"Чем дальше, тем все больше стиралась противоположность между гражданами и иностранцами... Но зато на ее место выступила новая противоположность: патриции из коренного гражданства, из "римского народа", превратились в замкнутую группу знати, противо-стоящую широкой народной массе плебеев. Однако этот процесс "за-мыкания" патрициата оформился только к началу республики" .
Важным ресурсом в усилении патрициата стал институт клиен-телы. Многие учёные справедливо подчёркивал, что патронат и клиен-тела вовсе не были исключительно римским явлением, что у подобных взаимоотношений имеются параллели в древнегреческом, средневеко-вом скандинавском, североафриканском девятнадцатого века обще-ствах. Однако нельзя согласиться с исследователями, когда те считают клиентелу отдалённо похожей на крепостную зависимость . Действи-тельно, подобные явления отмечены практически у всех индоевропей-ских народов при переходе от первобытности к государственности. По мнению многих советских исследователей отношения патроната-клиентелы возникли вместе с появлением раннеримского общества, од-новременно с разделением его на патрициев и плебеев . Более того, другие историки указывают на то, что клиентела существовала в Италии с глубокой древности до появления Рима. Во всяком случае — у сабинян и в Альба-Лонге, не говоря уж об этрусках. Так, например, Тит Таций переселился в ромулов Рим вместе с другими сабинскими аристократа-ми — Валузом Валерием, Таллом Тираннием и Меттием Курцем, по сло-вам античных писателей, совместно с сородичами и клиентами (греч. και συγγενεῖς και πελάται).
Воины Анка Марция
Тем не менее, несмотря на распространённость явления, по по-воду того, что такое клиентела, долго шли дискуссии. Само понятие "клиентела" историки производят либо от clinere, либо от cluere, либо от colere. Слово "clientes" обозначало послушных, зависимых людей. "От кого они зависели? -задавались вопросом историки. -В чём и как проявлялась зависимость?" Исследователи отмечали, что как греческим писателям, так и римским юристам была свойственна терминологиче-ская путаница в расуждениях о давно минувших временах. Подчёркива-лось также стремление античных авторов модернизировать категории прошлого. Античные писатели республиканской эпохи и принципата описывали современную им клиентелу как полное социально-политическое подчинение патрону юридически бесправного клиента. При этом авторы практически не различают плебеев и клиентов, то за-мечая, что плебс оразовался из клиентелы, то утверждая прямо проти-воположное. Из их сочинений практически невозможно извлечь что-либо достоверное об отношениях патронов и клиентов в эпоху рексов.
Сразу было отметено предположение, что все плебеи без исклю-чения являлись клиентами. Однако если только часть плебса попадала в клиентелу, то какая в количественном и качественном смыслах? Каковы процедуры превращения в клиентов?
Аньене, приток Тибра
Само собой, в 8-7 вв. до н.э. рабство в Риме только начинало за-рождаться и существовало в самых примитивных, неразвитых формах. Пока что массовое рабство было экономически невыгодно и социально невозможно. Малая производительность труда едва позволяла обеспе-чивать самого раба (оторванного от средств производства невольника), а получение хозяином дохода было крайне проблематичным. Конечно, имело место порабощение пленных и их использование в качестве до-машних слуг и наложниц, но потребности в таких патриархальных ра-бах были очень невелики. Поэтому гораздо разумнее было в ту пору не заводить рабов, организуя их труд и обеспечивая их существование, а извлекать определённые выгоды из контингента ведущих собственное хозяйство и обеспечивающих себя зависимых людей,
Можно считать клиентелу главной социальной опорой патрициев в 8-5 вв.
Patres патрицианских родов или семейств объявляли себя "по-кровителями", "благодетелями", то есть патронами. С юридической точки зрения патронат-клиентелу можно рассматривать как взаимовы-годные услуги при неравном положении сторон. Конечно, младшим и подчинённым был клиент. Однако, патрона невозможно считать хозяи-ном клиента. Он имел не только права по отношению к клиенту, но и нёс обязанности. Их невыполнение накладывало печать позора не толь-ко на патрона, но и на весь его род, считалось постыдным и бесчест-ным, "...власть господина в отношении клиентов не осуществлялась столь же легко, как в отношении рабов, в силу особых нравственных обязательств. ...В комментариях к Энеиде (VI, 609) Сервий говорит: "Ведь если клиенты — как бы почитающие, патроны — как бы отцы, и обмануть клиента, все равно, что сына"" . Даже века спустя одна из статей "законов XII таблиц" гласила: "Патрон, обманувший своего кли-ента, да будет проклят" (лат. "Patronus si clienti fraudem fecerit, sacer esto").
Природа Лация
Патрон мог оказаться в стеснительных обстоятельствах, полно-стью разориться, но при всём том продолжал оставаться патроном. До нас дошли сведения о том, что богатство некоторых клиентов превос-ходило состояниеих патронов, что клиенты помогали патронам выда-вать дочерей замуж, выкупать попавших в плен родственников, распла-чиваться с заимодавцами. Складывались весьма щекотливые ситуации, когда аристократ-патрон оказывался на содержании простолюдинов-клиентов.
