— Ра... расскажу, — отпустив удерживающую его руку, хрипел Майто Дай, с каждым новым, с трудом давшимся ему словом, повышая голос. — Это... ЭТО мое наследие!
Под конец уже перейдя на хриплый крик, генин в столь запоминающемся зеленом трико ткнул себе большим пальцем в грудь...
* * *
Шок... осознание... непринятие... злость... Все это отравляло ему разум, не давало мыслить правильно, позитивно.
Вид собственной руки, валяющейся чуть поодаль и так некстати попавшей в поле его зрения, нагонял отчаяния, добавляя чувство безысходности в итак мрачные мысли...
И лишь память, лишь воспоминания о такой задорной улыбке своего сына ярко горели в этой депрессивный темноте, разгоняя мрак и демонстрируя причину сражаться дальше.
Боль... слабость... муки... Все это наполняло его до краев, всем этим был пропитал каждый дюйм его тела.
Шестые открытые врата, на которые он возложил свои надежды, не оправдали той цены, что он заплатил за их открытие. Он до сих пор не убил ни одного своего врага. Он до сих пор бессовестно им проигрывал.
И лишь сердце настоящего воина, лишь боевой дух закаленный как в изнурительных тренировках, так и в игнорирование непрекращающийся насмешек более талантливых чем он шиноби, не давали ему потерять то единственное, что он никогда не терял — надежду.
Безвыходная ситуация, угроза смерти себе и, что более важно его сыну, желание обезопасить Гая и устранить угрозу родной деревне — все сошлось. Все наконец-то сошлось. Пришло время его триумфа. Пришло его время.
Больше никто не посмеет сказать, что он прожил свою жизнь зря. Больше никто не скажет, что он ничего после себя не оставит...
Он слышал адресованный ему вопрос и знал ответ на него. Майто Дай ему был даже рад.
— Это... — хотел было прокричать он, но сбился, вновь почувствовав и в тот же миг подавив желание выжить во что бы то ни стало. — ЭТО мое наследие!
Сильный, резкий, но несмотря ни на что неуверенный удар чуть подрагивающим большим пальцем в строго определенную точку груди и...
...и Майто Дай потерял себя.
Все то, что когда-то было для этого человека миром, все что ему было когда-либо важно померкло, поблекло, ушло на второй план, явив нечто скрытое в самых дальних уголках его души и тела.
Уровень боли, захлестнувший это уже почти неразумное тело был недосягаем ни самому лучшему мастеру пыток когда-либо ходившем по этой земле, ни любому препарату когда-либо созданным человеком. Казалось, что переломай ему сейчас все кости и он не заметит этого, отмахнется как от назойливого комара в жаркое лето. Казалось, что воткни ему под ногти сотни раскаленных игл, и он попросту не обратит внимание на этот незначительный факт. Слишком мало было всего этого, чтобы сравниться с тем букетом ощущений, что захватил эту бренную оболочку. Слишком мало, чтобы взволновать агонизирующее сознание. Хотя какое там сознание? Там его уже не оставалось. Майто Дай, не в силах справиться со всем свалившимся, отступил, уступив место простым командам, установкам, правилам...
Инстинкты... желания... стремления... Все это теперь правило его умирающим телом.
Это было высокой ценой. Очень высокой ценой, но ценой разумной. Сила, что поселилась в его истерзанной оболочке, была сравнима лишь со страданиями причиненными ей. Не было больше ограничителей, не было предела, не было страха. Он буквально владел всем своим телом. Он буквально чувствовал смерть каждой своей клетки. Он буквально ощущал её приход.
Скорее всего он даже понял, что же такое Смерть на самом деле.
— РОА-А-А-АР! — яростный, животный рев вырвался из глотки умирающего мужчины. Крик загнанного в угол Зеленого зверя Конохи.
Шимон ("Врата Смерти") — были открыты. Восьмые и последние врата...
