— Оставь эту дешевую романтику! Они использовали тебя. Ты дала им себя использовать. Я дал тебе возможность уйти. От всего этого...
— Что с тобой произошло? — из ее глаз уже давно текли слезы.
Максим молчал больше минуты.
— Повзрослел.
— Это еще не конец, убийца! — сплюнув кровь, крикнул Сэм — Теперь вы все поплатитесь. Я вожак этой стаи!
— Верь в свои иллюзии — бросил ему парень, не останавливаясь.
Он не видел, как все сели в вертолет и улетели.
Как только двери лифта открылись, его насильно втащила внутрь Ольга.
— Кто это такая? — чуть ли не прошипела девушка-оборотень.
— Какая разница?
— Большая.
— Мы были знакомы. Она и ее сестра помогали мне в свое время. И сестру убили из-за меня. И все — Максим ответил только чтобы отмахнуться.
— Конечно... Даже сверху было видно, что тут нечто большее. Все это видели.
— Плевать...
— Мне не плевать! — Ольга прижала парня к стене — Может поэтому ты отказался от наших отношений? Потому что все еще любишь ее?
Максим рыкнул и грубо оттолкнул девушку так, что ее спина оставила вмятину в противоположной стене лифта. А взгляд из-под очков заставил ее задрожать.
— Когда внутри тебя живет зверь, когда тебя и всех вокруг хотят убить множество врагов, о какой любви можно говорить?
Двери лифта открылись, и он оставил там еле пришедшую в себя девушку. Во вновь разрушенном кабинете был лишь Эдвард — остальные разошлись по местам.
— Я пытался ее остановить... — сказал вожак парню.
Максим в ответ промолчал, а после проверил телефон, увидев новую смс.
— Андрей упустил лугару.
— Проклятье... — вздохнул Эдвард — Если бы я знал, что у нас в плену один из генералов, то мы могли бы его использовать.
— Я думаю, Маркус его использовал как мог.
— Наверное, ты прав. Но мы могли бы держать его и дальше в заложниках. Где-нибудь здесь. Ты же понимаешь, что вопрос времени, прежде чем лугару мирно попросят права оккупировать нашу территорию. Они почти закончили кампанию в Ираке, и им нужен другой подход к Афганистану.
— Просить мирно они будут только один раз — Максим подошел разбитому окну, любуясь раскинувшимся внизу пейзажем.
— Верно. И еще не хватало гражданской войны. Лугару тут же ухватятся за возможность помочь нашим врагам.
— Дело дрянь...
Молчание длилось несколько минут.
— Я понимаю, почему Маркус так любил смотреть в окно — неожиданно сказал парень — Хороший вид отвлекает от неприятных мыслей... — собеседник не заметил, как в его глазах мелькнула странная белая вспышка.
Эдвард с недоумением посмотрел на него и перевел тему.
— Ты хорошо сблефовал насчет мемуар вожака. Это просто выбесило Сэма. И все увидели его слабость. Заполучить поддержку остальных ему будет непросто. Может, стоило его убить?
— За ним кто-то стоит.
— Кто? Лугару?
— Нет. Я пощадил его только потому что хочу выяснить, кто за ним стоит. Убийство ничего не даст — войну будет вести другая марионетка.
Максим пошел к выходу из кабинета.
— И насчет мемуар... Это был не блеф.
Глава 6. Пустота.
Нью-Йорк. 5 июня. 2010 год.
Впервые с детства мне начали сниться кошмары. И не только ужасы войны. Еще что-то непонятное, что нельзя вспомнить после того, как проснешься. Как будто этого недостаточно.
Разум словно расплывался, и даже мощная доза алкоголя не помогала. Зато помог хороший заряд героина. Как-то давно в восемнадцать лет я решил попробовать эту штуку — не понравилось, поэтому сразу бросил. А здесь... Было обеспечено несколько приятных часов. Главное, чтобы барыга из трущоб не был осведомителем в полиции или ФБР, хотя отмазаться всегда можно. Особенно агенту ЦРУ.
