— Правда, — почти хором ответили "мальчики".
— Хорошо, — кивнул головой Вениамин, — тогда продолжаю. Я чувствую, что я не знаю сейчас, что для меня самое главное. Ни даже, где я нахожусь. Я отплыл от одного берега и не пристал ни к какому другому. Я просто плыву, а куда не ведаю. Я решил изучать Плотина, потому что мне вдруг показалось, что это то, что мне необходимо, что это то место, на котором могу ощутить себя на своей земле. Правда, сейчас я и в этом не уверен. — Вениамин на мгновение прикрыл глаза. — Я вообще ни в чем не уверен. Твой папа, Злата, говорит, что неуверенность — замечательное чувство, оно стимулирует человека двигаться дальше. А уверенность — это всегда остановка. Но когда я был уверен, что знаю истину, мне было намного легче, чем теперь. А сейчас часто кажется, что я вообще ничего не понимаю. И не представляю, что с этим делать. Наверное, это все.
— Спасибо, Веня, — поблагодарила Злата. — Теперь я лучше представляю, что с тобой происходит. Андрей, твоя очередь.
— Даже не знаю, что сказать, — задумчиво произнес Андрей.
Игорь взглянул на него и увидел, как сильно изменился Стахеев в эти минуты. Всегда веселый и насмешливый, сейчас он выглядел очень серьезно. — Ладно, раскрою тайну, я довольно случайно оказался на философском факультете. После школы не знал, куда поступать, ничего особенно не привлекало. Мой школьный приятель почему-то захотел тут учиться. Ну и я с ним заодно. Я даже почти не готовился к вступительным экзаменам — так, самую малость. Самое смешное, что он срезался, а я, как вы знаете, поступил. После чего он перестал со мной дружить.
— Ничего об этом не знала, — с любопытством посмотрела на него Злата. — Я была уверена, что вы все трое поступили на факультет по призванию. А папа тебя даже очень хвалит.
— Может, это все и не совсем случайно, — задумчиво протянул Андрей. — Иногда в жизни человека бывает много случаев, а как потом выясняется, что это все закономерность. Я, в общем, всегда любил размышлять. А что для меня самое важное? Я такого вопроса себе еще не задавал.
— Я задала, — проговорила Злата.
— Мне кажется, мое основное стремление — ощущение полноты жизни во всех ее проявлениях. Мне всегда всего мало, всегда хочется еще. Наверное, я ненасытен. В этом и заключена моя главная философия. Мне она интересна, как и многое другое. Но в отличие от Веньки, я не одержим поисками истины. Для меня жизнь, скорее всего, это какая-то игра, хотя, какая именно я с этим еще не определился. Я ощущаю счастье, если меня что-то переполняет. Наверное, это и есть самое важное на данный момент для меня. Я ответил на твой вопрос, Злата?
— Да, — подтвердила девушка. — Примерно я так и думала о тебе. Мне, кстати, близко твое стремление к полноте. Впрочем, сейчас речь не обо мне. Твоя очередь, Игорь.
Каракозов вдруг почувствовал сильное волнение. Оба его друга только что выступили с самыми настоящими мини исповедями. Он понимает: если бы не Злата, они бы не стали столь откровенничать. Она обладает уникальным даром — вызывать желание быть искренним с ней. Ему придется проявить то же качество. А это для него нелегко, он по натуре довольно скрытный человек, ему всегда не просто давались разговоры о сокровенном. Впрочем, в его жизни он их почти не вел, не было человека, перед кем хотелось бы исповедаться.