* * *
Никогда еще в своей жизни Ринго не сталкивалась с таким страхом. Страхом не низменным, не беспричинным, не постыдным. Лишь однажды, когда Ягура действительно разозлился на неё за совершенно неподобающе выполненное задание, она познала нечто, что хоть отдаленно напоминало нынешнее ощущение, но все равно даже тот момент не шел ни в какое с тем чувством охватившим её сейчас. Все тело Ринго, не подчиняющееся воплями и желанию паникующего разума быть подальше отсюда, буквально сковало от созерцания происходящего, пригвоздив её к месту не хуже Земляной хватки.
— РОА-А-А-АР! — взревел монстр окруженный кроваво-красной дымкой и сердце девушки пропустив пару ударов, заколотилось как ненормальное. От этого существа, когда-то ранее бывшее человеком, исходила такая аура силы, что измученная Ринго с трудом удерживала себя в сознании. Хотелось бежать, хотелось прятаться... Но тело её уже не слушалось.
— Фугуки, что прои... — крик лежащего в корнях могучего дуба Джинина Акебино прервался в тот же миг, как он вырвался у того изо рта. Монстр, даже не сходя с места, взмахнул единственной уцелевшей рукой, попросту размазав того по стволу дерева обычным потоком воздуха. Трест крошащихся костей смешался с треском разваливающегося дуба, которого, едва не вырвав вместе с корнями, накренило почти под земли.
— Ками-са... — выдохнул Джинпачи Мунаши, как второй удар густо сжатым воздухом, настиг и его... Нет. В последний момент взмахнув своим Шибуки, он буквально поджег эту невидимую стену, которая, впитав созданное мечом пламя, полыхнуло в ответ несравнимо сильнее. Взрывом, в десятки раз превосходящим по силе созданный "Взрывным мечом", мечника отбросило в сторону, но тот вовремя придя в себя, успел уйти в Шуншин до столкновения с частоколом деревьев.
— Что за пи... — хотел было ругнуться появившийся рядом с откинутым высвобождением этой безумной силы Фугуки Суйказаном, как вновь исчез. Исчез, на этот раз уже с чужой помощью.
Хруст костей, раздавшийся со стороны того, кто раньше был Майто Даем, достиг уха Ринго только тогда, когда объятый кровавой дымкой монстр уже схватил бедного, обожженного Джинпачи за горло и с немыслимой силой впечатал того в землю, протащив по земле его мертвое тело с почти перебитой шеей.
Монстр снова исчез и в тот же миг, слуха Ринго, которая перестала доверять своему зрению, достиг душераздирающий животный крик, полный боли, злобы и слепой ярости. Девушка развернулась так быстро, что лишь чудом не свернула себе же шею. Развернулась, чтобы увидеть как Фугуки Суйказан, еще мгновение назад медленно, относительно всего происходящего, поднимающийся на ноги, блокирует Самехадой настолько мощный удар, что тот вместе с мечом сломал и объятую красным паром руку монстра. А кричал или скорее оглушительно визжал... согнутый пополам меч? Ринго уже окончательно потерялась в происходящем.
Что вообще случилось с той реальностью, где мечи истошно не вопили, а генины были слабаками, недостойными и плевка в их сторону? Что вообще тут творилось?!
Взгляд монстра с отлетающего вдаль владельца Самехады переместился на неё...
И тут Ринго, уже прекрасно понимая, что ни бежать ни нормально противостоять ему она не сможет, просто со всей доступной ей злобой смотрела в эти переполненные гневом и болью глаза, в которых не оставалось ни грамма человеческого. Смотрела в глаза, в которых легко читалась её смерть.
И в тот же миг произошло чудо — никак иначе произошедшее Ринго назвать попросту не могла. Нога чудовища, после его выполненных на голой физике рывков, ломающих любые представления о скорости и потому переломанная во всех возможных местах, надломилась, осыпавшись пеплом прямо на глазах недоуменной девушки. Как?.. Что произошло?.. Ринго, как и озверевший генин, не могли ответить ни на один из этих вопросов. Монстр лишь глухо застонал, и перенеся вес на другую ногу, вновь подломился, приземляясь на объятые испаряющейся кровью колени.