Следовательно, как мы видим, ни в коем случае нельзя сводить отношения патроната-клиентелы к примитивной схеме — "богатый-бедный". Хотя, разумеется, никто не собирается отрицать начавшегося общественного расслоения.
Путей, приводивших к клиентскому статусу было много.
— Уже в 7 в.до н.э. рексы были крайне заинтересованы не в коли-чественном росте римского населения, но в притоке высококвалифици-рованных мастеровых и купцов. Возможно часть из них рексы делали лично своими клиентами, обеспечивая поддержку и защиту, позволяв-шую достигнуть определённого благополучия и стабильного места в социуме. То же самое делали и патриции. Так что клиент мог быть до-статочно зажиточным плебеем-ремесленником или торговцем, на кото-рых всё более основывалось хозяйственное благополучие Рима . Но зажиточность или даже богатство отнюдь не приближало их к равнопра-вию с патрициями. Плебеи, становясь клиентами, нуждались в правовом прикрытии и юридической поддержке, патриции, делаясь патронами, искали щедрых на дары клиентов.
Природа Лация
-Клиенты выходили также из экономически и социально ослаб-ленных слоёв: из иностранцев, вольноотпущенных рабов, сирот и неза-коннорожденных детей. Такой клиент мог получить от патрона ссуду (скот, зерно) или землю, мог просить защиты патроном в судебном раз-бирательстве. Возможно он получал ограниченный доступ к семейному или родовому культу патрона. За что клиент был должен выполнять по просьбе патрона некоторые работы, осуществлять натуральные выпла-ты.
-Упорно сопротивлявшийся враг попадал в рабство, тогда как добровольно сдавшихся без боя воинов или невооруженных граждан скоре всего ожидала судьба клиентов. Возможно, что побеждённые ста-новились клиентами самого римского полководца или его подчиненных. При этом они должны ещё были изъявлять признательность за то, что остались формально свободными людьми.
-Были случаи, когда роды изгоняли кого-либо и тогда изгои были принуждены искать себе защиту в чьем-либо патронате.
-Клиентами становились маргиналы, предпочитавшие монотон-ному труду риск собственной жизнью. Такие предлагали в обмен на по-кровительство военную службу в отряде патрона. Подобное явление было обычным, к примеру, в соседней Этрурии.
Клиенты не были однородной массой. Низшие их слои состояли из выполняющей трудовые повинности или платящей натуральный об-рок бедноты — земледельцев и ремесленников. Куда выше был статус клиентов-купцов, которые своими "подарками" откровенно содержали патрона. Но ещё более привилегированной была верхушка клиентов — вооружённая свита патрона, фактически — отряд его персональной ми-лиции. Греческие писатели называли таких клиентов "гетайрами".
Пора бы вообще прекратить дискуссии о возможной численности клиентов у отдельных патрицианских родов. Вряд ли вообще можно всерьёз обсуждать баснословные данные о четырёх-пяти тысячах кли-ентов, способных носить оружие или выполнять масштабные полевые работы. Скорее всего во времена Анка Марция численность клиентов могла колебаться в очень широком диапазоне — от десятка до двух-трёх сотен.
Лукумон и Танаквиль
Трудно сказать, насолько стабильной была клиентела во времена рексов. Можно предположить, что из клиентского состояния были до-статочно широко распахнуты двери как к статусу свободного плебея, так и к рабству.
Во времена Анка Марция существовали ещё две группы римско-го населения — forcti (или forctes) и sanates. Относительно них суще-ствуют малопонятные сообщения, что они жили "выше и ниже Рима" (лат. qui supra infraique Romaim habitaverunt). Скоре всего их положение было похоже на клиентское , однако, если можно так выразиться, они были общими клиентами всего populus Romanus. В их обязанности вхо-дили подати и выполнение определённых работ. Различия между форк-тами и санатами было непонятно самим римлянам уже в республикан-скую пору. Некоторые историки предполагают, что форктами именова-ли покорённых римлянами и впоследствии лояльных их власти латинов, а санатами называли пытавшихся освободиться и вновь усмиряемых.
3. Сказ о Тарквинии
"Начавшееся противостояние между латинской и сабинской вет-вями римлян привело не только к образованию сложного вождества, но и к расширению внешних контактов римлян. При Анке Марции в состав Рима был включен этрусский Яникул, а его лукумон стал затем римским царем Тарквинием" .