— Мне кажется, я свою жизнь хочу посвятить любви, — начал Игорь. — Я раньше этого не осознавал, но когда стал заниматься на семинаре Эрнеста Викторовича, познакомился, хотя еще далеко не полностью с философией Плотина, то понял, какое это всеохватное чувство. Если ты любишь, к примеру, женщину, но не любишь животных, то это уже не полноценная любовь, а какой-то ее обрывок. Я думаю, если мы не любим всех и все, то не любим никого и ничего. Мне кажется, что Плотин согласился бы с таким утверждением, он же любил Единое, а Единое — это совокупность всего. Возможно, то, что я говорю, звучит чрезмерно радикально, но так уж все устроено: либо все, либо ничего. Если любовь не поднимается до божественной высоты, то она обман и фикция. — Игорь замолчал и взглянул на Злату; она не спускала с него взгляда, а ее глаза в полутьме комнаты ярко блестели. — Теперь о себе, — продолжил он. — Это всего лишь мои мысли, сам я, естественно, не достиг таких высот. Если быть честным, мне сейчас хочется не божественной, а обычной земной любви. Как это сочетается с только что сказанном? Честно скажу, не знаю. Скорее всего, это распространенная ситуация, когда то, что ты думаешь и то, что хочешь, сильно различаются. Но придется жить, по крайней мере, какое-то время в такой раздвоенности. Я завершил.
— Спасибо, Игорь, — поблагодарила Злата. — Я тронута твоей искренностью, впрочем, как и искренностью всех вас. Для меня это важно. А теперь, наверное, я тоже должна ответить на поставленный мною же вопрос. Иначе по отношению ко всем вам это будет не справедливо.
— Именно так, — произнес Стахеев. — Мы тебя внимательно слушаем.
— Я хочу прожить свою жизнь в гармоничной любви. Хочу, чтобы у меня был бы муж, и я бы задыхалась от чувств к нему. Хочу, чтобы наши дети росли бы в такой атмосфере. И даже не представляли, что может быть иначе. И при этом, как верно сказал Игорь, все это не должно мешать, а наоборот, способствовать любви ко всем и ко всему. Мне папа неоднократно говорил: все, что происходит в нас негативного, нас медленно, но верно убивает. Даже если мы остаемся в живых, то превращаемся в монстров. А я монстром быть не желаю ни при каких обстоятельствах, даже если меня кто-то сильно обидит. Вот если совсем кратко. А теперь хватит болтать, идем танцевать снова в зал. Кто меня приглашает?
Игорь встрепенулся, он хотел пригласить Злату, но опоздал, Андрей опередил его. Он буквально подскочил к девушке и протянул ей ладонь, в которую она вложила свои пальцы.
— Приглашаю, на танец, — произнес Стахеев.
— Приглашение принимается, — ответила Злата.
Злата танцевала со всеми по очереди, но у Игоря все равно испортилось настроение. То, что Андрей опередил его, а Злата с радостью приняла его приглашение, сильно огорчало. Он чувствовал себя неумелым и неловким, не умеющим быть привлекательным для девушек. И уж тем более уступающим в этом искусстве своему другу.
Почти весь обратный путь Игорь молчал. Он полностью ушел в себя. Ни с кем не хотелось говорить, особенно после того, как Стахеев похвастался, что договорился со Златой о свидании.
22.
Игорь наблюдал за тем, как собирается Стахеев на встречу со Златой. На свидания он ходил часто, едва ли не каждую неделю, но так старательно Андрей еще себя к нему не готовил. Он одел все самое лучшее, что было у него, довольно обильно оросил себя струей одеколона, тщательно причесал свои густые и, чего греха таить, красивые светлые волосы.
Игорю, чтобы не видеть этого зрелища, хотелось выбежать из комнаты, но он этого не делал, а продолжал наблюдать за подготовкой к свиданию. В душе царила такая темень, что Каракозов не знал, куда себя деть. Сказать, что он завидовал своего другу, это не сказать ничего, его просто, как кувшин водой, переполняло это чувство. Еще ни разу он не сталкивался с ним с такой силой. Больше всего на свете ему хотелось быть на месте Андрея, он бы за эту возможность отдал не меньше десяти лет своей жизни. Но вот как совершить такой обмен, не представлял, в мире такие механизмы не предусмотрены. Это очень жаль, большая недоработка то ли природы, то ли Бога, то ли Единого.
