Лонгботтом уткнулся носом в свою овсянку. Финниган, однако, мою последнюю фразу про не выученную главу по заклинаниям предпочёл пропустить мимо ушей. Когда я вечером уходил по своим делам, он уже припал к своей книжке и читал её, как висельник курит последнюю в жизни самокрутку — словно после этой книги жизни дальше нет. Когда я, проводив Дафну и Панси до подземелий, вернулся, он всё ещё читал. В итоге, он всех разбудил в половине третьего ночи, когда, укладываясь наконец спать, с грохотом обрушил балдахин своей постели. А в пять, понятное дело, всех разбудил я. В итоге, когда мы вернулись с зарядки, Шеймус был в настолько паршивом состоянии, что трупом свалился обратно к себе в постель. Минус вечер подготовки и минус утро подготовки.
Чему нас учит закон Мёрфи-Паркинсона? Тому, что из двух равновероятных событий происходит то, что в большей степени способствует возрастанию мировой энтропии. Частный случай — если ты не подготовился к уроку, то тебя обязательно спросят. Заклинания были первым уроком. На завтраке Шеймус так и не появился.
— Куда делся Финниган? — спросила вдруг Гермиона, глядя на меня. Я пожал плечами:
— Спит, наверное, а что?
— Рон! — требовательно позвала она.
— Фто? — отозвался тот, разбрызгивая кашу изо рта. Дин привычно принялся выковыривать овсянку из глаза.
— Где Финнеган? — ещё раз повторила Герми. Я нырнул под стол, не дожидаясь ответа.
— А я оффуда внаю? — раздражённо промычал Рон.
— Какая гадость! — донеслось из-за стола Хаффлпаффа, до которого долетел кусок каши.
— Рон, ты теперь староста, и на тебе лежит большая ответственность, — понесло Гермиону. — Причём, не только за младших, которым ты сейчас подаёшь такой замечательный пример застольных манер, но и за старших тоже. Не забывай — их успеваемость не в последнюю очередь зависит от тебя.
— А я фуф пви фём? — послышался его голос.
— Рон! — за её возмущенным воплем послышался шмяк каши. Похоже, от последнего обстрела она увернуться не успела. Я уселся по-турецки, примостил подбородок на кулаке, нахмурил брови и стал решать мировую проблему.
Вот, допустим — только на секунду, конечно — что Сценарий изменить не удастся, и Герми окажется достаточной дурой, чтобы позволить себя окрутить такому лихому гусару, как Рональд Реджинальд Руэл Уизли. Допустим. А теперь — закономерный вопрос — а что дальше-то? А дальше — битва титанов в миниатюре. Вот, к примеру, положить в холодильник включенный утюг — кто кого? Успеет она его запилить прежде, чем сама умрёт от отвращения? Кстати, прирождённый естествоиспытатель, каковым является мой любимый двоюродный братец, опыт с холодильником и утюгом таки поставил. Это, я вам скажу — что-то! Тот же Финниган бы сравнил это эпическое сражение с битвой при Габре — последней великой битвой, в которой принимали участие фианы — в которой Оскар, предводитель фианов, убил Кэйрбра, но и сам был им смертельно ранен. То есть, утюг разморозил холодильник, который сломался и растаявшим льдом из морозилки закоротил утюг. Мораль той басни, как ни странно — в том, что, кто ни победит — виноват будет Поттер. Как в тот раз я три дня сидеть не мог после взбучки, устроенной мне Дурслем, так и в браке Герми и Рона крайним буду всё равно я. А теперь ещё один вопрос — оно мне надо? Я уж не говорю о головной боли в виде женитьбы на... хм! Эх, что-то мне есть расхотелось!
Расстроившись, я откинулся на чьи-то коленки, и почти сразу рядом со мной появилась кудрявая головка Лаванды.
— А, это ты, Поттер, — обрадовалась она. — А я думаю — кто это меня там за коленки хватает?
— А это я, — кивнул я и потрогал, раз вину за мной уже всё равно признали. Ничего такие коленки, хорошенькие.