Меня освободили от новых заданий на месяц. Как раз то, что нужно. Несмотря на подорванное психическое здоровье, я нашел место на заброшенном складе, где можно по полной испытать свои способности. Все усилилось. Молнии пробивали насквозь бетон, если сильно сконцентрироваться.
О психологических способностях говорить не приходятся. Раньше люди всегда замечали вторжение в их разум. Хватались за голову, истерили. Теперь же я мог незаметно прочитать их мысли. А те, у кого разум покрепче, мог легко проникнуть внутрь, но только с болью для них. Но память, разумеется, таким ребятам стереть невозможно.
При этом я старался вести себя так, будто все как обычно — такое документируется и стоит потянуть время с раскрытием потенциала. Чтобы не вызвать подозрений. Я подсознательно чувствовал, что конкретно вляпался с этим куском металла, и Армстронгу дай только повод, чтобы меня либо убрать, либо крепко посадить на крючок. А тогда может пострадать и Вероника... Но о ней позже.
Коннорс до сих пор лежал в специальной клинике в Вашингтона. Малярия мешала заживлению пулевых ранений. Письмо, что он передал все еще лежало у меня на столе перед телевизором. Я узнал, где живет его сестра, но так и не решился пока съездить. Думал о том, что скажу, когда прибуду на место.
А с судьбой Мартина все также было туманно. Переговоры ведутся, но крайне медленно. Потому что вампиры все затягивают по неизвестной причине. Ясно, что им нужен этот артефакт, но знают, что жизнь агента его не стоит. Отчасти я чувствовал себя виноватым, что не пришел на помощь инструктору. Даже если бы ничего не получилось сделать, попытку никто не запрещал.
Говоря о чувстве вины. Именно оно было второй причиной психологического расстройства. Война заставила меня стать чувствительным, я размяк. И перегорел. Любой психиатр просто выслушал бы мою грустную историю и прописал антидепрессанты. Но вряд ли они смогут стереть воспоминания. Сколько из-за меня погибло? Волк, Митчелл. А пострадали Мартин и Вероника. Пусть от меня не всегда все зависело, лучше от этого не становилось. Поэтому все чаще возникало желание послать все, попроситься на войну в Афганистане и сдохнуть там где-нибудь под ковровой бомбардировкой. Тем более, что запрос, посланный Коннорсом насчет документов о моей матери был отклонен. Никто не хочет говорить правду, и никто их не заставит.
Единственное, что удерживало от окончательно безумия, толкающего на самоубийство, была Вероника. Я навещал ее каждый день. Приносил цветы. Сидел по нескольку часов. Но за долгие месяцы никакого прогресса. Лекарства не помогали. Ее мать просила меня рассказать, что произошло. Прознала где-то, что мы работали в одном отделе. Но я лишь сказал, что мы оба повидали в Лос-Анджелесе такое, о чем лучше не знать.
Только мои новые способности могут помочь. Я начал тренироваться. Разумеется, на людях. Бездомные и шпана идеально подошли. Половина обезумела, у других все закончилось припадком, и им приходилось стирать память. Безумных я убивал из пистолета, подобранного у одного бандита — рецедивиста. Если за мной не ведется наблюдение, то никто на меня не выйдет.
Через неделю все стало получатся, а еще через три дня я довел все до совершенства.
И вот сегодня я планировал все изменить. Плевать на всех, даже на командование. Что оно мне сделает? Я обещал не обращать ее в лугару, и сдержу это обещание.
Но я сильно нервничал. Даже санитар, что вел в палату, это заметил. И даже обыскал на всякий случай, заподозрив неладное. Наивный идиот...
В последнее время Вероника любила стоять у окна, закрытого решеткой, и молча смотрела куда-то в одну точку. Я усадил ее на стул — она не сопротивлялась. А после медленно обошел сзади, прижав несколько пальцев к ее вискам, предварительно сняв черные кожаные перчатки, что хорошо подходили ботинкам и пальто такого же цвета.