— РОА-А-АР! — яростный крик умирающего зверя вновь вырвался от казалось бы непригодной для таких звуков человеческой глотки.
Все тело Ринго, в тот же миг покрывшееся испариной, объяла дрожь, остановить которую она уже не могла. Над этим куском мяса девушка была уже не властна.
У монстра исчезли ноги, но не намерение убить. Будто в замедлении, будто в последний раз в своей жизни, она видела как этот человек заносит свою единственную оставшуюся руку за спину, как вздуваются вены по всему искалеченному телу, как из обрубка перестала течь, ранее фонтанирующая подобно фонтану, кровь. Ринго видела последнюю атаку этого существа и та была предназначена именно ей.
Удар был молниеносный. Не существовало в её понимании другого такого слова, каким она могла охарактеризовать это движение. Хотя... даже и его недостаточно. Ринго наяву видела как сгустился воздух вокруг искалеченного кулака с вывороченными пальцами, как подобно кругам на воде расходился в стороны ветер вызванный его движением, как зашатались, с трудом удерживая себя в земле, вековые дубы, как в ее сторону рванул столб смертоносного нечто...
Увидела она и как осыпалась пеплом рука этого чудовища, а следом и его искореженное лицо со звериным оскалом. Майто Дай умер. Умер сам, будто назло Ринго.
Умер, оставив ее наблюдать за непостижимо быстро приближающейся смертью.
Коноховский выродок.
* * *
Увидеть чакру. Увидеть чакру. Увидеть чакру...
Я вновь и вновь повторял эту дурацкую фразу как какую-то мантру, в попытках убедить в желаемом собственные же глаза. Повторял и повторял. Повторял, меняя дозировку чакры, повторял то перед активацией глаз, то сразу после. Напрасно. Безрезультатно.
Я не знал что и думать. Был ли корень всех моих бед в освоении собственных глаз в отсутствии взрослого наставника или таланта? Не слишком ли я торопился? Могло ли быть так, что именно этот аспект постигался годами? Было ли это привилегией талантливых детей или и тут упорный труд ломал возникающие на дороге барьеры?
Я не знал и был этим недоволен. Складывалось ощущение, что все мои труды буквально уходили в никуда. Со временем я все чаще и чаще задумывался о том, а не было ли это бесполезным делом?
Нет, не было и быть не могло. Я просто уделял этому слишком мало времени. И говоря это, я не врал — времени у меня действительно практически не было.
Спасибо за это я мог сказать лишь самому Генджи — он упорно старался не давать мне продыху, так что свободное время на подобные тренировки мне удавалось найти с большим трудом. Метание кунаев, патриотические и агитационные лекции, милейшие спарринги до первой потери сознания, изучение основ управления и контроля чакры и наконец стрельба из лука — все это так плотно вписывалось в мой ежедневный график, что я мог лишь мечтать о краткой передышке. И мечтал, но не забывал о постоянном развитии глаз. Каждую ночь, сознательно лишая себя часа а то и двух сна, я занимался с упорством известных парнокопытных. Занимался, пускай и без видимых успехов, но с надеждой и верой в будущую окупаемость моих трудов и потраченного времени.
Сегодняшний же день был тем редким, когда у меня была возможность попрактиковаться в при свете солнца — Генджи, сославшись на какую-то встречу, отменил дневной спарринг, тем самым предоставив мне пару свободных часов. Дважды просить меня не пришлось, и потому, недолго думая, я сел прямо на заднем пороге его дома и погрузился в себя, ища глазами собственную систему циркуляции чакры. Ту самую, которая никак не желала быть найденной.