— Поттер, — сказала она, — а ты знаешь, что за такие фокусы полагается?
— Пожизненное, небось, — опустил я голову.
— Жениться полагается, — вынесла она вердикт. — Жениться!
— А я о чём? — спросил я, на всякий случай ещё раз потрогав коленку. — Пожизненное, да ещё и с конфискацией!
— Хоть бы на свидание уж пригласил, — упрекнула она меня, шлёпая по руке.
— Всему своё время, — туманно отозвался я и начал выбираться из-за стола.
Рону удалось таки растолкать Финнигана, когда времени оставалось совсем чуть-чуть... Вот, к примеру, как быстро одеваются секретарши и пожарные — ни одного лишнего движения, изящество и функциональность. В темпе — стринги, тельняшка, лифчик, семейники, колготки, брезентовый комбинезон и туфли на шпильках... Сорок пять секунд. Нет, Шеймус был не такой. Сначала он спросонья влез двумя ногами в одну штанину, потом, разобравшись, понял, что это вообще не штаны, а куртка. Ботинки зашнуровывать не стал и грохнулся на выходе, когда шнурок прищемило дверью. Потом ещё долго ловил по гостиной убегающую от него книгу про вредных магических созданий. В общем, добрались они с Роном до кабинета Флитвика уже после звонка. Хорошо, хоть успели туда попасть раньше самого Флитвика. То есть, Шеймус успел — вывернув из-за угла в дальнем конце коридора, и увидев бредущего к кабинету погружённого в свои мысли профессора, он припустил вдогонку, ужасно громыхая сваливающимися на ходу башмаками. Рон, наоборот, испуганно задержался, не желая попадать под раздачу вместе с ним.
В общем, Шеймус успел обогнать Флитвика и забежать перед ним в класс, только что не прищемив ему нос дверью. Он уселся рядом с Дином с таким видом, как будто вообще первым пришёл. Всё так же погружённый в свои мысли, Флитвик зашёл в класс и рассеянно забрался на свою излюбленную стопку книг.
— Финниган, — вдруг сказал он. Шеймус вздрогнул и отчего-то посмотрел на меня. Я пожал плечами. Может, я где-то там в глубине души и не совсем Поттер, но тот, кто скажет, что я — Финниган, пусть первым бросит в меня камень.
— Мистер Финниган! — негромко повторил Флитвик. Шеймус нехотя поднялся. — Рассказывайте, что выучили.
Я-то знал, что Шеймус ничего не выучил. И Шеймус знал. И Рон с Дином и Невиллом тоже знали. Самое смешное, что и Флитвик тоже знал, скорее всего — иначе как он среди всех учеников, включая тихонько просочившегося позади него Рона, смог выбрать именно Шеймуса? Вот оно, колдовство-то настоящее! И тут Шеймус подумал, что Флитвик-то — тоже человек. И, если Финниган чего-то не выучил, то и Флитвик вполне мог это забыть.
— К-хм, хм! — прочистил он горло. — Итак, заклинание Силенцио...
— Силенцио? — полуутвердительно переспросил Флитвик, что Шеймус воспринял, как знак одобрения.
— Силенцио, — кивнул он. — Это заклинание наводит на человека или животное немоту. Называется Силенцио и произносится как Силенцио.
— Да, — вздохнул Флитвик. — Действительно, Силенцио.
— Ну да, — согласился Шеймус. — Силенцио, заклинание немоты.
— А я что задал? — спросил Флитвик.
— Да, — ответил Шеймус.
— Что — да? — опешил Флитвик. — Что я на сегодня задал?
— Что? — не понял Шеймус.
— Что — что? — начал раздражаться Флитвик. — Я тебя на чистом английском спрашиваю...
— С валлийским акцентом, — пробормотал Шеймус.
— Что я задал? — закончил Флитвик.
В этот момент Дин глупо хихикнул и ткнул в Шеймуса пальцем:
— Да знает он, что нам контрзаклятья заданы. Просто вопроса не понял!
