного энергии, приводило к минимальному износу системы и сокращало время цикла активации примерно на десять минут. Так что вполне возможно, что они были запитаны, хотя маловероятно, что были полностью активны.
Предполагая, что они всего лишь поддерживали питание каналов, вышеупомянутый компетентный инженерный персонал мог бы запустить корабль чуть менее чем за полчаса. Квалифицированный персонал мог бы сократить это время еще больше — возможно, на четыре-пять минут, если бы он был действительно хорош и хорошо знал свои системы, — в то время как плохо обученным или неопытным инженерам потребовалось бы значительно больше времени. Народный военный флот всегда полагался на офицеров, и в нем никогда не было достаточного количества старослужащих унтер-офицеров для выполнения работ, которые КФМ, с учетом преимуществ лучшей системы образования Звездного королевства, доверял старшинам и главстаршинам. Учитывая оценку РУФ о том, скольких опытных офицеров стоила хевенитам "чистка Парнелла", на этих кораблях, скорее всего, был плохо обученный персонал, который и близко не мог сравниться с работой его собственных людей. Но если бы у них были горячие узлы, они могли бы начать движение гораздо быстрее, чем ему хотелось бы, и преодоление этих дополнительных 3 000 000 километров стоило бы ему лишних 18,7 минут.
Если хевы начнут действовать в ближайшие пятнадцать минут или около того, они, вероятно, смогут полностью нарушить его оперативный план. В конечном счете, они не смогут оставаться вне зоны действия ракет Шестого флота — не вечно — если застрянут в n-пространстве. Какой бы низкой ни была начальная скорость Шестого флота, она все равно была на 1300 километров в секунду выше, чем у хевов. К тому времени, когда "добыча Уайтхейвена" запустит свои импеллеры, даже если предположить, что все они будут находиться там в режиме ожидания и установят новый галактический рекорд, скорость Шестого флота превысит 3480 километров в секунду, чего будет вполне достаточно, чтобы в конечном итоге догнать их в обычном космосе. За исключением, конечно, того, что противнику нужно было всего двадцать-тридцать минут — этого было достаточно, чтобы включить свои гипергенераторы и навсегда исчезнуть в n-пространстве.
Он чувствовал испуг своих подчиненных и прекрасно понимал напряженные плечи Ванды Салданьи. Она была хорошим, добросовестным молодым офицером и должна была чувствовать это острее, чем кто-либо другой.
— Хорошо, — спокойно сказал он. — Мы не совсем там, где хотели быть, но, по крайней мере, мы все здесь, и строй выглядит по-настоящему сплоченным. — Так оно и было, и в этом есть доля заслуг Салданьи. — Ванда, начинай действовать. И, Байрон, слегка подтолкни адмирала Найдженкампа. Нам нужно, чтобы разведывательные дроны были запущены немедленно.
* * *
Гражданка контр-адмирал Кармелла Секордо, командир 43-й эскадры линкоров, бегом вышла на флагманский мостик корабля народного флота "Верасите" из лифта через три минуты после того, как сигнал тревоги достиг ее флагмана. Народная комиссар Фрузан Хашеми стояла прямо за ней, и персонал флагманского мостика вытянулся по стойке "смирно", когда они прибыли.
— Как обычно! — рявкнула Секордо. — Вернитесь к своим консолям!
Ее подчиненные, хотя назвать это ее подчиненными было бы большой натяжкой, с Хашеми, громоздившейся, как стервятник, у ее плеча, поспешно вернулись к своим обязанностям, а Секордо направилась к главной схеме.
Это ничуть не лучше, чем предварительный отчет, — мрачно подумала она. — На самом деле, все было еще хуже. 43-я боевая эскадра была основным тяжелым маневренным подразделением — черт возьми, единственным маневренным подразделением, — подчиненным гражданину контр-адмиралу Эбоуту, командующему системой Сэмсон. Не предполагалось, что там окажется 37-я оперативная группа гражданина вице-адмирала Косты, численность которой была недостаточна; он только ждал, когда к нему присоединится остальная часть 107-й эскадры линейных крейсеров, прежде чем отправиться на свою базу в системе Корриган. Когда он прибыл, его присутствие стало желанным — хотя и временным — дополнением к боевому расписанию командования в системе Сэмсон, и он пробыл здесь на несколько недель дольше, чем того требовал первоначальный приказ о перемещении, из-за бесконечных задержек с прибытием остальных кораблей. За последние несколько стандартных месяцев было много таких задержек, и в глубине души Секордо была очень рада этой. Но они ни за что на свете не могли надеяться отбить такую массированную атаку, даже при поддержке оперативной группы 37.
БИЦ еще не присвоил ни одному из импеллерных клиньев, направляющихся в систему, идентификаторы классов, но в этом и не было необходимости. В этот раз манти привели по меньшей мере три полноценные боевые эскадры — возможно, четыре, в зависимости от того, была ли головная группа прикрытием линейных крейсеров или другой эскадрой дредноутов. У Косты было ровно четыре супердредноута и шесть линейных крейсеров, а также одна флотилия эсминцев прикрытия, и, если не считать стационарных средств обороны орбитальных баз, у гражданки контр-адмирала Секордо было только восемь линкоров и эскадра легких крейсеров, численность которой была невелика.
