— Если ты этого не сделаешь, — сказала Серт, — это сделаю я.
Затем что-то донеслось из динамика. Это было похоже на стон ветра, какой-то ветерок пронесся от одной части корабля к другой. Но в нем слышался шепот одного слова, может быть, двух, а может, и нескольких.
Исчезнувший призрак. Исчезнувший призрачный габбинс.
Ни Серт, ни Фура не спешили подтверждать услышанное, занявшись поспешной проверкой контуров охлаждения: стучали гаечными ключами по трубам, постукивали по манометрам, пока циферблаты не задергались, прислушивались, нет ли чего неплотного или глухого, затягивали болты и кронштейны и проверяли, все ли в порядке. Изоляция была настолько безопасной, насколько это было возможно. Издавать эти звуки было приятно: они вытесняли из памяти все слова, которые они могли слышать, а могли и не слышать по внутренней связи.
Сейчас трубы были холодными, но как только пушки заработают, на них придется вся нагрузка по рассеянию избыточного тепла от индукционных соленоидов, и малейшая утечка приведет как к обжигающей струе перегретого пара в каюте или проходе, так и к потере эффективности охлаждения орудий. Система вряд ли была в запущенном состоянии — они поддерживали ее на надлежащем уровне со времени последней стрельбы, — но не было дня, когда что-то не нуждалось бы в корректировке, и эта проверка в последнюю минуту была разумной.
Все было в порядке. Маг-пушки были заряжены и находились под напряжением, и все они свободно вращались на своих шарнирах. Паладин произвел по одному пробному выстрелу из каждого ствола, направленному в сторону от противника, чтобы не было ни малейшего шанса на обнаружение, а затем подтвердил, что все орудия и устройства управления парусами находятся в его подчинении, и он готов к повороту.
Фура возвращалась в контрольную рубку, готовая отдать последний приказ, когда раздался громкий лязг, и весь корабль содрогнулся. Это было почти так же, как если бы снова выстрелила одна из маг-пушек, с той же отдачей, которая ощущалась в корпусе, но тембр был не совсем тот, как и сила сотрясения. Фура замерла и напряглась, ожидая, что дыхаль вот-вот выйдет из ее тела, потому что она знала, что в них попали, и попали как следует. Только удар металла о металл, снаряда о корпус, мог объяснить этот оглушительный грохот.
Прошла секунда, другая, а она все еще была жива и дышала. Перепада давления не было, и корабль вокруг нее не развалился на части.
— Я думаю, это был шальной выстрел, — сказал Паладин, когда она добралась до рубки. — Снаряд, должно быть, прошел сквозь наши паруса, потерял большую часть своей энергии и попал в нас.
— Он причинил нам вред?
— Я ничего не могу обнаружить.
Она включила ближнюю радиоречь. — Тиндуф, ты в безопасности?
— Я только что вернулся в шлюз, мисс Несс. — Тиндуф тяжело дышал, с трудом выговаривая слова. — Увидел вспышку, как раз когда закрывал люк, и подумал, что это конец для меня и моей башки, но, похоже, мы не слишком сильно пострадали, не так ли?
— На этот раз мы легко отделались, но если они увидят вспышку, то смогут лучше понять наше положение. Нельзя терять ни минуты. Я начинаю наш маневр, и мы дадим полный залп, как только у нас появится заслон.
— Очень хорошо, мисс Несс. Я сниму скафандр и присмотрю за лебедками и ионами.
— Спасибо, Тиндуф. — Она поморщилась про себя. — Я хотела спросить, ты нашел Прозор?
— Да, нашел. И думаю, будет лучше, если она побудет в боковом шлюзе, пока мы не закончим с этим делом.
— Я позабочусь о ней, Тиндуф, ты сделал более чем достаточно.
— Прошу прощения, мисс Несс, но я сам позабочусь о ней, если вы не возражаете. Есть вещи, которые капитан должен делать, и вещи, которые капитан не должен делать, и это одна из последних вещей.
Она кивнула, отключая радиоречь и думая, что у нее хватит ума не спорить с Тиндуфом.
— Доктор Эддралдер, Меррикс, — сказала она по общей связи. — Продолжайте поиски, если хотите, но имейте в виду, что мы вот-вот развернемся, и на корабле будет ускорение. Разер, Серт: будьте готовы.
— Уже пора? — спросил Паладин.
Она посмотрела на молчащий интерком, ожидая, что он шепнет ей в ответ.
— Пора. Поверните нас для стрельбы.
22
Когда катер отчалил от "Веселой кобылы", она почувствовала пустоту в голове, холодную и отчетливую, как отсутствие зуба. Было приятно, что есть о чем подумать, помимо последствий этой пустоты. Адрана приложила руки к элементам управления, без труда приспособившись к ним, несмотря на то, что они отличались по компоновке от катера на "Мстительнице", и катер в целом имел несколько иные характеристики управляемости, был заметно медлительнее на поворотах и проявлял тенденцию к рысканию при прямом полете. В более длительном путешествии она, возможно, потратила бы время на проверку исправности двигателя, но это был очень короткий перелет, и такие тонкости не требовались. "Веселая кобыла" стояла на стоянке в десяти лигах, всего лишь один из нескольких солнечных парусников, припаркованных в пределах легкой досягаемости от причального узла. Человек мог пройти пешком десять лиг. Вряд ли стоило беспокоиться о том, чтобы пристегнуться.