Флитвик, конечно, сразу раскусил нехитрую уловку:
— Мистер Томас, сидите молча. Я надеюсь, что мистер Финниган сам на чистейшем английском и даже без ирландского акцента нам объяснит, наконец, что задано.
Малфой тоненько захихикал, потирая руки.
— Так контрзаклятья и заданы, профессор! — обрадовался Шеймус. — Дин, не подсказывай, я же сам всё знаю! Не отвлекай! — он замолчал, уставившись в потолок.
— Финниган! — зловещим голосом произнёс Флитвик.
— Профессор? — откликнулся Шеймус.
— Я жду, Финниган! — подбодрил его Флитвик.
— Простите, профессор, чего? — не понял Шеймус.
— Вашего доклада, Финниган, — пояснил Флитвик.
— Я только что доложил, профессор, — сказал Шеймус. — Нам были заданы контрзаклятья.
— И что вы можете сказать по заданной теме? — прищурился Флитвик.
Дин начал какую-то невообразимую пантомиму руками.
— Контрзаклятья, — медленно произнёс Шеймус, напряжённо вглядываясь в жесты, которыми Дин пытался ему что-то сказать, — предназначены... для борьбы? — Дин замахал руками и Шеймус исправился, — Сражения? Противодействия? — Дин облегчённо закивал. — Противодействия заклинаниям.
— Блестяще! — Флитвик полностью развернулся к Дину. — Браво! Тридцать очков Гриффиндору за непревзойдённое актёрское мастерство. Что, однако, нисколько не приблизило нас к цели. Минус пятьдесят баллов Гриффиндору...
— За что? — пролепетал Шеймус.
— Финниган, скажите честно, без кривляний и увиливаний — вы готовились? — спросил Флитвик.
— Я... Но я могу объяснить!
— Ну, что ж, послушаем, — скрестил руки на груди Флитвик.
— Я... мне... Мне матушка купила книгу...
— Молодец матушка, — одобрил Флитвик. — Книга имеет какое-то отношение к волшебству? — уточнил он.
— О, да, — с жаром начал объяснять Шеймус. — Там простая английская девочка через старый шкаф попадает в волшебную страну, заселённую всякими магическими существами, которой правит Белая Ведьма...
— Погодите, Финниган, — остановил его Флитвик. — Скажите мне, правильно ли я понял — вы потратили вечер на то, чтобы прочитать книжку про замаскированный в виде шкафа портальный ключ в волшебную страну, когда у вас не была выучена последняя глава по заклинаниям?
Шеймус с укором посмотрел на меня. Мне лишь оставалось пожать плечами. Нужно ли говорить, что на трансфигурации Макгоннал сняла с нас ещё двадцать баллов? Весь тот задел, что был создан исключительно стараниями Гермионы, по просьбе Снейпа достающей книжки одну за одной с верхней полки, таял, как весенний снег. Перехватив её полный возмущения взгляд, адресованный отчего-то опять мне, я задумался, не стоит ли теперь Шеймуса вырядить в гольфики и короткую юбчонку, а то что всё одной Герми отдуваться? Я решил, что идея неплохая, и после урока отвёл Финнигана в сторону. Он сразу понял, что ничем хорошим для него этот разговор не окончится, и попытался улизнуть, но Гермиона поймала его у другого выхода.
— Гарри, — кивнул Шеймус, — Гермиона. Хорошая погода, не правда ли? Ой, что это? — он глянул в окно и изумлённо вытаращил глаза. Я-то этот фокус знаю, а вот Герми опять повелась. Встретив мой взгляд, он поник: — Ну, ладно, что вы хотели?
— Мы тут посовещались, — сказал я, на пять миллиметров выдвинув клыки и по-дружески приобнимая его за плечи, — и я решил. Пока ты лично не компенсируешь последствия сегодняшнего провала, будешь на уроки ходить в юбке.