— Я готов, — торжественно объявил Стахеев и повернулся к молча наблюдавшим за ним Вениамину и Игорю. — Идем в кино, Злата сказала, что это какой-то суперфильм, который она хочет посмотреть. Ну а потом... — подмигнул он друзьям.
Игорь прекрасно знал, что означают слова: "ну а потом". В мини варианте это поцелуи и обнимашки, а в макси — самый настоящий секс. Своих достижений в этой сфере Андрей от своих друзей особенно не скрывал, и Каракозова же сейчас пугало возвращение счастливца — он же им расскажет, как все прошло. И Игорь не был уверен, что этот рассказ не приведет его к самому настоящему душевному кризису. Лучше бы его не слышать, но как это сделать, если они живут в одной небольшой комнатке.
— Пожелайте мне удачи, — попросил Стахеев, направляясь к двери.
Игорь никак не мог определить, понимает ли Андрей, какие чувства испытывают оставшиеся не у дел два остальных воздыхателя Златы, или это такой изуверский способ продемонстрировать свое над ними превосходство? Но в таком случае стоит ли ему, Каракозову, поддерживать с ним дружеские отношения? Не лучше ли порвать их раз и навсегда? Но ответа на этот вопрос он не нашел.
Игорь взглянул на сына раввина и по его лицу понял, что он чувствует себя ничуть не лучше. Вениамин, кажется, снова вернулся в свое привычное хмурое состояние. В этот момент он поднял голову, и Каракозов к своей большой неожиданности увидел в его глазах слезы.
Ему вдруг стало его жалко.
— Веня, не стоит плакать, все это не стоит того, — попытался утешить Игорь, сильно сомневаясь в своих словах.
— А что, по-твоему, стоит? — спросил Вениамин.
— Не знаю, — немного растерялся Игорь. — Смерть близкого человека. Например, твоего отца.
— С отцом мы давно расстались.
Хорошенькое расставание, невольно подумал Игорь, если он ежемесячно присылает своему сыну приличную сумму. Но вслух говорить об этом не стал.
— Но он же жив. Если человек жив, с ним можно снова сойтись, а если он мертв, то уже ничего изменить нельзя. Веня, ты не прав.
— Я знаю, — согласился Вениамин. — Но сейчас меня другое заботит.
Игорь прекрасно сознавал, что заботит друга, ведь у него точно такая же забота.
— Она выбрала его, — тихо произнес Игорь.
— Думаешь, он лучше?
Игорь задумался; вопрос оказался не таким уж простым.
— Женщинам не обязательно нравятся самые лучшие мужчины.
— А какие же? — удивился Вениамин.
— Не знаю. — Игорь снова задумался, он понимал, что вопрос требует ответа и не только другу, но и ему самому. — Женщинам нравятся те мужчины, которые вызывают в них ответные чувства.
— Но должны же быть критерии для них! — воскликнул Вениамин.
— Они существуют, только понять их бывает сложно. Это то, что находится вне зоны нашего сознания, а почти целиком зависит от подсознания. Мы сами часто не знаем, почему нам один человек нравится, а другой нет, так как видимых причин для этого нет. Но главное тут другое, изменить ничего нельзя.
— И как в таком случае поступать? — растеряно спросил Вениамин.
— Не думаю, что есть общие правила. Каждый сам решает, что ему делать.
Вениамин задумался.
— Но я не знаю, что мне делать в такой ситуации. Не бежать же к ним и помешать свиданию?
— Будет только хуже.
— Для кого?
— Для тебя. Этим поступком ты точно ее оттолкнешь.
Вениамин задумался.
— Самое ужасное то, что ничего нельзя сделать. От этого испытываешь отчаяние. Игорь, предложи хоть что-нибудь.
— Могу предложить напиться.
На этот раз Вениамин раздумывал буквально мгновение.
— Принимается. Только у нас ничего нет.
— Если найдем деньги, будет.
— Деньги найдем, — заверил Вениамин. — Купим не меньше двух бутылок водки. Идем в магазин.