Она все равно это сделала, и Рэкамор был пристегнут к сиденью позади нее; коробка с щелкунчиком была втиснута в соседнее кресло и надежно защищена от ударов и вибраций. Адрана понятия не имела, могут ли подобные помехи повлиять на непрерывное функционирование эффекторного вытесняющего устройства, и не хотела рисковать понапрасну. За Рэкамором находилась Меггери, и это был предел их маленькой экспедиции. Ласлинг, Вуга и Коссел остались на главном корабле, и хотя она хотела, чтобы они все провели некоторое время в Тревенза-Рич, ее главной заботой была доставка Тэйзакнэйкака. Как только все это останется позади и отпадет необходимость тайно провозить его через таможню — чего она больше всего боялась, — катер сможет прибывать и отправляться по мере необходимости. Нельзя сказать, что Адрана расслабилась бы — это было невозможно, пока под вопросом была безопасность Фуры, — но, по крайней мере, у нее было бы на одну проблему меньше.
— Этот Хэспер Куэлл, — сказал Рэкамор, облокачиваясь на ремни. — Расскажите мне немного об этом джентльмене.
Адрана огляделась по сторонам, хотя и не осмеливалась надолго оторвать взгляд от приближающегося мира. — Все, что я знаю о нем, — это то, что узнала из рассказа Фуры. Прозор была знакома с ним — с каким-то парнем, с которым она в прошлом вела полезные дела. Они поехали к нему на трамвае в подвальное заведение под названием бар Куэлла. Не могу сказать, официальное это название или нет.
— Если он существует уже больше нескольких месяцев, найти его не составит труда. А что касается самого Куэлла?
— Описан как крупный мужчина, хорошо одетый. В его глазах было что-то особенное: я думаю, они были искусственными, но далеко не такими аккуратными и умными, как у вас.
— Не могли бы вы рассказать мне немного подробнее?
— Жаль, что у меня нет под рукой правдивых и точных свидетельств. Кажется, она сказала, что его глаза торчали из орбит. — Адрана кивнула сама себе. — Да, как трубы. Две трубы торчали из его лица. Это с ним сделали ползучие твари — он пошел к ним за лечением.
— Похоже, его не так уж трудно разыскать, — сказала Меггери.
— Мы не будем рисковать, — сказал Рэкамор. — Как только окажемся в безопасности внутри, я наведу справки о Куэлле. В том, что никто из нас раньше не встречался с ним, есть преимущество: я смогу составить представление об этом парне до того, как появятся какие-либо намеки на сестер Несс или щелкунчиков. Если буду удовлетворен, то свяжусь с вами, и мы приступим к передаче.
— Есть какие-нибудь гарантии, что я что-то получу от этого? — спросила Адрана.
— При нынешнем положении вещей — ни в коем случае. В равной степени, ваша единственная надежда на какую-либо компенсацию заключается в доставке щелкунчика. Жаль, что мы не можем разрезать его на части и предложить одну часть в качестве первоначального взноса.
Датчик приближения издал звуковой сигнал, предупреждая о быстром сближении с центром мира-веретена. Адрана включила реактивные двигатели и снизила скорость катера до пятисот спанов в секунду. Движение вокруг них теперь становилось все более плотным, другие ракетные катера пересекали их путь крест-накрест, выхлопные газы рисовали в вакууме туманные, расплывчатые очертания. Совсем рядом были припаркованы солнечные парусники, и не все из них успели свернуть все свои паруса, поэтому — без малейших угрызений совести, поскольку это делали все остальные — Адрана направляла судно сквозь щели в такелаже, совершенно не обращая внимания на то, что из-за ее реактивных двигателей паруса трепетали и поднимались вместе с ее уходом, потому что такова была цена, которую приняли эти капитаны, пришвартовавшись так близко к Тревенза-Рич, что катера им почти не требовались. Некоторые из них действительно были пристыкованы к длинным гибким переходам; туннелям длиной в несколько лиг, по которым, однако, можно было передвигаться без скафандров, в то время как другие были довольны тем, что их экипажи надевали вакуумное снаряжение и перепрыгивали с корабля на мир и обратно. Некоторые из этих отважных людей ходили поодиночке, в то время как другие для безопасности были связаны веревками, как гирлянды из крошечных морских звезд медного цвета. У них часто были с собой и личные вещи. Однажды Адране пришлось резко вывернуть руль, так как на них обрушилась какая-то нелепая масса личных вещей, оторвавшихся от своего владельца: огромное скопление ящиков, баулов, упаковочных коробок и плетеных корзин, перетянутых бечевкой, на которых развевались многочисленные багажные бирки, как будто это были истонченные остатки крыльев.