Ох, как же мне запомнился мой первый подобный опыт, первый раз когда я пытался посмотреть на себя, просветить собственное тело в поисках этих красочно продемонстрированных в каноне каналов чакры. Помню, как Бьякуганом срезал слой видимого за слоем, как скрывал то, что видеть не нужно было. Помню, ту тошноту, вмиг подскочившую к горлу, когда желая увидеть скрытые под кожей чакроканалы, я посмотрел "сквозь" кожу — такой детализированной, а что главное живой анатомической модели я еще никогда не видел. Смотреть на переплетение мышечных волокон, сосудов, жировых тканей, костей и органов, при этом осознавая, что все это именно ты, было страшно, противно и... увлекательно. Увлекательно и познавательно. Да, это нельзя было назвать приятным экспериментом, но бесполезным он уж точно не был. Именно после него, я понял, что никакого физического воплощения чакроканалы не имели.
Да, если верить канону, они были целиком привязаны к телу каждого шиноби, были неразделимы и могли спокойно взаимодействовать с ним, но найти их самих не поможет никакое вскрытие. Что же до тенкесту? Ввиду новых открытий я понятия не имел о том, что же это такое.
Вот такая и была главная сложность в том, чтобы освоить видение чакры — я попросту не знал куда и как смотреть. Приходилось часами, сидя неподвижно и максимально сильно концентрируясь на желаемом, всматриваться в собственное тело, безрезультатно ища голубые всплохи чакры...
...Что-то непривычное, что-то чужое нарушило картину привычного мне дома.
Кто-то другой, не Генджи и не Кохару, вступил на порог этого дома.
Какой-то гость пришел в дом, в который гости не приходили.
Медленно, пока что слишком медленно я обрабатывал информации поступающую с периферии моего зрения. Слишком медленно формировались мысли и связи между ними. Слишком медленно я делал выводы и расставлял приоритеты... Медленно, но уже делал.
Фокусировка на собственном теле, пропавшая в тот же миг, когда я осознал, что в доме посторонний, резко переключилась на вторженца. Уже рефлекторное приказ-желание окончательно убрало с десяток мешающих детальному обзору стен, и приблизило такую интересную своей необычностью для этого дома сцену.
— Кто это? — тут же задался я вопросом, наблюдая как молодая, недавно начавшая формироваться девушка склонилась перед Генджи в глубоком поклоне. — Кто она и что тут делает?
Было прекрасно видно, как эта незнакомка что-то быстро лепетала, при этом зажмурившись то ли от страха, то ли от нежелания даже случайно посмотреть тому в глаза. Все это было видно столь же четко, как и теплая улыбка на устах вечно хмурого и черствого Генджи... Кто она, черт возьми такая, что вызывала у этого сухаря подобные чувства?!
Недолго думая, я, повременив с тренировкой, встал и отправился к самой дальней комнате в этом особняке, продолжая пристально следить за незнакомкой. Было в ней нечто такое, что было мне сильно знакомо. Была в ней некая деталь, сильно запавшая мне в память, но между тем и давно забытая. Небольшая изюминка, которую я все никак не мог уловить.
Девушка, явно по просьбе Генджи, выпрямилась и легким взмахом головы поправила свои длинные рыжие волосы...
Осознание было столь неожиданным и столь шокирующим, что я едва не пропустил высокий порожек, внезапно выросший у меня под ногами... Этого не могло быть... Что она здесь забыла? Это ведь точно она?
Вообще с моей стороны было глупо ссылаться на канон в попытке опознать персонажа по внешнему виду, все ж нарисованный мир сильно отличался от того, каким он для меня стал — реального, но эта примета уж слишком сильно бросалась в глаза, слишком сильно была похожа на ту, что я запомнил ещё при прошлой жизни.
Странная, непрактичная, полностью скрывающая один глаз челка, выглядевшая как отдельный ниспадающий локон... Да, опираться в своей уверенности на эту мелкую деталь было попросту глупо, но отчего-то у меня не было сомнений в собственной правоте.