Вся эта пустота в ее голове — подсознательный способ защиты. Все неприятные воспоминания, все что она увидела в тот злополучный день — это было слишком для нее. И подсознание посчитало лучшим способом просто перекрыть весь поток информации. По крайней мере так все виделось мне, когда я не раз сканировал ее голову с помощью способностей. Нужно лишь убрать эту невидимую перегородку и...
Кажется, я залез слишком глубоко. Перед глазами возникли фрагменты из ее жизни. Их было очень много, и трудно все запомнить. Плохое предчувствие захватывало изнутри, но так просто нельзя обрывать контакт, иначе последствия будут ужасными.
Меня вывел из транса ее крик. Причем девушку сидела уже не на стуле, а на кровати, с ужасом оглядываясь по сторонам. Внутрь вбежал санитар, но я парализовал его сознание и сказал, что все в порядке. Тот спокойно ушел за дверь и как было приказано, будет охранять ее.
Я подошел к Веронике, но она отшатнулась, забравшись с ногами на кровать.
— Успокойся, это я. Алан...
— Я это прекрасно знаю — в голосе звучала неподдельная ненависть.
Плохое предчувствие еще сильнее дало о себе знать. Неужели я случайно...
— Значит, это из-за вас убили отца? Из-за вас была вся эта бойня в Лос-Анджелесе? И из-за вас сейчас еще большая бойня идет по всему миру?
Если она узнала так много из моего разума, то ее могут просто-напросто убрать...
— Мне жаль, что так все вышло... — начал было я.
— Жаль? Я никогда не видела такого, как ты... Когда мы встретились... — Вероника была напряжена, готовая в любой момент защищаться — Ты меня заинтересовал... Ты словно был не отсюда, лишний. Непонятно, как тебя занесло в это общество. Но такого я не ожидала...
— Я не...
— Ты мало того, что неизвестная науке тварь... Так вас еще много... И вы у власти... Манипулируете чужими жизнями, будто они вам принадлежат. Ну а ты... — девушка сжала кулаки, сглотнув — Убивать, не испытывая при этом ничего... Для тебя это... просто... ничего не стоит. Я знавала таких ублюдков, но ни у одного из них лицо даже и рядом не напоминало человеческое... Да ты сам не человек... Монстр... Убийца...
— Подожди немного, у тебя стресс... Ты много месяцев была больна. Я тебя вылечил — я сделал шаг вперед.
— Стой где стоишь! Что? Хочешь за это медаль? Ах да, верно. Тебе уже не раз такую вручили. В том числе и за резню, что ты устроил в Африке...
— Пойми, там были наши враги... Это было необходимо... — но сразу ясно, что в моем голосе нет сожаления.
— Просто скажи, что тебе плевать... Убирайся... Я не хочу тебя больше никогда видеть. А я ухожу отсюда... — казалось, девушка даже не сдерживала слезы.
Их просто не было.
— Тебя не отпустят — посмотрев в сторону, прошептал я — Я пытался перевести тебя под мою полную ответственность, но не получилось... Тебя не выпустят, пока не убедятся, что ты здорова и не представляешь опасности для нашего общества.
— Вот значит как... Не беспокойся, я не доставлю тебе или твоему обществу проблем. А теперь уходи...
Не зная, что еще сказать, я вышел из палаты, приведя санитара в норму, стоило зайти за угол.
Сложно описать чувство, что бушевали внутри. Вся психологическая подготовка в ЦРУ разваливалась на глазах. Об этом говорил в свое время Мартин? Он умный, видел меня насквозь, знал, что достаточно нескольких тычков, чтобы раздавить. И сломать впоследствии.
Имейся в запасе силы, был бы шанс оспорить, доказать свою точку зрению. А так она права. Я убийца, мы все убийцы и манипуляторы. Вопрос в другом — можно ли по другому? Может, можно. Но никто не пытается. Конфликты идут веками. И все речи пацифистов замолкают, даже не успевая толком начаться. И я не среди них. Да, страх смерти всегда сопровождал меня. Но при этом некое извращенное удовольствие от войн заполняло пустоту. И когда был наиболее высокий шанс умереть, я чувствовал себя наиболее живым. Похоже, Мартин ошибся. Я уже сломался. Давным-давно. И неизвестно, есть ли хоть один шанс вернуться к нормальной жизни...