К тому времени они уже прошли через худшее и скорость их полета снизилась до ста спанов в секунду. Адрана видела истинную форму мира-веретена в телескоп, а затем и собственными глазами, когда они подлетели поближе, но теперь, когда приблизилась к его сужающейся оконечности, форма мира была искажена перспективой до пугающей степени. У нее закружилась голова. Казалось, что они превратились в птицу, кружащую над вершиной какого-то огромного шпиля. Одна только его высота вызывала бы головокружение, но, вдобавок к ее дискомфорту, вся парящая конструкция вращалась, словно на вертеле, и катер был вынужден подстраивать свой курс под это вращение.
Однако совершить посадку оказалось не так трудно, как она опасалась, и от сужающегося конца тянулись многочисленные платформы и причалы, к которым уже были пришвартованы корабли всех видов. Поскольку она опустилась настолько близко к оси вращения, насколько это было возможно, ощущения тяжести почти не было, и было несложно обеспечить безопасную посадку и завершить высадку.
Все трое вместе со своим багажом, в который, конечно же, входил и щелкунчик в коробке, переместились в герметичную часть доков, где любое подобие порядка и процедуры сменилось буйством красок и неразберихой. Повсюду, куда бы ни посмотрела Адрана, были экипажи, чиновники, лакеи и просто бездельники. Удивительно, но каждый, казалось, знал свою роль в этом хаосе. Доки — во всяком случае, именно эта часть — представляли собой огороженный участок в форме наперстка, расположенный очень близко к концу мира-веретена. У него были две основные круглые стены, одна меньше другой, и соединяла их единая изогнутая поверхность, которая соответствовала внешней оболочке мира-веретена. Частично это пространство занимал своего рода паучий домик на дереве, состоящий из взаимосвязанных платформ, соединенных хлипкими лестницами, мостиками, воздушными туннелями и еще более хлипкими канатными дорогами. На платформах располагались киоски, офисы, торговые лавки, скромные склады, бары, места временного содержания и так далее, и все это обслуживало в невесомости не слишком привередливую клиентуру и, следовательно, было построено с минимальным учетом каких-либо разумных рамок. Вокруг этого ветхого каркаса была развешана огромная масса светолозы, излучавшей собственное сияние и дополненной более яркими оттенками неоновой рекламы и множеством больших видеоэкранов, на которых транслировались новости.
По залу можно было проплыть, как это делали многие из присутствующих, волоча за собой свой багаж, гребя веслами, хлопая специально сплетенными рукавами пальто или подтягиваясь на веревке. Были даже довольно громоздкие грузы, которые осторожно протаскивались через большие щели в домике на дереве, а стюарды с грубыми голосами выкрикивали приказы на каждом шагу. Адрана повела свою группу длинным обходным путем, используя воздушные мосты и туннели, поскольку (учитывая несколько столкновений, которые она уже наблюдала) эта трасса казалась наименее рискованной для щелкунчика.
— Взгляните, — сказал Рэкамор, дотрагиваясь до ее рукава, когда они проходили мимо одного из экранов.
— Я не хочу смотреть.
— Вы должны. Это то, что сделал бы сейчас любой мало-мальски любознательный капитан, если бы у него не было личной заинтересованности в этом деле. — Рэкамор кивнул мимо нее, в неопределенном направлении игорного заведения, построенного на одной из платформ. — Прямо сейчас все остальные ставки, которые будут заключены в этом месте, будут касаться исхода этой битвы.
— Вы ожидаете, что я поставлю на кон жизнь собственной сестры?
— Нет... хотя я бы настаивал, если бы чувствовал, что от этого зависят наши жизни. Но не проявлять даже мимолетного интереса к этой новости — это как раз то, что может показаться странным. И поверьте мне, здесь будут люди, которые обратят на вас внимание.
Она слегка нахмурилась — они были одеты в свою обычную одежду, так что ничто не могло скрыть выражения ее лица, — но заставила себя обратить внимание на экран и задержалась на нем, чтобы переварить новость. На экране был виден узор из вспышек на определенном участке пространства; один и тот же кадр воспроизводился снова и снова, а под ним — бегущая строка:
++ в ближнем космосе замечены крупные взрывы ++ неподтвержденные сообщения о корабле-беглеце, уничтоженном эскадрой службы защиты доходов ++ ждем сообщений об идентификации и регистрации уничтоженного судна ++ неофициальные сообщения убедительно свидетельствуют о гибели Бозы Сеннен и ее сообщниц, сестер Несс ++ банки сообщают о скромном росте доверия на рынке после предполагаемого успеха борьбы с пиратством ++
— Они ошибаются насчет одной сестры Несс, — сказала Меггери, придвинувшись к ней так близко, что перешла на шепот. — Мне кажется, есть большая вероятность, что они ошибаются насчет обеих.
— Так и есть, — сказала Адрана. Но просто сказать об этом было недостаточно. Это не придало ей большей уверенности, и она заметила, что Рэкамор не спешил предлагать свое собственное фальшивое утешение. Он, как и она, понимал, что сообщение вполне могло быть точным. Просто не было возможности сказать наверняка.