Вот что об этом сообщал Тит Ливий: -"34. (1) В царствование Анка в Рим переселился Лукумон, человек деятельный и сильный своим богатством; в Рим его привело прежде всего властолюбие и надежда на большие почести, каких он не мог достигнуть в Тарквиниях, потому что и там был отпрыском чужеземного рода. (2) Был он сыном корин-фянина Демарата, который из-за междоусобиц бежал из родного го-рода, волей случая поселился в Тарквиниях, там женился и родил двоих сыновей. Звались они Лукумон и Аррунт. Лукумон пережил отца и уна-следовал все его добро. Аррунт умер еще при жизни отца, оставив жену беременной. Впрочем, отец пережил сына ненадолго, (3) он скон-чался, не зная, что невестка носит в чреве, и потому не упомянул в за-вещании внука. Родившийся после смерти деда мальчик, не имея ника-кой доли в его богатстве, получил из-за бедности имя Эгерия. А в Лу-кумоне, который унаследовал все отцовское добро, уже само богат-ство порождало честолюбие, (4) еще усилившееся, когда он взял в су-пруги Танаквиль. Эта женщина была самого высокого рода, и не легко ей было смириться с тем, что по браку положенье ее ниже, чем по рождению. (5) Так как этруски презирали Лукумона, сына изгнанника-пришлеца, она не могла снести унижения и, забыв о природной любви к отечеству, решила покинуть Тарквинии — только бы видеть супруга в почете. (6) Самым подходящим для этого городом ей показался Рим: среди молодого народа, где вся знать недавняя и самая знатность при-обретена доблестью, там-то и место мужу храброму и деятельному. Ведь царствовал там сабинянин Таций, ведь призван был туда на цар-ство Нума из Кур, ведь и Анк, рожденный матерью-сабинянкой, знатен одним только предком — Нумою. (7) Танаквиль без труда убедила му-жа, который и сам жаждал почестей; да и Тарквинии были ему оте-чеством лишь со стороны матери. Снявшись с места со всем имуще-ством, они отселяются в Рим.
Вид на место расположения Тарквиний
(8) Доезжают они волей случая до Яникула, а там орел плавно, на распростертых крыльях, спускается к Лукумону, восседающему с женою на колеснице, и уносит его шапку, чтобы, покружив с громким клекотом, вновь возложить ее на голову, будто исполняя поручение божества; затем улетает ввысь. (9) Танаквиль, женщина сведущая, как вообще этруски, в небесных знаменьях, с радостью приняла это провозвестье. Обнявши мужа, она велит ему надеяться на высокую и великую участь: такая прилетала к нему птица, с такой стороны неба, такого бога вестница; облетев вокруг самой маковки, она подня-ла кверху убор, возложенный на человеческую голову, чтобы возвра-тить его как бы от божества. (10) С такими надеждами и мыслями въехали они в город и, обзаведясь там домом, назвались именем Луция Тарквиния Древнего. (11) Человек новый и богатый, Луций Тарквиний обратил на себя внимание римлян и сам помогал своей удаче радушным обхожденьем и дружелюбными приглашениями, услугами и благодеянь-ями, которые оказывал, кому только мог, покуда молва о нем не донес-лась и до царского дворца. (12)
А сведя знакомство с царем, он охотно принимал поручения, ис-кусно их исполнял и скоро достиг того, что на правах близкой дружбы стал бывать на советах и общественных и частных и в военное, и в мирное время. Наконец, войдя во все дела, он был назначен по завеща-нию опекуном царских детей...
35. (1) Анк царствовал двадцать четыре года; искусством и славою в делах войны и мира он был равен любому из предшествовав-ших царей" .
Невозможно не отдать должного дару рассказчика, присущего Титу Ливию. Однако, если отбросить из его повествования литератур-ные домыслы, то можно сделать весьма интересные выводы.
Гробницы в Цисре
Мы видим, что этрусская аристократия в 7 в. до н.э. меняется. Исчезает восточная громоздкая архаичность, унаследованная от тир-сенских прародителей, уходит в прошлое грубая воинственность пред-ков виллановианских (оско-умбрских). Этрусская знать начинает стре-миться к лоску, к изысканности и утончённости, поворачивается к внешнему миру, проявляет интеерс к иностранным веяниям, прежде всего — греческим.
В первую очередь, конечно, это происходит в крупнейших горо-дах Этрурии. Это отчётливо проявляется в легенде о коринфянине Де-марате. Тот, якобы, эмигрировал вследствие политического неблагопо-лучия и увлёк с собою греческих мастеров и художников. В Тарквиниях его приняли очень дружелюбно, его сын, которого Ливий именует "лу-кумоном", получил прозвище Тархна (Тарквинийский, человек из Тарквиний). "Если вы самостоятельно попытаетесь определить значение слова "лукумон", то, вероятно, скоро начнете недоумевать. Отыскать это слово нелегко, но, проявив упрямство, вы обнаруживаете целую россыпь значений. Это даже забавно, что их так много, ведь все они опираются на одно-единственное суждение Сервия, римского граммати-ка, жившего около IV-V веков н. э. Он оставил нам пространные ком-ментарии к поэмам Вергилия. Относительно лукумонов он заявлял сле-дующее: "Лукумоны на языке этрусков — цари". Это утверждение поро-дило целую вереницу разнообразных суждений... Одни считали лукумо-нов просто царями. Другие уточняли — наделенными сакральной вла-стью. Третьи полагали лукумонов родовыми старейшинами, четвертые — выборными царями. Еще одно мнение: сословие аристократов. Наконец последнее: совершенно особая должность. Никак нельзя не признать, что каждое из приведенных мнений по-своему остроумно, но, к сожале-нию, они все не имеют последующего раскрытия... "