Москва. Бывшая башня Маркуса. 7 июня. 2010 год.
Андрей, медленно двигаясь по коридору, свернул направо. Раны от двух молний, пробивших его грудь насквозь до сих пор ныли. Чертовы лугару прибыли так не вовремя. Гнали этого оборванца несколько дней от самого Краснодара. И при этом нужно не привлекать внимания. Ситуация не из лучших. И все зря... Хотя Эдвард отреагировал нормально, без лишнего крика, когда тот вернулся обратно в Москву, как только добрался до ближайшего поста собратьев с уцелевшими солдатами.
Но сейчас бывшего следователя беспокоило другое. О чем он не поделился даже с Ириной — своей возлюбленной. Которую Максим исцелил от безумия через несколько дней после того, как их война закончилась. Казалось, это невозможно — вернуть ее после того, что с ней сделал Маркус... Но ему удалось вернуть ее человеческое я, хоть она и останется оборотнем навсегда.
Кабинет Максима находился этажом ниже вожака. Безо всяких пометок, обычная дверь. На стук никто не ответил, и тогда мужчина вошел внутрь сам. Парень сидел за столом, внимательно изучая что-то на ноутбуке.
— Ты виделся с родителями? — начал Андрей разговор издалека.
— Да, виделся. Живы, здоровы.
— Будешь навещать их?
— Нет — без грусти ответил Максим — Слишком опасно. Для них. Мы попрощались.
— Ясно... Я смотрю, ты все-таки решил всерьез заняться делами... — заметил Андрей, кивнув на ноутбук.
Все же лучше сменить неприятную тему.
— Маркус оставил в своих дневниках много полезной информации. Плюс многие его файлы...
— Откуда ты их достал?
— Нескольким оборотням было наказано передать все файлы нужному лицу, если вожак погибнет.
— Почему они тогда не передали эти данные Эдварду? — удивился оборотень, садясь на стул неподалеку.
— Наверное, посчитали, что мне это будет интереснее — с иронией сказал Максим, закрывая ноутбук — Большая часть файлов я ему передал. Ты что-то хотел?
— Я тут разговаривал с Эдвардом... — неторопливо начал мужчина — Он сказал, что ты его убедил не закрывать "Естественный отбор". А также лаборатории... Костя от этого в ярости.
Максим вздохнул, повернувшись на кресле в сторону, зная, куда идет этот разговор.
— Просто... — продолжил Андрей — Разве не против этого мы боролись? Разве не за это погиб Сивый?
— Мы освободили марионеток из-под контроля вожака. Этого недостаточно? Правда, жизнь для них не стала лучше, как ты можешь заметить.
— Но, а как же "Естественный отбор"? Вожак и его люди поступили так с тобой, и теперь ты готов разрушать жизни других людей...
— Нам сейчас, как никогда нужна армия — с нажимом сказал парень — Старая война — лишь прелюдия к новой. Лугару скоро ударят...
— Мы этого не знаем...
— Я знаю! — вскочил с кресла Максим — Если ты хочешь жить сегодняшним днем, жить со своей девушкой, веря, что дальше все наладится, твое право!
— Хорошо, а лаборатории? — перевел тему соратник — Костя уже рвет и мечет. Будешь использовать новые сыворотки, чтобы штамповать войска? Чем тогда ты отличаешься от Маркуса? Эдварду это не нравится, но он будет к тебе прислушиваться. Для наших солдат мало что изменится, но подумай о тех, кто тебя окружает. Мы все не за это боролись.
— Не всем ожиданиям суждено сбыться — развел руками парень.
— Мы все доверяем тебе, жертвуем всем, но...
— Вот не говори мне о жертвах — покачал головой оборотень — Никто из вас не жертвовал столько, сколько я...