— Да ты совсем рехнулся! — вырвался он. — Я на тебя Макгоннал пожалуюсь. Сначала эти дурацкие пробежки по утрам, потом твой дурацкий клуб дуэлянтов, а теперь...
Гермиона, то того с вытаращенными глазами глядевшая на меня, поймала его за шкирку и прислонила к стене:
— Во-первых, про кружок дуэлянтов ты никому не сможешь рассказать, Шеймус, — очень добрым голосом сказала она. — А, во-вторых, я уверена, что Магконнал одобрит любые усилия Поттера сделать тебя человеком. Тебе юбку дать или килт у Макмиллана попросишь?
Вот, молодец! Предоставила Шеймусу достойный выход из положения. Но гольфики-то я на него всё равно нацеплю! Он ушёл, а она осталась сверлить меня взглядом. Я двинулся к столовой — нас уже ждут на лужайке во дворе.
— Я не сразу, но поняла твою задумку с юбкой. Это ведь для меня, да? — спросила она, заглядывая мне в глаза.
— Да. Мне неприятно, что так произошло, и вдвойне неприятно то, что произошло с тобой.
— Да ладно, забудь, — улыбнулась она. — Я получила достаточную компенсацию.
— Компенсацию? — изумлённо поднял я брови.
— Да, — твёрдо кивнула она. — В виде новой подруги.
Я улыбнулся и отвлёкся от того, что она продолжала говорить. Действительно, последствия по этой части оказались совершено неожиданными — Герми переступила через свой снобизм и вдруг обнаружила, что даже с самой отмороженной из слизеринских девушек очень даже приятно общаться.
— А что это за пробежки по утрам? — вернула она меня в реальность, подёргав за рукав. — Может, я тоже хочу?
— Да ничего особенного, — пожал я плечами. — Встаём в пять часов, два круга вокруг замка, а потом отжимания и подтягивания в зале под стадионом. Ты с нами?
Она помотала головой:
— Нет уж, это вы как-нибудь сами. Мне и в половине восьмого-то не проснуться.
— Ну, как хочешь, — согласился я.
В четверг внезапно показалось солнышко, причём, как по заказу, как раз, когда мы сидели на обеде на лужайке во дворике. Луна, прикрыв глаза, блаженно жмурилась на солнце, вертя в руках какую-то плюшевую зверушку, которую утром прислал её отец, и белую орхидею от меня. Сидящие рядом с ней Краб и Гойл что-то негромко ей рассказывали, даже не заботясь, слушает она или нет. Дафна привычно грела мне спину, прислонившись сзади, а Панси с Гермионой о чём-то шушукались. Девушки наслаждались хорошей погодой, и из-за этого не было привычного мне многоголосого гомона. Я, на самом деле, был близок к расслабленному состоянию Луны — ужасно хотелось зажмуриться и повернуть лицо к солнцу, как подсолнух. Вдруг и этот лёгкий шелест негромких голосов стих, как птицы замолкают, когда в лес приходит чужак. Голову мне поворачивать было лень, и я лишь скосил глаза.
Рон! Дружище! Принесло же тебя! Что удивительно — до этого он как-то умудрялся игнорировать такое не вписывающееся в его картину мира явление, как мои посиделки с одноклассницами. Даже когда шёл дождь и мы занимали часть стола в Большом Зале, он всё равно сидел спиной и не обращал внимания. А тут... То ли он действительно стал меньше есть, и от выделенного обеденного времени у него оставалось достаточно в запасе, чтобы заняться чем-нибудь ещё, то ли тоже хотел посидеть на солнце, то ли почуял что... Факт остаётся фактом — мой кружок имени меня попал в его поле зрения, и увиденное ему жутко не понравилось. Он пробирался между девушек, внимательно вглядываясь в лица. Панси с Гермионой, как только он ещё замаячил на горизонте, тут же отвернулись друг от друга, словно даже и не знакомы. Дафна же у меня за спиной даже не шелохнулась, и с точки зрения Рона это был совершеннейший непорядок — я был зарезервирован для решения проблем личного счастья его сестры — и точка!