Игорь еще никогда так не напивался. Он был настолько пьян, что едва держался на ногах. Положение усугубляло то, что ему было плохо — сильно мутило, а в голове стоял непроницаемый туман. Вениамин находился в схожем состоянии, они оба что-то говорили друг друга, не очень понимая, что именно, клялись в вечной дружбе и любви и в том, что всю жизнь будут игнорировать коварный женский пол. Жизнь вполне можно прожить и без него; многим это вполне удавалось, тому же самому Плотину, который ни разу не осквернил себя отношением с женщиной. Слово "осквернил" им почему-то особенно пришлось по душе, они повторяли его на разные лады и с разной интонацией. А затем все куда-то исчезло.
Пробудился Игорь от неясного шума. Не без труда разлепил глаза и увидел Стахеева. И сразу же на Игоря навалилась вся тяжесть, связанная со свиданием Андрея, и которую на время исцелил алкоголь.
Однако вид друга не свидетельствовал о достигнутом триумфе. Скорее, наоборот, Андрей выглядел непривычно расстроенным.
Игорь и так же пробудившийся Вениамин бросились к нему.
— Что там, расскажи? — нетерпеливо попросил Вениамин.
Но Стахеев не спешил удовлетворять любопытство приятелей, он сидел на своей кровати и о чем-то размышлял. Его поведение настолько не соответствовало тому, как он обычно вел себя после свиданий, что Игорь и Вениамин почувствовали растерянность.
Вместо ответа Андрей вдруг принял лежачую позу. И некоторое время молча глядел в потолок.
— Хотите знать, как все прошло? — вдруг произнес он. — Никак не прошло. Вернее, кино посмотрели. Какая-то скучнейшая заумь, но ей понравилась.
— И это все? — снова поинтересовался Вениамин.
— А что должно было бы быть еще?
— Ну, разное там, — промямлил сын раввина.
Внезапно Стахеев снова принял сидячее положение.
— Разного не было, — ответил он. — Вернее, было, зашли в кафе, выпили по чашечке кофе.
— И все?
— От всего остального она отказалась. — (Игорь вдруг отметил, что Андрей упорно не называет девушку по имени, а только местоимением "она"). — Сказала, что прекрасно ко мне относится, но я не человек ее судьбы. И мы можем быть только друзьями. После чего я проводил ее до дома, и мы расстались.
— Зачем же Злата согласилась на свидание с тобой? — Этот вопрос уже задал вновь обретший голос Игорь.
— Я тоже ее об этом спросил, она сказала, что ей было неудобно мне отказать. И попросила прощение за то, что дала надежду, которую она не может воплотить в реальность. Все, больше сказать мне вам нечего. А сейчас мне хочется есть. — Внезапно взгляд Стахеева уперся в стоящие на столе две пустых бутылки водки. — Я вижу, вы провели время с большей пользы, чем я.
Игорь мысленно с ним согласился. Он бы не хотел быть на месте Андрея; если бы Злата заявила ему то, что сказала Стахееву, он бы огорчился еще сильней. А сейчас его душу снова стала заполнять это прекрасное чувство, которое называется надеждой.
23.
С некоторых пор Татьяна заделалась театралкой, правда, весьма своеобразной, она посещала только те спектакли, в которых принимала участие Турчина. А так как их было не так уж много, то ходить в театр приходилось не столь часто.
Татьяна хотела понять, почему муж выбрал Виолетту. Да, актриса моложе и красивей, чем она, и все же Татьяна ощущала, что дело тут не только в этих качествах любовницы Игоря. Возможно, даже они не самые тут главные. Не случайно же Виолетта говорила об их каком-то душевном единении, что они даже обсуждали Плотина.
Татьяна попыталась проникнуть в эту странную область их взаимоотношений. Она прекрасно помнила, что когда-то Игорь действительно занимался Плотином, но это было давно, и она уже ничего не помнила об этом человеке. К счастью, ее муж вскоре переключился на другие штудии, и она быстро и благополучно забыла о философе. И не вспоминала о нем, пока его имя не прозвучала из уст Виолетты.
